Спасское-Лутовиново (усадьба)

См. также: Музеи Орловской области

Усадьба
Спасское-Лутовиново
Главный дом усадьбы
Страна	Россия
Местоположение	Орловская область, Мценский район
Дата основания	22 октября 1922 года
Статус	Объект культурного наследия РФ № 5710037000
Сайт	[www.spasskoye-lutovinovo.ru Официальный сайт]

Спасское-Лутовиново — усадьба матери И. С. Тургенева, ныне государственный мемориальный и природный музей-заповедник в Мценском районе Орловской области.

История поместья

Село Спасское было названо так из-за находящейся здесь церкви Спаса Преображения. В конце XVI века Иван Грозный пожаловал его Ивану Лутовинову.

Важную роль в истории усадьбы сыграл Иван Иванович Лутовинов (1753—1813). Карьера выпускника Пажеского корпуса не задалась, он недолго прослужил в Новгородском пехотном полку, дослужился до секунд-майора и поселился в своём поместье. В 1778 году мценские дворяне избрали его уездным судьёй. Также он был предводителем дворянства Мценского и Чернского уездов. Он владел поместьями в Тульской, Тамбовской и Калужской губерниях и 5000 крепостных крестьян. Он решил создать усадьбу: её центром стал двухэтажный деревянный, обложенный кирпичом дом (с библиотекой, театром и хорами для музыкантов), перед ним были разбиты цветники, рядом стояли каменная галерея, кухня, баня, скотный двор, птичий двор, кузница, столярный флигель и мельница, ряд других хозяйственных построек, больница, флигель для полиции, лаборатория. Усадьба, в которую также входили парк и пруд, была окружена рвом. Работы по устройству усадьбы велись с рубежа веков до 1809 года. Лутовинов имел связи с Новиковым и Радищевым. Многим он давал деньги взаймы, в том числе и деду Льва Толстого. В 1813 он умер и был похоронен в часовне над родовым склепом.

Рядом с этой часовней находится могила со стелой, где говорится, что здесь покоится Николай Этьен Веней Дефрен из Нанси, приехавший в Россию в 1769 и умерший в 1793. В эпитафии говорится, что он был учителем, однако известно, что в эти времена никаких детей здесь не проживало. Кто он и как сюда попал, до сих пор неизвестно.

После смерти Ивана Лутовинова спасская усадьба согласно решению суда перешла в руки его племянницы Варвары Петровны Лутовиновой. Её отец Пётр Иванович умер за два месяца до её рождения. В двухлетнем возрасте она переехала из Спасского-Лутовинова к помещику Кромского уезда Сомову, за которого её мать затем вышла замуж. Отчим постоянно оскорблял, бил и унижал Варвару. В 16 лет она убежала в Спасское к своему дяде Ивану Лутовинову.

В 1816 в Спасском произошла свадьба Варвары и офицера Сергея Николаевича Тургенева, участника Отечественной войны 1812 года, столбового дворянина. В мае 1839 года в усадьбе произошёл большой пожар. Однако новое строительство не было затеяно и к уцелевшей части дома были сделаны пристройки. Театр, большой зал, комнаты для гостей и прочее не были восстановлены. Парк также запустел.

В 1850 году Варвара Петровна умерла, Ивану Тургеневу (1818—1883), уступившему брату Николаю все самые доходные поместья и дом в Москве, досталось родовое гнездо, где он провёл своё детство (до 1828 года) и куда он регулярно приезжал на каникулы и на отдых. С 1852 по личному распоряжению Николая I Тургенев пребывал в Спасском в ссылке под надзором полиции. Он отпустил на волю дворовых. Тургенев оказался в разлуке с Полиной Виардо. С соседями он подружиться не сумел, периодически к нему приезжали Михаил Щепкин, Иван Аксаков, Афанасий Фет. Здесь же он пишет повесть «Постоялый двор» и роман «Два поколения» (не опубликован). В конце 1853 писателю была «объявлена свобода с разрешением выезжать из столицы». Однако уже осенью следующего года Тургенев возвращается в Спасское, пишет здесь очерк «О соловьях» и принимает у себя Николая Некрасова. В 1855 здесь за семь недель пишется роман «Рудин». В 1856 Спасское посетил Лев Толстой.

