Спенсер-Черчилль, Джон Уинстон, 7-й герцог Мальборо
Поделись знанием:
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
| Джон Уинстон Спенсер-Черчилль, 7-й герцог Мальборо англ. John Spencer-Churchill, 7th Duke of Marlborough<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Джон Уинстон Спенсер-Черчилль, 7-й герцог Мальборо</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1 июля 1857 — 4 июля 1883 | ||
| Предшественник: | Джордж Спенсер-Черчилль, 6-й герцог Мальборо | |
| Преемник: | Джордж Чарльз Спенсер-Черчилль, 8-й герцог Мальборо | |
| ||
| 1866 — 1867 | ||
| Предшественник: | Джон Понсонби, 5-й граф Бессборо | |
| Преемник: | Чарльз Беннет, 6-й граф Танкервилл | |
| ||
| 1867 — 1868 | ||
| Предшественник: | Ричард Плантагенет Кэмпбелл Темпл-Наджент-Бриджес-Чандос-Гренвилл, 3-й герцог Бекингем и Чандос | |
| Преемник: | Джордж Фредерик Робинсон, 1-й маркиз Рипон | |
| ||
| 1876 — 1880 | ||
| Предшественник: | Джеймс Гамильтон, 1-й герцог Аберкорн | |
| Преемник: | Френсис Купер, 7-й граф Купер | |
| Рождение: | 2 июня 1822 Гарболдишам-холл, графство Норфолк | |
| Смерть: | 4 июля 1883 (61 год) Беркли-сквер, Мейфэр, Лондон | |
| Место погребения: | Бленхеймский дворец, Вудсток, графство Оксфордшир | |
| Род: | Черчилли | |
| Отец: | Джордж Спенсер-Черчилль, 6-й герцог Мальборо | |
| Мать: | Джейн Стюарт | |
| Супруга: | Анна Фрэнсис Вейн | |
| Дети: | Джордж Чарльз Фредерик Джон Корнелия Мария Генриетта Розамунда Джейн Фрэнсис Рэндольф Генри Фанни Луиза Октавия Эмили Энн Чарльз Эшли Огастус Роберт Джорджина Элизабет Сара Изабелла Огаста | |
Джон Уинстон Спенсер-Черчилль, 7-й герцог Мальборо (2 июня 1822 — 4 июля 1883) — британский аристократ и государственный деятель, старший сын Джорджа Спенсера-Черчилля (1793—1857), 6-го герцога Мальборо (1840—1857), и леди Джейн Стюарт (1798—1844), дочери адмирала Джорджа Стюарта, 8-го графа Гэллоуэй. Пэр Англии. Дед по отцовской линии сэра Уинстона Черчилля, премьер-министра Великобритании.
Носил титулы графа Сандерленда (1822—1840) и маркиза Блэндфорда (1840—1857).
Рождение и образование
Родился 2 июня 1822 года в Гарболдишам-холле в графстве Норфолк. Он получил образование в Итонском колледже и Ориэл колледже в Оксфорде.
Политическая карьера
Джон Уинстон Спенсер-Черчилль начал свою карьеру в чине лейтенанта в 1-м полку Оксфордширских йоменов в 1843 году.
В 1844—1845 и 1847—1857 годах — депутат Палаты общин от города Вудсток (графство Оксфордшир).
1 июля 1857 года после смерти своего отца Джон Уинстон Спенсер-Черчилль унаследовал титул герцога Мальборо и стал членом Палаты лордов. В 1857 году он получил должность лорда-лейтенанта Оксфордшира.
В 1866—1867 годах — лорд-стюард Великобритании, в 1867—1868 годах — лорд-председатель Совета.
Являлся влиятельным масоном. В 1866 году герцог Мальборо стал членом Тайного Совета, в 1868 году был награждён Орденом Подвязки. В 1874 году ему предложили пост вице-короля Ирландии, но отказался от должности. Но не отказался два года спустя, когда ему предложили должность лорда-лейтенанта Ирландии. На этом посту он находился с 1876 по 1880 год. Пользовался популярностью на острове и способствовал оживлению торговли в Ирландии.
