Сперджен, Чарльз Гаддон
| Чарльз Гаддон Сперджен | |
| Charles Haddon Spurgeon | |
 | |
| Род деятельности: |
богослов, пастор |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Баптизм |
|---|
 |
Ча́рльз Га́ддон Спе́рджен (англ. Charles Haddon Spurgeon; 19 июня 1834 — 31 января 1892) — английский проповедник и богослов, пастор крупнейшей баптистской церкви Англии. Один из наиболее выдающихся представителей гомилетической экзегезы в протестантизме[1].
Содержание
Биография
Родился в 1834 году в английском графстве Эссекс. По собственному утверждению, сознательно исповедовать христианскую веру начал в возрасте 15 лет. Крестился 3 мая 1850 года, после чего переехал в Кембридж, где начал свою проповедническую деятельность. В 1858 году, уже будучи пастором небольшой баптистской общины, он написал свою первую печатную работу — «Gospel Tract».
С 1854 года Сперджен занимает место пастора в крупной баптистской церкви Лондона, где быстро приобретает популярность, как проповедник, и становится одним из организаторов Лондонской баптистской ассоциации. Уже в 1855 году его проповеди стали печататься еженедельно и широко распространяться среди жителей Лондона и за его пределами.
Всего, по подсчетам биографов, Сперджен за свою жизнь произнес около 3600 проповедей и издал 49 книг.
В 1856 году, поскольку собственная церковь не могла вместить всех желающих, Сперджен впервые начал проповедовать в концертных залах, где одновременно собиралось до 10 тысяч человек. В 1857 году проповедь Сперджена собрала наибольшее число слушателей — 23 654 человека, благодаря чему в прессе он получил титул «короля проповедников».
В то же время, Сперджен не оставлял и организационной работы, в 1857 году в Лондоне он организовал пасторский колледж, которому уже после его смерти в 1923 году было присвоено имя основателя.
В 1861 году завершается строительство нового церковного здания, рассчитанного на одновременное присутствие шести тысяч человек. Церковь получает название «Metropolitan Tabernacle», то есть «Скиния Метрополитан». Здесь Сперджен продолжал служить до самой смерти.
В указанный период, помимо регулярного издания текстов проповедей, Сперджен выпускает сборники гимнов, а также ряд трудов богословского характера.
Одновременно, возглавляемая им церковь активно занимается социальным служением, организуя в Лондоне сиротский приют, открытый с 1867 года и действующий до настоящего времени.
Скончался Сперджен в 1892 году во Франции, в г. Ментона, где находился на лечении, похоронен в Лондоне[2].
Произведения
Литературное наследие Чарльза Гаддона Сперджена составляет более 60 томов проповедей и 140 книг по различным вопросам христианского богословия и духовной жизни[3] Проповеди Сперджена считаются классическими в протестантской гомилетике[1], его труды переведены более чем на 35 языков мира и входят в число наиболее популярной духовной литературы в баптистских, пятидесятнических и иных близких к ним по учению церквях. В своем богословии Сперджен придерживался кальвинистских воззрений и консервативного подхода к трактовке Библии, категорически отрицая аллегорический метод толкования.
Библия — не есть сборник красивых аллегорий или поучительных поэтических преданий. Она передает нам действительно происшедшие события и открывает необычайно серьезные, важные истины. Ч. Сперджен. Добрые советы проповедникам Евангелия.
Наиболее значимые произведения:
- «Добрые советы проповедникам Евангелия»
- «Ибо так написано»
- «Как приводить души ко Христу»
- «Сердце, отданное Богу»
- «Бог Вседержитель»
Напишите отзыв о статье "Сперджен, Чарльз Гаддон"
Примечания
Ссылки
- [www.blagovestnik.org/books/index.htm Собрание работ и биография Сперджена на сайте «Христианская страничка»]
- [www.spurgeon-book.com/ Собрание книг, лекций и проповедей Чарльза Сперджена]
- [tyanov.narod.ru/audio/audiobooks.htm Аудиокниги Чарльза Сперджена]
Отрывок, характеризующий Сперджен, Чарльз Гаддон
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
