Союзпечать

Союзпечать †
Логотип «Союзпечати» (с 1932)
Общая информация
Дата создания	1987
Предшествующие ведомства	Главное управление по распространению печати «Союзпечать» (1953—1987) Центральное управление по распространению печати «Союзпечать» (1932—1953) Всесоюзное объединение «Союзпечать» (1930—1932) Центральное агентство ВЦИК («Центропечать»; 1918—1921)
Дата упразднения	1994
Заменено на	ОАО «Агентство „Роспечать“»
Руководство деятельностью осуществляет	Наркомат, затем Министерство связи СССР
Вышестоящее ведомство	Наркомат, затем Министерство связи СССР
Штаб-квартира	Москва, СССР 55°45′ с. ш. 37°37′ в. д.55.750° с. ш. 37.617° в. д. / 55.750; 37.617
Число сотрудников	84,8 тыс. человек (1980)
Подведомственный орган	Центральное филателистическое агентство «Союзпечать»
Карта Союз Советских Социалистических Республик

«Союзпеча́ть» — существовавшее в советское время государственный орган управления и сеть организаций и предприятий по распространению периодических печатных изданий в системе вначале Наркомата, а затем Министерства связи СССР. В истории этой отрасли её подразделения организационно подчинялись:

• Центральному агентству ВЦИК («Центропечати»; 1918—1921),
• Всесоюзному объединению «Союзпечать» (1930—1932),
• Центральному управлению по распространению печати «Союзпечать» (1932—1953),
• Главному управлению по распространению печати «Союзпечать» (1953—1987) и
• Центральному рознично-подписному агентству «Союзпечать» (1987—1994).

С 1965 года в структуре этого ведомства действовало специализированное Центральное филателистическое агентство «Союзпечать», отвечавшее за подготовку и распространение филателистических материалов и литературы. В современной России система «Союзпечати» реорганизована и перешла под начало ОАО «Агентство „Роспечать“».

Структура и деятельность

В структуру «Союзпечати», помимо Главного управления, входили отделения и агентства на местах, специализированные магазины, киоски, передвижные средства торговли, автоматы по продаже газет и журналов, все вместе составлявшие разветвленную сеть розничной торговли. К примеру, на 1 января 1975 года в неё входило более 500 магазинов, 30 500 киосков, около 11 тысяч торговых автоматов. С помощью этой сети, в дополнение к периодической печати, реализовывались филателистические материалы, книги, брошюры, изобразительная продукция, нагрудные знаки (значки) и некоторые другие товары массового спроса.

Основной задачей «Союзпечати» являлась продажа на территории СССР по подписке и в розницу выпускавшихся в стране и за рубежом газет и журналов. С этой целью ежегодно Главное управление, а также местные органы «Союзпечати» издавали каталоги и прейскуранты с перечнем печатных изданий и условий подписки на них. Подписку, помимо отделений и агентств «Союзпечати», оформляли отделения связи и общественные распространители печати на предприятиях, в колхозах, совхозах, учреждениях и организациях.

История

Предыстория

Распространение прессы и книжной продукции в дореволюционной России являлось важной составной частью инфраструктуры общества. Этим занимались артели (экспедирование и доставка в города) и частные подписные конторы, в функции которых также входили расклеивание афиш, доставка по домам срочных писем и ценных бандеролей. На железнодорожных станциях с 1906 года действовала сеть киосков «Контрагентства А. С. Суворина», где продавались газеты и журналы.

Ранний советский период

В ноябре 1917 года частное предприятие Суворина было национализировано и на его основе было учреждено сначала «Контрагентство ЦИК ССР», а затем «Агентство ВЦИК».

21 ноября 1918 года принятым Советом народных комиссаров РСФСР декретом за подписью В. И. Ленина на Наркомат почт и телеграфов была возложена обязанность централизованного распространения и экспедирования советских периодических печатных изданий. Во исполнение этого декрета был создан специальный отдел печати. В результате этих решений Совнаркома в ноябре 1918 года возникло Центральное агентство ВЦИК («Центропечать»), которое объединило все имевшиеся на тот момент каналы поставок, а к маю 1919 года, согласно второму декрету СНК от 5 мая того же года, практически единолично стало производить экспедицию периодики и литературы в молодой советской стране.

