Спасибо за шоколад
| Спасибо за шоколад | |
| Merci pour le chocolat | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Марин Кармитц |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
CAB Productions |
| Длительность |
99 мин |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Спасибо за шоколад» (фр. Merci pour le chocolat) — французская криминальная драма режиссёра Клода Шаброля по роману Шарлотты Армстронг 1948 года «Хитросплетения вокруг шоколада», вышедшая на экраны в 2000 году.
В 2000 году за этот фильм Шаброль был удостоен престижной французской кинопремии Луи Деллюка и был номинирован на «Гран-при Америк» Монреальского международного кинофестиваля. Там же Изабель Юппер была удостоена приза лучшей актрисе[1].
В 2001 году за работу в этом фильме Юппер завоевала премию Люмьер как лучшая актриса, а Шаброль как лучший зарубежный режиссёр был номинирован на «Серебряную ленту» Итальянского синдиката киножурналистов[1].
Фильм снимался в русском доме Дэвида Боуи в Лозанне[2].
Содержание
Сюжет
Действие фильма происходит в Лозанне. Известный пианист Андре Полонски (Жак Дютрон) через много лет повторно женится на Мари-Клер «Мике» Мюллер (Изабель Юппер), которая унаследовала процветающую шоколадную фабрику своих приемных родителей. У Андре есть 18-летний сын Гийом (Родольф Поли), рожденный в браке с фотохудожницей Лисбет Полонски (Лидия Андрей), которая через десять лет после рождения сына трагически погибла в автокатастрофе. Лисбет была близкой подругой Мики, и вместе с Андре и Гийомом жила в её доме. Поскольку Андре не мог уснуть без рогипнола, Лисбет среди ночи поехала в аптеку, заснула за рулем и разбилась. Ходили слухи, что перед поездкой она выпила рюмку коньяка, в которую могло быть добавлено снотворное.
На берегу озера обедают две подруги — директор института судебной медицины Луиз Полле (Бриджит Катийон) со своей дочерью, перспективной пианисткой Жанной (Анна Муглалис) и её подруга с сыном, бойфрендом Жанны, Акселем (Матье Симоне), который поступил на работу в химическую лабораторию. Увидев в светских новостях газеты заметку о свадьбе Полонски и Мюллер, подруга рассказывает историю о том, как при рождении Жанны медсестра случайно перепутала детей и выдала Жанну за дочь Полонски, но затем недоразумение разрешилось, и Полонски показали его настоящего сына Гийома.
Заинтригованная Жанна приходит в дом Полонски и рассказывает ему о той давней истории. Хотя никто не воспринимает историю всерьез, тем не менее, Андре с интересом узнает, что Жанна занимается фортепиано и собирается принять участие в международном конкурсе, и предлагает дать ей несколько уроков.
Мика каждый день готовит Гийому термос с горячим шоколадом перед сном. В этот день она как будто умышленно роняет термос и проливает шоколад, и Жанна своим платком помогает ей вытереть пол. Чувствуя что-то неладное, Жанна просит Акселя сделать химический анализ капель на платке, и тот выясняет, что в шоколад подмешан рогипнол, который называют также «наркотиком изнасилования», очнувшись после которого жертва не может вспомнить, что с ней произошло. Жанна рассказывает об этом вечно вялому Гийому.
Мика проводит заседание совета директоров своей шоколадной компании, на котором выясняется, что фирма работает стабильно и получает прибыль, немалая часть которой тратится на благотворительность, в том числе, на материальную поддержку сети медицинских центров и спонсирование выставки фоторабот Лисбет Полонски. Затем Мика едет на работу к матери Жанны, чтобы убедиться, что Жанна не может быть дочерью Андре. Луиз сообщает, что на основании собранных ей анализов крови это нельзя утверждать определенно, так как у всех участников дела одна и та же группа крови, а более глубокие исследования можно сделать только по решению суда. Позднее Луиз сообщает Жанне, что та была зачата с помощью искусственного оплодотворения, поскольку её отец и муж Луиз, известный художник, был бесплоден.
Накануне отъезда на конкурс Андре приглашает Жанну пожить несколько дней в его доме, чтобы иметь возможность побольше позаниматься. Продолжительные совместные занятия заметно сближают Андре и Жанну, что в определенной мере тревожит Мику и Гийома. В последний вечер за кофе неожиданно выясняется, что в доме закончился рогипнол, без которого Андре никогда не ложится спать. Мика умышленно роняет кастрюлю с кипящей водой на ногу Гийому, так что поехать в город за лекарством он не может. Тогда сесть за руль вызывается Жанна, а Гийом берется её сопровождать. На темной извилистой горной дороге Жанну вдруг начинает клонить ко сну, она несколько успевает увернуться от встречных автомобилей, но затем все-таки врезается в стену дома.
Между тем, Андре видит, как Мика выливает остатки кофе и тщательно моет кофейник. У него закрадывается подозрение, что Мика добавила рогипнол в кофе, которое выпила Жанна. Он срочно звонит матери Жанны, надеясь предотвратить несчастье. Мика сознается мужу, что она действительно подмешала рогипнол в кофе Жанны, также как в своё время она подмешала его и в коньяк Лисбет, которая после этого поехала в аптеку и по дороге разбилась за рулем. Звонит Луиз и сообщает, что Жанна и Гийом только что попали в автокатастрофу, однако сейчас находятся в больнице, и их жизни ничего не угрожает.
По стилю и тематике этот психологический триллер напоминает лучшие работы Шаброля рубежа 1960-70-х годов. Критический взгляд режиссёра на буржуазную мораль остался неизменным, хотя стал мягче и снисходительней по отношению к человеческим слабостям. В картине много саспенса, однако режиссёр не доводит его до кульминации, постоянно переключая своё внимание на психологические проблемы героев. Как и в большинстве фильмов Шаброля, в центре событий находится какая-то тайна, но по ходу действия становится ясно, что режиссёра интересует не столько детективная линия сюжета, сколько глубокий и многослойный анализ социальной среды, в которой сюжет развивается, и которая таит немало нераскрытых тайн.
В ролях
- Изабель Юппер — Мари-Клер «Мика» Мюллер
- Жак Дютрон — Андре Полонски
- Анна Муглалис — Жанна Полле
- Родольф Поли — Гийом Полонски
- Бриджит Катийон — Луиз Полле
- Мишель Робен — Дюфрэн
- Матье Симоне — Аксель
- Лидия Андрей — Лисбет
- Вероник Ален — мадам ле Мэр
- Изольда Берт — Полин
- Сибиль Бланк — Натали
Напишите отзыв о статье "Спасибо за шоколад"
Примечания
Ссылки
- [www.imdb.com/title/tt0232083/?ref_=fn_al_tt_1 Спасибо за шоколад] на сайте IMDB
- [www.allmovie.com/movie/merci-pour-le-chocolat-v220921 Спасибо за шоколад] на сайте Allmovie
- [lsvd.ru/?p=3885 История русского дома Дэвида Боуи в Лозанне, где снимали фильм «Спасибо за шоколад»]
Отрывок, характеризующий Спасибо за шоколад
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