из письма Я.П. Полонскому

«Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже вероятно никогда не увижу».

Иван Сергеевич Тургенев

Тогда же Тургенев начал работу над «Фаустом». Затем Иван Сергеевич на некоторое время уехал в Европу. По возвращении он пишет в Спасском произведения: «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети». Затем Тургенев вновь по большей части проводит время за границей. Приезжая сюда он открывает школу для крестьянских детей и богадельню для престарелых крестьян. Последний раз он побывал здесь в 1881 году. В 1883 он умер во Франции, в городе Буживаль.

Наследники вывезли из Спасского мебель, а в 1906 дом сгорел. В октябре 1918 имущество писателя стало национальным достоянием. 12 сентября 1921 года в соответствии с декретом «Об охране садов и парков» Спасское объявили государственным заповедником. В 1937 Совнаркомом РСФСР были отпущены средства на восстановление усадьбы. Во время Великой Отечественной войны территория Спасского находилось в зоне оккупации и была заминирована. В 1976, на основе проекта художника Луки Никитича Перепелицы, был открыт восстановленный главный дом с воспроизведённой на момент 1881 года обстановкой.

В культуре

В ряде произведений Ивана Тургенева автор использовал воспоминания об этом месте. Так, прототипом Ермолая из «Записок охотника» был Афанасий Алифанов, местный крестьянин. Ряд произведений написан здесь же (см. выше).

Русская православная церковь

• Храм Преображения Господня

Галерея

• Spasskoye-Lutovinovo7.JPG

  Церковь Спаса Преображения

• Spasskoye-Lutovinovo8.JPG

  Парк

• Spasskoye-Lutovinovo9.JPG

  Парк

• Spasskoye-Lutovinovo3.JPG

  Парк

• Spasskoye-Lutovinovo5.JPG

  Парк

• Spasskoye-Lutovinovo6.JPG

  Усадебный колодец

• Spasskoye-Lutovinovo4.JPG

  Парк

• Spasskoye-Lutovinovo Park Prud.JPG

  Пруд в парке усадьбы

• Spasskoye-Lutovinovo Park Mostik.JPG

  Мостик через пруд в парке усадьбы

• SpasskoeDub.JPG

  Дуб в имении Спасское-Лутовиново

Литература

• Португалов М. В. Краткий путеводитель по Тургеневскому музею. — 1921.
• Португалов М. В. По Тургеневским местам: Спутник экскурсанта: Сборник. — 1924.
• Ермак Б. А. И. С. Тургенев и родина // И. С. Тургенев: Материалы и исследования: Сборник. — 1938.
• Богданов Б. В., Понятовский А. И. Государственный заповедник-усадьба И. С. Тургенева Спасское-Лутовиново: Путеводитель / Обложка М. Зайцева. — Тула: Приок. кн. изд-во, 1965. — 56 с. — 25 000 экз. (обл.)
• Богданов Б. В. Спасское-Лутовиново: Государственный музей-усадьба И. С. Тургенева: Путеводитель / Фото И. Горбунова и А. Ветрова. — Тула: Приок. кн. изд-во, 1977. — 120 с. — 25 000 экз.
• Богданов Б. В. «Когда вы будете в Спасском…» — Тула, 1993.
• Чернов Н. М. Спасско-Лутовиновская хроника. 1813 − 1883: Документальные страницы литературной и житейской летописи. — Тула, 1999.

См. также

• Музей И. С. Тургенева на Остоженке
• Библиотека-читальня имени И. С. Тургенева в Москве

Ссылки

• [www.spasskoye-lutovinovo.ru/ Официальный сайт]
• [supertula.ru/photoalbum/61 Галерея фотографий Спасское-Лутовиново, октябрь 2011 года.]

Отрывок, характеризующий Спасское-Лутовиново (усадьба)

– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.