Специальная кафедра ЦИПК МСМ СССР
Специальная кафедра ЦИПК МСМ СССР | |
Страна | |
---|---|
Создана | |
Распущена (преобразована) | |
Юрисдикция | |
Штаб-квартира | |
Руководство | |
Специальная кафедра ЦИПК МСМ СССР — специальное обособленное учебное подразделение в системе Министерства среднего машиностроения, созданное с целью организации и проведения аналитических исследований в области противодействия иностранным техническим средствам разведки и предупреждения утечки по техническим каналам государственных и военных секретов, обучением, подготовкой и повышением квалификации РРиС в области защиты государственной и информационной безопасности на закрытых ядерно-оружейных и оборонно-промышленных предприятиях.
Содержание
История
В 1971 году специальным постановлением Совета министров СССР, в Центральном институте повышения квалификации МСМ СССР была создана Специальная кафедра.
Под общим руководством Первого заместителя председателя Совета Министров СССР К.Т.Мазурова и заместителя министра средмаша СССР по кадрам Л.Г.Мезенцева, [1]созданием Спецкафедры занимались руководители Второго Главного управления МСМ СССР и заинтересованные лица из КГБ и ГТК СССР.[2]:17,18,21
Проф.-преподавательский состав Спецкафедры состоял из старших офицеров действующего резерва КГБ, МВД и Министерства обороны, с должностными окладами, правами и льготами проф.-преподов. состава одной из академий Минобороны СССР.[2]:2
Основными организаторами учебного процесса на Спецкафедре были прибывшие в 1971 году полковники: Прищепа С. А., Штефан А. Ф. и Гаврилов А. П., методическую помощь оказывали заместитель министра среднего машиностроения СССР по ядерно-оружейному комплексу А.Д.Захаренков, начальник 2-го ГУ МСМ (Режим и контрразведывательное обеспечение) — генерал-майор Н.И.Лютов, начальник 5-го ГУ МСМ (Создание и испытание ядерного оружия) — Г.А.Цырков и начальник 6-го ГУ МСМ (Производство ядерного оружия) — генерал-лейтенант Л.А.Петухов, учебная и научно - методическая деятельность осуществлялась в тесном взаимодействии с Гостехкомиссией СССР[2]:2,5,6,17,18
Основная деятельность
Спецкафедра занималась аналитическими исследованиями, подготовкой и повышением квалификации РРиС закрытых объектов ядерно-оружейной промышленности Министерства среднего машиностроения СССР по следующим направлениям:[2]:6,7,16,17,18,19
- Организация работы и проведение аналитических исследований в области технической защиты информации, предупреждения утечки закрытой информации, обеспечение информационной безопасности и противодействие иностранным техническим средствам разведки (ПДИТСР);
- Разработка и осуществления мероприятий по защите секретных сведений на всех стадиях (этапах) выполнения работ, содержащих государственную тайну;
- Организация работы режимно-секретных служб и ведения секретного делопроизводства;
- Организация и осуществление охраны объектов, пропускного и внутри объектового режима, транспортировки спецгрузов и организация охраны в пути их следования;
- Организация и осуществление работ в области технических средств охраны (ТСО) и технических средств физической защиты (ТСФЗ);
- Организация и осуществление деятельности гражданской обороны, ядерной и промышленной безопасности, мобилизационной готовности
На Спецкафедре выполнялись научно-исследовательские работы по договорам о научно-техническом сотрудничестве и проходили обучение и переподготовку РРиС из министерств: оборонной промышленности СССР, радиопромышленности СССР, промышленности средств связи СССР, общего машиностроения СССР, авиационной промышленности СССР, старших офицеров: Спецчастей и ГУ ВВ МВД СССР, 12-го ГУ МО СССР, ГУ ПВ КГБ и аналитических подразделений КГБ СССР[2]:6,7,8,17,18,19
