Союз ТМ-26
Поделись знанием:
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
| Союз ТМ-26 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Полётные данные корабля | |
| Название корабля | Союз ТМ-26 |
| Ракета-носитель | Союз-У |
| Стартовая площадка |  Байконур Пл. 1
|
| Запуск | 5 августа 1997 15:35:54 UTC |
| Посадка | 19 февраля 1998 09:10:30 UTC |
| Место посадки | ~30 км от Аркалыка, Казахстан |
| Длительность полёта | 197 сут 17 час 34 мин 36 сек |
| Количество витков | 3 220 |
| Апогей | 249 км[1] |
| Перигей | 193 км[1] |
| Наклонение | 51,6°[1] |
| Период обращения | 88,6 мин[1] |
| Масса | 7000 кг[1] |
| NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1997-038A 1997-038A] |
| SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=24886 24886] |
| Полётные данные экипажа | |
| Членов экипажа | 2 на взлёте, 3 при посадке |
| Позывной | «Родник» |
| Перестыковки | |
| Стыковка | 7 августа 1997 17:02:08 UTC Мир, ПхО базового блока |
| Расстыковка | 15 августа 1997 13:29:20 UTC Мир, ПхО базового блока |
| Стыковка | 15 августа 1997 14:13:04 UTC Мир, ПхО ББ |
| Расстыковка | 19 февраля 1998 05:52:50 UTC Мир, ПхО ББ |
| Предыдущая | Следующая |
|---|---|
 Союз ТМ-25 |
 Союз ТМ-27 |
</td></tr>
«Союз ТМ-26» — российский транспортный пилотируемый космический аппарат из серии «Союз ТМ», на котором в 1997—1998 годах осуществлялось экспедиционное посещение орбитальной станции «Мир».
Содержание
Экипаж
Экипаж старта
-
(Роскосмос) Анатолий Соловьёв (5)[2] — командир «Союз ТМ-26». - (Роскосмос) Павел Виноградов (1) — бортинженер[3].
Экипаж возвращения
- (Роскосмос) Анатолий Соловьёв.
- (Роскосмос) Павел Виноградов.
-
(CNES) Леопольд Эйартц (1) — космонавт-исследователь.
Выходы в космос
- 22 августа 1997 года — А. Соловьёв и П. Виноградов, из ПхО ББ в разгерметизированный модуль «Спектр» (длительность 3 часа 16 минут).
- 6 сентября 1997 года — А. Соловьев и М. Фоул[4], из ШСО «Кванта-2» (длительность 6 часов 00 минут).
- 1 октября 1997 года — С. Паразински и В. Титов[5], из пристыкованного к станции МТКК «Атлантис» (длительность 5 часов 01 минута).
- 20 октября 1997 года — А. Соловьев и П. Виноградов, из ПхО ББ в разгерметизированный модуль «Спектр» (длительность 6 часов 38 минут).
- 3 ноября 1997 года — А. Соловьев и П. Виноградов, из ШСО «Кванта-2», шлюзовались в ПНО «Кванта-2» (длительность 6 часов 04 минут).
- 6 ноября 1997 года — А. Соловьев и П. Виноградов, из ПНО «Кванта-2» (длительность 6 часов 17 минут).
- 9 января 1998 года — А. Соловьев и П. Виноградов, из ПНО «Кванта-2» (длительность 4 часа 04 минуты).
- 14—15 января 1998 года — А. Соловьев и Д. Вулф, из ПНО «Кванта-2» (длительность 6 часов 38 минут).
Динамические операции на орбите
- «Союз ТМ-25» — Расстыковка 14 августа 1997 года в 08:55:58 (UTC) от ПхО ББ.
- «Союз ТМ-26»
- «Прогресс М-35»
- Повторная стыковка 18 августа в 12:52:48 (UTC) к модулю «Квант» в телеоператорном режиме.
- Расстыковка 7 октября 1997 года в 12:03:47 (UTC).
- МТКК «Атлантис STS-86»
- Стыковка 27 сентября 1997 года в 19:58 (UTC) к Стыковочному отсеку в ручном режиме.
- Расстыковка 3 октября 1997 года в 17:28 (UTC).
- «Прогресс М-36»
- Стыковка 8 октября 1997 года в 17:07:40 (UTC) к модулю «Квант» в автоматическом режиме.
- Расстыковка 17 декабря 1997 года в 06:01:53 (UTC).
- «Прогресс М-37»
- Стыковка 22 декабря 1997 года в 10:22:20 (UTC) к модулю «Квант» в автоматическом режиме.
- Расстыковка 30 января 1998 года в 12:53 (UTC).
- МТКК «Индевор STS-89»
- «Союз ТМ-27»
- Стыковка 31 января 1998 года в 17:54:30 (UTC) к ПхО ББ в автоматическом режиме.
Итоги экспедиции
По итогам этой экспедиции, командир «Союз ТМ-26» Анатолий Соловьёв стал первым космонавтом, выполнившим четыре длительных полета. По сумме пяти своих полетов, Соловьёв набрал 651 сутки 00 часов 03 минуты 08 секунд в космосе, и вышел на второе место в мире после Валерия Полякова[7].
Напишите отзыв о статье "Союз ТМ-26"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/157/13.shtml Старт корабля «Союз ТМ-26»] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1997. — № 16.
- ↑ (1) — цифра в скобках показывает число законченных космических полётов, включая этот, которые уже совершил данный член экипажа.
- ↑ Маринин И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/158/11.shtml Биографии членов экипажа 24-й основной экспедиции] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1997. — № 17.
- ↑ За время экспедиции, в составе экипажа ОК «Мир», побывали трое бортинженеров, астронавтов NASA — Майкл Фоул (с 14 августа по 28 сентября 1997 года), Дэвид Вулф (с 28 сентября 1997 года по 25 января 1998 года) и Эндрю Томас (с 25 января по 19 февраля 1998 года).
- ↑ Члены экипажа МТКК «Атлантис» (STS-86).
- ↑ Владимиров А. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/157/14.shtml Стыковка "Союза ТМ-26"] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1997. — № 16.
- ↑ Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/171/07.shtml Итоги 5-й основной экспедиции. Полет ТК «Союз ТМ-26» и ОК «Мир»] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1998. — № 4—5.
См. также
Ссылки
- [space.kursknet.ru/cosmos/russian/machines/stm26.sht Космический корабль «Союз ТМ-26»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Союз ТМ-26
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
