Спайви, Билл

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Спайви Билл»)
Перейти к: навигация, поиск
Билл Спайви

Билл Спайви в форме «Кентукки Уайлдкэтс»
Завершил карьеру
Позиция:

Центровой

Рост:

213 см

Вес:

91 кг

Гражданство:

США США

Дата рождения:

19 марта 1929(1929-03-19)

Место рождения:

Лейкленд, Флорида, США

Дата смерти:

8 мая 1995(1995-05-08) (66 лет)

Место смерти:

Квепос, Коста-Рика

Школа:

Уорнер-Робинс (Уорнер-Робинс, Джорджия)

Колледж:

Кентукки (1949—1951)

Команды
Личные награды и достижения

Уильям «Билл» Спайви (англ. William "Bill" Spivey; 19 марта 1929, Лейкленд, Флорида, США — 8 мая 1995, Квепос[en], Пунтаренас, Коста-Рика) — американский профессиональный баскетболист. Спайви играл на позиции центрового и выступал за университетскую команду «Кентукки Уайлдкэтс» с 1949 по 1951 год. Во время выступления за «Уайлдкэтс» он в 1951 году завоевал титул чемпиона NCAA и был назван самым выдающимся игроком турнира. В том же году разразился скандал с подтасовкой результатов матчей, где фигурировало и имя Спайви, из-за чего он был вынужден уйти из университетской команды.

После того, как Спайви дал показания перед жюри присяжных в Нью-Йорке, он был обвинён во лжесвидетельстве, и в 1953 году — судим. Хотя все обвинения с него были сняты, ему было запрещено выступать в Национальной баскетбольной ассоциации (НБА). Спайви выступал в различных низших спортивных лигах страны, где в 10 сезонах в Восточной баскетбольной лиги (ВБЛ), его команда трижды выигрывала чемпионский титул. В 1968 году Спайви завершил игровую карьеру и стал предпринимателем.





Ранние годы

Билл Спайви родился в Лейкленде (штат Флорида), а в 1944 году вместе с семьёй переехал в Коламбус (штат Джорджия). До переезда Билл был обычного роста, однако в возрасте 15 лет он начал быстро расти, и вскоре его рост уже составлял 206 см. В Коламбусе он начал выступать за школьную баскетбольную команду, где уже в первой половине своей дебютной игры набрал 18 очков. В следующем году Спайви переехал в Уорнер-Робинс (штат Джорджия). В его новой школе не было баскетбольной команды, но после того, как директор увидел Билла, он организовал её[1]. Из-за того, что ни одна пара школьной обуви не подходила баскетболисту по размеру, он был вынужден два месяца играть без обуви, надевая вместо неё три пары носков[2]. За три года выступления в школьных командах он набрал более 1800 очков[1].

Университетская карьера

Выбор университета

В 1948 году по меньшей мере четыре университета предложили Спайви баскетбольную стипендию[1]. Одним из них был университет Кентукки. Руководство университета впервые узнало о Спайви от журналиста Эрла Кокса, работавшего в одной из газет Джорджии. Кокс позвонил Фрэду Ваксу, которого считал «одним из наиболее влиятельных людей в Лексингтоне» и обратил его внимание на Билла[3]. После этого Вакс посоветовал баскетбольному тренеру университета Адольфу Раппу присмотреться к молодому игроку. Рапп послал одного из скаутов посмотреть, как играет Спайви и после того, как получил положительный отзыв, пригласил Билла принять участие в тренировочном лагере в «Alumni Gymnasium», где тот мог бы потренироваться с сильнейшими выпускниками школ. Спайви стал одним из двух игроков, которые в первый же день лагеря получили спортивную стипендию[3].

