Список Героев Социалистического Труда (Забабахин — Заяц)
Поделись знанием:
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
В настоящем списке представлены в алфавитном порядке Герои Социалистического Труда, получившие почётное звание Герой Социалистического Труда, чьи фамилии начинаются с буквы «З».
- Список содержит информацию о годах жизни, роде деятельности награждённых и дате присвоения почётного звания.
- Список не включает Героев, удостоенных звания дважды и более раз.
Список людей, фамилии которых начинаются с «З»
| Навигационная таблица | |
|---|---|
| «З» | Забабахин — Заяц |
| Збарский — Зязина | |
| № | Фамилия, имя, отчество | Годы жизни | Деятельность | Дата награждения |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Забабахин Евгений Иванович | 16.01.1917 — 27.12.1984 | Начальник отдела КБ-11 Первого Главного управления Совета Министров СССР, Горьковская область | 04.01.1954 |
| 2 | Забегайло Ксения Лукьяновна[1] | 01.07.1914 — ???? | Звеньевая свиноводческого совхоза имени 20-летия Октября Министерства совхозов СССР, Харьковская область | 05.05.1949 |
| 3 | Забелин Геннадий Петрович[2] | род. 15.06.1937 | Боцман теплохода «Дмитрий Пожарский» Мурманского морского пароходства Министерства морского флота СССР | 19.12.1989 |
| 4 | Забелина Наталья Николаевна | 1918 — 07.09.1982 | Мастер наборного цеха типографии газеты «Правда», гор. Москва | 04.05.1962 |
| 5 | Заблодский Григорий Петрович[3] | 21.08.1902 — 1994 | Начальник комбината «Сталинуголь» Министерства угольной промышленности западных районов СССР, Сталинская область | 28.08.1948 |
| 6 | Заблоцкий Владимир Владимирович[3][4] | 1928 — 26.07.1984 | Слесарь-инструментальщик производственно-технического объединения «Интеграл» Министерства электронной промышленности СССР, гор. Минск | 16.01.1974 |
| 7 | Заблудаев Александр Петрович[5] | 12.02.1924 — 19.08.1992 | Машинист котельного цеха Горьковской ГРЭС Горэнерго Министерства энергетики и электрификации СССР, Горьковская область | 04.10.1966 |
| 8 | Заболотная Мария Ивановна | род. 1924 | Доярка совхоза «Кулундинский» Кулундинского района Алтайского края | 08.04.1971 |
| 9 | Заболотная Марфа Трофимовна | род. 1926 | Звеньевая колхоза «Праця» Шаргородского района Винницкой области | 16.02.1948 |
| 10 | Заболотских Иван Александрович | 1912 — ???? | Проходчик Ново-Павловского строительного управления треста «Краснолучшахтострой» Министерства строительства предприятий угольной промышленности Украинской ССР, Ворошиловградская область | 26.04.1957 |
| 11 | Заболотько Леонид Григорьевич | род. 1933 | Бригадир экскаваторщиков Северного рудоуправления Навоийского горно-металлургического комбината Министерства среднего машиностроения СССР | 08.06.1977 |
| 12 | Заботин Всеволод Фёдорович | 29.12.1917 — 13.03.1994 | Директор Херсонского судостроительного завода Министерства судостроительной промышленности СССР | 26.04.1971 |
| 13 | Заботин Дмитрий Ильич | род. 29.10.1919 | Мастер машинного доения коров совхоза «Шуйский» Шуйского района Ивановской области | 31.12.1961 |
| 14 | Заботина Зинаида Ивановна | 09.10.1919 — 23.07.1983 | Мастер машинного доения коров совхоза «Шуйский» Шуйского района Ивановской области | 31.12.1961 |
| 15 | Забродина Татьяна Васильевна | 1903 — ???? | Звеньевая колхоза имени Ворошилова Ухтомского района Московской области | 09.06.1950 |
| 16 | Забродский Станислав Васильевич | 1918 — ???? | Бригадир слесарей Верхнячского сахарного завода, Христиновский район Черкасской области | 23.05.1966 |
| 17 | Забрудский Михей Григорьевич | 1904 — ???? | Бригадир колхоза «Згода» Перещепинского района Днепропетровской области | 16.02.1948 |
| 18 | Завадский Кузьма Петрович | 14.11.1912 — 19.04.2009 | Старший механик свеклосовхоза имени 9 января 1905 года Министерства сельского хозяйства СССР, Белоцерковский район Киевской области | 08.05.1951 |
| 19 | Завадский Юрий Александрович | 12.07.1894 — 05.04.1977 | Главный режиссёр Московского театра имени Моссовета, профессор, народный артист СССР | 05.04.1973 |
| 20 | Завалий Алексей Исакович | род. 1926 | Бригадир совхоза «Восход» Краснодонского района Луганской области | 23.06.1966 |
| 21 | Заведий Виктор Иванович | род. 24.02.1939 | Бригадир машинистов-операторов механизированной укладки бетона Чернобыльской атомной электростанции Министерства среднего машиностроения СССР, Киевская область | 24.12.1986 |
| 22 | Заверуха Антонина Ивановна | 1922—2005 | Звеньевая колхоза «Червоний проминь» («Красный луч») Вороновицкого района Винницкой области | 16.02.1948 |
| 23 | Завитаев Алексей Александрович | 28.11.1900 — 23.09.1979 | Директор Московского машиностроительного завода «Сатурн» Министерства авиационной промышленности СССР | 08.07.1976 |