Аппарат «Центропечати» имел разветвленную сеть. В Москве было организовано 22 отдела, в которых было занято в общей сложности 3000 человек. В целом в «Центропечати» имелось 17 тыс. сотрудников. Экспедиционное хозяйство агентства включало:

• шесть центральных экспедиций (багажная, почтовая, книжная, комплектов, комиссариатов и пластинок),
• восемь газетных экспедиций при типографиях,
• девять экспедиций при вокзалах и
• 11 районных экспедиций.

С 1 января 1919 года при всех почтово-телеграфных учреждениях Советской России начали осуществляться:

• розничная продажа газет и книг,
• распространение печатной продукции по подписке.

13 декабря 1921 года Коллегия Агитпропотдела ЦК РКП(б) постановила ликвидировать «Центропечать» и создать орган по распространению и экспедированию советской и партийной печати, который имел права государственного учреждения, работавшего на началах кооперативного товарищества на паях, пайщиками и участниками которого были советские, партийные и профессиональные газеты. В соответствии с этим решением в январе 1922 года была образована Центральная экспедиция советской и партийной печати (ЦЭП). Тогда же, в самом начале 1922 года, бывший железнодорожный отдел «Центропечати» был реформирован в Контрагентство печати. С 1924 года при Отделе печати ЦК партии начало работать Газетное объединение, при котором была организована Комиссия по распространению печати. В 1926 года появился ещё один орган — Издательская техническая подкомиссия по вопросам распространения при Комитете по делам печати.

Основание «Союзпечати»

С увеличением количества распространяемых в Советском Союзе наименований и тиражей печатных изданий всё более сказывалось несовершенство существовавших механизмов их распространения. Для модернизации системы 16 августа 1930 года по решению СНК СССР было организовано централизованное и широко разветвленное Всесоюзное объединение «Союзпечать». На местном уровне отделы «Союзпечати» находились в подчинении у региональных почтово-телеграфных контор.

В июне 1932 года в структуре Наркомата связи СССР было учреждено Центральное управление распространения печати «Союзпечать», которое занялось организацией приёма и разработкой техники оформления подписки и розничным распространением. Его опорными пунктами являлись:

• Центральный газетно-журнальный почтамт,
• Центральная подписная контора «Союзпечати» (с августа 1932),
• Центральная розничная контора «Союзпечати» (с сентября 1932),
• местные, краевые, областные и городские отделы,
• а также отделы печати и райорганизаторы при районных конторах связи.

Областные отделы «Союзпечати» были организованы при областных управлениях связи, а в районных центрах были введены специальные отделы по распространению печати — районные (городские) бюро «Союзпечати». В августе 1932 года в 14 городах страны при отделениях «Союзпечати» были также открыты республиканские, краевые и областные подписные конторы, а в сентябре того же года в 21 городе появились региональные розничные конторы.

В 1937 году в ведение «Союзпечати» перешли руководство и функции экспедирования периодической печати, а также газетно-журнальные почтамты и экспедиции, подчинявшиеся ранее Почтовому управлению Наркомата связи.

Благодаря усилиям по развитию индустрии подписки и розницы, к началу 1941 года общий разовый тираж городских и районных газет достиг 10,5 млн экземпляров, а общий разовый тираж журналов — 11,5 млн. В городах, на железнодорожных станциях и в селах Советского Союза на тот момент имелось около 5500 киосков «Союзпечати».

Военное время

В годы Великой Отечественной войны «Союзпечать» продолжала оказывать свои услуги на фронте и в тылу, однако формы и методы работы значительно изменились. Первоочередная доставка необходимого количества центральных газет проводилась в боевые армейские подразделения. Эта нелёгкая задача выполнялась работниками военной и гражданской почты и «Союзпечати» совместно с Главным политическим управлением Красной Армии. Далее снабжались резервные и тыловые формирования действующей армии, а затем население. Широкую индивидуальную подписку сменило лимитированное распределение газет и журналов по промышленным предприятиям, учебным заведениям, колхозам и совхозам.

Военные экспедиции для рассылки печати на фронт часто применяли авиацию. В прифронтовых районах они снабжали войсковые части прессой нередко в условиях, когда требовалось проявлять мужество и героизм при выполнении служебных обязанностей. За образцовое выполнение заданий партии и правительства в области распространения печати в военное время большая группа работников «Союзпечати» была удостоена в июне 1943 года государственных наград.

