Спасопесковский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°44′58″ с. ш. 37°35′15″ в. д. / 55.749500° с. ш. 37.587694° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.749500&mlon=37.587694&zoom=12 (O)] (Я)Спасопесковский переулокСпасопесковский переулок
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
| Спасопесковский переулок Москва | |
 Спасопесковский переулок. Вид от Арбата в сторону Нового Арбата. | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
200 м |
| Ближайшие станции метро | |
| Почтовый индекс |
119002 (3, 3Астр1, 3Астр2, 3Астр3, 3Астр4, 3Астр6, 5, 9), 121099 (14стр4, 2/5, 2/5стр2, 4стр2, 8стр1, 10, 12Астр1) |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.749628&lon=37.587578&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0%2C%20%D0%A1%D0%BF%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA&sll=37.587578%2C55.749628&sspn=0.043909%2C0.018574 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.74972,37.58750&q=55.74972,37.58750&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Спасопеско́вский переу́лок — переулок в Москве между переулком Каменная Слобода и Арбатом. Здесь находится Храм Спаса Преображения Господня, что на Песках.
Содержание
Происхождение названия
Назван в XIX веке вместе со Спасопесковской площадью по церкви Спаса Преображения на Песках, построенной около 1711 года (изображена на картине В. Д. Поленова «Московский дворик»). Пески — название местности по характеру грунта.
Описание
Спасопесковский переулок начинается от Арбата проходит на север, слева к нему примыкает Карманицкий переулок, а справа расположена Спасопесковская площадь, заканчивается, выходя на переулок Каменная Слобода.
Здания и сооружения
По нечётной стороне:
- № 3. В первой половине XIX в. владение принадлежало Ю. В. Топильской, семье дочери участника Отечественной войны, декабриста В. И. Штейнгеля. Здесь в начале своей научной деятельности жил известный экономист А. П. Заболоцкий-Десятовский, выступивший в 1841 г. с требованием освобождения крестьян с землёй. В 1860 г. дом приобретает профессор зоологии Московского университета А. П. Богданов, один из основоположников антропологии в России, основатель Зоологического сада в Москве, Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, Политехнического музея Общества акклиматизации животных и растений. Здесь родился его сын Е. А. Богданов, один из основоположников зоотехники в СССР. Во флигелях дома жили многие артисты Малого театра, основатель бесплатных хоровых классов в Москве, композитор В. Н. Кашперов, а в начале нашего века — драматург И. В. Шпажинский, автор либретто оперы Чайковского «Чародейка». Здесь он в 1904 г. написал пьесу «Самозванка (княжна Тараканова)». В советское время дом был несколько перестроен. До своего ареста в 1937 году в квартире 50 проживал революционер Г. И. Оппоков (А.Ломов) [1]; здесь же жил до своего ареста 2 сентября 1936 года советский государственный деятель А. Г. Шляпников[2]. В квартире 17 на пятом этаже жили писатели Аркадий Гайдар и Борис Губер, арестованный 20 июня 1937 года; на том же этаже по соседству жил поэт Илья Сельвинский. В 1960-х гг. на первом этаже разместился небольшой детский сад. Тогда же, на праздновании заведующей детсадом её юбилея, проводившемся, вопреки всем законам, в этом помещении, было совершено преступление — убийство молодого человека несколькими хулиганами — в то время такое обыденное для нашего времени преступление было редкостью и послужило основой фильма кинорежиссёра Л. Д. Аграновича «Обвиняются в убийстве» (1969). Вскоре детсад был закрыт. В 1931—1958 годах в этом доме жила Лиля Брик.[3] Сейчас в доме, построенном в 1930-х гг., находится Московская секция Советского Комитета ветеранов войны.[4]
- № 5/2 — доходный дом (1903, архитектор С. Ф. Воскресенский). Среди жильцов дома были зоолог Н. К. Кольцов, географ А. А. Крубер. В 1920-е годы — штаб-квартира АХРР. В 1920-х годах здесь жил и был арестован бывший обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер[5].
- № 7/1 — Посольство Монголии, консульский отдел;
- № 9 (не сохранился). Несохранившийся дом связан с именами друзей А. С. Пушкина: поэтом-партизаном Денисом Давыдовым, поэтом Н. М. Языковым и П. В. Нащокиным[4].
