Социальная группа

Социальная группа — объединение людей, имеющих общий значимый социальный признак, основанный на их участии в некоторой деятельности, связанной системой отношений, которые регулируются формальными или неформальными социальными институтами.

История

Слово «группа» попало в русский язык в начале XIX в. из итальянского (ит. groppo, или gruppo — узел) как технический термин живописцев, используемый для обозначения нескольких фигур, составляющих композицию. Именно так объясняет его словарь иностранных слов начала XIX в., где среди прочих заморских «диковин» содержится и слово «группа» как ансамбль, композиция «фигур, целое составляющих, и так приноровленных, что глаз разом их озирает».

Первое письменное появление французского слова groupe, от которого, позже произошли его английский и немецкий эквиваленты, датируется 1668 г. Благодаря Мольеру, год спустя, это слово проникает в литературную речь, пока еще сохранив техническую окраску. Широкое проникновение термина «группа» в самые разные области знания, его поистине общеупотребительный характер создают видимость его «прозрачности», то есть понятности и общедоступности. Оно чаще всего употребляется применительно к некоторым человеческим общностям как совокупностям людей, объединенным по ряду признаков некой духовной субстанцией (интересом, целью, осознанием своей общности и т. п.). Между тем социологическая категория «социальная группа» является одной из самых трудных для понимания в силу значительного расхождения с обыденными представлениями. Социальная группа — это не просто совокупность людей, объединенных по формальным или неформальным признакам, а групповая социальная позиция, которую занимают люди. «Мы не можем отождествлять агентов, объективирующих позицию, с самой позицией, даже если совокупность этих агентов является практической группой, мобилизованной для единых действий ради общего интереса».

Признаки

1. наличие внутренней организации;
2. общая (групповая) цель деятельности;
3. групповые формы социального контроля;
4. образцы (модели) групповой деятельности;
5. интенсивные групповые взаимодействия;
6. чувство групповой принадлежности или членства;
7. ролевое согласованное друг с другом участие членов группы в общей деятельности или соучастие;
8. ролевые ожидания членов группы относительно друг друга.

Содержание понятия "социальная группа" включает в себя ряд моментов, которые выступают критериями отличия социальных групп от практических, номинальных, "групп на бумаге" и групп вообще. Такими свойствами являются:

• социальная интеракция — активное коммуникативное взаимодействие, как внутригрупповое, так и межгрупповое;
• стигматизация — «наклеивание ярлыков», по которым распознается членство в группе, оформившееся в социальный гештальт (узнаваемый образ в массовом сознании по характерным признакам);
• сигнификация — коммуникация между членами группы осуществляется с помощью особых знаковых систем, «кодов» (сленг,общие названия, одежда,внешняя символика, особые ритуалы, манеры и т.д.);
• хабитуализация — то есть «опривычивание», освоение индивидом данной социальной позиции и формирование у него установок, стереотипов, присущих данной группе (стиль жизни данной группы, коллективные привычки, повседневные обыкновения);
• идентификация — отождествление индивидом себя с данной группой через противопоставление «мы — другие» с установлением социальных границ и фильтров на «входе—выходе», а также через механизм социального контроля (цензы, коды, символы, кодексы и т.д.);

Знаки, по которым определяется членство в группе, и которые лежат в основе идентификации, могут совпадать, а могут и не совпадать друг с другом. Например, члены организации отличают друг друга по удостоверению, а не-члены идентифицируют их по форме одежды.

• коллективная субъектность — социальная группа выступает как коллективный субъект социального действия (социальной активности), результатом которого являются социальные изменения и построение системы многоуровневых социальных связей и отношений с другими субъектами (социальными группами, организациями, общностями, институтами).

Коллективный субъект, согласно концепции, предложенной А. В. Петровским, сам выступает как иерархически организованная, многоуровневая система активности, или социальная позиция, состоящая из различных по степени опосредованности процессом совместной деятельности элементов (позиций). В качестве ведущего фактора становления и развития всех форм внутригрупповой активности выделяется социально значимая совместная деятельность.

