Спасский район (Приморский край)

Спасский район

Герб Флаг
Страна	Россия Россия
Статус	Муниципальный район
Входит в	Приморский край
Административный центр	село Спасское
Население (2016)	↘28 199 (1,46 %)
Плотность	6,81 чел./км²
Площадь	4140 км²
Часовой пояс	MSK+7 (UTC+10)
Код автом. номеров	25, 125

Спа́сский райо́н — административно-территориальная единица (район) и муниципальное образование (муниципальный район) в Приморском крае России.

Административный центр — город Спасск-Дальний (в состав района не входит).

Спасский район расположен в западной части Приморского края. На северо-западе муниципального образования проходит государственная граница Российской Федерации с Китаем. На западе граница муниципального образования проходит по водной акватории озера Ханка, ограниченной линией государственной границы РФ с КНР. На востоке и северо-востоке район граничит с Кировским и Яковлевским районами, на юге — с Анучинским и Черниговским районами. Площадь территории — 4140 км?.

Географическое положение

Территория Спасского района расположена в Раздольно-Приханкайской низменности Приморского края. Это равнина, сложенная озёрными отложениями оз. Ханка, расположенного в западной части района. Равнина к берегам озера переходит в плоскую недренированную древнеозёрскую котловину с многочисленными озёрами и болотами. Для Спасского района характерны небольшие речки: Спасовка, Гнилая, Белая. Особенность рельефа восточной части района — поднимающиеся над поверхностью горные цепи и одиночные горные вершины, покрытые лесами различного состава. Площадь, занятая под лесами — 186790 га, болотами — 74239 га.

Геологическое строение

Горные породы представлены образованиями среднего и верхнего протерозоя, нижнего и среднего палеозоя и кайнозоя. Приханкайская низменность занимает тектонический овал оседания между мезозойскими складчатыми структурами Сихотэ-Алиня и Маньчжуро-Корейских гор.

Рельеф

В геоморфологическом отношении территория Спасского района приурочена к переходной зоне от предгорья Сихотэ-Алиня (Синего хребта) к озеру Ханка. На общем полого-волнистом фоне бассейнов рек Спасовка и Кулешовка южным полуожерельем возвышаются сопки-останцы, высотой до 50-150 м. Центральная часть района расположена на озерной террасе. Рельеф района ощутил на себе воздействие человека — карьеры, отвалы, каналы, насыпи, дорожные выемки, плотины, автомобильные дороги. Всё это привело к изменению естественного рельефа. Низшая точка (67 м над ур. моря) находится на севере Спасского района, в месте впадения реки Белая в реку Сунгача. Высшая точка — гора Острая, высотой 1085 м. Она находится в хребте Синий на востоке района.

Климат

Особенность климата — муссонный характер. Зимой район находится под влиянием азиатского антициклона, северные и северо-западные ветры которого приносят холодный воздух с материка и устанавливают морозную погоду (-14—15 °C). Летом область высокого давления устанавливается над океаном, влажные прохладные ветра дуют с моря, лето жаркое (+23—24 °C), с обильными осадками. Колебания среднегодовых температур воздуха от +3,60° до 3,90° С. Годовая сумма солнечной радиации — 115 ккал/кв.см. Продолжительность вегетационного периода равна 198—200 дням.

Почвы

На территории Спасского района типы почв зависят от рельефа, преимущественно распространены бурые лесные, буро-подзолистые, лугово-бурые почвы. Для всех типов почв характерен недостаток фосфора и тяжелый механический состав почвообразующей породы.

Флора и фауна

В Новосельском и бывшем колхозе Кронштадтка есть озёра с лотосами.

История

Первые переселенцы были зачислены на зеленоклинное водворение ещё в 1885 году. Весной 1886 года партия переселенцев плыла на пароходах добровольного флота «Санкт-Петербург», «Царица России», «Царь», «Владивосток», «Кострома» 44—49 суток из Одессы через Порт-Саид, Суэцкий канал, Коломбо, Сингапур, о. Формоза, Нагасаки во Владивосток. Помещались в трюмах. Пища, стоимость которой входила в цену билета за проезд, готовилась плохо, не было должного обеспечения питьём. Душно, влажно, тесно. Врачи обходы трюмов почти не проводили. Жалобы переселенцев повисали в воздухе. В этой партии прибыло из Одессы 1858 душ обоего пола. Во время морского перехода родилось — 9, умерло — 47.

