Спенсер, Джон Кэнфилд
| Джон Кэнфилд Спенсер John Canfield Spencer 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 8 марта 1843 года — 2 мая 1844 года | ||||
| Президент: | Джон Тайлер | |||
| Предшественник: | Уолтер Форвард | |||
| Преемник: | Джордж Бибб | |||
| ||||
| 12 октября 1841 года — 4 марта 1843 года | ||||
| Президент: | Джон Тайлер | |||
| Предшественник: | Джон Белл | |||
| Преемник: | Джеймс Портер | |||
| Рождение: | 8 января 1788 Хадсон, Нью-Йорк, США | |||
| Смерть: | 18 мая 1855 (67 лет) Олбани, Нью-Йорк, США | |||
| Партия: | Демократическо-республиканская партия Партия вигов | |||
Джон Кэнфилд Спенсер (англ. John Canfield Spencer; 8 января 1788 — 17 мая 1855) — американский политик, адвокат, судья, 16-й министр финансов США.
Биография
Джон Спенсер родился в Гудзоне, штат Нью-Йорк, в семье главного судьи Амвросия Спенсера. В 1806 году Спенсер окончил колледж Юнион и стал секретарём губернатора Нью-Йорка Дэниэла Томпкинса. Позже изучал право в Олбани, а в 1809 году был принят в коллегию адвокатов.
Во время Англо-американской войны Спенсер проходил военную службу в Армии США в качестве Генерального судьи-адвоката. В 1814 году он стал помощником Генерального прокурора, а в 1815 году членом Палаты представителей от Демократическо-республиканской партии[1].
В 1819 году Джон Спенсер был кандидатом в сенаторы от штата Нью-Йорк. С 1820 по 1822 год он являлся членом Ассамблеи Нью-Йорка, а с 1824 по 1828 год членом Сената от штата Нью-Йорк.
В 1826 году Спенсер участвовал в расследовании убийства Уильяма Моргана, выступавшего за разоблачение тайн масонов. В 1841 году президент Джон Тайлер назначил Джона Спенсера на пост военного министра США[2]. Далее, в 1843 году Спенсер занимает должность министра финансов США.
Скончался Джон Спенсер 17 мая 1855 года, был захоронен на кладбище Олбани, рядом с женой Элизабет[2].
Напишите отзыв о статье "Спенсер, Джон Кэнфилд"
Примечания
Ссылки
[www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6911960 Джон Кэнфилд Спенсер] (англ.) на сайте Find a Grave
|
Это заготовка статьи о главе ведомства. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Спенсер, Джон Кэнфилд
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
