Спирина, Зоя Георгиевна
Поделись знанием:
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
| Зоя Георгиевна Спирина | |||||
| Дата рождения: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||
| Дата смерти: | |||||
| Место смерти: | |||||
| Профессия: | |||||
| Гражданство: | |||||
| Театр: | |||||
| Награды: |
| ||||
Зоя Георгиевна Спи́рина (1926—1986) — советская российская актриса. Народная артистка СССР (1981)[1]. Член КПСС с 1976 года.
Содержание
Биография
Зоя Спирина родилась 10 июня 1926 года в Москве. Выросла в подмосковной деревне, в семье, где все пели. В годы Великой Отечественной войны переехала в г. Энгельс где училась на электромонтёра[2].
С 1945 года училась в студии при Саратовском ТЮЗе (педагог — Юрий Петрович Киселёв), в 1948 году и была принята в труппу театра.
Зоя Георгиевна актриса мощного трагикомического дарования, яркой органики и большого сценического обаяния, обладала большим талантом[1]. Имя актрисы ещё при жизни стало легендой. Особенно ей удавались роли в классических русских пьесах А. Н. Островского[2].
З. Г. Спирина умерла 7 августа 1986 года в Саратове.
Награды и звания
- Заслуженная артистка РСФСР (1966)
- Народная артистка РСФСР (1970)[3]
- Народная артистка СССР (1981)
- Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина»
- Значок «Отличник народного просвещения».
Роли в театре
- 1946 — «Сын полка» по В. П. Катаеву - регулировщица
- 1947 — «Молодая гвардия» по А. А. Фадееву (инсценировка Н. Охлопкова)- Филатова
- 1947 — «Особое задание» С. В. Михалкова - Зиночка
- 1948 — «Ревизор» Н. В. Гоголя - Марья Антоновна
- 1948 — «Овод» по Э. Л. Войнич - торговка
- 1948 — «Товарищи» В. И. Пистоленко - Оля Писаренко
- 1949 — «Воробьевы горы» А. Д. Симукова - Мила
- 1949 — «Сказка о царе Салтане» А. С. Пушкина - девушка
- 1949 — «Два капитана» по В. Каверину - Кира
- 1949 — «Призвание» Г. Штейна - Клавдия Чиликина
- 1950 — «Не все коту масленица» А. Н. Островского - кухарка Маланья
- 1950 — «Семья» И. Ф. Попова - Тоня
- 1950 — «Её друзья» В. С. Розова - Оля Сомова
- 1950 — «Свои люди - сочтемся» А. Н. Островского - Олимпиада Самсоновна
- 1951 — «Где-то в Сибири» И.И. Ирошниковой - Катя
- 1952 — «Гимназисты» К. А. Тренева - гимназистка Дуся
- 1953 — «Страница жизни» В. С. Розова - Аня Мироненко
- 1954 — «Приключения Чиполлино» Дж. Родари - Земляничка
- 1954 — «Дом № 5» И. В. Штока - мать Ясика
- 1954 — «Не называя фамилий» В. Б. Минко - Фрося
- 1955 — «Настоящий человек» Б. Полевого - Варя
- 1955 — «Сирано де Бержерак» Э. Ростана - Лиза
- 1955 — «Пахарева дочка» И.В. Карнауховой - Забава Путятична
- 1956 — «Старые друзья» Л. А. Малюгина - Дуся Рязанова
- 1956 — «Домби и сын» Ч. Диккенса - Сьюзена Налпор
- 1956 — «Первая весна» Г. Е. Николаевой - Олюха
- 1957 — «Юность отцов» Б. Л. Горбатова - Паша, горничная Логиновых
- 1957 — «Ученик дьявола» Б. Шоу - жена Тайтэса Даджена
- 1958 — «Заводские ребята» И. С. Шура - Шура
- 1958 — «За час до рассвета» А. А. Галича - Клава Хаджибекова
- 1959 — «Два цвета» И. К. Кузнецова - Тамара
- 1959 — «Трехминутный разговор» В.И. Левидовой - домработница Дуня и Прасковья Федоровна
- 1959 — «Три сестры» А. П. Чехова - Наталья Ивановна
- «Женитьба Бальзаминова» А. Н. Островского — Красавина, Анфиса
- «Воспитанница» А. Н. Островского — Лиза[1]
- «Доходное место» А. Н. Островского — Юлинька
- «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского — Манефа
- «Недоросль» Д. И. Фонвизин — Простакова
- «Мальчики» В. С. Розова по Ф. М. Достоевскому — Хохлакова
- «Ситуация» В. С. Розова — Пелагея Филатовна
- «Униженные и оскорблённые» по Ф. М. Достоевскому — Бубнова
- «Традиционный сбор» В. С. Розова — Ольга Носова
- «Что делать?» по Н. Г. Чернышевскому — Мария Алексеевна
- «Салют динозаврам!» Г. С. Мамлина — Анна Андреевна
- «Новоселье в старом доме» А. М. Кривцова — Дарья Власьевна
- «Аленький цветочек» — Нянюшка.
Напишите отзыв о статье "Спирина, Зоя Георгиевна"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Русский драматический театр: Энциклопедия / Под общ. ред. М. И. Андреева, Н. Э. Звенигородской, А. В. Мартыновой и др. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. — 568 с.: ил. ISBN 5-85270-167-X
- ↑ 1 2 Мастера Саратовской сцены. Составитель В. А. Дьяконов. — Саратов.: Приволжское книжное издательство, 1994—288 с.
- ↑ [www.tuz-saratov.ru/theatre/vet_detail.php?SECTION_ID=23&ELEMENT_ID=38 Театр Юного Зрителя. Саратов: Ветераны театра]
Отрывок, характеризующий Спирина, Зоя Георгиевна
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
Категории:
- Родившиеся 10 июня
- Родившиеся в 1926 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Умершие 7 августа
- Умершие в 1986 году
- Умершие в Саратове
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы России
- Актрисы XX века
- Народные артисты СССР
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные артисты РСФСР
- Персоналии:Саратовский ТЮЗ им. Ю. Киселёва
- Члены КПСС