| 24 | Заводов Константин Фёдорович | род. 15.11.1928 | Фрезеровщик Ленинградского электромеханического завода «Равенство» Министерства судостроительной промышленности СССР | 26.04.1971 |
| 25 | Заводовкин Николай Егорович | 1910 — ??? | Забойщик шахты № 6 Капитальная комбината «Сталинуголь», Сталинская область | 28.08.1948 |
| 26 | Завойский Евгений Константинович | 15.09.1907 — 09.10.1976 | Начальник сектора Московской лаборатории измерительных приборов Института атомной энергии имени И. В. Курчатова Академии наук СССР, академик АН СССР | 13.03.1969 |
| 27 | Заволокин Дмитрий Макарович | род. 1924 | Машинист пресса колесопрокатного цеха Днепропетровского трубопрокатного завода имени К. Либкнехта | 19.07.1958 |
| 28 | Заворотная Агафья Аврамовна | род. 1923 | Звеньевая колхоза имени Будённого Черневецкого района Винницкой области | 16.02.1948 |
| 29 | Завражнов Юрий Васильевич | 30.11.1928 — 13.05.1987 | Горнорабочий очистного забоя шахты № 13 треста «Киселёвскуголь» комбината «Кузбассуголь» Министерства угольной промышленности СССР, Кемеровская область | 29.06.1966 |
| 30 | Заврашвили Николай Иванович | 1907 — ???? | Бригадир колхоза «Шрома» Лагодехского района Грузинской ССР | 03.05.1949 |
| 31 | Завьялов Борис Иванович | 26.07.1937 — 17.06.1998 | Рамщик Соломбальского лесопильно-деревообрабатывающего комбината Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР, Архангельская область | 08.01.1974 |
| 32 | Завьялов Григорий Григорьевич | 1915—1999 | Машинист паровозного депо станции Верещагино Свердловской железной дороги, Пермская область | 01.08.1959 |
| 33 | Завьялов Юрий Дмитриевич | 27.07.1937 — 27.05.2014 | Бригадир лесозаготовительной бригады Новгородского производственного лесозаготовительного объединения Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР | 10.03.1976 |
| 34 | Загараева Галина Сергеевна | род. 01.01.1937 | Помощник мастера Ленинградской прядильной фабрики «Веретено» | 17.03.1981 |
| 35 | Загашев Виктор Иванович | 06.03.1915 — 25.12.1996 | Наладчик машин 1-й Ленинградской имени Урицкого табачной фабрики Министерства пищевой промышленности РСФСР | 26.04.1971 |
| 36 | Загидова Василя Алы кызы | род. 1922 | Председатель колхоза «Советский Азербайджан» Уджарского района Азербайджанской ССР | 30.04.1966 |
| 37 | Загидулин Зинатула | 15.09.1906 — 23.09.1993 | Путевой обходчик Барнаульской дистанции пути Томской железной дороги, Алтайский край | 01.08.1959 |
| 38 | Загидуллин Раис Газизович | 1932—1998 | Шофёр Казанского грузового автохозяйства Татарского управления автомобильного транспорта Министерства автомобильного транспорта и шоссейных дорог РСФСР | 05.10.1966 |
| 39 | Загиров Багав Загирович | 1910 — ???? | Звеньевой виноградарского совхоза «Муцал Аул» Министерства пищевой промышленности СССР, Хасавюртовский район Дагестанской АССР | 26.09.1950 |
| 40 | Загирова Сания Сабировна | 13.02.1918 — ???? | Раскройщица Татарского обувного производственного объединения «Спартак» Министерства лёгкой промышленности РСФСР, гор. Казань | 09.06.1966 |
| 41 | Заглада Надежда Григорьевна | 21.09.1894 — 27.09.1977 | Звеньевая колхоза «Первое Мая» Черняховского района Житомирской области | 31.12.1961 |
| 42 | Загородний Григорий Иванович | род. 1924 | Сталевар мартеновского цеха Нижне-Тагильского металлургического комбината, Свердловская область | 19.07.1958 |
| 43 | Загоруйко Анатолий Григорьевич | род. 25.04.1936 | Председатель колхоза «Маяк» Бершадского района Винницкой области | 10.02.1975 |
| 44 | Загоруйко Екатерина Кирилловна[6] | род. 05.01.1925 | Звеньевая Кисловского свеклосовхоза Министерства пищевой промышленности СССР, Купянский район Харьковской области | 30.04.1948 |
| 45 | Загоскин Василий Фёдорович | 1904—1954 | Бригадир маляров областного треста «Кировстрой», гор. Киров | 09.08.1958 |
| 46 | Заграничная Вера Фоминична | род. 1922 | Звеньевая Чернорудецкого свеклосовхоза Министерства пищевой промышленности СССР, Ружинский район Житомирской области | 30.04.1948 |
| 47 | Загребаев Виктор Дмитриевич | 06.01.1910 — 15.01.1993 | Генеральный директор производственного объединения «Гранит» Министерства радиопромышленности СССР, гор. Ростов-на-Дону | 10.03.1981 |
| Загребельная Вера Петровна[7] | род. 10.01.1924 | Звеньевая колхоза «8-е березня» Купянского района Харьковской области | 16.02.1948 | |
| 48 | Задворный Павел Гаврилович | 1916 — ???? | Председатель колхоза «Заря» Винницкого района Винницкой области | 22.03.1966 |
| 49 | Задесенец Иван Фёдорович | 10.01.1913 — 28.11.1987 | Директор совхоза имени Зайцева Прионежского района Карельской АССР | 22.03.1966 |
| 50 | Заднепровский Кондратий Егорович | 1890 — ???? | Звеньевой колхоза «Красная заря» Ермаковского района Красноярского края | 10.04.1948 |
