Спасо-Вифанский монастырь

Монастырь
Спасо-Вифанский монастырь
Здание бывшей гостиницы Спасо-Вифанского монастыря (1893 г. Архитектор А.А Латков)
Страна	Россия
Город	Сергиев Посад
Координаты	56°17′14″ с. ш. 38°10′42″ в. д.56.28722° с. ш. 38.17833° в. д. / 56.28722; 38.17833
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Тип	Мужской
Основные даты: 1783 год — Учреждён скит Вифания 1797 год — Учреждён самостоятельный монастырь 1920-е годы — Упразднён 2000-е годы — Возрождён
Здания: Тихвинский собор
Статус	Бывший монастырь
Состояние	Руины
Сайт	[www.vifansky-monastir.ru Официальный сайт]

Спасо-Вифанский монастырь — бывший мужской православный монастырь в Сергиевом Посаде (в 1783—1797 годах — скит Троице-Сергиевой лавры). В 2002 года на части территории открыто подворье Троице-Сергиевой лавры.

История

Место, названное позже Вифанией, а прежде носившее имя Корбуха, стал обустраивать ректор Троице-Сергиевой семинарии архиепископ Московский Платон (Левшин). Строительство велось в 1783—1788 годах. Название «Вифания» новый скит получил по приделу соборной Преображенской церкви во имя Лазаря, воскрешенного в Вифании Палестинской.

В 1797 году Павел I (спустя несколько дней после коронации) отправился на поклонение мощам преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиеву лавру, заодно посетил и Вифанию. Вскоре после посещения скита был подписан указ об учреждении в Вифании второклассного монастыря.

Император пожаловал монастырю 533 десятин и 236 кв. сажень близлежащих земель, а также часть земли, принадлежавшей Махрищскому монастырю, с 1801 г. Вифанский монастырь получал также доходы с 3 мельниц, которые обитель сдавала в аренду. В память о посещении Вифании императором митрополит Платон устроил у входа в свои покои обелиск.

Первоначальный облик Преображенского собора изменили пристройки XIX века; переделки коснулись и интерьера. В XIX веке появились новые колокольня, стены и башни. В 1860 году началось возведение пятиглавого собора с двумя храмами: Тихвинской иконы Божией Матери на первом этаже (по нему собор назывался Тихвинским) и во имя Сошествия Святого Духа — на втором.

После кончины основателя стал небольшой обителью, существование которой в 1-й пол. XIX в. было связано прежде всего с Вифанской семинарией; в документах монастырь именовался «училищным». В монастыре в 1824 году жили 8 иноков, в 1828 году — 11, в 1839 — 14, в 1860 — 37 насельников. В 30-х гг. XIX в. была перестроена Лазаревская ц., в результате сильно изменился облик Преображенского собора («Не могу я забыть, как жестоко испортили вифанскую церковь», — писал свт. Филарет (Дроздов) наместнику лавры архим. Афанасию (Фёдорову)); в 1832 г. завершилось строительство неудачного в архитектурном отношении казначейского корпуса. В 1860—1863 гг. на средства свт. Филарета, купца Г. А. Красногорова и др. жертвователей шло сооружение нового 2-этажного собора. В нижнем храме в 1863 г. были освящены 3 престола: в честь Тихвинской иконы Божией Матери, во имя арх. Михаила и во имя мучеников Платона и Романа. 28 июля 1866 г. свт. Филарет освятил в верхнем храме главный престол в честь Сошествия Св. Духа на апостолов (домовая Свято-Духовская ц. митрополита Платона к середине XIX века была упразднена), в верхнем храме находился также придел во имя свт. Николая. Одновременно шла перестройка покоев митрополита Платона, в 1867 году была восстановлена домовая церковь, освящённая в честь Нерукотворного образа Спасителя. В 1893 году близ монастыря по проекту архитектора А. А. Латкова построили трёхэтажную гостиницу, в 1903—1905 гг.- новую каменную ограду. Обитель владела 37 десятинами земли, кирпичным заводом, занималась строительством домов, которые продавала или сдавала в аренду. В нач. XX в. в В. м. жили 23 насельника.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона в 1892 году сообщал:

Церковь монастыря представляет внутри вид горы, на которой находится престол во имя Преображения Господня, а внизу, как бы в пещере, церковь воскресшего праведного Лазаря. Здесь сохраняется деревянный гроб, в коем был первоначально похоронен преп. Сергий. Богомольцы грызут гроб, так как по поверью это исцеляет зубную боль.

При монастыре была открыта Вифанская духовная семинария.

В советское время монастырь был закрыт, многие сооружения снесены и перестроены (в перестроенном Тихвинском соборе располагался Дом культуры). Ныне восстановлен как действующий мужской монастырь. Сохранившиеся строения восстанавливаются. Часть помещений открыта для посещения.

Литература

• Вифания, монастырь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.hrono.ru/religia/pravoslav/spaso_vifansky.html Спасо-Вифанский].

Отрывок, характеризующий Спасо-Вифанский монастырь

Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.