Структура
Структура Спецкафедры включала в себя 5-ть учебных циклов, которые являлись обособленными учебными подразделениями и координировали свою учебно - методическую деятельность с соответствующими спецотделами Второго Главного управления МСМ СССР:[2]:5,16,17,18
- Цикл Гражданской обороны — 1-й начальник: полковник Штефан Анатолий Филиппович (с 1972 года заместитель начальника Спецкафедры по ГО), с 1988 года полковник Еганов Ю. В. (Проф.-преподов. состав цикла состоял из старших офицеров МО СССР)
— Старшие преподаватели: полковники Степченко В. Ф., Мальский А.Я., Бакин П. И., Матюк М. И., капитан 1 ранга Алёнов Ю. В., сверх штата — полковники: Холманский Ф. В. (зам. директора ФЭИ по ГО), Иванов А.М., Кочубеев Л.И., старшие офицеры Спецотдела ГО 2-го ГУ МСМ СССР;
- Цикл Защиты государственной тайны — 1-й начальник: полковник Гаврилов Андрей Петрович, с 1974 года полковник Мышкин В. С. (Проф.-преп. состав цикла состоял из старших офицеров КГБ СССР)
— Старшие преподаватели: полковники Фёдоров Е. Е., Чулочников А. В., к.и.н. Мирошниченко А. В., сверх штата — старшие офицеры 1-го (секретное делопроизводство), 3-го (шифровального) и 7-го (архивного) Спецотделов 2-го ГУ МСМ СССР;
- Цикл Охраны объектов — 1-й начальник: полковник Воробьёв Иван Фёдорович, с 1984 года полковник Верховод А. М. (Проф.-преп. состав цикла состоял из старших офицеров МВД СССР)
— Старшие преподаватели: полковники Свиридов М. И., Андросенко Г. А., сверх штата — старшие офицеры 2-го (охрана объектов и внутриобъектовый режим) Спецотдела 2-го ГУ МСМ СССР;
- Цикл ТСО — 1-й начальник: полковник Котельников Владимир Николаевич (Проф.-преп. состав цикла состоял из старших офицеров ВВ МВД СССР)
— Старшие преподаватели: полковники Таранов Е. И., Кива А. А., сверх штата — специалисты-разработчики ВНИИТФ, СКБ ВНИИХТ и СКТБ ППЗ, генерал-майор Мишин Е.Т. и старшие офицеры Специального технического управления 2-го ГУ МСМ СССР;
- Цикл ПДИТСР — 1-й начальник: полковник Головин Генадий Михайлович, с 1985 года полковник Сериков В. Н., с 1988 года полковник Кондратьев Н. А. (Проф.-преп. состав цикла состоял из старших офицеров КГБ СССР)
— Старшие преподаватели: полковники Зеленин А. С., Овчинников Е. И., Кисилёв В. И., Соловьёв Л. П., Сёмин А. Е., Кулиниченко В. М., сверх штата — старшие офицеры 5-го (аналитического), 8-го (иностранного) и 9-го (ПДИТСР) Спецотделов 2-го ГУ МСМ СССР
В 1993 году на базе Специальной кафедры был создан — Межотраслевой специальный учебный центр (МСУЦ) Минатома России, который продолжает заниматься решением тех же задач что и Спецкафедра.[2]:21
Награды
- 15 апреля 1980 года Спецкафедра награждена Почётной Ленинской грамотой ЦК КПСС — за высокие показатели в труде и многократное перевыполнение учебного плана[3]
Руководители
- 1972—1988 — полковник Прищепа, Степан Адамович
- 1988—1993 — полковник Сериков, Владимир Николаевич
Напишите отзыв о статье "Специальная кафедра ЦИПК МСМ СССР"
Примечания
- ↑ [vetkon.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=245:2015-03-17-15-29-24&catid=13:2013-06-25-13-49-51&Itemid=45 Из воспоминаний зам.нач-ка 2-го ГУ МСМ С.Ф. Жмулёва]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Энциклопедия :Оружие и технологии России XXI века Т.14: «Ядерно-оружейный комплекс».
- ↑ Газета «Вперёд» № 48-49 (3088-3089) от 19 апреля 1980 года, стр.1
Литература
- Энциклопедия «Оружие и технологии России XXI века». Т.14 «Ядерно-оружейный комплекс»;
- А. К. Круглов «Штаб Атомпрома». М. ЦНИИАТОМИНФОРМ 1998 г., 493 с.
Отрывок, характеризующий Специальная кафедра ЦИПК МСМ СССР
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.