| 51 | Заднепрянец Матрёна Макаровна | 1910 — ???? | Звеньевой колхоза имени Кирова Винницкого района Винницкой области | 25.09.1948 |
| 52 | Задойный Василий Григорьевич | род. 1928 | Комбайнёр совхоза «Аниховский» Адамовского района Оренбургской области | 19.04.1967 |
| 53 | Задора Зоя Макаровна[8] | род. 04.01.1932 | Бригадир полеводческой бригады совхоза «Подберезье» Воложинского района Минской области | 26.03.1982 |
| 54 | Задоров Георгий Евгеньевич | 15.04.1906 — 08.04.1984 | Председатель колхоза имени Фрунзе Родниковского района Ивановской области | 27.06.1951 |
| 55 | Задорожная Тамара Григорьевна | род. 20.05.1936 | Свинарка колхоза имени 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции Старобешевского района Донецкой области | 21.12.1983 |
| 56 | Задорожний Алексей Николаевич | 1913 — ???? | Бригадир колхоза имени Шевченко Отрадненского района Краснодарского края | 06.05.1948 |
| 57 | Задорожний Семён Афанасьевич | 1898 — ???? | Бригадир свиноводческого совхоза имени Калинина Министерства совхозов СССР, Артёмовский район Сталинской области | 24.09.1949 |
| 58 | Задорожный Иван Акимович | 30.01.1909 — 07.08.1990 | Начальник Казахской железной дороги, гор. Алма-Ата | 01.08.1959 |
| 59 | Задоя Александра Федотовна[9] | род. 25.03.1925 | Звеньевая 2-го Петровского свеклосовхоза Министерства пищевой промышленности СССР, Александровский район Кировоградской области | 12.09.1949 |
| 60 | Задоян Айценик Оганесовна | 1903 — ???? | Звеньевая колхоза «Вчракан тари» Октемберянского района Армянской ССР | 14.06.1950 |
| 61 | Задремайлов Иван Дмитриевич | 1905 — 02.06.1998 | Директор совхоза «Восточный» Адамовского района Чкаловской области | 11.01.1957 |
| 62 | Задыкян Марта Артиновна[10] | 1915 — ???? | Звеньевая колхоза имени Берия Гагрского района Абхазской АССР | 03.05.1949 |
| 63 | Заец Анастасия Дмитриевна | 15.05.1918 — 02.12.1976 | Звеньевая Артёмовского свеклосовхоза Министерства пищевой промышленности СССР, Чутовский район Полтавской области | 30.04.1948 |
| 64 | Заец Данила Кириллович | 1914—1992 | Бригадир тракторной бригады молочного совхоза «Никитовский» Министерства совхозов СССР, Дзержинский район Сталинской области | 14.05.1949 |
| 65 | Заец Пётр Савельевич[11] | 1908 — ???? | Бригадир колхоза «Новый путь» Канского района Красноярского края | 07.01.1948 |
| 66 | Зазнобин Николай Прокофьевич | 07.12.1923 — 15.08.2001 | Директор городского профессионально-технического училища № 10, гор. Ленинград | 20.07.1971 |
| 67 | Заика Анастасия Филипповна | 1913—1974 | Звеньевая зернового совхоза имени Шевченко Министерства совхозов СССР, Ворошиловградская область | 22.04.1949 |
| 68 | Заика Екатерина Агафиевна | 12.11.1910 — 19.04.1995 | Звеньевая колхоза имени Щорса Нехворощанского района Полтавской области | 16.06.1950 |
| 69 | Заикин Пётр Романович | род. 1936 | Тракторист колхоза «Большевик» Ленинского района Актюбинской области | 19.04.1967 |
| 70 | Заирова Сайфура | род. 1921 | Звеньевая колхоза имени Калинина Куйбышевского района Сталинабадской области | 02.06.1948 |
| 71 | Заиченко Сергей Никонович | 28.10.1929 — 1998 | Токарь Кременчугского автомобильного завода Министерства автомобильной промышленности СССР, Полтавская область | 22.08.1966 |
| 72 | Зайдуллин Хамит Валиевич | 12.05.1934 — 23.11.1993 | Звеньевой совхоза «Бавлинский» Бавлинского района Татарской АССР | 23.06.1966 |
| 73 | Зайко-Спиридонов Сергей Михайлович | 20.10.1914 — ???? | Начальник лесопункта Тобольского леспромхоза Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР, Тюменская область | 07.05.1971 |
| 74 | Зайков Лев Николаевич | 03.04.1923 — 07.01.2002 | Директор Ленинградского государственного завода «Новатор» Министерства радиопромышленности СССР | 26.04.1971 |
| 75 | Зайнагабдинов Салих Насретдинович | род. 15.08.1931 | Председатель колхоза имени Ленина Юмагузинского района Башкирской АССР | 08.04.1971 |
| 76 | Зайнагов Замиль Сираевич | 1926—1999 | Машинист нефтеперекачивающей станции Ромашкино Северо-Западного нефтепроводного управления Главнефтеснаба РСФСР, Татарская АССР | 23.05.1966 |
| 77 | Зайнаков Семён Иванович | 1910 — ???? | Первый секретарь Мало-Пургинского райкома КПСС, Удмуртская АССР | 20.06.1958 |
| 78 | Зайнаудинова Адалят | род. 1930 | Звеньевая колхоза имени Кирова Панфиловского района Талды-Курганской области | 12.04.1979 |
| 79 | Зайнулабидов Гитин Абидович | род. 1928 | Бригадир комплексной бригады строительно-монтажного управления № 7 треста «Дагстрой», гор. Буйнакск Дагестанской АССР | 27.11.1965 |
| 80 | Зайнуллин Насифулла Гизатуллович | 28.10.1931 — 18.12.1981 | Электросварщик специализированного управления № 48 треста «Татспецстрой» Министерства газовой промышленности СССР, Татарская АССР | 30.03.1971 |