В городах важное значение в годы войны приобрели газетные витрины, сеть которых была увеличена почти на половину. За один только 1943 год их число возросло с 78,3 тыс. до 116 тыс. единиц. В то же время, ввиду захвата части территории страны немецкими войсками, заметно уменьшилось количество киосков «Союзпечати» — до 2,1 тыс., из которых 500 было на селе и 1600 — в городах. Сотрудниками агентства в этот период проводилась общественная работа по распространению на фронте боевых листков, плакатов, лозунгов, а в тылу — специальных «молний», листовок, бюллетеней под лозунгом «Все для фронта!».

Послевоенные годы

Во второй половине 1940-х и в 1950-е годы довоенная система распространения печати была восстановлена и получила дальнейшее развитие. Следуя послевоенному Постановлению Совета Министров СССР, от распределения печати по организациям и предприятиям, характерного для военного времени, вернулись к обычной системе распространения в виде свободной продажи и индивидуальной подписки. Уже к началу 1947 года наблюдалось увеличение разовых тиражей центральных газет и журналов по сравнению с военным периодом на 7,1 млн экземпляров, а их общее количество составило 27,3 млн. Однако на всей территории страны имелось лишь 4560 киосков, и в 1951 году была поставлена задача установить 5000 новых киосков в районных центрах, совхозах и колхозах. Особое внимание было уделено продаже печатных изданий в поездах и на железнодорожных станциях, прямому снабжению 350 вокзальных киосков, расширению сети киосков в аэропортах и на водном транспорте.

В 1953 году прежнее ведомство было реорганизовано в Главное управление по распространению печати «Союзпечать» Министерства связи СССР. Затем изменения коснулись Центрального газетно-журнального почтамта. Функции экспедирования были отданы почтовым учреждениям.

В середине 1950-х годов, благодаря активной работе «Союзпечати», в СССР на тысячу человек приходилось 290 газет и журналов, а каталог советских газет и журналов пополнялся всё новыми и новыми изданиями. В 1954 году начались подписка и распространение газет и журналов социалистических стран.

Дальнейшее развитие

На протяжении 1959—1965 годов были усовершенствованы работа «Союзпечати» и структура её органов, что способствовало улучшению обслуживания населения. К 1963 году в результате целого ряда изменений сформировалась чёткая структура отрасли, способная удовлетворять растущие потребности советских людей в печати.

В 1960-е годы также происходило техническое переоснащение отрасли: строились новые киоски и магазины «Союзпечати», устанавливались автоматы для продажи газет, улучшалось обеспечение транспортом.

В 1964 году часть прибыли подведомственных предприятий «Союзпечати» стала направляться на приобретение производственного оборудования, средств механизации и строительство производственных зданий. Это позволило укрепить и расширить материально-техническую базу агентства. По типовым проектам возводились здания районных и городских агентств, а сеть киосков увеличилась до 22 тыс. единиц.

Менялась и структура ведомства. В мае 1963 года вместо Центральной конторы по обработке заказов и Центральной розничной конторы были образованы Центральное подписное и Центральное розничное агентства (ЦПА и ЦРА). В следующем году в областных, краевых и республиканских центрах РСФСР появились самостоятельные хозрасчётные предприятия — подписные и розничные агентства «Союзпечати». В том же 1964 году приступили к абонементной системе приёма подписки с использованием операционно-кассовых машин; это позволило значительно повысить качество и эффективность производственных процессов на предприятиях «Союзпечати».

Поздний советский период

В 1969 году в действие вступил Кустовский вычислительный центр «Союзпечати» в Рязани. С его помощью решался целый комплекс задач подписки и розницы, автоматизации процессов сбора, передачи и обработки информации, с выдачей машинным способом контрольной, расчётной и экспедиционной документации.

Разрасталась и сфера деятельности предприятий ведомства:

• расширен ассортимент товаров в розничной торговле (1971);
• приняты к централизованному распространению и экспедированию материалы, изданные органами научно-технической информации и издательством «Плакат» (1974);
• введена подписка с перерывом на часть срока (1979);
• разрешена покупка у населения подержанных журналов и продажа их в розничной торговой сети (1981).

