Спасо-Преображенский собор (Одесса)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Собор
Спасо-Преображенский кафедральный собор

Спасо-Преображенский кафедральный собор
Страна Украина
Город Одесса
Конфессия Православный УПЦ МП
Епархия Одесская и Измаильская
Тип здания собор (храм) | собор
Архитектурный стиль классицизм, эклектика
Строитель Черноморский православный фонд
Дата основания 14 ноября 1795 г.
Строительство 5 сентября 1999—26 марта 2005 годы
Реликвии и святыни мощи св. Иннокентия Херсонского, гробницы князя Воронцова и его жены
Состояние восстановлен
Сайт [www.sobor.odessa.ua/ Официальный сайт]
Координаты: 46°29′00″ с. ш. 30°43′53″ в. д. / 46.48333° с. ш. 30.73139° в. д. / 46.48333; 30.73139 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=46.48333&mlon=30.73139&zoom=12 (O)] (Я)

Одесский Спасо-Преображенский кафедральный собор — крупнейший православный храм Одессы; заложен (первоначальное здание) в 1794 году, освящён в 1808 году, разрушен в 1936 году. После воссоздания на прежнем месте в начале 2000-х годов освящён (по чину великого освящения) 21 июля 2010 года Патриархом Московским и всея Руси Кириллом.[1][2][3]

Собор находится посреди Соборной площади Одессы, рядом со зданием собора располагается фонтан-памятник в честь открытия городского водопровода и памятник новороссийскому и бессарабскому генерал-губернатору (18231844) князю М. С. Воронцову. Собор по мере своего архитектурного развития отражал уровень развития Одессы: будучи небольшим культовым сооружением в начале XIX века, он стал одним из крупнейших соборов Российской империи, а в начале XX века и одним из крупных храмов Украины.

Настоятель собора — митрополит Агафангел (Саввин).





Основание

В августе 1794 года состоялось торжественное освящение города Одессы, во время которого на Соборной площади было освящено место строительства церкви в честь Николая Чудотворца, а в 1795 году был заложен первый камень. Эта временная церковь и стала прародительницей будущего кафедрального собора.

По архивным документам и литературным источникам, строительство каменной соборной церкви в Одессе митрополит Екатеринославский Гавриил (Бэнулеску-Бодони) поручил архитектору, инженер-капитану В. Вонрезанту и 14 ноября 1795 года рядом с временным Николаевским храмом на одной из главных площадей в Одессе митрополит освятил закладку каменной церкви во имя того самого святителя.

Сооружение церкви по проекту инженера В. Вонрезанта планировалось закончить в 1797 году, но торжественное освящение церкви произошло только 25 мая 1808 года.

История строительства

18 февраля 1800 года храм святого Николая был назван соборным. Значительные средства были отпущены императрицей Екатериной II на строительство общественных сооружений в Одессе, в том числе и соборного храма. На его сооружение выделили 24 135 руб.

Подрядчики обязались закончить все работы в августе 1797 года. В течение нескольких месяцев они работали и успели возвести сооружение лишь до цоколя. Но вскоре, из-за смерти Екатерины II по приказу Павла I сооружение храма, как и другие строительные работы в Одессе, прекратились.

27 января 1803 года градоначальником Одессы был назначен герцог де Ришельё, который подал в Петербург для утверждения и ассигнования соответствующих средств из шести предусмотренных церквей только планы двух — Николаевской и Екатерининской. Чертежи утвердили, с государственной казны выделили на сооружение собора в 1804 году 40 000 руб., а в 1805 году сумму увеличили до 100 000 руб.

Работы начались 8 апреля 1804 года. Именно тогда Ришельё издал приказ

…приступить к постройке соборной церкви во имя Святителя и Чудотворца Николая, заложенной и основанной фундаментом в Одессе прошлого 1795 года в царствование императрицы Екатерины II, а ныне щедротами… внука Ея, … Императора Александра I, должна быть окончена строением…
Возведение собора было возобновлено и надзор за работами доверено архитектору Фр. Фраполли.

20 мая 1808 года завершили строительство нового каменного храма — главный массив собора. Однако внутреннее оборудование шло очень медленно, не хватало средств на создание нового иконостаса.

