Софроний Иерусалимский
| Софроний Иерусалимский | |
 Икона святителя Софрония | |
| Рождение | |
|---|---|
| Смерть | |
| Почитается | |
| В лике | |
| День памяти |
11 (24) марта |
| Атрибуты |
епископские одежды, Евангелие |
| Труды |
богословские, агиографические («Житие Марии Египетской») и гимнографические сочинения |
| Подвижничество |
борьба с монофелитами |
Софроний Иерусалимский (греч. Σωφρόνιος Α΄ Ιεροσολύμων; около 560 года, Дамаск — 638 год) — иерусалимский патриарх. Почитается в православии в лике святителей, память совершается 11 (24) марта.
Содержание
Жизнеописание
В молодости Софроний был учителем словесности («софистом»). Рано ушёл в монастырь — в лавру святого Феодосия, где познакомился и сблизился с Иоанном Мосхом. Вместе с Иоанном Софроний совершил поездку по палестинским и сирийским монастырям. Однако нашествие Хосрова помешало им возвратиться в Палестину и Софроний вместе с Иоанном направились в Александрию, где жили довольно долго при святом Евлогии и при святом Иоанне Милостивом. Вероятно, в эти годы они объезжают монастыри и святыни Египта.
После Александрии Софроний через Кипр совершил поездку в Рим, где Иоанн Мосх скончался около 620 года. Позже Софронием его прах был перенесён в лавру святого Феодосия. В 630 году Софроний снова приехал в Египет, где в тот период активно насаждался Моноэнергизм. Он выступил против александрийского Патриарха Кира, насаждавшего моноэнергизм и в нарушение Правил святых апостолов бывшего наместником и светским правителем Египта - что было впоследствии легализовано монофелитством.
В 634 году Софроний был избран на иерусалимскую кафедру. Это было время арабского завоевания, и ему самому пришлось возглавить оборону города. Не получив помощи от императора, Софроний, чтобы сохранить жизни защитников и населения, потребовал прибытия халифа Омара и сдал ему город при условии вечных гарантий свободы вероисповедания православными. Вскоре после сдачи Иерусалима Омару в 638 году Софроний скончался.
Богословско-литературное наследие
Софроний не был академическим богословом, на догматические темы он высказывался как пастырь. Особую важность представляет его окружное послание, изданное при вступлении на иерусалимскую кафедру, где Софроний предлагает подробное исповедание веры в виду проявившейся ереси моноэнергизма. Впоследствии на VI Вселенском соборе оно было принято, как точное изложение веры. Послание Софрония написано очень сдержано, он настаивает только на основных догматах:
|
Из неизменности двух естеств Софроний выводит различие двух действий (о двух волях он не говорит): «Мы исповедуем то и другое естественное действие в том и другом естестве и существе, из которых ради нас соделалось во Христе неслитное соединение, и соделало единого Христа и Сына всецелым Богом, которого нужно признать также и всецелым человеком». Оба действия Софроний относит к единому Христу по нераздельному единству его ипостаси: «И по человечеству действует Бог Слово. Однако, все человеческое Христос переживает «по-человечески» и «естественно», хотя и не по необходимости или невольно». Акцент Софороний делает на слове: «по-человечески», но без той «страдательности» или пассивности, которая характерна для «простой» то есть грешной, природы человека.
В историю христианской письменности Софроний входит не столько как богослов, сколько как агиограф и песнописец. Гомилии Софрония интересны по тем историческим деталям, которые позволяют представить себе жизнь Церкви в завоеванном Иерусалиме.
Софронию принадлежит знаменитое «Житие Марии Египетской», которое читается в Православной Церкви на пятой неделе Великого поста за богослужением, называемым «Мариино стояние».
Он закончил и издал «Луг Духовный» — труд своего покойного друга Иоанна Мосха. Долю его участия в написании этого труда определить сложно. Считается что ему принадлежит похвала и сказание о чудесах святых Кира и Иоанна целителей (поводом к составлению было его чудесное исцеление от глазной болезни).
В догматическом отношении особенно важно его слово на Благовещение. Софроний был песнописцем, но не всегда можно удостоверить истинную принадлежность приписываемых ему песнопений (например, песнопения под его именем, включённые в Постную Триодь ему не принадлежат). Считается что им был написан сборник «анакреонтических» стихотворений. Это не богослужебные песнопения, а гомилии, написанные в стихотворной форме. Софронию приписывается объяснение литургии, но существует мнение, что данный труд не его авторства. Следует отметить работу Софрония над церковным уставом. Симеон Солунский именно Софронию приписывал введение устава обители святого Саввы в общее употребление в Палестине.
Публикации трудов Софрония
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_1004 Соборное послание] («Деяния Вселенских Соборов», т. 6. Казань, 1908)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_1001 Житие преподобной матери нашей Марии Египетской] (Монреаль, 1980)
- [old-rus.narod.ru/02-10.html Житие преподобной Марии Египетской]
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_1002 Чудеса святых мучеников Кира и Иоанна] (Пер. архиеп. Сергия Спасского. «Душеполезное Чтение», М., 1889. ч. 2)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_0001 Слово на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы] (Пер. архим. Амвросия Погодина. Джорданвил, 1988)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_1003 Слово на Сретение Господне] («Прибавления к Церковным ведомостям», СПб., 1899. № 5)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_0003 Слово на воздвижение честного Креста и на святое Воскресение](Пер. архим. Амвросия Погодина. Джорданвил, 1988)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_0004 Омилия, произнесенная на поклонение честному и животворящему Кресту в среднюю седмицу Святой Четыредесятницы, говорящая также и о том, что по силе очистившим свой ум постом, возможно неосужденно приступить и причаститься Божественных Таин](Пер. архим. Амвросия Погодина. Джорданвил, 1988)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_0005 Похвальное слово Святым Архангелам, и Ангелам и прочим Небесным силам](Пер. архим. Амвросия Погодина. Джорданвил, 1988)
- [tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.vi_x.s_05_0007 Похвальное слово блаженным Апостолам Петру и Павлу, произнесенное на четвертый день праздника Рождества Христова](Пер. архим. Амвросия Погодина. Джорданвил, 1988)
- [aleteia.narod.ru/sofr/john.htm Похвальное слово святому Иоанну Предтече]
Напишите отзыв о статье "Софроний Иерусалимский"
Литература
- [www.krotov.info/library/f/florov/vizan1.html Георгий Флоровский, Византийские Отцы V-VIII веков]
- [www.rubricon.com/res_1.asp Российский энциклопедический словарь]
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Софроний Иерусалимский
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