1948—1950

Несмотря на то, что Рапп предложил 213 сантиметровому центровому спортивную стипендию, он был обеспокоен его весом, который в то время составлял 72-75 кг. Рапп сразу сказал Спайви, что тот будет играть за команду только после того, как наберет ещё 18 кг. За лето 1948 года Биллу удалось справиться с поставленной задачей и к старту сезона его вес составлял 91 кг[2]. В то время первогодкам не разрешалось выступать за основные студенческие команды, поэтому свой первый год в Кентукки он провёл в команде-новичков[3]. Старшая же команда университета смогла завоевать чемпионский титул NCAA второй год подряд[4]. Две команды университета часто играли между собой и один из игроков старшей команды, Ральф Бирд, отмечал, что Спайви переигрывал основного центрового «Уайлдкэтс» Алекса Грозу[3]. Олимпийская команда США, в составе которой было 6 игроков из университета Кентукки, тренировалась в Лексингтоне и Спайви часто участвовал в этих тренировках, играя с такими игроками как Алекс Гроза, Винс Борила и Боб Кёрланд[5]. Он также участвовал в играх против других команд новичков. В 15 играх он в среднем за игру набирал 20 очков[1], а в игре против университета Ксавье набрал 31 очко[6].

К началу сезона 1949/50 «Уайлдкэтс» потеряли несколько своих ведущих игроков, включая Бирда и Грозу, которые выставили свои кандидатуры на драфт НБА. Таким образом, Рапп сделал ставку на Спайви и новая команда превзошла все ожидания[7]. 18 февраля 1950 года в игре против Технологического университета Джорджии, которую «Уайлдкэтс» выиграли со счётом 97-62, Спайви набрал 40 очков, установив рекорд команды, превзойдя на два очка достижение Алекса Грозы[8]. Впоследствии этот рекорд был побит, однако 42 % реализация бросков до сих пор не побита[9]. 5 марта Спайви повторил другой рекорд Грозы, набрав 37 очков в финальной игре Юго-Восточной конференции, в которой «Уайлдкэтс» одержали победу над Теннесси 94-58 и в седьмой раз подряд стали чемпионами конференции[10]. Его команда закончила регулярный сезон с показателем 25-4, а Спайви в среднем за игру набирал 19,4 очка[11]. Несмотря на такой результат и то, что «Уайлдкэтс» стали чемпионами Юго-Восточной конференции, комитет NCAA не выбрал их для участия в финальном турнире 1950 года[4]. Вместо этого университет Кентукки принял участие в Национальном гостевом турнире, где в четвертьфинале проиграл Сити-колледжу из Нью-Йорка 89-50. В этой игре Спайви был вынужден покинуть площадку за 9 минут до конца матча из-за перебора персональных фолов[12]. За свои достижения в сезоне он был выбран в символическую сборную всех звёзд Юго-Восточной конференции[13].

1950—1951

13 февраля 1951 года Спайви установил ещё один рекорд среди студентов, сделав в одной игре 31 подбор. В 1955 году Боб Барроу повторил это достижение и на 2011 год эти два баскетболиста являются сообладателями данного рекорда[14]. В сезоне Спайви опять в среднем за игру набирал 19 очков и делал 17,2 подбора[15][13]. За сезон он набрал 479 очков — рекордное количество для Юго-восточной конференции и третий показатель в лиге на тот момент[16]. Его команда «Уайлдкэтс» завершила сезон с показателем 28-2 и вышла в финал как лучшая команда страны. В финальном турнире команда дошла до Финала четырёх, где в полуфинале, в игре против Иллинойского университета, Спайви набрал 28 очков и сделал 16 подборов. В финале NCAA «Уайлдкэтс» встретились с университетом штата Канзас. Несмотря на слабый старт, во второй половине игры «Уайлдкэтс» вырвались вперёд и одержали победу со счётом 68-58. Спайви опять стал лидером команды, набрав 22 очка и сделав 21 подбор. После игры Рапп сказал: «Спайви сильно изменился после того как стал работать». За свои достижения в Финале четырёх Билл был назван самым выдающимся игроком[17], а по итогам сезона был включён в символическую всеамериканскую сборную 1951 года и в сборную Юго-восточной конференции.

