Союз эсперантистов советских республик

Сою́з эсперанти́стов сове́тских респу́блик, СЭСР (эспер. Sovetrespublikara Esperantista Unio). В июне 1921 года на 3-м Всероссийском съезде эсперантистов в Петрограде был основан Сою́з эсперанти́стов сове́тских стра́н (эспер. Sovetlanda Esperantista Unuiĝo). В 1927 году он был переименован в Союз эсперантистов советских республик. Генеральным секретарём СЭСР с 1921 по 1936 годы был Э. К. Дрезен.

Хотя официально Союз эсперантистов советских республик не был распущен, фактически его деятельность прекратилась в 1937 году, когда все его руководители были репрессированы. В 1956 году, после XX съезда КПСС, в Москве состоялось собрание, на котором было принято решение о восстановлении СЭСР. Однако секретарь обкома КПСС А. Никифоров отменил решение, а присутствовавшие на собрании члены КПСС получили партийные взыскания.

В 1989 году на Всесоюзной конференции эсперантистов в Москве было принято решение о возобновлении деятельности Союза эсперантистов советских республик на базе Ассоциации советских эсперантистов. В том же году СЭСР вступил во Всемирную ассоциацию эсперанто. В связи в распадом СССР на 10-м съезде СЭСР было принято решение преобразовать СЭСР в Российский союз эсперантистов, РоСЭ (эспер. Rusia Esperantista Unio, REU).

Отрывок, характеризующий Союз эсперантистов советских республик

После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.