Село Спасское основано 22 семействами весенней партии 1886 года на реке Сантахезе на 40-й версте севернее Черниговского участка. 14 дворов расположилось вдоль берега. «Место весьма удобно как по количеству так и по качеству пахотных земель и сенокосов, строевой кедровый лес в соседстве» — писал в 1887 году Федор Федорович Буссе, авторитетнейший и сведущий человек в делах переселения и водворения крестьян в Южно-Уссурийском крае. Несмотря на трудные условия первообзаведения, Спасское пополнялось прибывшим народом. Осенней партией 1886 года прибыло 17 семей, 89 душ, за 1887-й — 25 семей, 185 душ, 1888-й — 4 семьи, 23 души, 1889-й 6 семей, 32 души. За первые семь лет со дня образования в Спасском населилось 113 семей при 747 душах обоего пола.

Население

Численность населения
2002	2009	2010	2011	2012	2013	2014
29 570	↗30 831	↘30 475	↘30 444	↘29 702	↘29 362	↘28 943
2015	2016
↘28 446	↘28 199

10 000

20 000

30 000

40 000

2011

2016

Национальный состав района по данным переписи населения 1939 года: русские — 61,7% или 31 083 чел., украинцы — 35% или 17 600 чел.

Численность населения — 29 702 человек (2012). Численность мужчин — 15 996; женщин — 14 479. Всё население — 30 475 человек в возрасте: моложе трудоспособного (человек) 5 014 (16,45 %); трудоспособном 19 293 (63,31 %); старше трудоспособного 6 168 (20,24 %).

Естественное движение Спасского района

Год	2009	2010	2011	2012
Родилось	↗422	↘393	↗411
Умерло	↘526	↗527	↘506
Естественный прирост	↗ −104	↘ −134	↗ −95
Сальдо миграции	↗50	↘−76	↘−647
Общий прирост	↘−54	↘−210	↘−742
Общий прирост	↘ 30 708	↘ 30 654	↘ 30 444	↘ 29 702

Административное устройство

В Спасском районе 40 населённых пунктов в составе 8 сельских поселений:

№	Сельские поселения	Административный центр	Количество населённых пунктов	Население	Площадь, км2
1	Александровское сельское поселение	село Александровка	2	1228	350,00
2	Дубовское сельское поселение	село Дубовское	2	1037	176,00
3	Духовское сельское поселение	село Духовское	4	925	789,00
4	Краснокутское сельское поселение	село Красный Кут	3	2147	232,00
5	Прохорское сельское поселение	село Прохоры	4	1748	258,00
6	Спасское сельское поселение	село Спасское	9	10 059	597,00
7	Хвалынское сельское поселение	село Лётно-Хвалынское	11	5191	1132,13
8	Чкаловское сельское поселение	село Чкаловское	5	5864	674,98

Населённые пункты

В сносках к названию населённого пункта указана административно-территориальная принадлежность

Спасское ↘5778 Чкаловское ↗3828 Лётно-Хвалынское 2260 Старый Ключ ↗2042 Красный Кут ↘1615 Александровка ↘1324 Свиягино ↘1263 Новосельское ↘1078 Прохоры ↘1061 Дубовское ↘1007 Хвалынка ↘774 Вишнёвка ↘696 Буссевка ↘653 Воскресенка ↘593

Зеленодольское ↘593 Духовское ↘506 Славинка ↗503 Степное ↘476 Кронштадтка ↘417 Гайворон ↘415 Новорусановка ↘371 Нововладимировка ↘352 Кнорринг ↘304 Сунгач ↘279 Зелёновка ↘250 Татьяновка ↘242 Новинка ↘239 Малые Ключи ↘204

Васильковка ↘195 Сосновка ↘193 Нахимовка ↘180 Евсеевка ↘161 Калиновка ↗135 Константиновка ↘130 Анненка ↘117 Лебединое ↘82 Луговое ↘78 Дроздов ↘71 Никитовка ↘10 Адарка ↘0

Экономика

Равнинный рельеф местности, удовлетворительный по плодородию почв, тёплый климат позволяют развивать сельскохозяйственное производство. Здесь культивируют зерновые, бобовые, сою, кукурузу, овощи, бахчевые, картофель, кормовые культуры и рис.

Ссылки

• [spasskmr.ru Официальный сайт Спасского муниципального района]
• [spasskmr.ru/images/other/jpg/20111109-1.jpg Схема административных границ Спасского района]

Литература

• Цибринская Н.А. Сосудистые растения Спасского района (Приморский край) // Животный и растительный мир Дальнего Востока. Серия: Экология и систематика растений. — Уссурийск, 2003. — Вып. 7. — С. 7-9.

Отрывок, характеризующий Спасский район (Приморский край)

Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.