| 81 | Зайнуллин Хамит Хисматуллович | 15.04.1931 — 01.11.2000 | Тракторист колхоза «Чермасан» Чекмагушевского района Башкирской АССР | 08.04.1971 |
| 82 | Зайнутдинов Шайх | 27.08.1898 — 07.04.1971 | Начальник участка шахты имени Кагановича комбината «Кузбассуголь», Кемеровская область | 28.08.1948 |
| 83 | Зайцев Александр Васильевич | 15.06.1910 — 26.02.1996 | Директор племсовхоза «Первомайский» Татарского района Новосибирской области | 11.12.1973 |
| 84 | Зайцев Александр Михайлович | 1906 — ???? | Секретарь Каа-Хемского райкома КПСС, Тувинская автономная область | 10.06.1949 |
| 85 | Зайцев Алексей Ильич | 1914 — ???? | Бортмеханик Московской авиагруппы особого назначения Управления полярной авиации Главного управления Северного морского пути при Совете Министров СССР | 06.12.1949 |
| 86 | Зайцев Анатолий Васильевич | род. 20.10.1928 | Электрогазосварщик завода имени Морозова Министерства машиностроения СССР, Всеволожский район Ленинградской области | 18.01.1977 |
| 87 | Зайцев Анатолий Григорьевич | род. 10.01.1939 | Медник Горьковского авиационного завода имени С. Орджоникидзе Министерства авиационной промышленности СССР | 02.02.1982 |
| 88 | Зайцев Борис Петрович | 01.08.1925 — 2000 | Солист-вокалист Одесской областной филармонии Министерства культуры Украинской ССР | 08.05.1991 |
| 89 | Зайцев Василий Васильевич | 05.01.1912 — 18.10.1982 | Председатель колхоза имени Ворошилова Яльчикского района Чувашской АССР | 19.03.1948 |
| 90 | Зайцев Владимир Петрович[12] | 03.03.1923 — 11.09.1995 | Токарь-расточник Рязанского завода тяжёлого кузнечно-прессового оборудования Министерства станкостроительной и инструментальной промышленности СССР | 03.03.1976 |
| 91 | Зайцев Григорий Назарович | 19.08.1924 — 21.12.2009 | Бригадир колхоза «Красный Октябрь» Илекского района Оренбургской области | 29.11.1968 |
| 92 | Зайцев Дмитрий Михайлович | 09.11.1921 — 03.05.1979 | Тракторист Заволжской МТС Кинешемского района Ивановской области | 12.03.1949 |
| 93 | Зайцев Дмитрий Степанович | 08.11.1911 — 16.10.2004 | Зоотехник-селекционер государственного племенного завода «Учумский» Ужурского района Красноярского края | 08.04.1971 |
| 94 | Зайцев Иван Иванович | 1902 — ???? | Заведующий отделом сельского хозяйства Ленинского района Московской области | 05.10.1950 |
| 95 | Зайцев Михаил Алексеевич | род. 1930 | Бригадир совхоза «Путь к коммунизму» Орджоникидзевского района Кустанайской области | 19.04.1967 |
| 96 | Зайцев Николай Александрович | 1902—1965 | Начальник комбината «Артёмуголь», Сталинская область | 28.08.1948 |
| 97 | Зайцев Николай Александрович | 13.02.1936 — 06.02.2009 | Тракторист совхоза «Макушинский» Макушинского района Курганской области | 23.12.1976 |
| 98 | Зайцев Николай Дмитриевич | 1903 — ???? | Бригадир комплексной бригады строительного управления № 5 треста «Карагандапромжилстрой», гор. Караганда | 09.08.1958 |
| 99 | Зайцев Николай Константинович | 1913 — ???? | Начальник полярной станции Тиксинского районного радиометцентра, Якутская АССР | 03.08.1960 |
| 100 | Зайцев Пётр Иванович | 24.07.1926 — 05.2012 | Бригадир колхоза имени Ленина Зерноградского района Ростовской области | 07.12.1973 |
| 101 | Зайцев Станислав Николаевич | 1914 — ???? | Бригадир штукатуров-маляров строительного управления № 2 треста «Целиноградстрой» Министерства строительства предприятий тяжёлой индустрии Казахской ССР, гор. Целиноград | 05.04.1971 |
| 102 | Зайцев Степан Иванович | 15.09.1918 — 11.11.2014 | Директор Сибирского горно-химического комбината Министерства среднего машиностроения СССР, гор. Железногорск Красноярского края | 29.07.1966 |
| 103 | Зайцева Антонина Тимофеевна | род. 1928 | Бригадир совхоза-техникума механизации сельского хозяйства Чадыр-Лунгского района Молдавской ССР | 30.04.1966 |
| 104 | Зайцева Мария Петровна | 22.07.1915 — 15.01.1989 | Доярка совхоза «Луговской» Новосибирского района Новосибирской области | 22.03.1966 |
| 105 | Зайцева Надежда Васильевна | 15.08.1926 — 04.04.2009 | Бригадир совхоза «Ручьи» Всеволожского района Ленинградской области | 08.04.1971 |
| 106 | Зайцева Пелагея Фоминична | 1905 — ???? | Доярка совхоза «Константиново» Подольского района Московской области | 30.01.1957 |
| 107 | Зайченко Георгий Васильевич | 10.06.1915 — 17.07.2004 | Директор Челябинского тракторного завода Министерства тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР | 05.08.1966 |
| 108 | Закариадзе Афанасий Георгиевич | 1909 — ???? | Заведующий отделом сельского хозяйства Лагодехского района Грузинской ССР | 03.05.1949 |
| 109 | Закариадзе Эмине Мурадовна | род. 1926 | Колхозница колхоза села Какути Кобулетского района Аджарской АССР | 02.04.1966 |