25 мая 1808 года архиепископ Екатеринославский Платон (Любарский) освятил главный алтарь собора во имя Преображения Господня, правый — во имя святителя Николая Мирликийского, а левый — во имя святителя Спиридона и с тех пор собор начал именоваться не Николаевским, а Спасо-Преображенским. Посетив приморский город в 1810 году, князь И. Долгоруков так описал своё впечатление от храма:

…выстроен прекрасной архитектуры собор… он аналогичен базиликам Европы. Однако нет при нём соответствующей колокольни. Внутри церкви пол выстлан из черною мрамора: в центре разноцветные изразцы дают ему вид мозаического паркета. Приступки между колонн, по коим входят в храм, будут намощены лавой. Она уж выписана и заготовлена. Что может быть в новом вкусе того роскошнее? Жаль, что иконостаса нет хорошего: он писан на ширмах, затянутых холстом, наподобие полковых церквей. Утвари в соборе богатой нет, видно, что заботились о наружной красоте здания для города более, нежели о внутреннем благополучии дома Господня.

Строительство колокольни

В 1825 году был утверждён проект колокольни, разработанный Д. Франолли. Колокольня разместилась западнее церкви. Строительство колокольни было завершено в 1837 году.

Реконструкции

Учитывая то, что Одесса в 1837 году стала епархиальным центром Херсонской епархии, Спасо-Преображенский собор стал кафедральным. Возникла потребность в его расширении.

По заказу архиепископа Херсонского и Таврического Гавриила (Розанова) в 1841 году архитектор Д. Гейденрейх разработал проект трапезной части, объединившей колокольню и старую церковь. Частичные реконструкции собора производились в период 18701880 годов, а в 1894 году был осуществлен капитальный ремонт собора.

Архитектурные недостатки собора, возникшие при многократных достройках, были исправлены при последней реконструкции в 19001903 годах, на которую было потрачено 220 000 рублей из городской казны. Реконструкция предусматривала не только изменение фасадов, но и значительную перестройку интерьеров. В этот период были построены два боковые купола, а к восточному фасаду — портик. Была украшена и колокольня.

Внутренний вид храма был великолепен. Первое, что поражало при входе в храм — обилие света и простор. Колонны в интерьере в коринфском ордере были облицованы искусственным мрамором белого цвета. Пол выложен из плит белого мрамора. Новый иконостас — из серовато-белого полированного мрамора. Над престолом возвышалась куполообразная сень на самостоятельных колоннах.

После реконструкции 1903 года собор стал одним из крупнейших храмов Российской империи и вмещал до 9000 человек. Его размеры в плане составляли 90х45 метров, а высота колокольни — 72 метра.

Разрушение

В марте 1932 года собор был закрыт, а в мае 1936 года разрушен по решению властей как не представляющий архитектурной ценности.[4] Предварительно из собора были вывезены ценности в Одесский губфинотдел; дальнейшая судьба вывезенного имущества неизвестна. Известный одесский краевед-коллекционер оставил воспоминания о подготовке к взрыву собора:[5]
…Уничтожить собор, как и храм Христа Спасителя в Москве было весьма трудно, ибо блоки, составлявшие стены собора, были скреплены раствором на яичном желтке и не поддавались расчленению. Чтобы взорвать огромное здание, было принято решение: взорвать колокольню с тем, чтобы она упала на собор и разрушила его. Расчёт удался.

Р. М. Ципоркис. Храмы и монастыри Одессы и Одесской области.

Сохранились воспоминания другого одессита о последних днях существования собора:[5]
… по улице Толстого шла …(в направлении собора)… целая толпа — тихая и скромная … приближаясь к паперти, где уже было не протолкнуться, я сумел разглядеть что же там было. Колокол. Огромный, выше меня. Казалось, он слегка звенел от напряжённого стояния вокруг. От сбившейся толпы. Словно это было живое существо — поваленное и испускавшее дух… Я смотрел на колокол … который был слышен во всех уголках Одессы и даже у днестровского берега Беляевки. И который больше никогда не зазвонит… Впрочем, настоящие похороны собора были ещё впереди — через несколько дней он взлетел на воздух… сотрясая всю округу страшным грохотом. Взлетел так, что на улице Толстого вылетели оконные стёкла, хотя накануне их велели заклеить.

