Союз Т-3
Поделись знанием:
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
| Союз Т-3 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Полётные данные корабля | |
| Название корабля | Союз Т-3 |
| Ракета-носитель | Союз-У |
| Полёт Союза № | 42 |
| Стартовая площадка |  Байконур Пл. 1
|
| Запуск | 27 ноября 1980 14:18:28 UTC |
| Стыковка | 28 ноября 1980 15:54 UTC |
| Место стыковки | со стороны ПхО ББ комплекса Салют-6 — Прогресс-11 |
| Расстыковка | 10 декабря 1980 06:10 UTC |
| Посадка | 10 декабря 1980 09:19:10 (09:26:10) |
| Место посадки | 130 км юго-восточнее Джезказгана |
| Длительность полёта | 12 суток 19 часа 7 мин 42 сек |
| Количество витков | 204 |
| Пройденное расстояние | 8,541 млн км |
| Апогей | 251 км |
| Перигей | 200 км |
| Наклонение | 51,6° |
| Период обращения | 88,7 мин |
| Масса | 6,85 т |
| NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1980-094A 1980-094A] |
| SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=12077 12077] |
| Полётные данные экипажа | |
| Членов экипажа | 3 |
| Позывной | «Маяк» |
| Предыдущая | Следующая |
|---|---|
 Союз-38 |
Союз Т-4 |
</td></tr>
«Союз Т-3» — пилотируемый космический корабль.
Содержание
Параметры полёта
- Масса аппарата — 6,85 т.
- Наклонение орбиты — 51,6°.
- Период обращения — 88,7 мин.
- Перигей — 200 км.
- Апогей — 251 км.
Экипаж старта и посадки
- Командир корабля — Леонид Кизим (1-й космический полёт)
- Бортинженер корабля — Олег Макаров (3)
- Космонавт-исследователь — Геннадий Стрекалов (1)
Дублирующий экипаж
- Командир корабля — Василий Лазарев
- Бортинженер корабля — Виктор Савиных
- Космонавт-исследователь — Валерий Поляков
Описание полёта
Цель полёта — испытание космического корабля «Союз Т» в варианте с тремя космонавтами на борту. Впервые после гибели экипажа корабля «Союз-11» в июне 1971 года экипаж «Союза» состоял из трёх космонавтов. Программой полёта корабля «Союз Т-3» предусматривалась стыковка с орбитальной космической станцией «Салют-6» и проведение ремонтных работ на станции. В это время станция была необитаемой.
Стыковка корабля «Союз Т-3» со станцией состоялась 28 ноября в 15:54 UTC. В космосе был образован комплекс «Союз Т-3» — «Салют-6» — «Прогресс-11». Грузовой корабль «Прогресс-11» отстыковался от станции 9 декабря в 10:23 UTC. На станции космонавты проводили научные эксперименты на установках «Сплав» и «Кристалл», также проводили наблюдения за биологическими объектами в установках «Светоблок» и «Оазис». Космонавты установили на станции новые приборы в системе терморегулирования и заменили электронную систему управления телеметрии. Космонавты также заменили приборы системы управления станции и блок электропитания компрессора системы перекачки топлива. Расстыковка корабля «Союз Т-3» и станции «Салют-6» состоялась 10 декабря в 06:10 UTC.
См. также
Напишите отзыв о статье "Союз Т-3"
Ссылки
- [space.kursknet.ru/cosmos/russian/machines/st3.sht Космический корабль «Союз Т-3»] (рус.)
- [www.astronautix.com/flights/salt6ep5.htm Salyut 6 EP-5] (англ.)
- [www.energia.ru/energia/history/flights_soyuz.html Полёты космических кораблей «Союз»] (рус.)
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Союз Т-3
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
