Спаак, Поль-Анри

Поль-Анри Спаак Paul-Henri Spaak
2-й Генеральный секретарь НАТО
16 мая 1957 года — 4 марта 1961 года
Предшественник:	Гастингс Лайонел Исмей
Преемник:	Дирк Стиккер
1-й Председатель Европейского парламента
23 июля 1952 года — 1 января 1954 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Альчиде де Гаспери
1-й Председатель Парламентской ассамблеи Совета Европы
11 августа 1949 года — 1951 год
Предшественник:	Эдуар Эррио, и.о.
Преемник:	Франсуа де Мантон
33-й премьер-министр Бельгии
20 марта 1947 года — 11 августа 1949 года
Монарх:	Леопольд III
Предшественник:	Камиль Гюисманс
Преемник:	Гастон Эйскенс
1-й Председатель Генеральной Ассамблеи ООН
10 января 1946 года — 16 сентября 1947 года
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Освальдо Аранья
32-й премьер-министр Бельгии
13— 31 марта 1946 года
Монарх:	Леопольд III
Предшественник:	Ахилл ван Аккер
Преемник:	Ахилл ван Аккер
30-й премьер-министр Бельгии
15 мая 1938 года — 22 февраля 1939 года
Монарх:	Леопольд III
Предшественник:	Поль-Эмиль Янсон
Преемник:	Юбер Пьерло
Рождение:	25 января 1899(1899-01-25) Схарбек, Бельгия
Смерть:	31 июля 1972(1972-07-31) (73 года) Брюссель, Бельгия
Партия:	Социалистическая партия Бельгии (с 1944 года)
Образование:	Брюссельский свободный университет
Награды:

Поль-Анри Шарль Спаак (нидерл. Paul Henri Charles Spaak; 25 января 1899, Схарбек — 31 июля 1972, Брюссель) — бельгийский политический и государственный деятель; один из руководителей Бельгийской социалистической партии (с 1944); один из инициаторов послевоенной европейской интеграции, давшей начало Европейскому союзу.

Политическая биография и личные данные

Внук политика либеральной ориентации Поля Янсона, племянник премьер-министра Бельгии в 1938—1939 Поля-Эмиля Янсона и сын первой женщины-сенатора страны, Поль-Анри Спаак был представителем династии известных политиков. Во время Первой мировой войны он изменил дату в документах, чтобы поступить на службу в бельгийскую армию. Два года провёл в немецком плену. После войны Спаак изучал право. В это время проявилась его любовь к спорту: он даже играл в составе бельгийской теннисной команды на турнире кубка Дэвиса в 1922 году.

В 1920 году вступил в Рабочую партию Бельгии. С 1932 года был депутатом парламента, в 1935 году был назначен министром транспорта и путей сообщения в кабинете ван Зееланда. Неоднократно был министром иностранных дел (в 1936—1937, 1938, 1939—1947, 1949, 1954—1957, 1961—1965, 1965—1966). В 1938—1939, 1946, 1947—1949 годах занимал должность премьер-министра страны.

После вторжения Германии на территорию Бельгии, Нидерландов и Люксембурга в течение некоторого времени был интернирован во Франции и Испании, но вскоре выехал в Англию, где в октябре 1940 г. вернулся к выполнению обязанностей министра иностранных дел эмигрантского правительства Бельгии. Пребывая в эмиграции в Лондоне, в 1944 году он инициировал процесс сближения Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Спаак известен прежде всего как выдающийся дипломат: 16 января 1946 года он был избран председателем первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, а в 1957—1961 годах пребывал на посту генерального секретаря НАТО.

Создание Бенилюкса

Хотя большая часть Европы лежала в руинах после войны, Спаак считал возможным возродить континент при помощи экономической и политической интеграции. Поль-Анри Спаака потому и называют «отцом-основателем ЕС», что он почувствовал потенциал объединения послевоенной Европы. Началом такого объединение стало создание Бенилюкса. Пока шла война, Спаак вместе с коллегами из Нидерландов и Люксембурга работал над проектом таможенного союза трёх стран, который был создан в 1944 году. Бенилюкс предполагал свободное движение между тремя странами товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Эти принципы впоследствии стали основой европейской интеграции.

Мессинская конференция

В 1955 году на Мессинской конференции европейские лидеры выбрали Спаака председателем специальной комиссии (получившей впоследствии название комиссии Спаака), ответственной за подготовку соглашения о едином европейском рынке. Во время Мессинской конференции три страны, входящие в Бенилюкс, предложили «перезапустить» европейский проект на основе общего рынка и интеграции в секторах транспорта и атомной энергии. Доклад комиссии Спаака был рассмотрен в 1956 году и привёл к подписанию 25 мая 1957 года Римских договоров, предусматривавших создание Евратома и Европейского экономического сообщества. Со стороны Бельгии Римские договоры подписывал сам Поль-Анри Спаак.

В течение политической карьеры Спаак всегда защищал важность объединения Европы и независимость наднациональных институтов союза, в первую очередь комиссии. «Европой будущего должна быть наднациональная Европа», — говорил он, выступая против предложенного де Голлем Плана Фуше, согласно которому союзные институты должны были утратить своё влияние при значительном расширении полномочий органов, напрямую подконтрольных странам-членам. Спаак был сторонником присоединения Великобритании к ЕЭС, в чём тоже расходился с президентом Франции.

В 1966 году Спаак ушёл из политики и умер в Брюсселе в 1972 году.

Семья

Приходится дядей известной французской актрисе 1960-х — 1970-х годов Катрин Спаак.

Ссылки

• [europa.eu/about-eu/eu-history/founding-fathers/pdf/paul-henri_spaak_en.pdf Paul-Henri Spaak: a European visionary and talented persuader]

Отрывок, характеризующий Спаак, Поль-Анри

– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.