Союз 7К-ВИ

Союз 7К-ВИ
Общие сведения
Индекс	11Ф73
Производитель	«ЦСКБ-Прогресс»
Страна	СССР
Применение	Орбитальный полет космонавтов, ведение разведки, ведения огня по орбитальным кораблям
Членов экипажа	2-3 человека
Технические характеристики
Высота	8 м
Диаметр	2,8 м
Объём	11 м³
Масса	6 700 кг
Длительность полёта	30 суток
Производство
Статус	отменен
Изображения на Викискладе

Сою́з 7К-ВИ (индекс 11Ф73, программа «Звезда́») — советский специальный многоместный военно-исследовательский пилотируемый космический корабль. Проект разрабатывался в 1963—1968 годах в ОКБ-1, а позже в КФЦКБЭМ (сегодня «ЦСКБ-Прогресс») в рамках программы по созданию военных модификаций комплекса «Союз».

История проекта

Предпосылки

История создания пилотируемого космического корабля «Звезда» берет начало 24 декабря 1962 года, когда главный конструктор ОКБ-1 Сергей Павлович Королёв подписал эскизный проект космического комплекса «Союз», который и послужил впоследствии основой для будущего проекта военно-исследовательского корабля «7К-ВИ».

Программа «Союз» стала продолжением закрытого проекта «Север», в рамках которой разрабатывался пилотируемый космический корабль «7K». На корабле «Север» планировалось отработать системы маневрирования, сближения, стыковки, а также систему аэродинамического спуска космического аппарата. Следует заметить, что внешний вид корабля «7K» уже тогда был близок к будущим «Союзам».

На ранних этапах (1961 год) в рамках миссии по облету Луны и возвращения космонавтов на Землю планировалось использовать модернизированный корабль серии ЗКА «Восток» и три разгонных ракетных блока. Но к декабрю 1962 года «Союз» подвергся серьёзным изменениям. В Эскизном проекте, подписанном Королёвым, комплекс «Союз» должен был состоять из модифицированного пилотируемого космического корабля «7K» проекта «Север», ракетного разгонного блока «9K» и группы кораблей-танкеров «11K».

Комплекс должен был выводиться на околоземную орбиту ракетой-носителем 11А511 (типа Р-7). Согласно сценарию миссии первым должен был запускаться разгонный блок «9K», впоследствии к нему по очереди должны были бы пристыковаться 3-4 танкера «11K», которые бы заправили разгонный блок 22 тоннами топлива. Последним стартовал бы пилотируемый корабль «7K» с космонавтами на борту. После стыковки «7K» с разгонным блоком «9K» последовало бы отделение блока орбитального маневрирования и запуск двигателей блока «9K». В таком состоянии связка 7К-9К должна была бы отправиться в миссию по облету Луны.

Обеспечить данный, довольно сложный на тот момент, проект необходимым финансированием, предоставляя только перспективы облета Луны, в те годы было довольно сложно. Королёв предложил задействовать бюджет Министерства обороны путём создания на базе корабля «7K» двух военных модификаций: орбитального корабля-перехватчика «Союз-П» и корабля космической разведки «Союз-Р».

Данная идея была поддержана военным ведомством. Впоследствии Сергей Павлович Королёв занялся разработкой основного корабля комплекса «Союз», а разработку военных модификаций «Союза» было решено передать в филиал № 3 ОКБ-1 Куйбышевского завода «Прогресс» под руководство конструктора Дмитрия Ильича Козлова. Следует также заметить, что филиал № 3 с 1961 года уже готовил техническую документацию для серийного выпуска спутников-фоторазведчиков 11Ф61 «Зенит-2» в рамках темы «Восток».

В стенах ОКБ-1, на базе «7K», в 1965 году был создан 11Ф615 «7К-ОК» — многоцелевой трехместный орбитальный корабль с солнечными батареями, предназначенный для отработки операций маневрирования и стыковки на околоземной орбите. Впоследствии в рамках данного проекта было изготовлено и запущено 8 беспилотных и 8 пилотируемых орбитальных кораблей. После проведения успешных орбитальных испытаний предполагалось использовать корабли «7К-ОК» в рамках советской лунной программы, однако эти полёты были отменены, а уже созданные корабли были разобраны.

Корабль стал основой для создания пилотируемых и беспилотных кораблей нереализованных советских лунных программ (Зонд, 7K-Л1, Л3).

Проектами военных модификаций корабля «Союз» в будущем стали корабли: «Союз-П» (7К-П) (11Ф71), «Союз-ППК» (11Ф71), «Союз-Р» (7К-Р) и «Союз 7К-ВИ»—«Звезда» (11Ф73), в т.ч. «Союз 7К-ОБ-ВИ» (11Ф731), «Союз-ВИ/ОИС».

Первые проекты военных «Союзов»

КБ Козлова начинает активно работать по военным проектам комплекса «Союз» в 1963 году. В рамках проекта «Союз-Р» в 1963 году было предложено создать небольшую орбитальную станцию 11Ф71 с аппаратурой для фото- и радиоразведки. Базой для этой станции должен был послужить приборно-агрегатный отсек корабля «7К», а вместо спускаемого аппарата(СА) и бытового отсека в 11Ф71 было предложено разместить отсек целевой аппаратуры. В будущем по такому же принципу в ЦКБЭМ проектировались модули Многоцелевого орбитального комплекса «19K», из которых лишь автономный модуль 19KA30 «Гамма» дошёл до стадии летно-конструкторских испытаний.