По чётной стороне:
- № 4a — Храм Спаса на Песках (Церковь Преображения Господня, что на Песках, на Арбате, с приделами Николая Чудотворца и Михаила Архангела, 1763). Построен В 1640-х годах стрельцами из государевых слобод на Арбате. Сначала храм, как водится, был деревянный. Дальнейшая постройка относится к 1706—1711 годам на месте ранее существовавшего деревянного храма XVII века, тогда же заимевший свою копию в Лефортово, в образе храма Петра и Павла на Солдатской улице — то ли оба храма были построены по типовому проекту, то ли арбатский храм стал примером для архитектурного подражания[6]. Традиционный московский пятиглавый храм с шатровой колокольней, один из последних, завершенных до введенного Петром I запрета на каменное строительство. В 1846 церковь приобрела готическую ограду, от которой сохранились современные церковные ворота. Именно Спас на Песках изображён на картине В. Д. Поленова «Московский дворик», написанной в 1877. Сам Поленов жил в одном квартале к северу, на углу Трубниковского переулка и Большого Толстовского переулка (современной Композиторской улицы). Храм был закрыт в 1933 году (его последний настоятель отец Сергий Успенский перешёл в церковь Николая Чудотворца на Щепах, находившуюся на Смоленской площади, но вскоре был арестован и расстрелян в Бутово; причислен к лику святых — память 7 декабря; он изображен Павлом Кориным на эскизах к картине «Реквием по Руси». Максим Горький, посетивший мастерскую Корина в мансарде арбатского дома № 23, посоветовал изменить название на более нейтральное «Уходящая Русь».[6]), затем здание было отдано под мастерские «Союзмультфильма», благодаря чему и сохранилось — там делали кукол для кукольных мультфильмов — отсюда, в частности, вышли Чебурашка, Старуха Шапокляк и Крокодил Гена. С окончанием советской власти мастерские были выселены, сама церковь отремонтирована, ей был возвращён дворик (при советской власти отошедший примыкавшему Пушкинскому скверу), и в 1991 г. церковь была вновь открыта.
- № 6 — жилой дом А. Г. Щепочкиной («поручика жены»), в основе постройка XVIII века, перестроен в 1820, 1871, 1907. В 1820-х гг. тут жил поэт и переводчик Илья Полугарский, член Вольного Общества Российской словесности[4][7]. Этот одноэтажный домик отличается от своих ампирных современников необычным для «дворянских гнёзд» арочным антаблементом (аналогичное арочное завершение сохранилось у деревянной купеческой усадьбы по Большой Ордынке, 45). Ворота, примыкающие к дому, намного старше его — они выстроены из того же кирпича, что и Спасопесковский храм; вероятно, они некогда входили в церковную ограду.
- № 6/8 — школа № 1231 им. В. Д. Поленова (с углублённым изучением французского языка); построена в 1936 году по проекту архитектора И. А. Кириллова[8]; значилась как среднеобразовательная школа № 71, предназначенная для девочек — тогда образование было раздельным; в самом началае 1960-х школа стала известна как спецшкола № 12 с преподаванием ряда предметов на французском языке, именно в те годы школа приобрела очень высокий статус, были введены приёмные экзамены и само заведение определили как «школа для особо одарённых детей», по поводу чего сами ученики язвили: «школа для детей особо одарённых родителей»; с конца 1980-х получила свой современный номер. В этой школе учились многие впоследствии ставшие известными артисты, журналисты, литераторы, дипломаты, переводчики: актёры Сергей Малишевский, Игорь Шароев, Рубен Е. Симонов, Галина Ремизова, Елена Строева (ныне эмигрировала в США), Любовь Руденко, Егор Бероев, Мария Рыщенкова, музыкальный критик и автор юморесок Виктор Коршиков, поэты Татьяна Щербина, Елена Григорьева, журналисты Сергей Пархоменко, Инна Нусинова, Дмитрий Глуховский, политик Алексей Пушков, известная по фильму «Гостья из будущего» юная актриса Марианна Ионесян (ныне бизнес-консультант, Вирджиния, США[9]), киноведы Наталья Нусинова и Наталья Разлогова (гр.жена/вдова Виктора Цоя), художник Илья Комов, художница Елена Михайловна Ульянова, художник и издатель Максим Блох, коммерческий директор цирка Михаил Седов (был убит в начале 90-х, стрелявшие не найдены), правозащитник Михаил Ривкин, политический журналист и член исполкома Европейской конфедерации по связям с общественностью (CERP), действительный государственный советник Российской Федерации 3-го класса Сергей Беленков (1953—2002), скульптор Екатерина Дмитриевна Серова (праправнучка живописца Валентина Серова).