Виды групп

По величине группы и способу взаимодействия её членов выделяются большие и малые группы, а также контактные (первичные)и дистанционные (вторичные).

В большие группы входят совокупности людей, существующие в масштабе всего общества в целом: это социальные слои, профессиональные группы, этнические сообщества (нации, народности), возрастные группы (молодежь, пенсионеры) и т. д. Осознание принадлежности к социальной группе и соответственно её интересов как своих происходит постепенно, по мере формирования организаций, защищающих интересы группы (например борьба рабочих за свои права и интересы через организации рабочих).

К многообразным малым группам относятся такие группы как семья, дружеские компании, соседские общности. Их отличает наличие межличностных отношений и личных контактов друг с другом. Конкретного количества членов нет - основным критерием является наличие реальных контактов и эмоциональных связей между членами группы.

Одна из самых ранних и известных классификаций малых групп на первичные и вторичные была дана американским социологом Ч. Х. Кули, где он проводил различие между ними. "Первичная (базовая) группа" относится к тем личным отношениям, которые являются прямыми, лицом к лицу, относительно постоянными, и глубокими, такие, как отношения в семье, группе близких друзей и тому подобное. "Вторичные группы" (словосочетание, которое Кули на самом деле не использовал, но которое появились позже) относятся ко всем другим лицом-к-лицу отношениям, но особенно к таким группам или ассоциациям, как производственным, в которой человек относится к другим через формальные, часто юридические или договорные отношения. Общественные группы - это дружеские общения. Групп, объединяющих людей, множество, у каждой есть общее дело и общая цель.

Малые группы классифицируют по следующим критериям. По способу образования выделяют стихийно возникшие — не официальные, специально организованные — официальные, реальные и условные. По характеру совместной деятельности бывают практические (совместная трудовая деятельность), гностические (совместная исследовательская деятельность), эстетические (совместное удовлетворение эстетических потребностей), гедонические (досуговые, развлекательно-игровые), непосредственно коммуникативные, идеологические, общественно-политические группы. По критерию личностной значимости выделяют референтные и элитарные группы. По критерию социальной значимости встречаются социально положительные группы, асоциальные — социально деструктивные, антисоциальные — криминальные, преступные группы.

Структура социальных групп

Структура группы — способ взаимосвязи, взаиморасположения её составных частей, элементов группы (осуществляется через групповые интересы, групповые нормы и ценности), образующих устойчивую социальную конструкцию, или конфигурацию социальных отношений.

Действующая большая группа имеет свою внутреннюю структуру: "ядро" (а в некоторых случаях — ядра) и "периферию" с постепенным ослаблением по мере удаления от ядра сущностных свойств, по которым идентифицируют себя индивиды и номинируется данная группа, то есть по которым она отделяется от других групп, выделяемых по определенному критерию.

Конкретные индивиды могут и обладать всеми сущностными чертами субъектов данной общности, они постоянно переходят в своем статусном комплексе (репертуаре ролей) с одной позиции на другую. Ядро же любой группы относительно устойчиво, оно состоит из носителей этих сущностных черт — профессионалов символического представительства.

Другими словами, ядро группы — это совокупность типических индивидов, наиболее постоянно сочетающих присущие ей характер деятельности, структуру потребностей, нормы, установки и мотивации, отождествляемые людьми с данной социальной группой. То есть занимающие позицию агенты должны сложиться в качестве социальной организации, социальной общности, или социального корпуса, обладающего идентичностью (признанными представлениями о себе) и мобилизованного вокруг общего интереса.

Поэтому ядро — концентрированный выразитель всех социальных свойств группы, определяющих её качественное отличие от всех иных. Нет такого ядра — нет и самой группы. В то же время состав индивидов, входящих в «хвост» группы, непрерывно меняется вследствие того, что каждый индивид занимает множество социальных позиций и может переходить с одной позиции на другую ситуативно, из-за демографического движения (возраст, смерть, болезнь и т. п.) или как результат социальной мобильности.

Реальная группа имеет не только свою структуру или конструкцию, но и свою композицию (а также декомпозицию).