«Союз-Р» получил одобрение Министерства обороны и был даже включен в пятилетний план космической разведки (1964-69 гг.). Приказ об этом был подписан министром обороны маршалом Р. Я. Малиновским 18 июня 1964 года. Кроме «Союза-Р», в плане фигурировали автоматические спутники «Зенит», «Море-1» (серии УС), орбитальный самолет «Спираль» и другие.

В 1964 году на базе модифицированного корабля «7К-ОК» было предложено создать пилотируемый орбитальный инспектор «Союз-П» и боевую модификацию «Союз-ППК» с 8-ю мини-ракетами на борту.

В 1964-65 годах в Филиале № 3 также ведутся работы по созданию новой ракеты-носителя 11А514. Работы над кораблем-перехватчиком «Союз 7К-ППК» и ракетой 11А514 для него в 1965 году были прекращены в связи с выходом на орбиту прототипов будущих автоматических спутников-перехватчиков Полет-1 и Полет-2 разработки ОКБ-52 под руководством В. Н. Челомея. Для доставки на станцию 11Ф71 двух космонавтов в КБ Козлова разрабатывался транспортный корабль обслуживания 11Ф72 «7К-ТК». Это был корабль «7К», снабженный системой сближения, стыковки и перехода на станцию через внутренний люк без использования скафандров. В ОКБ-1 работы над такой модификацией «Союза» начались лишь пять лет спустя — в 1968 году. В качестве носителя для транспортного корабля «7К-ТК» была предложена ракета 11А511, создаваемая для комплекса «Союз».

На расширенном научно-техническом совете Филиала № 3 с участием смежных организаций, Академии наук СССР, воинских частей и Министерства общего машиностроения была проведена защита аван-проекта по комплексу «Союз-Р» — орбитальной станции 11Ф71 и транспортному кораблю обслуживания 11Ф72. Началась разработка эскизного проекта «Союза-Р».

Дмитрий Козлов наладил отношения с Центром подготовки космонавтов, где проходили подготовку к полету будущие пилоты «Союза-Р».

Однако реализовать проект «Союз-Р» Дмитрию Ильичу Козлову не удалось.

В 1964 году был проведен конкурс по выбору проекта космического проекта. В результате был выбран представленный ранее проект ОКБ-52 по созданию пилотируемой станции «Алмаз». «Алмаз» унаследовал индекс 11Ф71 от орбитального блока «Союза-Р». Все наработки куйбышевского филиала по разведывательной орбитальной станции были переданы в Реутов.

Расширение военно-исследовательских программ

Толчком для ускорения работ по разработки военных «Союзов» стал факт расширения военных программ Министерством обороны США по созданию пилотируемой орбитальной лаборатории MOL. Последней каплей в решении вопросов о расширении военных исследований на орбите на борту пилотируемых аппаратов, стал полет американского корабля «Gemini-4» в начале июня 1965 года. Его экипаж проводил несколько военно-прикладных экспериментов: фотографировал земную поверхность, наблюдал запуски баллистических ракет, отрабатывал сближение в космосе, имитируя инспекцию чужих спутников.

В первых числах августа 1965 года председатель военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР Леонид Васильевич Смирнов подписал распоряжение о немедленном начале военных исследований на кораблях комплекса «Восход» и начале строительства специального корабля на базе «Союза 7К-ОК». Новый корабль должен был выполнять следующие задания:

• Визуальная, фото и радиоразведка;
• Инспекция ИСЗ;
• Возможность подавления атаки противника;
• Отработка сценариев раннего предупреждения о ракетно-ядерных атаках;

Работы по станции «Алмаз» были тогда лишь на начальном этапе (первый полет этой станции намечался тогда на 1968 год). Поэтому было предложено сделать небольшой военно-исследовательский корабль, который можно было бы запустить в ближайшем будущем.

24 августа 1965 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление о расширении военных исследований в космосе.

Начало работ по 7К-ВИ

28 декабря 1966 года решением Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам № 305 первоочередной задачей Филиала № 3 на 1967 год по созданию космических аппаратов нового типа было принято считать работы по созданию военно-исследовательского корабля 11Ф73 — «Звезда».

7 июля 1966 года приказом Министра общего машиностроения C. А. Афанасьева № 296сс Филиал № 3 был определен головным разработчиком по военно-исследовательскому кораблю. Его планировали разработать, используя Королёвский 11Ф615 «7К-ОК». В КБ Дмитрия Ильича Козлова корабль получил конструкторское обозначение «7К-ВИ». Ещё до принятия Постановления от 24 августа 1965 года в Куйбышеве успели выпустить исходные данные и эскизный проект по кораблю «7К-ВИ» и ракете-носителю 11А511 для него.

Весной 1966 года в Филиале № 3 вместе с отработкой новой серии КА «Зенит» началась разработка нового КА «7К-ВИ». Также в процессе работы над новых кораблем стала рассматриваться возможность использования БЦВМ в системе управления кораблем. на тот момент сотрудники Филиала № 3 не имели опыта разработки систем с использование БЦВМ, поэтому было принято решение обратиться за помощью в НИИМП. Представители НИИМП во главе с А. Меркуловым были направлены в Филиал № 3 для передачи материалов по проекту созданию БЦВМ «Салют-3». Результатом такого сотрудничества стало техническое задание по созданию нового БЦВМ для корабля «7К-ВИ». Созданием нового БЦВМ занималось также НИИМП.