| 110 | Закарян Вазген Сиреканович | 1913 — ???? | Председатель колхоза имени Орджоникидзе Октемберянского района Армянской ССР | 14.06.1950 |
| 111 | Закарян Закар Ервандович | род. 1924 | Председатель колхоза имени Куйбышева Абовянского района Армянской ССР | 30.03.1982 |
| 112 | Закачурин Александр Васильевич | 1925—1997 | Тракторист-машинист совхоза «Красный Октябрь» Алексеевского района Волгоградской области | 08.04.1971 |
| 113 | Закиматов Борис Алексеевич | род. 1933 | Бригадир плотников-бетонщиков строительного управления № 9 треста «Комипромжилстрой» Министерства строительства предприятий тяжёлой индустрии, Коми АССР | 05.04.1971 |
| 114 | Закиров Зариф Закирович[13] | 1898—1977 | Крепильщик шахты «Полысаевская» треста «Ленинуголь» комбината «Кемеровоуголь», Кемеровская область | 28.08.1948 |
| 115 | Закиров Исмаил | 1912 — ???? | Председатель колхоза «Ленинчи Чарвадар» Пахтакорского района Самаркандской области | 06.08.1958 |
| 116 | Закиров Мирзакбар | 1893 — ???? | Звеньевой колхоза «Красная заря» Мирзачульского района Ташкентской области | 13.06.1950 |
| 117 | Закиров Наим Сафинович | 03.09.1936 — 29.08.1999 | Свинарь колхоза имени Жданова Пильнинского района Горьковской области | 22.03.1966 |
| 118 | Закиряев Саттар[14] | 1904 — ???? | Звеньевой хлопкового совхоза «Курган-Тюбе» Министерства совхозов СССР, Курган-Тюбинский район Сталинабадской области | 01.04.1948 |
| 119 | Заколпский Николай Иванович | 1937 — ???? | Крановщик Московского южного порта Министерства речного флота РСФСР | 16.01.1974 |
| 120 | Заколюкин Яков Иванович[15] | 1913—1985 | Старший вальцовщик прокатного цеха Ревдинского метизно-металлургического завода, Свердловская область | 19.07.1958 |
| 121 | Закорко Николай Тихонович | 19.12.1903 — 1978 | Начальник Сталинской железной дороги | 05.11.1943 |
| 122 | Закоян Рачик Амаякович | род. 1922 | Звеньевой колхоза имени Батика Нор-Баязетского района Армянской ССР | 16.04.1949 |
| 123 | Заливадний Алексей Харитонович | 1912 — ???? | Старший чабан племенного овцеводческого совхоза «Советское руно» Министерства совхозов СССР, Ипатовский район Ставропольского края | 30.12.1950 |
| 124 | Залиев Есенжол Залиевич | род. 1930 | Машинист горного комбайна шахты № 31-бис треста «Октябрьуголь» Управления угольной промышленности Казахской ССР, Карагандинская область | 29.06.1966 |
| 125 | Залипаев Иван Иванович | 1913 — ???? | Машинист крана ремонтно-восстановительного поезда № 21 треста «Воссибтрансстрой» Министерства транспортного строительства СССР, Иркутская область | 28.07.1966 |
| 126 | Залипаев Михаил Дмитриевич | род. 1927 | Бригадир сталеваров Одесского завода тяжёлого краностроения имени Январского восстания Министерства строительного, дорожного и коммунального машиностроения СССР | 23.07.1966 |
| 127 | Залиханов Михаил Чоккаевич | род. 22.06.1939 | Директор Высокогорного геофизического института Академии наук СССР, член-корреспондент АН СССР, Кабардино-Балкарская АССР | 07.05.1987 |
| 128 | Залищенко Иван Игнатьевич | 1919 — ???? | Электросварщик завода по ремонту бронетанковой техники Министерства обороны СССР, Приморский край | 15.06.1971 |
| 129 | Залиян Иляз Асриевич | 1901 — ???? | Звеньевой колхоза имени Касумяна Гадрутского района Нагорно-Карабахской автономной области | 21.07.1949 |
| 130 | Залож Филипп Константинович | 1905 — ???? | Звеньевой виноградарского совхоза имени Котовского Министерства пищевой промышленности СССР, Измаильский район Измаильской области | 05.07.1951 |
| 131 | Залозный Иван Илларионович | род. 1926 | Бригадир колхоза «Коминтерн» Недригайловского района Сумской области | 23.06.1966 |
| 132 | Залозный Николай Егорович | род. 24.12.1928 | Бригадир каменщиков строительного управления «Гражданстрой» № 1 треста «Запорожстрой» Запорожского совнархоза | 09.08.1958 |
| 133 | Залыгин Сергей Павлович | 06.12.1913 — 19.04.2000 | Главный редактор журнала «Новый мир», гор. Москва | 27.01.1988 |
| 134 | Залькальн Теодор Эдуардович | 30.11.1876 — 06.09.1972 | Латышский скульптор, народный художник СССР | 30.11.1971 |
| 135 | Зальцман Исаак Моисеевич | 26.11.1906 — 17.07.1988 | Директор Кировского завода, гор. Ленинград | 19.09.1941 |
| 136 | Заляев Радик Инсафович | род. 01.11.1936 | Бригадир трубоукладчиков управления строительства «Спецстрой» Камгэсэнергостроя, Татарская АССР | 15.04.1977 |
| 137 | Замазий Мария Алексеевна | Доярка Ананьевского свеклосовхоза Министерства пищевой промышленности СССР, Краснокутский район Харьковской области | 25.09.1952 | |
| 138 | Заманов Масхут Файзрахманович | 17.01.1914 — 16.02.1988 | Комбайнёр Сибаевской МТС Баймакского района Башкирской АССР | 11.01.1957 |
| 139 | Заманов Султан | Председатель Сталинабадского райисполкома Сталинабадской области | 01.03.1948 | |