Вовлечение в букмекерский скандал

В 1951 году в американском студенческом баскетболе разразился скандал, когда выяснилось, что некоторые игроки Сити-колледжа были связаны с букмекерами и влияли на окончательный счёт поединков таким образом, чтобы их команда проигрывала с определённым разрывом. Согласно прокурору округа Манхэттен Фрэнку Хогану, 32 баскетболиста были вовлечены в подтасовку результатов, которые повлияли на исход 86 матчей[18]. В их число также входили бывшие игроки Кентукки Дэйл Барнстэйбл, Бирд и Гроза, которые обвинялись во влиянии на окончательный результат в играх Национального гостевого турнира 1949 года. Из-за травмы запястья Спайви пропустил начало сезона 1951/52 и только к декабрю смог оправиться от травмы. Однако из-за того, что появились слухи об его причастии к букмекерским махинациям, он попросил руководство университета отстранить его от выступлений за баскетбольную команду, пока его не оправдают. Сами же слухи он называл «ложными и вредоносными»[19].

16 февраля 1952 года Спайви дал показания перед большим жюри (англ.)русск. в Нью-Йорке[20]. Вскоре после того, как Спайви появился в суде, 2 марта руководство университета временно отстранило его от участия в играх, утверждая, что есть доказательства его влияния на счёт в нескольких играх во время турнира Sugar Bowl 1950 года[21]. В то же время букмекер Джек Уэст был обвинён, а впоследствии и признан виновным, в даче взятки двум игрокам «Уайлдкэтс» — Спайви и Уолту Хиршу, которые должны были подкорректировать окончательный результат в одной из игр турнира[18]. В своих свидетельских показаниях на суде Спайви отрицал, что получил 1000 долларов за то, чтобы подтасовал счёт в играх с декабря 1950 года по январь 1951 года, а также отрицал, что вообще вел переговоры об этом с букмекерами. В апреле ему были предъявлены обвинения в лжесвидетельстве под присягой во время дачи показаний перед большим жюри[22]. Утверждалось, что он сделал это в семи случаях[18].

Суд

9 июня Спайви был арестован, а позже отпущен до начала суда, который начался в январе 1953 года[23]. На суде Хирш засвидетельствовал, что Спайви попросил его о вступлении в группу игроков, которые подтасовывали результаты. Однако эти показания противоречили тем, что Хирш давал до этого, в которых не было ничего про участие Спайви. Хирш также говорил, что Спайви и Уэст никогда не встречались. Уэст отказался от дачи показаний, что привело к возбуждению уголовного дела против него[24]. Спайви опять отрицал, что был вовлечён в махинации, заявив, что он дважды отказывался от предложений букмекера по имени Джордж. Со стороны защиты выступило два эксперта: бывший комиссионер МЛБ и баскетбольный тренер Альберт Чендлер и Клемент Келли, которые охарактеризовали Спайви с положительной стороны и отметили, что в игре, в которой он якобы влиял на результат, Билл играл лучше, чем любой другой на площадке[25]. Суд длился 13 дней, после чего присяжные были готовы огласить свой вердикт. Большинство присяжных (9 против 3) высказались за оправдание Спайви. Так как присяжные не смогли достичь единогласного решения, судья снял все обвинения с него[18].

Профессиональная карьера

Хотя Спайви не был признан виновным, дорога в НБА для него оказалась закрытой. Комиссар НБА Морис Подолоф наложил пожизненный запрет на него и ещё 31 игрока, фигурировавших в скандале[26][27]. В результате этого запрета, в 1960 году Спайви подал судебный иск на НБА и Подолофа, требуя возместить причинённый ему этим запретом ущерб в размере 800 000 долларов[28]. В итоге Спайви получил 10 000 долларов в качестве договорённости между двумя сторонами[18]. Будущий тренер Кентукки так отзывался о Спайви: «большинство людей считало, что если бы Спайви дали возможность играть в НБА, то он бы стал одним из пяти лучших центровых всех времён»[29]. Вместо этого Спайви был вынужден был провести свою профессиональную карьеру в различных низших лигах и в командах, не имеющих постоянной домашней арены[26].