В августе 1966 года заместитель главного конструктора Филиала № 3 А. М. Солдатенков обратился к заместителю начальника комплекса ОКБ-1 Борису Викторовичу Раушенбаху и в копии к главному инженеру НИИМП Б. Ф. Высоцкому со следующим письмом:

«В соответствии с предварительной договоренностью направляю Вам ТЗ на разработку и изготовление бортовой вычислительной системы навигационного комплекса корабля (11Ф732).

В связи со сжатыми сроками проектирования и изготовления 7К-ВИ и идентичностью принципов построения и назначения бортовых вычислителей, разрабатываемых применительно к комплексу Н1-Л3 и 7К-ВИ, НИИМП просит рассмотреть вопрос о возможности разработки единых требований к бортовым вычислителям указанных комплексов в части структуры и принципов связи с внешними устройствами в сроки до 10.09. с.г. Нам кажется целесообразным проведение 3-стороннего обсуждения указанных требований в Вашей организации. Прошу сообщить срок. Приложение ТЗ на 15 листах.»

— Герман Носкин «Первые БЦВМ космического применения»

В конце ноября 1966 года главный конструктор Филиала № 3 Д. И. Козлов направляет Б. Е. Чертоку следующее письмо:

«Технические требования к БЦВМ 11Ф73 полностью соответствуют требованиям к БЦВМ комплекса Л3, изложенным в ТЗ на БЦВМ Л3. В связи с этим и в соответствии с договоренностью ОКБ-1 и НИИМП прошу выслать в наш адрес экземпляр упомянутого ТЗ для оформления подписей от филиала ОКБ-1 и снять копии.»

— Герман Носкин «Первые БЦВМ космического применения»

Окончательное ТЗ нового БЦВМ было утверждено 3 ноября 1966 года. Но НИИМП, увязнув в работах по первому этапу лунной программы, а далее по орбитальным станциям, вынуждено было передать все дальнейшие разработки по проектированию и модернизации БЦВМ «Салют-3» в Филиал № 3, а также на коллектив Харьковского производственного объединения «Монолит», на котором было налажено серийное производство БЦВМ «Салют-3», модернизированной БЦВМ «Салют-ЗМ» и БЦВМ «Салют-5».

C 1968 по 1970 год происходило активное сотрудничество в сфере унификации аппаратуры систем управления движением(СУД) и систем автономной навигации для кораблей «Союз-ВИ» и нового корабля 11Ф732 разработки ОКБ-1. Согласно протокола, утвержденного В. О. Чертоком и Д. И, Козловым в октябре 1968 года, было принято решение о унификации также и ряда датчиков в системе управления движением ручек управления.

Первый вариант корабля 7К-ВИ

Опыт работы над кораблями «Союз-П», «Союз-ППК», «Союз-Р» и «Союз-ВИ/ОИС» позволил оперативно решать все проблемы, что возникали перед конструкторским коллективом. Сначала «7К-ВИ» практически не отличался от своего прототипа «7К-ОК».

Он состоял из тех отсеков и в той же последовательности, что и «Союз»: нижнего — приборно-агрегатного отсека, где стоял двигатель, баки с топливом, служебные системы; среднего — спускаемого аппарата для возвращения на Землю космонавтов; верхнего — орбитального отсека, в котором должна была располагаться аппаратура для военных исследований.

Но в конце 1966 года Дмитрий Ильич Козлов отдал приказ полностью пересмотреть проект. Причинами таких радикальных мер послужили два подряд неудачных запуска корабля «7К-ОК». В ноябре 1966 года по причине многочисленных отказов орбитальная станция была подорвана, а 14 декабря 1966 года во время запуска второго аппарата произошёл взрыв ракеты-носителя, в результате которого погиб человек. Данные запуски показали массу недостатков данного комплекса.

Многофункциональный военно-исследовательский корабль «Звезда»

Особенности конструкции

Чтобы не унаследовать недостатки «Союза», конструкция «7К-ВИ» была полностью пересмотрена. В первом квартале 1967 года были выпущены новые исходные данные на разработку технической документации. Новый корабль должен был весить 6.7 тонны. Длительность автономного орбитального полета была определена в один месяц.

В новом варианте корабля «7К-ВИ» спускаемый аппарат и орбитальный отсек поменялись местами. Теперь сверху размещалась капсула с космонавтами. Под их креслами был люк, ведущий вниз, в цилиндрический орбитальный отсек, который стал больше, чем на кораблях «Союза». Экипаж корабля состоял из 2 человек. Ложементы располагались в спускаемом аппарате таким образом, что космонавты сидели рядом, но навстречу друг другу. Это позволяло разместить пульты управления на всех стенках СА.

В орбитальном отсеке «7К-ВИ» должно было располагаться оборудование и приборы для военных исследований. На боковом иллюминаторе стоял главный прибор корабля — оптический визир ОСК-4 с фотоаппаратом. Космонавт, усевшийся за визир в специальное седло, напоминал велосипедиста. Он мог наблюдать за земной поверхностью, а нужные места фотографировать.

Кроме того, на иллюминатор можно было установить модуль инфракрасной аппаратуры «Свинец» для наблюдения за запусками баллистических ракет. На внешней поверхности орбитального отсека на длинной штанге устанавливался пеленгатор для обнаружения приближающихся спутников-перехватчиков и для ведения радиотехнической разведки.

