Социальная леность

Социальная леность — эффект, состоящий в том, что коллективное усилие может быть менее эффективным, чем сумма индивидуальных усилий. В отличие от социальной фасилитации наблюдается эффект уменьшения личных вложений от каждого участника.

Проявляется на работах с оценкой общего результата без внимания к индивидуальной работе и вкладу каждого участника, но не наблюдается при наличии командного духа или при субъективной оценке собственного вклада как незаменимого.

Подтверждающие эксперименты

В ряде экспериментов испытуемым, работающим в группах, не сообщалось о скрытом измерении их вклада. В результате старания каждого были меньше, чем при индивидуальной работе. Этот эффект экспериментально обнаружил Макс Рингельман.

К динамометру присоединяли канат, а тянущему участнику завязывали глаза и сообщали что канат будет тянуть вся группа. В итоге канат тянул только один человек. По результатам измерений его вклад оказывался в среднем на 18 % ниже, чем при индивидуальных измерениях.

В небольшой группе испытуемого просили кричать наиболее громко. При этом ему надевались наушники с записью, так чтобы он не мог слышать создаваемого шума. В результате участник в среднем производил в 3 раза меньше шума, чем при одиночных экспериментах.

Литература

• Бэрон Р., Керр Н., Миллер Н. [www.iworld.ru/attachment.php?barcode=978594723041&at=exc&n=0 Социальная психология группы: процессы, решения, действия]. — 2003. — 272 с. — ISBN 5-94723-041-0.
• Майерс Д. Социальная психология. — 7-е изд. — СПб.: Питер, 2007. — 794 с. — (Мастера психологии). — ISBN 978-5-88782-430-7.

Отрывок, характеризующий Социальная леность

«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.