- № 8 — усадьба А. Г. Щепочкиной — Н. А. Львова, 1 половина XIX века, перестроен в 1884 году архитектором В. П. Гавриловым. Здесь в 1840—1880-х гг. жил Н. А. Львов, внук двух известных российских деятелей: архитектора, художника, поэта, переводчика, музыканта, члена Российской Академии Н. А. Львова и графа Н. С. Мордвинова, который в 1826 г. был единственным из членов Верховного уголовного суда, отказавшимся подписать смертный приговор декабристам. Владелец дома Н. А. Львов был почитателем А. С. Пушкина. С разрешения московских властей он в 1871 г. на свои средства напротив дома на Спасопесковской площади, прямо вплотную к дворику при церкви Спаса на Песках, разбил сквер («общественный сад»), назвав его Пушкинским в память частого пребывания великого поэта у своих друзей в близлежащих арбатских переулках. Со временем название в честь великого поэта утратилось, сквер овальной формы окрестные жители прозвали «кружком». Он сохранился до сих пор, а в 1993 году в нём был установлен памятник А. С. Пушкину на средства профессора Венского университета Р. Ягшида.[10]. В 1920-х гг. тут находилось издательство Центрального Статистического Управления (ЦСУ), редакция журнала «Вестник статистики». Тогда же жил В. С. Немчинов, известный советский экономист и статистик[4].
- № 10 — особняк Второва. Образец чистого неоклассического ретроспективизма построен в 1913—1915 по заказу Н. А. Второва архитекторами В. Д. Адамовичем и В. М. Маятом на месте бывшей усадьбы Лобановых-Ростовских. В 1918—1933 здесь размещались государственные учреждения и жилые квартиры,[11] в 1920-х гг. здесь, как и в доме рядом № 8, помещались отделы ЦСУ, а с 1933 — резиденция посла США, известная как Спасо-хаус. Здесь жили во время государственных визитов Эйзенхауэр, Никсон, Рейган. На приёме в 1976 году дом вместил 3001 гостя.[11]
См.также
Напишите отзыв о статье "Спасопесковский переулок"
Примечания
- ↑ [mos.memo.ru/shot-58.htm «Расстрелы в Москве»]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=9305 Шляпников Александр Гаврилович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 12 марта 2015.
- ↑ Московская энциклопедия / С. О. Шмидт. — М.: Издательский центр «Москвоведение», 2007. — Т. I, Лица Москвы. — С. 222. — 639 с. — 10 000 экз. — ISBN 978-5-903633-01-2.
- ↑ 1 2 3 4 [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8507/C/index.htm ПАМЯТНЫЕ МЕСТА СТАРОГО АРБАТА]
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=7145 Саблер Владимир Карлович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 17 марта 2015.
- ↑ 1 2 [www.pravoslavie.ru/put/28730.htm Улица трех Никол]
- ↑ Полугарский, Илья Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ Рогачёв, А. В. Великие стройки социализма. — М.: Центрполиграф, 2014. — С. 90. — 480 с. — ISBN 978-5-227-05106-6.
- ↑ [www.kino-teatr.ru/kino/acter/c/sov/38413/bio/ Кино-Театр.ру]
- ↑ Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
- ↑ 1 2 Романюк С. К., Из истории московских переулков. М: Московский рабочий, 1988
</ol>
Ссылки
- [www.arbat-info.ru/arbat-portal/ Официальный сайт района Арбат]
- [www.mosclassific.ru/mClass/omkum_viewd.php?id=1394197 Общемосковский классификатор улиц Москвы ОМК УМ]
- Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- [www.mom.ru/Map/S/Spasopeskovsky_pereulok210_7.htm Спасопесковский переулок: учреждения и организации.]
Отрывок, характеризующий Спасопесковский переулок
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