Другим новшеством корабля «Звезда» стал люк для перехода в орбитальный отсек, расположенный в днище спускаемого аппарата. Ведь днище снаружи закрывалось термостойким экраном для защиты СА от огромных температур, возникающих из-за торможения в атмосфере при посадке на Землю. Испытания в Филиале № 3 показали, что такой люк не несет угрозы жизни экипажу, может спокойно выдержать участок посадки и не прогореть по шву.

Большое количество нареканий вызывало размещение люка в днище спускаемого аппарата «7К-ВИ».

В январе 1967 года во время второго беспилотного испытательного полёта корабля «7К-ОК» под названием «Космос-140» в его днище из-за нарушения технологии крепления одной из заглушек случилось возгорание огнеупорного экрана и нижнего днища. Аппарат приводнился в Аральском море и вскоре затонул.

Ракета-носитель

Для запуска «Звезды» ракета 11А511 уже не подходила по грузоподъемности. Чтобы вписаться в массу 6.3 тонны, которая была тогда пределом для этого носителя, конструкторы предложили сократить экипаж «7К-ВИ» до одного человека. Однако этому воспротивились военные.

Задачи, которые ставились перед кораблем, один пилот решить не смог бы. Второй космонавт без скафандра, но с креслом и запасами системы жизнеобеспечения весил ещё 400 кг. Потому в КБ Дмитрия Ильича Козлова разработали новую модификацию ракеты 11А511, названную 11А511М «Союз-М».

Вооружение

Сверху на СА была установлена небольшая скорострельная авиационная пушка разработки конструкторов А. Э. Нудельмана и А. А. Рихтера НР-23. Она была приспособлена для стрельбы в вакууме и предназначалась для защиты военно-исследовательского корабля от вражеских кораблей-инспекторов и спутников-перехватчиков. Наводить пушку можно было управляя всем кораблем. Для прицеливания в СА имелся специальный визир.

Для отработки навыков ручной наводки и стрельбы орудия, а также для изучения действия отдачи на положения корабля конструкторы Филиала № 3 в 1967 году построили специальный динамический стенд. Его основой была платформа на воздушной подушке. На неё ставили макет спускаемого аппарата «7К-ВИ» с оптическим визиром, средствами управления и креслами космонавтов и производили испытания.

Стенд развеял все опасения и сомнения: ручное управление работало идеально, космонавт с небольшими затратами топлива мог наводить корабль по визиру на любые цели, пушка не сильно влияла на ориентацию корабля, которую космонавт мог быстро исправить.

Источники электроэнергии

Ещё одним новшеством на «Звезде» стали источники электроэнергии. Козлов решил отказаться от больших и тяжелых солнечных батарей, ведь их постоянно нужно было ориентировать на Солнце.

Существовала и угроза, что батареи после выхода корабля на орбиту вообще не раскроются (что как раз и случилось на «Союзе-1» в апреле 1967 года). Для военного же оборудования, установленного в орбитальном отсеке, нужно было много энергии. Потому на «Звезде» решили поставить два радиоизотопных термогенератора.

Эти генераторы преобразовывали тепло, получаемое при радиоактивном распаде плутония, в электрическую энергию. Интересно, что при выведении на орбиту генераторы не были закрыты головным обтекателем. Вопрос о радиоактивном заражении при возвращении корабля на Землю, во время которого все генераторы должны были сгорать, тоже волновал конструкторов. Ведь всего за 4 года до этого, 5 августа 1963 года, был подписан договор об запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, под водой и в космосе.

Заражение от ядерных взрывов в атмосфере было значительно больше, чем при разрушении двух небольших генераторов. Тем не менее, было решено изотопные генераторы заключить в спускаемые капсулы, обеспечивающие торможение в атмосфере и посадку. После обнаружения капсул, изотопные источники предполагалось утилизировать.

Перспективы корабля

Проект корабля получил поддержку у руководства космической отрасли и Министерства обороны СССР.

В марте 1967 года Министерство обороны СССР выдало тактико-технические требования на разработку «7К-ВИ».

15 июля 1967 года Совет Обороны обязал Министерство обороны увеличить подготовку военных космонавтов для программ «Алмаз», «7К-ВИ» и других кораблей.

21 июля 1967 года было принято ещё одно постановление ЦК КПСС и Совмина по кораблю «7К-ВИ», в котором первый полет «Звезда» был назначен на 1968 год. В 1969 году корабль должен был быть принят на вооружение.

К середине 1967 года в Филиале № 3 были уже готовы деревянный макет корабля, динамический стенд для отработки пушки Нудельмана-Рихтера, разработан и успешно защищен перед экспертной комиссией эскизный проект, разработана и запущена в производство вся конструкторская документация по «Звезде» и ракете-носителю «Союз-М».

31 августа 1967 года в Совете Министров СССР прошло большое совещание по ходу отработки военно-исследовательского космического корабля. Его провел заместитель председателя ВПК Георгий Николаевич Пашков. Главный конструктор Дмитрий Ильич Козлов доложил, что первый беспилотный технологический корабль будет готов к испытательному полету во второй половине 1968 года.

Директор завода «Прогресс», где должны были делать корабль, назвал более реальным сроком 1969 год. Пашков на совещании ратовал за сокращение сроков работ, за чрезвычайную оборонную ценность корабля и за необходимость быстрее осуществить эксперименты военного значения. Он несколько раз повторял мысль, что при создании корабля нужно в основном использовать системы, блоки и приборы, уже летавшие и испытанные в космосе, и до минимума сократить новые, ещё не испытанные.

В это же время «7К-ВИ» (как когда-то «Союз-Р») был включен в планы Министерства обороны. Рассматривалась возможность установки на спускаемом аппарате стыковочного узла. Он мог бы пригодиться для стыковки корабля со станцией «Алмаз».

