Социалистическое право

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Социалисти́ческое право — самостоятельная правовая система Советской России (СССР) после Октябрьской революции 1917 года.

После Второй мировой войны была воспринята другими странами, избравшими социалистический путь развития. Хотя социалистическое право несёт на себе многие черты континентальной системы права, включая сходные процессуальные начала и правовую методологию, оно отличается от других правовых систем господством государственной собственности на средства производства, особой системой политического устройства с доминированием коммунистической партии, отрицанием разницы между публичным правом и частным правом, а также концепцией как силы, способствующей построению коммунистического общества.





Социалистическая революция и право

Примечательно, что Карл Маркс и В. И. Ленин, обосновывая необходимость права в первой фазе коммунизма в связи с особенностями распределительных экономических отношений, говорили о праве производителя, пропорциональном доставляемому им труду, и, следовательно, придавали этому явлению глубокий экономический, непосредственно-социальный смысл; они имели здесь в виду и юридическую сторону данного социального явления. Право производителя, писал К. Маркс, «по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право. По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры». В свою очередь В. И. Ленин отмечал: «Не впадая в утопизм нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права».

Революционные непосредственно-социальные права трудящихся (в глубоком социальном смысле) прямо выражают объективные закономерности общественного развития. Основанная на них власть трудящихся, выступающая в условиях острой классовой борьбы в качестве диктатуры пролетариата, является властью, не ограниченной законом. По мысли В. И. Ленина, в обстановке острой, непримиримой классовой борьбы на первый план выступают решительные революционные действия, которые не всегда могут получить юридическое оформление. Вот почему В. И. Ленин призывал к решительной борьбе за строжайшую законность, «ничуть не забывая границ законности в революции».

Революционные непосредственно-социальные права получают также адекватное выражение в юридической форме. Важно, однако, при этом учитывать, что свойства и регулятивные качества права как особого юридического феномена таковы, что они в основном приспособлены для обеспечения стабильного, формализованного, нормального порядка в общественной жизни, дающего и гарантирующего его участникам простор для высокой социальной активности. Поэтому значение права как юридического явления возрастает в революции по мере упрочения власти трудящихся, необходимости решения на стабильной, постоянной основе экономических, политических, организационных и иных задач. В. И. Ленин связывал требование большей революционной законности с условиями мирного социалистического строительства. В своём докладе на IX съезде Советов он писал: «Перед нами стоит задача развития оборота, этого требует новая экономическая политика. А это требует большей революционной законности. Понятно, что в обстановке военного наступления, когда хватали за горло Советскую власть, если бы тогда эту задачу поставили, мы были бы педантами, мы сыграли бы в революцию, но революции не делали бы. Чем дальше идет развитие оборота, мы твердым лозунгом поставим осуществление большей революционной законности и ограничим сферу учреждения, которое являлось ответным ударом на всякий удар заговорщиков»[1][2].

История

Социалистическое право возникает в результате социалистиче­ской революции. Оно — обязательный и неизбежный элемент системы социалистических об­щественных отношений. Его существование следует рассматри­вать в качестве объективной закономерности социалистического общества.

Необходимость права как классового регулятора на первой фазе коммунизма обусловлена прежде всего классово-полити­ческими причинами, то есть теми же самыми причинами, которые вызывают к жизни всю систему средств политического регули­рования, социалистическое государство, иные инструменты поли­тической организации общества. Необходимость ликвидации свергнутых эксплуататорских классов, обеспечение функциони­рования социалистической политической системы как власти трудящихся, укрепление её антиэксплуататорского содержания, направленности на строительство коммунизма — все это предо­пределяет существование социалистического права как клас­сового регулятора общественных отношений.

Если же рассматривать социальные черты правовой формы общественного регулирования в единстве с её свойствами, то могут быть установлены и «свои» социальные — прежде всего экономические — причины, обусловливающие объективную необходимость права в социалистическом обществе.

Критика

Крупный раннесоветский теоретик права Евгений Пашуканис выступал с концепцией «отмирания права» при социализме в противовес концепции «пролетарского права», поддерживаемой рядом советских ученых и юристов-практиков, в частности А. Я. Вышинским. По его мнению, пролетариат не создаёт принципиально новой правовой системы; поскольку право, как и государство, сохраняются, согласно марксистской теории, при социализме как пережитки буржуазного общества, издержки переходного периода, оно имеет во многом буржуазный характер; социализм в своем развитии должен изжить как государство, так и право (в соответствии с марксистским тезисом об отмирании государства).

Напишите отзыв о статье "Социалистическое право"

Примечания

  1. Поляков, 2002.
  2. Ленин В. И. Полн. собр. соч. — Т. 44. — С. 328—329.

Литература

Отрывок, характеризующий Социалистическое право

«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.