Союз Исламского Джихада

Союз Исламского Джихада (СИД)
Другие названия:	Иттихад Исламский Джихад, Группа Исламского Джихада
Этническая принадлежность:	узбеки, немцы, арабы, пуштуны, таджики, русские и др.
Религиозная принадлежность:	ислам суннитского толка
Девиз:	Нет никого, достойного поклонения, кроме Единого Бога.
Лидеры:	Наджмуддин Джалолов (Мухаммад Фатих Абу Яхья)†
Штаб-квартира:	Мир-Али, Северный Вазиристан
Активна в:	Узбекистан Узбекистан Афганистан Афганистан Вазиристан Вазиристан (Пакистан Пакистан) Германия Германия Россия Россия Казахстан Казахстан Иран Иран
Дата формирования:	2002
Союзники:	Вазиристан Вазиристан Талибан ИДВТ ИДУ Лашкаре-Тайба ТТП Кавказский эмират Кавказский эмират Аль-Каида
Противники:	Узбекистан Узбекистан Германия Германия Россия Россия Афганистан Афганистан Пакистан Пакистан НАТО НАТО
Участие в конфликтах:	Война НАТО в Афганистане Вазиристанская война
Сайт:	[sodiqlar.info/ sodiqlar.info/rus/]

Союз Исламского Джихада (СИД, араб. إتحاد الجهاد الإسلامي‎‎ Ittiḥād-ul-Jihād-il-Islāmī, узб. Исломий Жиҳод Иттиҳоди, ИЖИ, Islomiy Jihod Ittihodi, IJI), также Иттихад Исламского Джихада (ИИД) — исламская боевая организация, базирующаяся в Вазиристане, известна своими акциями в Узбекистане и Германии.

История

В 2002 году, в Зоне Племен (регион на пакистано-афганской границе) появилась Группа Исламского Джихада.

Наджмуддин Джалолов, воевавший уже на Кавказе и в Афганистане, посоветовавшись с опытными муджахидами, организовал собственную группу, которая стремилась к возвращению в Узбекистан и распространению «джихада» на всю Среднюю Азию. Первым делом он открыл тренировочный лагерь где-то в горах Хоросана, воспитанники которого потом отправлялись в Узбекистан. Огромное число новобранцев были бывшими членами Исламского Движения Узбекистана.

Раскол, приведший к возникновению «Союза исламского джихада», произошел на почве уже давно наметившихся в ИДУ разногласий по вопросам стратегии, и прежде всего — относительно целей этого движения. Так, руководство ИДУ до сих пор считает приоритетной задачей борьбу против режима Каримова в Узбекистане. В 2001 году против него выступило радикальное крыло, потребовавшее, чтобы сфера «джихадистской деятельности» была распространена на всю Центральную Азию, а затем и на страны Запада. В 2002 году группа оппозиционеров из числа представителей этого крыла, не сумев навязать свою волю ИДУ, провозгласила создание «Группы Исламского Джихада». Её руководство, как и руководство ИДУ, базируется в Пакистане, а именно в Северном Вазиристане, где его оплотом до сих пор остается город Мир-Али.

Созданная группа уже начинала наносить удары Узбекистану в 2004 и начале 2005 года, тогда же организация получила нынешнее название — Союз Исламского Джихада. С этого времени СИД активно сближался с Аль-Каидой, а также меняет приоритеты, начиная сражаться в Пакистане и Афганистане и покушаясь на Европу.

Одним из идеологов созданной группы стал Абу Лейс аль-Либи, командир отряда аль-Каиды, в котором состоял Джалолов. До начала 2008 года он выступал связующим звеном между «Аль-Каидой» и СИД, пока не был убит в конце января 2008 года при попадании ракеты, выпущенной американским истребителем, в один из домов в Мир-Али. В этом налете, кроме аль-Либи, погибло ещё несколько членов «Союза исламского джихада». Возможно, что Абу Лейс аль-Либи, которого в СИД называли «нашим шейхом», был главным стратегом организации, а также отвечал за операции, которые планировалось осуществить на территории Германии. Кроме того, аль-Либи поддерживал особо тесные контакты с Талибаном, выполняя функции «комиссара „Аль-Каиды“ в Центральной Азии».

Признание террористической организацией

Глава ЦРУ Портер Госс заявил в марте 2005 года, что «СИД стал наиболее опасной угрозой для интересов правительств США и стран (среднеазиатского) региона». В мае этого же года Госдеп США признал Союз террористической организацией. В июне организация появилась в списке террористов ООН.

15 октября 2005 депутат Хейзл Энн Блерс призывала британскую Палату общин признать СИД террористической организацией, потому что он «угрожает британским интересам за рубежом». Бывший посол Великобритании в Узбекистане Крейг Мюррей утверждал, что СИД, если и существует, то используется правительством Узбекистана в своих целях. Хейзл Берс на это ответила, что «её подозрения обоснованы разведывательными данными и источниками из служб безопасности, а также многие члены ООН озабочены деятельностью СИД». После того, как Мюррей был отозван с поста посла в Узбекистане, он написал в Самарканде книгу о «борьбе британского посла в стране тирании против международного терроризма».