Возможность создания комплекса «7К-ВИ» + «Алмаз» была закреплена даже собственным индексом. Эта конфигурация имела обозначение у военных 11Ф711.

Сходство «Звезды» и станции MOL

Компоновка «7К-ВИ» очень напоминала компоновку американской орбитальной станции «MOL».

Несмотря на схожесть двух проектов, информации относительно прямого указание на «повтор» американского спутника не существовало. Однако об этом проекте в Филиале № 3 наверняка знали. В те годы для ракетно-космических фирм государственный отдел научно-технической документации по открытым зарубежным источникам издавал еженедельный специальный реферативный журнал «Ракетно-космическая техника».

В номерах за 1964-66 год MOL’y было посвящено немало статей. Специальные секретные материалы по американской программе поступали в Куйбышев и из службы внешней разведки КГБ.

Копировать американский аналог было бессмысленно, но учесть заокеанский опыт стоило. Нельзя утверждать, что "Звезда" — повтор MOL’a. Однако, «7К-ВИ» строился по тому же принципу и в тех же целях. Даже однотипные отсеки корабля «7К-ВИ» и станции «MOL» располагались в той же последовательности: спускаемый аппарат, отсек целевой аппаратуры, отсек служебных систем и двигатель.

Также как и американцы, куйбышевцы решили установить люк в огнеупорном днище спускаемого аппарата для перехода в нижний отсек целевой аппаратуры. И всё же, «7К-ВИ» существенно отличался от MOL’a как по характеристикам, возможностям, так и по внешнему виду.

Экипаж «Звезды»

В Филиале № 3 рассчитывали набрать космонавтов-испытателей для полетов на «7К-ВИ» у себя в КБ. Однако добиться этого было непросто — корабль создавался исключительно для военных. В лучшем случае можно было добиться включения своих представителей в будущие экипажи «7К-ВИ» в качестве бортинженеров.

В сентябре 1966 года в Звездном городке была сформирована группа космонавтов для полетов на «7К-ВИ». Её возглавил опытный космонавт Павел Попович. Кроме него в группу вошли Алексей Губарев, Юрий Артюхин, Владимир Гуляев, Борис Белоусов и Геннадий Колесников.

2 сентября 1966 года генерал Николай Петрович Каманин доложил маршалу Сергею Игнатьевичу Руденко предложения о закреплении космонавтов за космическими кораблями. Руденко в основном согласился, но высказался за укрепление группы «7К-ВИ». Дополнительно в группу включили Анатолия Воронова и Дмитрия Заикина.

18 января 1967 года были переведены в группу по программе «Л-1» для облета Луны (вариант с подсадкой с корабля «7К-ОК») Павел Попович (на должность командира корабля), Анатолий Воронов и Юрий Артюхин (на должности бортинженеров корабля).

В 1967 году Павел Попович приезжал в Куйбышев, изучал системы «Звезды», провел тренировки в деревянном макете корабля и на динамическом стенде с имитацией стрельбы в космосе. Оценки Поповичем корабля были самые восторженные. Позже, в декабре 1967 года — феврале 1968 года, когда программу «7К-ВИ» закрывали, Попович активно отстаивал этот корабль.

Выбыл из группы «7К-ВИ» и Владимир Гуляев. Летом 1967 года на отдыхе он получил черепно-мозговую травму и перелом шейного позвонка. После длительного лечения и медицинского освидетельствования 6 марта 1968 года приказом Главкома ВВС № 0159 Гуляев был отчислен из отряда космонавтов по состоянию здоровья.

Геннадий Колесников 16 декабря 1967 года приказом Главкома ВВС № 0953 тоже был отчислен из отряда космонавтов по болезни (язва двенадцатиперстной кишки). Следующим группу «7К-ВИ» покинул Борис Белоусов. 25 декабря 1967 года в ЦПК состоялись государственные выпускные экзамены слушателей-космонавтов набора 1965 года, командиром этой группы из 20 слушателей был инженер-майор Белоусов. На экзамене он получил тройку и 5 января 1968 года приказом Главкома ВВС № 03 Борис Белоусов был отчислен из отряда ЦПК ВВС.

Всего же в течение 1967 года в группу «7К-ВИ» по официальным данным ЦПК входили Павел Попович (старший группы, переведен на программу «„Л-1“»), Владимир Шаталов (пришел с программы «Восход-3», но в этом же году переведен на программу «7К-ОК»), Алексей Губарев, Юрий Артюхин (переведен на программу «7К-Л1»), Анатолий Воронов (переведен на программу «7К-Л1»), Дмитрий Заикин, Владимир Гуляев (выведен из группы по состоянию здоровья).

По некоторым данным некоторое время в группу входил и Георгий Береговой. Также как и Шаталов, он пришёл в «7К-ВИ» из программы «Восход-3» и вскоре был переведен на программу «7К-ОК».

В результате в группе к началу 1968 года остались лишь Алексей Губарев и Дмитрий Заикин. Губарев стал командиром группы космонавтов по программе «7К-ВИ».

В разгар работ над «Звездой», в конце 1966 года — в начале 1967 года, был проведен специальный отбор кандидатов для полетов на «7К-ВИ» среди военных ученых и сотрудников военных научно-исследовательских институтов. В результате этого отбора 12 апреля 1967 года в отряд космонавтов ВВС были зачислены три военных специалиста из НИИ-2 Министерства обороны СССР, расположенного в городе Калинин: Владимир Алексеев, Михаил Бурдаев и Николай Порваткин. Они имели опыт работы, по космическим военно-исследовательским программам. В частности, Бурдаев до отбора в отряд занимался вопросами перехвата космических аппаратов.