К 1980 году «Союзпечать» располагала крепкой материально-технической базой и имела устойчивые экономические показатели:

• среднегодовая численность работников сферы распространения печати составила 84,8 тыс. человек;
• киосковая сеть возросла до 34,3 тыс. единиц;
• действовало 620 магазинов «Союзпечати» и
• имелось 11,6 тыс. автоматов.

В октябре 1987 года Министерство связи СССР объединило ЦПА и ЦРА в одну организацию — Центральное рознично-подписное агентство «Союзпечать» (ЦРПА). В 1988 году было образовано Главное управление почтовой связи и распространения печати (ГУПС и РП) Министерства связи СССР, которое отвечало за развитие и совершенствование почтовой связи и распространения печати. При этом непосредственно подпиской стали заниматься отделения связи, а в обязанности ЦРПА «Союзпечать» входили лишь розничное распространение печати, издание подписных каталогов и обработка заказов на подписку.

К концу 1980-х — началу 1990-х годов в отрасли стали складываться черты современной розничной сети:

• расширенный ассортимент продаваемой продукции,
• преобладание доли прочей продукции в показателях доходности и прибыльности предприятий «Союзпечати».

ЦФА «Союзпечать»

Согласно Постановлению Совета Министров СССР № 733 от 4 октября 1965 года «О мерах по улучшению издания почтовых марок и торговли ими» (пункты 1 и 5), Министерству связи СССР были поручены организация филателии в стране, определение тиражей, тематики издания коллекционных марок, осуществление их реализации и издание каталогов почтовых марок. В октябре 1965 года задачи развития филателии в Советском Союзе были возложены на Главное управление по распространению печати «Союзпечать». В его обязанности стала входить продажа на территории страны всех филателистических материалов, в связи с чем в его структуре в том же году было учреждено Центральное филателистическое агентство «Союзпечать» (ЦФА «Союзпечать»). Часть издававшихся в СССР новых марок направлялась в это агентство для реализации в специально организованных в рамках этой системы магазинах «Филателия». Филателистические материалы продавались в магазинах и киосках «Союзпечати» по государственным ценам. Для снабжения членов Всесоюзного общества филателистов (ВОФ) коллекционными материалами в торговых точках «Союзпечати» была введена абонементная система. В торговую сеть «Союзпечати» поступали также для продажи другие филателистические товары, например, марочные наклейки.

Кроме того, ЦФА «Союзпечать» занималось распространением наборов коллекционных почтовых марок — в виде тематических и годовых сброшюрованных тетрадок и расфасованных в пакетах наборов. Они были главным образом предназначены для начинающих филателистов.

Примеры филателистической продукции ЦФА «Союзпечать»
Лист сброшюрованной тетрадки с нанесённой сеткой и прикреплёнными к нему с помощью особых наклеек почтовыми марками СССР, собранными по теме «Учёные и деятели культуры СССР»	Описательный штемпель на четвёртой странице обложки предварительно сформированной коллекции почтовых марок СССР (1981)

Одно из подразделений ЦФА — участок № 3 по обработке и реализации зарубежной продукции — отвечало за подготовку закупавшихся заграницей филателистических материалов для их дальнейшего распространения и продажи в регионах Советского Союза. Участок, как и другие подобные подразделения агентства, был укомплектован опытными сортировщицами и инструкторами. Так, в середине 1970-х годов здесь трудились сортировщицы А. Авакян и Т. Требузина и инструктор В. Кузина.

В 1975 году Ленинградское городское агентство «Союзпечать» впервые провело опрос филателистов в киосках и магазинах города. С целью изучения покупательского спроса в анкету было включено 11 вопросов, которые касались коллекционирования марок. По сообщению начальника отдела филателии Ленгорагентства Б. Яхода, было подготовлено 20 тысяч анкет и получено 3340 ответов. Из опрошенных филателистов 76 % были неорганизованными коллекционерами и только 24 % — членами ВОФ. 90 % предпочитали собирать выпуски СССР по хронологии, а 10 % — почтовые марки социалистических стран. Большой популярностью пользовалось тематическое коллекционирование.

В порядке выполнения задач, поставленных в области развития филателии решениями Советского правительства, агентство приступило к подготовке и выпуску каталогов почтовых марок СССР и некоторых других стран, а также к изданию другой филателистической литературы. В период с 1969 по 1987 год агентство отвечало за выпуск журнала «Филателия СССР».