В октябре 1952 года Спайви отыграл два матча в Американской баскетбольной лиге за клуб «Эльмира Колонелс», набрав в играх 21 и 32 очка соответственно. В этом же сезоне он стал членом региональной команды (англ.)русск. «Детройт Вагабондс». Последующие три сезона он провёл с тремя разными командами: «Бостон Уайлвиндс», «Хаус оф Давид» и «Вашингтон Дженералс». В одной из игр за «Уайлвиндс» Спайви подрался с игроком «Глобтроттерс» Бобби Холлом. В сезонах 1955/56 и 1956/57 он играл за ещё одну региональную команду — «Нью-Йорк Олимпианс», которая позже была переименована в «Кентукки Колонелс»[30].

Начиная с сезона 1957/58 Спайви провёл 10 из 12 сезонов в Восточной баскетбольной лиге (ВБЛ). Первые два сезона в ВБЛ Билл выступал за клуб «Уилкс-Барре Баронс», который он привёл к двум подряд чемпионским титулам. 20 апреля 1958 года в финальной игре против клуба «Истон Мэдисон» он набрал 62 очка, установив рекорд игр плей-офф лиги[30] . В сезоне 1958/59 Спайви стал первым игроком в истории ВБЛ, которому удалось набрать 1000 очков за сезон. В сезоне 1959/60 Билл перешёл в «Балтимор Буллетс», за который выступал в течение последующих двух сезонов. В своём дебютном сезоне за новую команду он в среднем за игру набирал по 36,3 очка, что стало лучшим показателем в его карьере. В 1960 году Спайви участвовал в показательной игре, проходившей в Милфорде (штат Коннектикут), где его соперником был центровой Уилт Чемберлен. В матче Билл набрал 30 очков и сделал 23 подбора, практически столько же, сколько и легендарный игрок НБА Чемберлен — 31 очко и 27 подборов[27]. В сезоне 1960/61 «Буллетс» выиграли чемпионский титул ВБЛ, после чего Спайви провёл два сезона в клубах Американской баскетбольной лиге «Лос-Анджелес Джетс» и «Лонг-Бич-Гавайи Чифс»[30] .

В 1963 году Спайви вернулся в ВБЛ, подписав контракт со «Скрэнтон Майнерс», где провёл последующие пять сезонов. Лучшим в плане результативности в «Майнерс» для него стал сезон 1964/65, когда он в среднем за игру набирал 27 очков. В сезоне 1967/68, последнем профессиональном для Спайви сезоне, он вернулся в «Баронс», где его зарплата составляла около 200 долларов за игру[30]. В этом сезоне его средняя результативность составила 10,4 очка за игру[29]. 11 февраля 1968 года прошла последняя игра в его профессиональной карьере. Воспользовавшись лазейкой в правилах НБА он участвовал в выставочном матче в Балтиморе, который проходил перед игрой «Буллетс» — «Сан-Диего Рокетс», где также участвовали бывшие игроки «Балтимор Буллетс». В игре Спайви набрал 12 очков и стал лидером по результативности среди всех игроков на площадке, однако его команда проиграла с разницей в одно очко. На следующий день он объявил о завершении своей профессиональной карьеры, сказав: «Это действительно важно для меня, закончить карьеру в игре, такой как эта»[31]. К концу карьеры физическое состояние Спайви сильно ухудшилось. Его одноклубник по Кентукки, Лу Циропулос, говорил: «Он был полностью недееспособным. Он едва мог ходить»[27].