| 140 | Заманова Кюбра Агабала кызы | Звеньевая колхоза имени Рустама Алиева Шамхорского района Азербайджанской ССР | 12.07.1950 | |
| 141 | Замерец Прасковья Александровна | род. 28.12.1936 | Пекарь-мастер хлебопекарного объединения «Восход» Управления хлебопекарной промышленности исполкома Новосибирского областного Совета депутатов трудящихся | 12.05.1977 |
| 142 | Замлелый Александр Тереньтьвеич | род. 1934 | Звеньевой совхоза «Красная волна» Великобурлукского района Харьковской области | 23.06.1966 |
| 143 | Заморошкин Алексей Иванович | 14.03.1918 — 14.01.2006 | Шофёр автоколонны № 1158 Министерства автомобильного транспорта РСФСР, гор. Горький | 04.05.1971 |
| 144 | Замотин Александр Михайлович | 1922 — ???? | Токарь Московского завода «Эра» Министерства электронной промышленности СССР | 16.01.1974 |
| 145 | Замрий Фёдор Дмитриевич | 15.02.1928 — 11.06.2000 | Бригадир монтажников Криворожского домостроительного комбината, Днепропетровская область | 08.01.1974 |
| 146 | Замула Алексей Дмитриевич | 22.06.1928 — 22.06.2001 | Бригадир тракторной бригады колхоза «Большевик» Шосткинского района Сумской области | 08.12.1973 |
| 147 | Замуруев Роман Глебович | Бригадир полеводческой бригады семеноводческого совхоза «Хомутовский» Министерства совхозов СССР, Хомутовский район Орловской области | 27.03.1948 | |
| 148 | Замыслин Геннадий Матвеевич | 1914—1964 | Бригадир тракторной бригады Щетинкинской МТС Минусинского района Красноярского края | 07.01.1948 |
| 149 | Замышляева Валентина Григорьевна | род. 1924 | Старшая птичница колхоза «Прапор комунизму» Овручского района Житомирской области | 22.03.1966 |
| 150 | Замятин Павел Григорьевич | 16.11.1919 — 01.05.1995 | Бригадир семеноводческого колхоза «Свобода» Пучежского района Ивановской области | 09.06.1950 |
| 151 | Заневская Мария Викторовна | род. 1934 | Доярка птицесовхоза «Свислочь» Гродненского района Гродненской области | 18.01.1958 |
| 152 | Занозовский Александр Давыдович | род. 25.03.1932 | Комбайнёр колхоза имени XXI съезда КПСС Сарненского района Ровенской области | 23.06.1966 |
| 153 | Зантарая Артём Бебтуевич | Председатель колхоза «Ленинис Андердзи» Гальского района Абхазской АССР | 21.02.1948 | |
| 154 | Зантимирова Гульсина Хуснулловна | род. 06.03.1943 | Аппаратчица объединения «Органический синтез» Министерства химической промышленности СССР, Татарская АССР | 05.03.1976 |
| 155 | Занько Александра Фёдоровна | 10.11.1927 — 1990 | Учительница средней школы № 2 гор. Лепель Витебской области | 01.07.1968 |
| 156 | Заозёрная Евдокия Саввична[16] | род. 1925 | Звеньевая колхоза имени Ильича Перещепинского района Днепропетровской области | 06.06.1949 |
| 157 | Западненко Василий Нестерович | 17.06.1909 — 11.10.2002 | Машинист экскаватора Алтын-Топканского комбината совнархоза Узбекской ССР | 09.06.1961 |
| 158 | Запариванный Степан Михеевич[17] | 17.04.1904 — 3.06.1988 | Старший чабан совхоза «Западный» Министерства совхозов СССР, Степновский район Астраханской области | 01.12.1949 |
| 159 | Записецкий Григорий Викторович | род. 21.06.1921 | Бригадир тракторной бригады колхоза имени Карла Маркса Шполянского района Черкасской области | 08.04.1971 |
| 160 | Заплава Мария Григорьевна | 19.01.1927 — ???? | Свинарка колхоза имени Гоголя Миргородского района Полтавской области | 22.03.1966 |
| 161 | Заплатин Александр Антонович | 06.12.1936 — 18.11.1997 | Директор совхоза «Измайловский» Кизильского района Челябинской области | 26.12.1990 |
| 162 | Запонова Калерия Фёдорова | 1923 — ???? | Технолог Кировградского медеплавильного комбината имени С. М. Кирова Министерства цветной металлургии СССР, Свердловская область | 20.05.1966 |
| 163 | Запорожец Александра Андрияновна | 01.05.1920 — ???? | Фрезеровщица Станкостроительного завода имени Серго Орджоникидзе Министерства оборонной промышленности СССР, гор. Челябинск | 28.07.1966 |
| 164 | Запорожец Валентина Акимовна | 1919 — ???? | Звеньевая свиноводческого совхоза имени Парижской коммуны Министерства совхозов СССР, Харьковская область | 05.05.1949 |
| 165 | Запорощенко Екатерина Григорьевна[18] | род. 08.12.1930 | Доярка колхоза имени Кирова Розовского района Запорожской области | 26.02.1958 |
| 166 | Запускалов Иван Семёнович | Комбайнёр зернового совхоза «Петропавловский» Министерства совхозов СССР, Верхнеуральский район Челябинской области | 12.06.1952 | |
| Зараминских Татьяна Григорьевна[19] | род. 15.02.1921 | Звеньевая свиноводческого совхоза имени Красной Армии Министерства совхозов СССР, Полтавский район Полтавской области | 06.04.1949 | |
| 167 | Зарандия Леван Котатович | 1900 — ???? | Звеньевой колхоза имени Берия Очемчирского района Абхазской АССР | 21.02.1948 |