Закрытие программы

Роль Василия Павловича Мишина

1967 году для корабля «7К-ВИ» были созданы все условия для осуществления проекта в течение одного-двух лет.

Серьёзным препятствием в реализации проекта стало вмешательство в программу нового главного конструктора ОКБ-1 — Василия Павловича Мишина, который принял руководство данной организацией после смерти Королёва.

Начальник Филиала № 3 Дмитрий Ильич Козлов стал в 1966 году первым замом Мишина.

В дневниках генерала Каманина значится:

13 октября 1967 года. Мишин опять делает глупости. Он написал письмо Афанасьеву и Смирнову, в котором просит ни много ни мало как «закрыть программу 7К-ВИ и за счет его создать в 1968 году дополнительно 8-10 кораблей „Союз“». По «7К-ВИ» есть решение ЦК КПСС и Правительства, определены сроки изготовления кораблей и год приема его на вооружение Работы по созданию корабля идут полным ходом, корабль обещает быть значительно лучше «Союза». Вот это-то, по-видимому, и заедает Мишина. Он ничего не имел против «7К-ВИ», когда рассчитывал, что корабль будет точной копией «Союза», а когда увидел, что Козлов отказался от слепого копирования «Союза» и создает принципиально новый, значительно лучший корабль, то резко изменил своё отношение и к Козлову, и к его кораблю. Я говорил по этому поводу с Вершининым, Крыловым, Руденко и Карасем. У всех у нас единое мнение: не позволить Мишину поломать программу «7К-ВИ»

— Каманин Н. П. «Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)»

Однако просто так закрыть чужой проект, пусть даже и своего филиала, Мишин не мог. Тогда из ОКБ-1 посыпалась критика на технические решения, предложенные Филиалом № 3 и отличавшие проект «7К-ВИ» от «7К-ОК». Среди основных недостатков Мишин выделил радиоизотопные термогенераторы энергии и люк в огнеупорном днище.

Термогенераторы вызывали слишком большие опасения в части радиационной безопасности экипажа «Звезды». Нужно было предусмотреть такую защиту и в штатном случае 30-суточного полета, и в нештатных аварийных ситуациях.

Ещё одним решением Мишина было предложение нового проекта орбитальной исследовательской станции 11Ф730 «Союз-ВИ». Станция должна была состоять из орбитального блока 11Ф731 «Союз 7К-ОБ-ВИ» и корабля снабжения 11Ф732 «7К-С». Последний предлагалось создать на базе уже летающего «Союз 7К-ОК».

Предлагалось разработать и модификации корабля «7К-С» для автономных полетов по военным программам: — 11Ф733 «7K-C-I» для кратковременных исследований; — 11Ф734 «7K-C-II» для длительных полетов. Для снабжения орбитальной исследовательской станции 11Ф730 «Союэ-ВИ» предполагалось создать на базе «7К-С» грузовой транспортный корабль 11Ф735 «7К-СГ». В будущем из этого варианта появился «Прогресс». Только из-за задержки создания «7К-С» его базой стал корабль 11Ф615 «7К-Т».

В ноябре 1967 года главный конструктор В. П. Мишин и заместитель главного конструктора Д. И. Козлов подписали «Основные положения для разработки военноисследовательского космического комплекса „Союз-ВИ“». Однако «капитуляция» Дмитрия Ильича ещё не означала полного закрытия куйбышевского проекта «7К-ВИ».

Проект всячески поддерживал и защищал генерал Каманин — о чём он неоднократно писал в дневнике в декабре 1967 года:

«7 декабря 1967 года. Вчера дважды звонили Керимов (председатель Госкомиссии по кораблю „Союз“ — авт.) и Карась (начальник ЦУКОС Ракетных войск — авт.) Первый пытался уговорить ВВС поддержать предложения Мишина — не строить корабль 7К-ВИ, а заменить его кораблем 7К-ОК. Второй опасается, что мы можем согласиться с предложением Мишина. Я заверил Карася, что мы будем твердо защищать необходимость продолжать строительство военно-исследовательского космического корабля 7К-ВИ, и согласился подписать документ, отвергающий притязания Мишина на переделку 7К-ВИ.»

— Каманин Н. П. «Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)

Разработка нового «Союз-ВИ» означало возврат к «Союз-Р», и это в то время как работы по созданию более крупного аналога — ОС «Алмаз», уже переходили в стадию создания экспериментального прототипа. Василий Павлович Мишин все-таки добился того, чего хотел.

9 января 1968 года в соответствии с указанием Министерства общего машиностроения, Дмитрий Ильич Козлов подписал приказ № 51 по предприятию о прекращении работ по военно-исследовательскому комплексу 11Ф73 «7К-ВИ» и о начале работ по орбитальному блоку 11Ф731 «ОБ-ВИ» орбитального исследовательского комплекса 11Ф730 «7К-С/ОБ-ВИ».

Попытки вернуться к «7К-ВИ» ещё предпринимались. Так, на защиту проекта встал отряд военных космонавтов. 27 января 1968 года Николай Каманин вместе с Юрием Гагариным, Германом Титовым, Павлом Поповичем, Валерием Быковским, Павлом Беляевым и Алексеем Леонов отправились на прием к первому заместителю министра обороны СССР маршалу Якубовскому.