После завершения игровой карьеры

После завершения профессиональной карьеры баскетболиста, Спайви занялся предпринимательской деятельностью и переехал обратно в Кентукки. В основном он занимался продажей строительных материалов и страховым бизнесом, а также торговлей недвижимостью и некоторое время был владельцем нескольких ресторанов[18][29]. Какое-то время он занимал должность заместителя комиссара штата по страхованию[18]. В 1983 году принял участие в праймериз на должность вице-губернатора штата Кентукки от демократической партии, где занял последнее седьмое место[32].

Последний раз Спайви участвовал в общественных мероприятиях в 1991 году, когда появился в Лексингтоне на воссоединении команды «Кентукки Уайлдкэтс» образца 1951 года. Журналист Грег Доел отметил, что «он был затворником» в то время[33]. Согласно его жене, Одри Спайви, «он так никогда и не свыкся с этим [его обвинением в университетском баскетбольном скандале 1951 года]. Билл не мог позволить этому уйти. Он был просто опустошён»[18]. Во время проживания в Дейтона-Бич (штат Флорида) он попал в автомобильную аварию, в которой усугубил травму нижней части спины. Сын Спайви, Кэштон, сказал: «Он так никогда полностью не восстановился. Травма повлияла на его осанку, и он испытывал хронические боли»[34]. После аварийной операции, доктора не вытащили небольшой кусочек, отколовшийся от медицинского оборудования, из нижней части спины. Только через некоторое время, на рентгеновском снимке этот осколок был обнаружен. Спайви подал иск на больницу и ему была выплачена небольшая денежная компенсация[34].

В 1993 году Спайви с несколькими друзьями поехал на отдых в Коста-Рику, в которую сразу же влюбился. Вернувшись домой, он начал брать уроки испанского языка и уже через шесть месяцев переехал в Квеспос — небольшой городок на берегу Тихого океана. Его жена, Одри, не поехала в Коста-Рику вместе с ним, хотя официально пара так и не развелась[34]. Его сын дважды навещал там отца. 8 мая 1995 года Билл Спайви был найден мёртвым. Он умер в возрасте 66 лет по естественным причинам[18]. Через две недели в Лексингтоне состоялась 30-минутная похоронная церемония на которой присутствовало около 60 человек. Посмертно Спайви получил две значительные награды: в январе 2000 года его номер 77 был посмертно закреплен за ним в университете Кентукки, а в сентябре 2004 года баскетболист был включён в зал спортивной Славы Кентукки[35].