| 168 | Зарандия Хухута Зосович | 1893 — ???? | Звеньевой колхоза имени Берия Очемчирского района Абхазской АССР | 21.02.1948 |
| 169 | Зарапетян Зарап Петросович | 25.02.1914 — 26.04.1998 | Директор Навоийского горно-металлургического комбината Министерства среднего машиностроения СССР, Навоийская область | 06.01.1970 |
| 170 | Заргарян Абел Севанович | 1919 — ???? | Звеньевой колхоза имени Сталина Шамшадинского района Армянской ССР | 05.08.1952 |
| 171 | Заренчук Мария Васильевна | 1913 — ???? | Звеньевая колхоза «Перше травня» Снятынского района Ивано-Франковской области | 23.06.1966 |
| 172 | Заречнев Геннадий Иванович | род. 1934 | Мастер прокатного цеха № 2 Макеевского металлургического завода имени С. М. Кирова, Донецкая область | 18.07.1975 |
| 173 | Зарипов Латиф | род. 1927 | Чабан колхоза имени Энгельса Гиждуванского района Бухарской области | 06.08.1958 |
| 174 | Зарипов Рим Ибрагимович | 26.09.1937 — 12.03.2009 | Первый секретарь Кукморского райкома КПСС, Татарская АССР | 17.07.1986 |
| 175 | Зарипов Хамитьян Камалович | 15.08.1910 — 09.02.1990 | Председатель колхоза «Победа» Чекмагушевского района Башкирской АССР | 23.06.1966 |
| 176 | Зарипова Таузиха Гараевна[20] | род. 1930 | Овцевод колхоза имени Кирова Бавлинского района Татарской АССР | 08.04.1971 |
| 177 | Зарифов Абдрахман Закирович | 1917—1984 | Учитель средней школы № 94, гор. Казань Татарской АССР | 01.07.1968 |
| 178 | Заричный Иван Петрович | 1903 — ???? | Директор свиноводческого совхоза имени 1-го Мая Министерства совхозов СССР, Сталинская область | 13.03.1948 |
| 179 | Заркуа Владимир Тагуевич | 1913 — ???? | Звеньевой колхоза имени Сталина Гальского района Абхазской АССР | 21.02.1948 |
| 180 | Заркуа Лади Тагуевич | 1911 — ???? | Звеньевой колхоза имени Сталина Гальского района Абхазской АССР | 03.05.1949 |
| 181 | Зародыш Пётр Иванович | род. 01.07.1932 | Тракторист совхоза «Сибиряк» Русско-Полянского района Омской области | 08.04.1971 |
| 182 | Зарубин Андрей Иванович | род. 14.10.1929 | Директор — главный конструктор Научно-исследовательского института прикладной гидромеханики Министерства оборонной промышленности СССР, гор. Москва | 11.08.1978 |
| 183 | Зарубин Виктор Алексеевич | род. 1931 | Бригадир колхоза «Память Ленина» Хотынецкого района Орловской области | 23.06.1966 |
| 184 | Зарубина Раиса Михайловна[21] | род. 29.10.1942 | Рабочая завода имени Масленникова, гор. Куйбышев | 08.12.1986 |
| 185 | Заруднев Павел Иванович | род. 1927 | Бригадир тракторной бригады Кзылтуского совхоза Кокчетавской области | 11.01.1957 |
| 186 | Зархи Александр Григорьевич | 18.02.1908 — 27.01.1997 | Драматург, кинорежиссёр, народный артист СССР, гор. Москва | 28.02.1978 |
| 187 | Засекова Анна Петровна | 21.07.1928 — 02.09.2013 | Доярка совхоза «Ведлозерский» Прионежского района Карельской АССР | 22.02.1966 |
| 188 | Заславский Александр Владимирович | род. 1920 | Слесарь-лекальщик Харьковского электромеханического завода Министерства электротехнической промышленности СССР | 17.11.1965 |
| 189 | Засько Константин Тимофеевич | род. 1925 | Бригадир комплексной бригады плотников-монтажников строительного управления № 15 треста «Сталиншахтострой» Министерства строительства предприятий угольной промышленности Украинской ССР, Сталинская область | 26.04.1957 |
| 190 | Засядько Александр Фёдорович | 07.09.1910 — 05.09.1963 | Министр угольной промышленности Украинской ССР, гор. Киев | 26.04.1957 |
| 191 | Затворницкий Владимир Андреевич | род. 01.05.1929 | Бригадир комплексной бригады строительного управления № 6 треста «Мосстрой» № 1, гор. Москва | 11.08.1966 |
| 192 | Затейкин Леонид Алексеевич | род. 05.05.1934 | Тракторист совхоза «Каменский» Марёвского района Новгородской области | 08.04.1971 |
| 193 | Затока Кузьма Иванович | 1903 — ???? | Первый секретарь Жашковского райкома Компартии Украины, Черкасская область | 26.02.1958 |
| 194 | Затрудин Василий Александрович | 1910 — ???? | Первый секретарь Палласовского райкома КПСС, Сталинградская область | 20.11.1958 |
| 195 | Затуливетров Владимир Васильевич[22] | род. 1927 | Бригадир Билибинского горно-обогатительного комбината, Магаданская область | 12.05.1977 |
| 196 | Заурбеков Байтик | 1893 — ???? | Заведующий коневодством колхоза имени Тельмана Луговского района Джамбулской области | 23.07.1948 |
| 197 | Захаренко Варвара Михайловна | род. 17.12.1929 | Свинарка совхоза «Новозлатопольский» Куйбышевского района Запорожской области | 22.03.1966 |
| 198 | Захаренко Екатерина Аверьяновна | род. 1926 | Звеньевая колхоза «Заветы Ильича» Канского района Красноярского края | 21.02.1949 |
| 199 | Захаренков Александр Дмитриевич | 18.02.1921 — 25.03.1989 | Главный конструктор НИИ-1011 Министерства среднего машиностроения СССР, Челябинская область | 17.06.1961 |
