Союз ТМ-2

<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">

Союз ТМ-2
Общие сведения
Полётные данные корабля
Название корабля	Союз ТМ-2
Ракета-носитель	Союз-У2
Стартовая площадка	Байконур Пл. № 1
Запуск	5 февраля 1987 21:38:16 UTC
Стыковка	7 февраля 1987 23:27:40 UTC
Место стыковки	«Мир» ПхО ББ
Расстыковка	29 июля 1987 20:44:00 UTC
Посадка	30 июля 1987 01:04:12 UTC
Место посадки	80 км от г. Аркалык
Длительность полёта	174 дня 03 часа 25 минут 56 секунд
Количество витков	~2810
Апогей	365 км
Перигей	341 км
Наклонение	51,6°
Период обращения	91,6 мин
Масса	7100 кг
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1987-013A 1987-013A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=17482 17482]
Полётные данные экипажа
Членов экипажа	2 на взлёте, 3 при посадке
Позывной	«Таймыр»

Предыдущая	Следующая
Союз Т-15C	Союз ТМ-3

</td></tr>

Союз ТМ-2 — пилотируемый космический аппарат из серии «Союз ТМ». Союз ТМ-1 был запущен 21 мая 1986 года в беспилотном режиме для отработки систем нового корабля, посадка произведена 30 мая 1986 года.

Экипаж старта

• Юрий Романенко (3 полёт) — командир
• Александр Лавейкин (1 полёт) — бортинженер

Экипаж посадки

• Александр Викторенко (1 полёт) — командир
• Александр Лавейкин (1 полёт) — бортинженер
• Мухаммед Фарис Сирия. (1 полёт) — космонавт-исследователь

Параметры полёта

• Масса аппарата: 7100 кг
• Перигей: 341 км
• Апогей: 365 км
• Наклонение: 51,6°
• Период обращения: 91,6 минуты

Описание полёта

Это вторая экспедиция на орбитальную станцию «Мир». Юрий Романенко пробыл в космосе более чем 326 суток, у Лавейкина проявилась сердечная недостаточность, вынудившая его вернуться на Землю раньше намеченного срока.

Во время присутствия экипажа «Союз ТМ-2» на станции был запущен модуль «Квант». «Квант» состоял из одиннадцатитонного модуля космической станции и транспортно-энергетического модуля (9,6 тонны), впоследствии затопленного в Тихом океане. 2-го и 5-го апреля «Квант» совершил основные манёвры на орбите. 5-го апреля система сближения «Игла» начала производить стыковку к заднему стыковочному порту. «Таймыры» находились в это время в «Союзе ТМ-2» на случай нештатной ситуации. На расстоянии 200 метров система «Игла» потеряла контакт и космонавты наблюдали, как «Квант» проходит в 10 метрах от станции.

«Квант» дрейфовал на расстоянии 400 км от «Мира» прежде чем получил команду на вторую попытку стыковки. Стыковка произошла рано утром 9 апреля, как оказалось она была неплотной. Из пяти этапов стыковки — касание, механическая сцепка, стягивание, закрытие стыка, герметизация — успешно завершились только касание и механическая сцепка. После механической сцепки процесс стягивания не удалось завершить из-за того, что в приёмном конусе стыковочного агрегата станции оказался посторонний предмет. Для завершения стягивания не хватало 40 мм. Пока руководство обдумывало ситуацию, «Мир» не мог маневрировать, поскольку «Квант» свободно колебался в стыковочном порту, ударяя по стыковочным воротникам.

11 апреля Романенко и Лавейкин вышли, чтобы исследовать и, по возможности, устранить неисправность. Они обнаружили неизвестный предмет в приёмном конусе, и опознали его как «предмет, похожий на мешок», который остался между транспортным грузовым кораблём «Прогресс-28» и стыковочным гнездом «Мира». Космонавты извлекли предмет, отпустили его в космос, и стыковка нормально завершилась. Выход в открытый космос занял 3 часа 40 минут. 12 апреля отстыковался служебный блок «Кванта», освобождая стыковочный узел.

Во время второго выхода в открытый космос, 12 июня 1987 года, космонавты установили нижний ярус дополнительной, третьей солнечной батареи, на базовый блок. Ярус представлял собой две «гармошки», укреплённые на балке. При третьем выходе в открытый космос, 16 июня 1987 года, на нижний ярус был установлен подобный ему верхний ярус, и батарея была раскрыта полностью.

См. также

• Внекорабельная деятельность космонавтов (таблица)

Ссылки

• [space.kursknet.ru/cosmos/russian/machines/stm2.sht Космический корабль «Союз ТМ-2»]
• [www.youtube.com/watch?v=M9GHbtup0b8 «Станция «Мир». Вторая основная экспедиция», Центрнаучфильм, 1988 год]

Отрывок, характеризующий Союз ТМ-2

Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.