Гридин В. Взрыв на Соборной площади.

В день разрушения собора Соборная площадь была оцеплена войсками. Уничтожение храма привлекло большое количество горожан, которые были оттеснены на близлежащие улицы.[5] На месте алтаря был установлен фонтан с большой мраморной вазой в виде цветка (после восстановления собора в 2005 году этот фонтан был перенесён на место первого городского фонтана на Соборной площади).

Перед взрывом покоившиеся в соборе останки четы Воронцовых были извлечены из саркофага рабочими в присутствии милиционеров. Гробы были разграблены: из гроба М. С. Воронцова были украдены сабля, ордена; из гроба Е. К. Воронцовой — украшения, которые были на покойнице. Шитое золотом одеяние покойников также было украдено. В результате остались только скелеты, которые были перевезены на кладбище, расположенное в бедном районе Одессы — Красной Слободке. Там они были выброшены просто у кладбищенского забора. Только благодаря стараниями простых одесситов останки были подобающе захоронены на территории кладбища.[5]

В те же дни попытались снести и памятник М. В. Воронцову, установленный на Соборной площади. К монументу подогнали трактор, вокруг постамента завели трос и попытались опрокинуть памятник. Трактор оказался слишком слабым для мощного пьедестала, и затею оставили. Благодаря этому памятник сохранился.[5]

Возрождение

Воссоздание собора началось в 1999 году, осуществлялось благотворительной организацией — Черноморским Православным Фондом исключительно на пожертвования физических и юридических лиц, жителей города Одессы, а также иностранных лиц, посещающих наш город. Затраты на строительство, включая проектные работы, составили 32 млн грн, бюджетные средства не использовались.

Хроника восстановления:

  • В 1996—1999 годах были проведены раскопки и обнажён старый фундамент Собора.
  • 5 сентября 1999 года — проведено торжественное освящение начала строительства и была произведена закладка в основание Собора капсулы с посланием будущим поколениям Одессы и мощами Георгия Победоносца.
  • 29 ноября 1999 года — распоряжением городского головы объявлен конкурс на выполнение строительных и реставрационных работ первой очереди Храма на Соборной площади.
  • 29 декабря 1999 года по итогам конкурса генеральным подрядчиком было определено АО «Стикон».
  • 1 февраля 2000 года — начало строительства нулевого цикла.
  • 29 апреля 2000 года освящение и закладка первого камня в основание колокольни. Строительство первой очереди собора — колокольни было осуществлено менее чем за год.
  • 6 января 2001 года произошло торжественное открытие колокольни и освящение часовни в её первом ярусе.
  • 19 января 2002 года совершена закладка первого камня в стену верхнего храма собора.
  • 6 января 2002 года совершена первая служба в нижнем храме собора — торжественный молебен.
  • 6 января 2003 года — первая служба в верхнем храме собора — благодарственный молебен в честь завершения общестроительных работ по воссозданию храма.
  • В 20052006 годах полностью завершены работы по нижнему храму и Андреевскому залу.
  • Решением исполнительного комитета Одесского городского совета от 18.03.2005 г. № 134 собор принят в эксплуатацию.
  • 10 ноября 2005 году городские власти приняли решение о возвращении праха четы Воронцовых в восстановленный собор: они перезахоронены в нижнем Храме под тем местом верхнего Храма, где останки Воронцовых покоились на протяжении 80 лет.
  • 10 июня 2008 года состоялось воздвижение 14-тонного колокола на колокольню собора[6], а 3 сентября 2008 года он впервые зазвучал[7].
  • 21 июля 2010 года храм был передан в собственность Одесской епархии во время великого освящения собора Патриархом Кириллом.[3]
  • 3 июля 2011 года был освящён престол правого придела собора — в честь митрополита Петра, святителя Московского.[8]

Святыни и некрополь храма

Чтимой святыней собора была чудотворная икона Касперовской Божьей Матери, которая доставлялась ежегодно в Одессу из села Касперовка 25 сентября и оставалась в Преображенском соборе до праздника Пасхи (ныне находится в Успенском соборе Одессы).