См. также

Напишите отзыв о статье "Спайви, Билл"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 [news.google.com/newspapers?id=XvUZAAAAIBAJ&sjid=jCMEAAAAIBAJ&pg=5257,2852817&dq=bill+spivey&hl=en Spivey Is a Peace Loving Fellow, but He Spells Trouble for Rivals], Milwaukee Journal (23 января 1950). Проверено 14 декабря 2011.
  2. ↑ 1 2 Denny Trease. Tales from the Kentucky Hardwood. — Sports Publishing LLC, 2002. — С. 41. — 200 с. — ISBN 1582613192.
  3. ↑ 1 2 3 4 Cox, Earl. [www.voice-tribune.com/index.cfm?action=app.showDetail&pageid=237&item=673 Meeks not first star from Georgia], The Louisville Voice-Tribune (January 21, 2009). Проверено 30 января 2012.
  4. ↑ 1 2 Gergen, Joe. «[www.sportingnews.com/archives/ncaa/1951.html Kentucky is top 'Cat again – 1951]». Sporting News (Internet Archive). Проверено October 4, 2011.
  5. ↑ Fullerton, Jr., Hugh. [news.google.com/newspapers?id=iHkTAAAAIBAJ&sjid=QQAEAAAAIBAJ&pg=2615,3945470&dq=bill+spivey&hl=en Olympic Stars Get Credit For Bill Spivey's Success], Toledo Blade (March 24, 1951). Проверено 30 января 2012.
  6. ↑ Dorris, Joe. [news.google.com/newspapers?id=1O8rAAAAIBAJ&sjid=Z2cFAAAAIBAJ&pg=1369,1152576&dq=bill+spivey&hl=en Fire and Fall back], Kentucky New Era (February 15, 1949). Проверено 30 января 2012.
  7. ↑ Rose, Murray. [news.google.com/newspapers?id=SDAsAAAAIBAJ&sjid=K8sEAAAAIBAJ&pg=5431,216747&dq=bill+spivey&hl=en Kentucky Quint Still Near Top In College Ranks], Spartanburg Herald-Review (January 2, 1950). Проверено 30 января 2012.
  8. ↑ [news.google.com/newspapers?id=YVwbAAAAIBAJ&sjid=YE0EAAAAIBAJ&pg=6471,1840690 Kentucky Rolling After Slow Start], Pittsburgh Press (February 20, 1950). Проверено 10 февраля 2011.
  9. ↑ Kentucky 2009-10 Men’s Basketball Yearbook, p. 198.
  10. ↑ [news.google.com/newspapers?id=w7EKAAAAIBAJ&sjid=UE4DAAAAIBAJ&pg=4393,1130671&dq=bill+spivey&hl=en Wildcats Win Seventh Straight SEC Cage Crown], St. Petersburg Times (March 6, 1950). Проверено 30 января 2012.
  11. ↑ [news.google.com/newspapers?id=MNcjAAAAIBAJ&sjid=ayMEAAAAIBAJ&pg=6591,4254273&dq=bill+spivey&hl=en Kentucky Five's Appearance in Tournament Is a Surprise], Milwaukee Journal (March 9, 1950). Проверено 30 января 2012.
  12. ↑ [news.google.com/newspapers?id=zLEKAAAAIBAJ&sjid=UE4DAAAAIBAJ&pg=2385,4792278&dq=bill+spivey&hl=en CCNY Humbles 'Cats, 89 to 50], St. Petersburg Times (March 15, 1950). Проверено 30 января 2012.
  13. ↑ 1 2 Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 61. — 184 с. — ISBN 1582619301.
  14. ↑ Kentucky 2009-10 Men’s Basketball Yearbook, p. 200.
  15. ↑ Denny Trease. Tales from the Kentucky Hardwood. — Sports Publishing LLC, 2002. — С. 41-43. — 200 с. — ISBN 1582613192.
  16. ↑ [news.google.com/newspapers?id=sx0sAAAAIBAJ&sjid=q8YEAAAAIBAJ&pg=2811,4323948&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Easily Tops SEC Scoring], The Florence Times (March 1, 1951). Проверено 30 января 2012.
  17. ↑ [www.basketball-reference.com/awards/final_four_mop.html NCAA College Basketball Final Four Most Outstanding Player Winners]. Basketball-Reference. Проверено 30 января 2012. [www.webcitation.org/67tgTVhTi Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  18. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Litsky, Frank. [www.nytimes.com/1995/05/10/obituaries/bill-spivey-66-kentucky-star-implicated-in-scandal-of-1950-s.html Bill Spivey, 66, Kentucky Star Implicated In Scandal of 1950s], The New York Times (May 10, 1995). Проверено 30 января 2012.
  19. ↑ [news.google.com/newspapers?id=aUYLAAAAIBAJ&sjid=IE8DAAAAIBAJ&pg=2113,4248737&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Withdraws From Kentucky Squad], St. Petersburg Times (December 25, 1951). Проверено 30 января 2012.
