Соффичи, Марио
Поделись знанием:
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
| Марио Соффичи | |
| Mario Soffici | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1931—1962 |
Марио Эмилио Соффичи (исп. Mario Emilio Soffici; 1900—1977) — аргентинский режиссёр и актёр итальянского происхождения.
Биография
Марио Соффичи родился 14 мая 1900 года во Флоренции (Италия). В 1920-х годах переехал в Аргентину, где с начала 1930-х годов начал сниматься в кино. В качестве режиссёра в 1935 году снял свой первый фильм «Душа аккордеона» (исп. El Alma de bandoneón). Одним из самых удачных его фильмов 1930-х годов критики считают драму «Пленники земли» (исп. Prisioneros de la tierra, 1939 год). В некоторых опросах этот фильм упоминается как «величайший в истории кинематографа Аргентины»[1]. На протяжении карьеры снял более 40 фильмов.
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1935 | ф | Душа аккордеона | El Alma de bandoneón | режиссёр, сценарист |
| 1937 | ф | Cadetes de San Martín | режиссёр | |
| 1939 | ф | Пленники земли | Prisioneros de la tierra | режиссёр |
| 1946 | ф | Ревность | Celos | режиссёр |
| 1951 | ф | Это случилось в моем квартале | Pasó en mi barrio | режиссёр |
| 1954 | ф | Женщина с моря | La dama del mar | режиссёр |
| 1955 | ф | El hombre que debía una muerte | режиссёр | |
| 1958 | ф | Rosaura at 10 O'Clock | режиссёр |
Награды и номинации
- 1946 год — «Ревность», Серебряный кондор Ассоциации кинокритиков Аргентины в номинациях Лучший фильм и Лучшая режиссура
- 1958 год «Rosaura at 10 O’Clock», номинация на золотую пальмовую ветвь кинофестиваля в Каннах
Напишите отзыв о статье "Соффичи, Марио"
Примечания
- ↑ [www.cine.ar/contenidos/11-1933--1946/ Chronologie CLASSIC 1ST STAGE 1933-1946]. Cine.ar Official Promotion Portal for Argentina (2009). Проверено 12 сентября 2011. [www.webcitation.org/652Udt9Sc Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
Ссылки
- Марио Соффичи (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Это заготовка статьи о кинорежиссёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Соффичи, Марио
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