Беседа с маршалом продолжалась более полутора часов. Якубовский внимательно выслушал просьбы космонавтов и обещал помочь. Каманин и космонавты доложили маршалу о беспокойстве, вызванном отставанием СССР от США в военных исследованиях, и о действиях главного конструктора Василия Мишина, который «тормозит выполнение решения Правительства по строительству военно-исследовательского корабля „7К-ВИ“ и пытается подорвать авторитет орбитальной станции „Алмаз“, строящейся Челомеем».

Маршал обещал переговорить с председателем ВПК Леонидом Васильевичем Смирновым и высказал намерение вызвать к себе главного конструктора Мишина и министра Общего машиностроения Афанасьева. Одновременно он сказал, что знает по опыту о всех трудностях борьбы с главными конструкторами и просил помочь ему обстоятельно подготовить все материалы для этих разговоров.

Окончательное закрытие программы

17 февраля 1968 года в Генеральном Штабе Министерства Обороны СССР состоялся Научно-технический совет по кораблю «7К-ВИ».

В дневнике генерал Каманин пишет:

«Мишин мечтает сохранить монополию на строительство пилотируемых космических кораблей и делает все, чтобы помешать развитию новых баз строительства КК (Козлов, Челомей). Он идет на прямой обман, обещает, что новый корабль будет дешевле, надежнее и лучше 7К-ВИ. Он забывает, что по первому решению ЦК КПСС 7К-ВИ должен был летать в 1967 году, по второму решению и по обещанию Козлова корабль должен был летать в 1968 году. Из-за безответственного отношения Мишина к военным исследованиям и плохого контроля ЦК КПСС (Устинов) за выполнением своих решений корабль 7К-ВИ не будет построен и в 1969 году. Мишин обещает (в сотый раз!) построить новый корабль в 1969 году. Я уверен, что это обещание, как и сотни других, не будет выполнено, а самое главное — мы не получим корабля лучше 7К-ВИ, а 2-3 года потеряем.»

— Каманин Н. П. «Скрытый космос (Книга 3, 1967-1968)»

Смерть корабля 11Ф73 «7К-ВИ» «Звезда» оказалась быстрой. Без поддержки Министерства обороны и ЦК КПСС проект был окончательно закрыт. Продолжились работы по «Союз-ВИ». В 1968 году в Филиале № 3 был разработан эскизный проект по предложенному Мишиным кораблю 11Ф731 «ОБ-ВИ». Внешне он очень напоминал орбитальный блок «Союза-Р».

Дмитрий Ильич Козлов потерял к «Союзу-ВИ» всяческий интерес. Его тогда захватила работа по модернизации фоторазведывательных спутников серии «Зенит» и созданию принципиально нового аппарата фотографической разведки «Янтарь-2К».

Наследие проекта

Опыт по созданию корабля 7К-ВИ «Звезда» не пропал даром. Филиал № 3 использовал его при разработке новых типов космических аппаратов.

В мае 1974 года на основании письма в ЦК КПСС, подписанного руководящими работниками ОКБ-1, в том числе и Дмитрием Ильичем Козловым, Василий Павлович Мишин за существенные просчеты в руководстве ЦКБЭМ и допущенные провалы в космической программе был снят с поста главного конструктора.

30 июля 1974 года Филиал № 3 получил статус независимого предприятия и стал именоваться Центральным специализированным конструкторским бюро. А 13 декабря того же года на орбиту вышел спутник «Космос-697». Это был первый космический аппарат оптической разведки совершенного нового типа «Янтарь-2К».

См. также

• Союз 7К-ОК
• Союз (космический корабль)
• Зенит (космический аппарат)
• Алмаз (космическая программа)
• Спираль (авиационно-космическая система)
• Пилотируемая орбитальная лаборатория
• Джемини-4
• Козлов, Дмитрий Ильич