В соборе были захоронены архиепископы Иннокентий (Борисов) (1857), Иоанникий (Горский) (1877), Димитрий (Муретов) (1883), Никанор (Бровкович) (1890). Мощи святителя Иннокентия с июня 2007 года[9] покоятся в нижнем храме, освященном в честь него;[10] останки прочих одесских святителей ныне покоятся в некрополе одесского Успенского монастыря.

В соборе также находилась могила светлейшего князя М. С. Воронцова и его супруги. По разрушении собора, прах князя Воронцова и его супруги был перенесён на Слободское кладбище Одессы, а в ноябре 2005 года возвращён в восстановленный собор, в нижний храм.

Напишите отзыв о статье "Спасо-Преображенский собор (Одесса)"

Литература

  • Игуменья Серафима. «Одесский Спасо-Преображенский собор: жизнь, гибель, воскресение» О.: 1993
  • Самойлов Ф. А. Из истории Одесского Кафедрального Спасо-Преображенского собора (рус.) // группа авторов Воронцовский сборник : Сборник научных статей / Шкляев И. Н. д. и. н.. — Одесса: Студия «Негоциант», 2009. — Вып. 2-й. — С. 122 — 128. — ISBN 978-966-691-247-6.

Примечания

  1. [www.patriarchia.ru/db/text/1225634.html Святейший Патриарх Кирилл совершил освящение Спасо-Преображенского кафедрального собора Одессы и возглавил Божественную литургию в новоосвященном храме]
  2. [patriarch.1tv.com.ua/ru/video/2010/07/21/723 Освящение Спасо-Преображенского собора.]. Телеканал "1 национальный". [www.webcitation.org/68A61xgb2 Архивировано из первоисточника 4 июня 2012].
  3. 1 2 [podrobnosti.ua/society/2010/07/21/702756.html Патриарх Кирилл вручил Гурвицу орден]. [www.webcitation.org/68A630Hho Архивировано из первоисточника 4 июня 2012].
  4. [www.patriarchia.ru/db/text/1223734.html Одесский Спасо-Преображенский кафедральный собор]
  5. 1 2 3 4 5 Самойлов Ф. А. Из истории Одесского Кафедрального Спасо-Преображенского собора (рус.) // группа авторов Воронцовский сборник : Сборник научных статей / Шкляев И. Н. д. и. н.. — Одесса: Студия «Негоциант», 2009. — Вып. 2-й. — С. 122 — 128. — ISBN 978-966-691-247-6.
  6. [newsru.com/religy/10jun2008/kolokol.html В одесском православном храме установили самый большой на Украине колокол весом более 14 тонн ] NEWSru.com 10 июня 2008 г.
  7. [glasweb.com/index.php/default/53380/cur_p1 Самый большой колокол Украины наконец-то зазвучал]. Медиа-группа "Глас". Новости. [www.webcitation.org/68A65DADi Архивировано из первоисточника 4 июня 2012].
  8. [www.pravoslav.odessa.net/?id=920&pages=119&group=0&num_page=0 В ПРАЗДНИК СОБОРА ОДЕССКИХ СВЯТЫХ МИТРОПОЛИТ АГАФАНГЕЛ СОВЕРШИЛ ОСВЯЩЕНИЕ ПРЕСТОЛА ПРАВОГО ПРИДЕЛА СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО ОДЕССКОГО КАФЕДРАЛЬНОГО СОБОРА.]
  9. [www.patriarchia.ru/db/text/254345.html В Одессе состоялось торжественное перенесение мощей святителя Иннокентия (Борисова)]
  10. [www.pravenc.ru/text/389617.html ИННОКЕНТИЙ]

Ссылки

  • [www.sobor.odessa.ua/ Сайт, посвящённый собору]
  • [www.odessa.ua/acts/council/4726/ Городская программа воссоздания собора]
  • [olegsmirnow.narod.ru/history_Odessa_Spaso_preobr_Sobor.html Очерк о соборе]
  • [odessachurches.net.ua/ Храмы Одессы]


Отрывок, характеризующий Спасо-Преображенский собор (Одесса)

Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.