В Германии СИД оценивается по-разному. Например, Бенно Кёпфер, глава органов безопасности земли Баден-Вюртемберг, вообще сомневается в существовании такой организации. Однако чаще СИД считают отделением ИДУ, связанным с аль-Каидой.

Слухи о сотрудничестве с узбекской разведкой

25 сентября 2008 года в крупном немецком журнале Monitor появилось интервью узбекского перебежчика Икрома Якубова о том, что СИД был создан узбекской разведкой и используется режимом Каримова для создания видимости страны-жертвы терроризма.

Бывший британский посол в Узбекистане Крейг Мюррей полагал, что «СИД создан узбекскими спецслужбами, а теракты в Ташкенте организованы либо этими самыми спецслужбами, либо завербованными ими людьми».

Известные акции

Боевая история СИД начинается с нескольких взрывов в Узбекистане в период с 28 марта по 1 апреля 2004 года, унесших жизни 47 человек. Уже тогда СИД стал организовывать свои ячейки в России, Кыргызстане, Узбекистане, Казахстане. Основные тренировочные лагеря располагались в Пакистане, а также в Казахстане. 30 июля 2004 года СИД взрывает израильское и американское посольства, а также офис генерального прокурора в Ташкенте, заявив, что эти акции «направлены против предательского правительства». В конце 2004 года несколько членов СИД были арестованы в Казахстане.

В 2007 году трое человек были арестованы в Германии, в местечке Зауэрланд. Они обвинялись в планах напасть на Франкфуртский международный аэропорт и американские военные объекты, например авиабазу Рамштайн, а также американское и узбекское посольства в Германии. Все трое были связаны с СИД, они входили в так называемую «Зауэрландскую ячейку». Двое из них являются немцами, принявшими ислам. Целью этих акций было вынуждение немцев расформировать крупную военную базу под Термезом.

В 2008 году двое предполагаемых членов СИД были арестованы в аэропорте Кельн-Бонн в Германии на борту самолета компании KLM, направлявшегося в Амстердам. Утверждают, что эти люди собирались попасть в Пакистан через Уганду, чтобы обучаться в тренировочных лагерях какой-либо террористической организации. Тем не менее, предположения не подтвердились, и двое человек (сомалиец и гражданин Германии сомалийского происхождения) были освобождены.

В начале марта 2008 года Джюнейт Чифчи — турецкий юноша, родившийся в Германии, — подорвал себя на американской военной базе в афганской провинции Хост. В результате атаки было убито двое американских солдат и двое служащих афганской армии. Ответственность за нападение взял на себя СИД. Он же опубликовал видеозаписи, запечатлевшие смертника за подготовкой к этой акции и во время её осуществления. Это событие стало лишь очередным доказательством того, что СИД завербовал группу новобранцев из числа германских турок, которые прошли подготовку в пакистанском регионе Вазиристан.

26 мая 2009 года СИД совершил подрывы поста милиции и других объектов в городах Ханабаде и Андижане Андижанской области Узбекистана.

В 2011 году агентство «Бадр ат-Таухид», медиа-отделение СИД, выпустило видео, где показаны совместные с Талибаном операции на Севере и Востоке Афганистана, а также обучение в местных тренировочных лагерях узбеков, таджиков и пуштунов. На том же видео показаны некоторые павшие бойцы СИД, по именам, очевидно, выходцы из Турции, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана и Пакистана.

В апреле 2014 года в уезде Али-Шер провинции Хост СИД совместно с Талибаном захватили крупную американскую военную базу «Чаргути», переданную афганской армии, взяв много трофеев, среди которых — американский «Хаммер».

Студия «Бадр ат-Таухид»

Для пропаганды своих идей СИД создал медиа-агентство «Бадр ат-Таухид» (араб. بدر التوحيد‎ — «Полная луна Единобожия» либо «Светило Единобожия»). Был создан [sodiqlar.info/ сайт] организации на узбекском языке (с записью кириллицей и латиницей), потом — его [sodiqlar.info/rus/ русская версия]. Сам ресурс позиционирует себя как «независимый исламский портал». Сайт не числится в Федеральном списке экстремистских материалов, но с июля 2014 года он заблокирован некоторыми интернет-провайдерами в России. До этого он несколько раз подвергался атакам.

На сайте присутствуют собственные видео- и аудиозаписи, некоторые из которых — переводы. Кроме них — стихи, статьи на тему многих вопросов ислама, а также новости из всех уголков исламского мира. Сам сайт пишет об этом «Мы постарались не ограничивать рамки нашего интернет-ресурса исключительно темой джихада: Ислам затрагивает все стороны жизни человека и поэтому вы видите различные рубрики на нашем сайте».

Одним из видных деятелей медиа-пропаганды СИД на русском языке является т. н. «русский муджахид Амин Абу Усама ар-Руси». Он появляется во многих фильмах, выпущенных СИД.

Отрывок, характеризующий Союз Исламского Джихада

Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.