Спаандерман, Яап

Яап Спаандерман

Яап Спаандерман (полное имя Якобус Хендрикус Бастиаан Спаандерман, нидерл. Jacobus Hendrikus Bastiaan Spaanderman; 17 октября 1896, Гоуда — 22 июля 1985, Ларен) — нидерландский пианист, дирижёр и музыкальный педагог. Сын органиста и дирижёра, носившего то же имя (1864—1943).

Учился в Амстердамской консерватории как виолончелист (у Исаака Мосселя) и пианист (у Сары Босманс-Бенедиктс), окончив оба класса с отличием в 1918 и 1920 гг. соответственно. Выступал как пианист в составе Трио Консертгебау (с Луи Циммерманом и Мари Лёвенсоном). В 1922—1932 гг. преподавал фортепиано в амстердамском Музыкальном лицее. В 1932—1949 гг. возглавлял Арнемский филармонический оркестр, затем вернулся в Амстердам, где вновь, уже в консерватории преподавал фортепиано и дирижирование. Среди учеников Спаандермана — ведущие голландские пианисты и дирижёры: Барт Берман, Тео Брёйнс, Эдо де Ваарт и др.

Отрывок, характеризующий Спаандерман, Яап

Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.