ЦФА «Союзпечать», по согласованию с Правлением ВОФ, установило также обменный лимит, в пределах которого советскими коллекционерами осуществлялся международный филателистический обмен.

Современная Россия

После распада СССР произошло реформирование отрасли. В ноябре 1992 года вышел Указ Президента Российской Федерации, согласно которому вместо ГУПС и РП при Министерстве связи создавалось Федеральное управление почтовой связи. За организацию подписки на периодику отвечали российские отделения связи, а «Союзпечать» занималась только розничным распространением периодической печати.

В 1994 году в соответствии с государственной программой приватизации произошло акционирование ЦРПА «Союзпечать», и на его базе возникло Открытое акционерное общество «Агентство „Роспечать“». К декабрю 1994 года 47 региональных отделений (бо́льшая часть) бывшей общероссийской сети были приватизированы и акционированы.

Хотя с прекращением Союза ССР агентство «Союзпечать» также прекратило свою деятельность, этот бренд продолжает использоваться в настоящее время в названиях профильных и непрофильных объединений и компаний. Одной из таких организаций является Некоммерческое партнерство «Национальная сеть распространения прессы „Союзпечать“», основанное 14 февраля 2005 года и объединяющее предприятия по распространению печатных изданий на территории России, а также Белоруссии. Название «Союзпечать» носят некоторые региональные компании распространения прессы и рекламно-производственные фирмы в России, а также организации и компании в Белоруссии, на Украине и в некоторых других странах бывшего Советского Союза.

Интересные факты

• В целях пропаганды филателии в Советском Союзе в 1968 году Главфанспичпром СССР изготовил серию спичечных этикеток «Союзпечать — Филателия».
• С работой в «Союзпечати» связана в прошлом профессиональная деятельность российского государственного и политического деятеля Любови Слиски. С 1977 года она трудилась в кадровой службе предприятия (секретарём, старшим инспектором), а в 1987 году стала освобождённым председателем профсоюзного комитета предприятия «Союзпечать».
• Композиция под названием «Союзпечать» присутствует на дебютном музыкальном альбоме группы «Звуки Му» «Простые вещи» 1988 года, который включён в число «100 магнитоальбомов советского рока» в одноимённой книге Александра Кушнира:

Но утром по пути в киоск мы вместе хотим, чего нет,
Меня научила ждать свежая краска газет, «Союзпечать».
Нам надо быть в курсе, мы делаем деньги,
Фальшивые деньги.

— Пётр Мамонов. Союзпечать

См. также

• Советская печать
• Министерство связи СССР

• Каталог почтовых марок СССР
• Лист согласования (филателия)
• Филателия (журнал) (орган «Союзпечати»)

• Роспечать (компания)
• Объединённый каталог «Пресса России»
• Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям

Литература

• Байда К. М., Такоев К. Ф. Формы и методы распространения периодической печати СССР. — М.: Связьиздат, 1939.
• [books.google.com/books?id=C0xlAAAAMAAJ Распространение печати] / Главное управление по распространению печати «Союзпечать». — М.: Связьиздат, 1989. (Проверено 27 апреля 2011)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_sp/2481/Союзпечать Союзпечать] // Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград: Энциклопедический справочник / Ред. колл. Л. Н. Белова, Г. Н. Булдаков, А. Я. Дегтярев и др. — М.: Большая Российская энциклопедия. — 1992. (Проверено 29 апреля 2011)
• Филателистическое агентство // [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_philately/2678/ Большой филателистический словарь] / Н. И. Владинец, Л. И. Ильичёв, И. Я. Левитас, П. Ф. Мазур, И. Н. Меркулов, И. А. Моросанов, Ю. К. Мякота, С. А. Панасян, Ю. М. Рудников, М. Б. Слуцкий, В. А. Якобс; под общ. ред. Н. И. Владинца и В. А. Якобса. — М.: Радио и связь, 1988. — 320 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-256-00175-2.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/es/2696/«Роспечать» «Роспечать»]. Энциклопедический словарь. 2009. Словари и энциклопедии на Академике; Академик. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/69WFGprAQ Архивировано из первоисточника 29 июля 2012].

Отрывок, характеризующий Союзпечать

– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.