Спасский, Иван Георгиевич

Иван Георгиевич Спасский
Медаль в честь 70-летия со дня рождения И. Г. Спасского работы Н. А. Соколова
Дата рождения:	8 марта 1904(1904-03-08)
Место рождения:	Нежин
Дата смерти:	4 ноября 1990(1990-11-04) (86 лет)
Место смерти:	Ленинград
Страна:	СССР
Научная сфера:	Нумизматика
Место работы:	главный хранитель Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа
Альма-матер:	Ленинградский университет
Награды и премии:

Ива́н Гео́ргиевич Спа́сский (1904—1990) — советский учёный-историк, ведущий специалист по русской нумизматике, главный хранитель Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа, основоположник советской (отечественной) (российской, через своих учеников — также украинской и белорусской) научной нумизматической школы. Младший брат учёного-этнолога, искусствоведа и музейщика Е. Ю. Спасской.

Биография

Иван Георгиевич Спасский родился 24 февраля (8 марта по новому стилю) 1904 года в городе Нежин Черниговской губернии в семье настоятеля нежинского Николаевского собора протоиерея Георгия (Юрия) Спасского. В 1914 году поступил в нежинскую классическую гимназию при Историко-филологическом институте, в 1921 году — Нежинский институт народного образования. После его окончания в 1925 году от учёного совета института получил направление в Ленинградский университет. В 1928 году окончил Институт языковедения и истории материальной культуры при ЛГУ, где подготовил к защите дипломную работу о народных украинских монетовидных украшениях — дукачах. Однако работа осталась незащищенной и была опубликована только в начале 1970-х гг. После окончания учебы в ЛГУ вернулся в Нежин, где принял участие в создании Нежинского окружного музея, став первым его заведующим (формально музей был открыт за 3 месяца до окончания И. Г. Спасским университета и он был назначен его директором ещё будучи студентом).

В 1930 году перешёл на работу в Харьковский археологический институт старшим научным сотрудником. Участвовал в археологических экспедициях, а также в археологической разведке в зоне строительства ДнепроГЭС. В 1932 году приглашен на работу в Ленинград в отдел нумизматики Государственного Эрмитажа заведующим секцией медалей.

В январе 1934 года Спасский был арестован, обвинён в принадлежности к несуществующей Русской национальной партии, осуждён и сослан на поселение в Казахстан. Основанием для осуждения, по словам дочери Ивана Спасского Лады Вуич, было в том числе то, что Спасский готовил в Харьковском историко-художественном музее экспозицию средневекового украинского оружия; суд счёл, что на самом деле это была попытка вооружить местное фашистское подполье (средневековыми казацкими саблями и палашами (sic!)). В том же 1934 году созданный в том числе усилиями Спасского Нежинский окружной музей был закрыт указом наркома образования Украинской ССР как «националистический», а его экспозиция фактически уничтожена.

Спасский был освобождён в 1938 году, но вернуться на прежнюю работу, как судимый по политической статье, не мог. Некоторое время работал театральным художником в Череповце. С первых дней Великой Отечественной войны воевал рядовым в Карелии, был ранен, награждён медалями. В 1946 году вернулся в Ленинград, где при поддержке директора Эрмитажа И. А. Орбели снова был принят на работу в отдел нумизматики, а вскоре занял пост его главного хранителя. Занимался послевоенным восстановлением и расширением нумизматической коллекции Эрмитажа, вёл с ней активную научно-исследовательскую работу. В 1947 году защитил кандидатскую диссертацию, а в 1962 году — докторскую.

В 1956 году дело Спасского было пересмотрено судом, а сам он полностью реабилитирован.

В 1964 году к 60-летнему юбилею был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В 1974 году в честь 70-летия Спасского была выпущена памятная медаль.

И. Г. Спасский опубликовал более сотни научных работ, в том числе такие значительные, как историко-нумизматический очерк «Русская монетная система» (впервые издан в 1957 году, впоследствии расширен и дополнен, классическое четвёртое издание — 1970 год), «Талеры в русском денежном обращении 1654—1659 годов» (1960), «Иностранные и русские ордена до 1917 года» (1963), «Тысячелетие древнейших монет России. Сводный каталог русских монет X—XI веков» (в соавторстве с М. П. Сотниковой, 1983).

Иван Георгиевич Спасский скончался в Ленинграде 4 ноября 1990 года. Похоронен на Волковском православном кладбище Санкт-Петербурга.

Память

11-12 марта 2004 г. состоялись чтения и выставка (совместная с Монетным двором) «Хранитель Эрмитажа», посвященные 100-летию со дня рождения российского (советского) исследователя нумизматики — доктора исторических наук Ивана Георгиевича Спасского (1904—1990).

11-12 ноября 2010 года в Государственном Эрмитаже состоялись научные чтения, посвященные 20-летию со дня смерти И. Г. Спасского.

В 2010 и 2012 годах проводились международные научные конференции — Спасские чтения (1-3 октября 2012 г. — І Спасские чтения, г. Нежин; 26-28 сентября 2012 г. — ІІ Спасские чтения, гг. Нежин и Батурин), названные по имени известных ученых и общественных деятелей — представителей семьи Спасских, в том числе И. Г. Спасского.

Источники

• * Н. М. Дмитренко. Пам’ятні наукові читання у Санкт-Петербурзі. — В кн.: «Ніжинська старовина», № 11 (14), Київ, 2011. — стр. 171—174. (укр.)
• С. Ю. Зозуля, О. С. Морозов. Іван Георгійович Спаський (1904—1990). — В кн.: «Ніжинська старовина», № 1 (4), Ніжин, 2005. — стр. 124—129. (укр.)
• [www.hermitagemuseum.org/html_Ru/11/2004/hm11_2_144.html Чтения к 100-летию со дня рождения И. Г. Спасского (1904—1990)]. [www.webcitation.org/67lmiWxOM Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
• Хранитель Эрмитажа: Сборник воспоминаний и научных статей к 100-летию со дня рождения И. Г. Спасского. СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2004.

Отрывок, характеризующий Спасский, Иван Георгиевич

– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.