5 июля 1883 года 61-летний герцог Мальборо скончался от стенокардии на Беркли-сквер № 29 в Лондоне. 10 июля он был похоронен в родовой усыпальнице в Бленхеймском дворце. Титул герцога Мальборо унаследовал его старший сын Джордж Чарльз Спенсер-Черчилль.
Семья
12 июля 1843 года герцог Мальборо женился на леди Анне Фрэнсис Вейн (15 апреля 1822 — 16 апреля 1899), старшей дочери Чарльза Уильма Стюарта, 3-го маркиза Лондондерри, и леди Френсис Энн Эмили Вейн-Темпест. У герцога и герцогини Мальборо родилось одиннадцать детей:
- Джордж Чарльз (13.05.1844—9.11.1892) — 8-й герцог Мальборо; в первом браке был женат на леди Альберте Гамильтон[en] (1847—1932), дочери 1-го герцога Аберкорна[en]; имели трёх дочерей и сына; 20.11.1883 года они развелись; женился во-второй раз на американской наследнице Лили Уоррен Прайс[en] (1854—1909), дочери американского офицера Цицерона Прайса[en], в браке детей не было; он имел внебрачного сына от связи с Эдит Пирс-Уильямс, которая была женой 7-го графа Эйлсфорда;
- Фредерик Джон Уинстон (2.02.1846—5.08.1850) — умер в возрасте 4 лет;
- Корнелия Генриетта Мария (17.09.1847—22.01.1927) — супруга Айвора Геста, 1-го барона Уимборна[en] (1835—1914), сына английской писательницы Шарлотты Гест; имели девятерых детей;
- Розамунда Джейн Фрэнсис (родилась между 1848—1852—3.12.1920) — супруга британского политика Уильяма Феллоуза, 2-го барона де Рамсея[en] (1848—1925); имели шестерых детей;
- Рэндольф Генри (13.02.1849—24.01.1895) — канцлер казначейства; женился на Дженни Джером (1854—1921), дочери американского финансиста и спортсмена Леорнарда Джерома[en]; у них было два сына — Уинстон и Джон;
- Фанни Октавия Луиза (29.01.1853—5.08.1904) — супруга Эдварда Маржорибенкса, 2-го барна Твидмаса[en] (1849—1909); имели сына;
- Анна Эмили (14.11.1854—20.06.1923) — супруга Джеймса Иннес-Кера, 7-го герцога Роксбург[en]; имели семерых детей; правительница гардеробной[en] королевы Виктории;
- Чарльз Эшли (1856—11.03.1858) — умер в детстве;
- Августус Роберт (4.07.1858—12.05.1859) — умер в младенчестве;
- Джорджиана Елизавета (14.05.1860—9.02.1906) — вышла замуж за Ричарда Керзона, 4-го графа Хау[en] (1861—1929); имели сына;
- Сара Изабелла Августа[en] (4.07.1865—22.10.1929) — первая женщина, ставшая военных корреспондентом; супруга подполковника Гордона Челси Уилсона (1865—1914); имели сына.
Напишите отзыв о статье "Спенсер-Черчилль, Джон Уинстон, 7-й герцог Мальборо"
Ссылки
- Hansard 1803—2005: [hansard.millbanksystems.com/people/marquess-of-blandford-1/ contributions in Parliament by John Spencer-Churchill, 7th Duke of Marlborough]
- [www.thepeerage.com/p10594.htm#i105935 John Winston Spencer-Churchill 7th Duke of Marlborough], thepeerage.com
- [www.genealogics.org/pedigree.php?personID=I00003494&tree=LEO Pedigree at Genealogics]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Спенсер-Черчилль, Джон Уинстон, 7-й герцог Мальборо
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