Композиция (лат. compositio – составление) – организация социального пространства и его восприятия (социальной перцепции). Композиция группы – это сочетание её элементов, образующих гармоническое единство, которое обеспечивает целостность образа её восприятия (социального гештальта) как социальной группы. Композицию группы обычно определяют через индикаторы социального статуса.

Декомпозиция — противоположная операция или процесс разделения композиции на элементы, части, показатели. Декомпозиция социальной группы осуществляется путём проекции на различные социальные поля и позиции. Нередко композицию (декомпозицию) группы отождествляют с набором демографических и профессиональных её параметров, что не совсем верно. Здесь важны не сами по себе параметры, а в той степени, в какой они характеризуют статусно-ролевую позицию группы и выступают в качестве социальных фильтров, позволяющих ей осуществлять социальное дистанцирование, чтобы не слиться, не быть "размытой" или поглощенной другими позициями.

Что касается членства в группе конкретного индивида как элемента композиции, то действительно он сталкивается с окружающим миром, который окружает его и позиционирует его как члена группы, т.е. его индивидуальность в этой ситуации становится «несущественной», в нем как в личности, как члене группы, видят прежде всего целую группу.

Функции социальных групп

Существуют различные подходы к классификации функций социальных групп. Американский социолог Н. Смелзер выделяет следующие функции групп:

• Социализации: только в группе человек может обеспечить своё выживание и воспитание подрастающих поколений;
• Инструментальную: состоит в осуществлении той или иной деятельности людей;
• Экспрессивную: состоит в удовлетворении потребностей людей в одобрении, уважении и доверии;
• Поддерживающую: состоит в том, что люди стремятся к объединению в трудных для них ситуациях.

Социальные группы в настоящее время

Особенностью социальных групп в странах с развитой экономикой в настоящее время является их мобильность, открытость перехода из одной социальной группы в другую. Сближение уровня культуры и образования различных социально-профессиональных групп приводит к формированию общих социокультурных потребностей и тем самым создает условия для постепенной интеграции социальных групп, систем их ценностей, их поведения и мотивации. В результате можно констатировать обновление и расширение самого характерного в современном мире - среднего слоя (среднего класса).
По прогнозной оценке С. Лэша и Джона Урри ( Lash S., Urry J. ) общество обнаруживает и дальше все больше будет обнаруживать определенное движение от "организованного", регулируемого государством к его "дезорганизованной" форме, характеризующейся культурной фрагментацией, большей свободой и меньшей регуляцией. Групповая структуризация характеризуется "радикальным плюрализмом" в упорядоченности внутригрупповых структур, а также нестабильностью и неустойчивостью субординационных взаимосвязей между ними при сохранении согласованности основных компонентов системы групповой активности и поддержании баланса интересов. Так, Ульрих Бек отмечает влияние на развитие групповой идентификации процесса индивидуализации, в ходе которого человек утрачивает все традиционные связи – с семьей, знакомыми, друзьями, с социальным классом. Индивиды становятся все более самостоятельными в осуществлении выбора, формировании собственной идентичности и групповой идентификации. У. Бек полностью поддерживает идеи постструктурализма о неодетерминизме и нелинейном развитии, отмечая, что тот, кто «всё ещё находится в плену мифа о линейности и разделяет тезис о культурной конвергенции как непосредственном следствии экономической унификации, – попросту невежественный человек». Сетевая инфраструктура двигаясь в направлении интегрированной глобальной сложности в режиме реального времени оказывает значительное влияние на все социальные связи и отношения перенастраивая их каждый раз.

См. также

• Социальная изоляция
• Психология толпы
• Суперорганизм
• Тусовка

Ссылки

• [www.sova-center.ru/racism-xenophobia/docs/2010/06/d18961/ Определение КС РФ № 564-О-О] о конституционности запрета возбуждения ненависти к социальным группам в статье 282 УК РФ
• [xn--c1ajbknbbt0c0f.net/sociologicheskij-slovar/73-sociologicheskij-slovar-p/305-pervichnye-i-vtorichnye-socialnye-gruppy Первичные и вторичные социальные группы]

Отрывок, характеризующий Социальная группа

M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.