  20. ↑ [news.google.com/newspapers?id=bwwdAAAAIBAJ&sjid=KJgEAAAAIBAJ&pg=6578,3854526&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Agrees To Appear Before New York Grand Jury], The Tuscaloosa News (February 17, 1952). Проверено 30 января 2012.
  21. ↑ [news.google.com/newspapers?id=fkYNAAAAIBAJ&sjid=o2oDAAAAIBAJ&pg=6538,1114933&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Barred By Kentucky Board], Pittsburgh Post-Gazette (March 3, 1952). Проверено 30 января 2012.
  22. ↑ [news.google.com/newspapers?id=dVI1AAAAIBAJ&sjid=wYAFAAAAIBAJ&pg=2162,4196942&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Indicted for Perjury], The Schenectady Gazzette (April 29, 1952). Проверено 30 января 2012.
  23. ↑ [news.google.com/newspapers?id=wBcsAAAAIBAJ&sjid=0cYEAAAAIBAJ&pg=2092,1034946&dq=bill+spivey&hl=en Bill Spivey Faces Perjury Charge In New York City Today], The Florence Times (January 14, 1953). Проверено 30 января 2012.
  24. ↑ [news.google.com/newspapers?id=dkgbAAAAIBAJ&sjid=nU0EAAAAIBAJ&pg=1702,1809099&dq=bill+spivey&hl=en Spivey Named In 'Fix'], Pittsburgh Press (January 20, 1953). Проверено 30 января 2012.
  25. ↑ [news.google.com/newspapers?id=5BcsAAAAIBAJ&sjid=0cYEAAAAIBAJ&pg=1391,1803424&dq=bill+spivey&hl=en Defense Calls More Character Witnesses For Bill Spivey Today], The Florence Times (January 24, 1953). Проверено 30 января 2012.
  26. ↑ 1 2 Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 62. — 184 с. — ISBN 1582619301.
  27. ↑ 1 2 3 Doyel, Gregg [www.cbssports.com/print/collegebasketball/story/8567188/1 Unfair denial of NBA dream haunted Spivey]. CBS Sports (June 15, 2005). Проверено 12 декабря 2011. [www.webcitation.org/67tgU5VG8 Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  28. ↑ [news.google.com/newspapers?id=sAkRAAAAIBAJ&sjid=tucDAAAAIBAJ&pg=5413,1251608 Spivey Sues Pro League for Blacklist], The Spokesman-Review (January 4, 1960). Проверено 10 февраля 2011.
  29. ↑ 1 2 3 Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 63. — 184 с. — ISBN 1582619301.
  30. ↑ 1 2 3 4 Black, Jack; Kenyon, J. Michael, Hoover, Bill, Bradley, Robert. [www.apbr.org/spivey.html Bill Spivey's Professional Career Highlights]. The Association for Professional Basketball Research. Проверено 30 января 2012. [www.webcitation.org/67tgUpeQI Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  31. ↑ Goldstein, Joe [espn.go.com/classic/s/basketball_scandals_explosion.html Explosion: 1951 scandals threaten college hoops]. ESPN Classic (November 19, 2003). Проверено 30 января 2012. [www.webcitation.org/67tgVFAxy Архивировано из первоисточника 24 мая 2012].
  32. ↑ [www.nytimes.com/1983/06/01/sports/sports-people-spivey-falls-short.html Sports People: Spivey Falls Short], The New York Times (June 1, 1983). Проверено 30 января 2012.
  33. ↑ Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 63-64. — 184 с. — ISBN 1582619301.
  34. ↑ 1 2 3 Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 64. — 184 с. — ISBN 1582619301.
  35. ↑ Greg Doyel. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone? — Sports Publishing LLC, 2005. — С. 65. — 184 с. — ISBN 1582619301.

Литература

  • Doyel Greg. Kentucky Wildcats: Where Have You Gone?. — Sports Publishing LLC, 2005. — ISBN 1582619301.
  • Trease Denny. Tales from the Kentucky Hardwood: A Collection of the Greatest Kentucky Basketball Stories Ever Told!. — Sports Publishing LLC, 2002. — ISBN 1582613192.
  • University of Kentucky. [www.ukathletics.com/doc_lib/mbb09_media_guide_192.pdf Kentucky 2009–10 Men's Basketball Yearbook]. — 2009. — P. 192–208.
</tr></tr></table></td></tr></table>
</tr></tr></table></td></tr></table>


Отрывок, характеризующий Спайви, Билл

«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Спайви,_Билл&oldid=78745540»