Литература

• Северный космодром России. — Космодром "Плесецк", 2007. — 568 с. — 5000 экз.
• [www.wucheba.ru/v1240/?cc=1&view=pdf Северный космодром России] / Под общ. ред. А. А. Башлакова. — Мирный: Космодром «Плесецк», 2007. — Т. 1. — 568 с.
• Каманин Н. П.. [astronaut.ru/bookcase/books/kamanin1/kamanin.htm Скрытый космос: 2 книга]. — М.: Инфортекст-ИФ, 1997. — 448 с. — (Скрытый космос). — 1000 экз.
• Каманин Н. П.. [astronaut.ru/bookcase/books/kamanin2/kamanin.htm Скрытый космос: 1 книга]. — М.: Инфортекст-ИФ, 1995. — 400 с. — (Скрытый космос). — 5000 экз.
• Каманин Н. П.. [astronaut.ru/bookcase/books/kamanin3/kamanin.htm Скрытый космос: 3-я книга]. — М.: ООО ИИД «Новости космонавтики», 1999. — 352 с. — (Скрытый космос). — 1000 экз. — ISBN 5-93345-001-4.
• Судаков B. C. Избранные работы академика В.П.Глушко. — Химки: ОАО «НПО Энергомаш им.академика В.П. Глушко», 2008. — Т. 3. — 139 с.
• «Ракетно-космическая корпорация "Энергия" 1946-1996». — М.: РКК "Энергия", 1996. — 671 с.
• Кирилин А. Н., Ахметов Р. Н., Тюлевин С. В., Ткаченко С. И. [www.samspace.ru/upload/iblock/ed6/samarskie_stupeni.pdf Самарские ступени «Семерки»]. — Самара: Агни, 2011. — 256 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-89850-163-1.
• Козлов Д. И., Аншаков Г. П., Агарков В. Ф., Антонов Ю. Г., Козлов В. Д., Чечин А. В., Фомин Г. Е.,. [fondknig.com/books/technic/48398-konstruirovanie_avtomaticheskikh_kosmicheskikh_apparatov.html Конструирование автоматических космических аппаратов] / Под ред. Д. И. Козлова. — М.: Машиностроение, 1996. — 448 с. — 1000 экз. — ISBN 5-217-02657-X.
• Носкин Г. В. [kik-sssr.narod.ru/download/Pervye_BCVM.pdf Первые БЦВМ космического применения и кое-что из постоянной памяти]. — СПб.: Реноме, 2011. — 264 с. — ISBN 978-5-91918-093-.
• Первушин А. И.. [www.fantlab.ru/work91574 Звездные войны. Американская Республика против Советской Империи]. — М.: Эксмо, Яуза, 2005. — 320 с. — 5000 экз. — ISBN 5-699-11556-5.
• Черток Б. Е.. [astronaut.ru/bookcase/books/chert3/chert3_0.htm Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны]. — 2-е изд. — М.: Машиностроение, 1999. — 528 с. — (Ракеты и люди). — 1300 экз. — ISBN 5-217-02936-6, УДК 629.7, ББК 39.6.
• Черток Б. Е.. [astronaut.ru/bookcase/books/chert4/chert4_0.htm Ракеты и люди. Лунная гонка]. — М.: Машиностроение, 1999. — 576 с. — (Ракеты и люди). — 5027 экз. — ISBN 5-217-02942-0, УДК 629.7, ББК 39.6.

Статьи

• Лантратов К. [88.210.62.157/content/numbers/143/15.shtml «Звезда» Дмитрия Козлова] // Новости космонавтики : журнал. — М., 1997. — Т. 7, № 3/144.
• Лантратов К. [88.210.62.157/content/numbers/144/19.shtml «Звезда» Дмитрия Козлова (Продолжение)] // Новости космонавтики : журнал. — М., 1997. — Т. 7, № 4/145.
• Лантратов К. [88.210.62.157/content/numbers/145/19.shtml «Звезда» Дмитрия Козлова (Продолжение)] // Новости космонавтики : журнал. — М., 1997. — Т. 7, № 5/146.
• Лантратов К. [88.210.62.157/content/numbers/147/47.shtml «Звезда» Дмитрия Козлова (Окончание)] // Новости космонавтики : журнал. — М., 1997. — Т. 7, № 6/147.
• Александров C. [zhurnalko.net/=nauka-i-tehnika/tehnika-molodezhi/2004-06--num19 Рабочая лошадь - 2] // Техника — молодёжи : журнал. — М.: Корпорация Вест, 2004. — № 6. — С. 16, 17. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0320-331X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0320-331X].

Видеоматериалы

• Козлов Д. И.. Безымянный космос. «Звезда» Дмитрия Козлова (avi) [Документальный]. Самара: ГТРК «Самара». (7 апреля 2007). Проверено 5 мая 2013.
• Смирнов Борис. [www.pobedy.ru/index.php?t=episode&c=6_04 Самарский резидент] [Документальный]. Москва: pobedy.ru. (2002). Проверено 5 мая 2013.
• Ушаков Игорь. Территория Козлова [Документальный]. Москва: Канал «Культура». (12 января 2007). Проверено 5 мая 2013.

Ссылки

• Бондаренко Андрей. [www.redstar.ru/index.php/component/k2/item/5012-bronya-progressa-nad-stranoy Броня прогресса над страной]. redstar.ru (9 декабря 2011). Проверено 5 мая 2013.
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/003ef7c0.htm «7К-ВИ» корабль-спутник военного назначения]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKlHhxM Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/001ff28b.htm#003ef7c0.htm Лунный совет по Н1-Л3 1967 год]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKm3LQ2 Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/00200502.htm#003ef7c0.htm Разговор Чертока с Мрыкиным о Мишине]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKmmybr Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/00216e5a.htm#003ef7c0.htm Филиал N 3 ОКБ-1 - ЦСКБ, ГРКНПЦ «ЦСКБ - Прогресс»]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKnWtzs Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/0025d675.htm#003ef7c0.htm Проекты советских пилотируемых кораблей в 1966 г.»]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKoGObl Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.famhist.ru/famhist/chertok/002c154a.htm#003ef7c0.htm ДОСы, «Алмаз», «Союз-ВИ» и «Союз-Аполлон» затормозили Н1-Л3 в 1971 году]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKozNlC Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [dachavodka.com/node/1793 СОЮЗ]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKpilrv Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [cosmos.technicum.ru/2.projects/index_2_25_2.html Спутники «Янтарь»]. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKqNAKh Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [epizodsspace.airbase.ru/otrady/1968ot.html 1968. Отряд ЦПК ВВС]. epizodsspace. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgKrKEWi Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [epizodsspace.airbase.ru/otrady/1966ot.html 1966. Отряд ЦПК ВВС]. epizodsspace. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgPSFFft Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].
• [www.astronaut.ru/as_rusia/cskb/text/sel01.htm?reload_coolmenus Набор по программе военно-исследовательского корабля]. astronaut.ru. Проверено 5 мая 2013. [www.webcitation.org/6GgPSwXX5 Архивировано из первоисточника 17 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Союз 7К-ВИ

– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.