| 200 | Захаренков Валерий Семёнович | род. 1940 | Оператор по добыче нефти и газа газопромыслового управления № 1 Уренгойского производственного объединения по добыче газа имени С. А. Оруджева Главтюменгазпрома Министерства газовой промышленности СССР, Тюменская область | 13.06.1986 |
| 201 | Захаркин Евгений Николаевич | 18.02.1932 — 1994 | Слесарь завода «Теплоприбор» | 12.03.1976 |
| 202 | Захаров Алексей Васильевич | род. 1935 | Бригадир монтажников треста «Спецстальконструкция» Министерства монтажных и специальных строительных работ СССР, гор. Москва | 11.12.1970 |
| 203 | Захаров Анатолий Фёдорович | 23.02.1912 — 21.08.1975 | Директор Нижне-Тагильского металлургического комбината, Свердловская область | 19.07.1958 |
| 204 | Захаров Андрей Константинович | Комбайнёр Долбушинской МТС Кустанайской области | 11.01.1957 | |
| 205 | Захаров Валерий Александрович | род. 08.06.1939 | Машинист картоноделательной машины Архангельского целлюлозно-бумажного комбината Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР, гор. Новодвинск | 19.03.1981 |
| 206 | Захаров Василий Михайлович[23] | 11.03.1893 — 19.04.1968 | Бригадир полеводческой бригады совхоза «Сибиряк» Министерства совхозов СССР, Тулунский район Иркутской области | 03.05.1948 |
| 207 | Захаров Василий Фёдорович | 24.07.1928 — 1995 | Токарь Ленинградского завода полиграфических машин Министерства машиностроения для лёгкой и пищевой промышленности и бытовых приборов СССР | 12.03.1976 |
| 208 | Захаров Дмитрий Михайлович | род. 1922 | Управляющий отделением племенного завода «Пролетарий» Троицкого района Алтайского края | 22.03.1966 |
| 209 | Захаров Захар Иванович | 1918 — ???? | Заведующий конефермой колхоза имени Ворошилова Бейского района Хакасской автономной области | 10.08.1949 |
| 210 | Захаров Иван Андреевич | 1906 — ???? | Слесарь Нижнеднепровского вагоноремонтного завода, Днепропетровская область | 01.08.1959 |
| 211 | Захаров Иван Васильевич[24] | род. 24.09.1945 | Слесарь-сборщик производственного объединения «Кировский завод» Министерства оборонной промышленности СССР, гор. Ленинград | 16.05.1983 |
| 212 | Захаров Игнат Данилович | 26.01.1913 — 30.12.1978 | Механик колхоза имени Кирова Зерноградского района Ростовской области | 23.06.1966 |
| 213 | Захаров Леонид Агеевич | род. 1936 | Бригадир слесарей-монтажников Алмалыкского монтажного управления «Промтехмонтаж» специализированного треста № 93 Министерства монтажных и специальных строительных работ Узбекской ССР, Ташкентская область | 06.01.1981 |
| 214 | Захаров Матвей Иванович | 1918 — ???? | Бригадир тракторной бригады Кумашинской МТС Курчумского района Восточно-Казахстанской области | 28.03.1948 |
| 215 | Захаров Митрофан Захарович[25] | 23.11.1899 — 06.02.1985 | Председатель колхоза имени Ратова Ленинского района Московской области | 18.09.1950 |
| 216 | Захаров Михаил Александрович | род. 12.10.1931 | Директор Курганского машиностроительного завода имени В. И. Ленина Министерства оборонной промышленности СССР | 10.07.1981 |
| 217 | Захаров Михаил Егорович | род. 1918 | Токарь Подольского машиностроительного завода имени Орджоникидзе Министерства тяжёлого, энергетического и транспортного машиностроения СССР, Московская область | 09.07.1966 |
| 218 | Захаров Михаил Иванович | Бригадир тракторной бригады Отказненской МТС Воронцово-Александровского района Ставропольского края | 11.01.1957 | |
| 219 | Захаров Николай Герасимович | род. 16.12.1925 | Слесарь контрольно-измерительной аппаратуры и автоматики ленинградского завода «Радиоприбор» Министерства радиопромышленности СССР | 09.06.1977 |
| 220 | Захаров Николай Иванович | 20.09.1929 — 2002 | Бригадир колхоза имени Синдрякова Октябрьского района Татарской АССР | 08.04.1971 |
| 221 | Захаров Николай Яковлевич | 1927 — 03.08.2013 | Капитан среднего рыболовного рефрижераторного траулера «Охотск» Пионерской базы океанического рыболовного флота, Калининградская область | 07.07.1966 |
| 222 | Захаров Павел Иванович | 1917—1965 | Председатель колхоза «Красное Знамя» Рязанского района Рязанской области | 08.01.1960 |
| 223 | Захаров Павел Филиппович | 26.12.1926 — 05.02.1999 | Председатель колхоза «Победа» Варгашинского района Курганской области | 08.04.1971 |
| 224 | Захаров Роман Григорьевич | 1906 — 07.04.1975 | Старший конюх молочного совхоза «Июсский» Министерства совхозов СССР, Орджоникидзевский район Хакасской автономной области | 16.07.1949 |
| 225 | Захаров Сергей Ефимович | 10.09.1909 — 08.06.1973 | Председатель колхоза «Красный Октябрь» Весёловского района Ростовской области | 23.07.1948 |
| 226 | Захарова Валентина Фёдоровна | 06.06.1922 — 10.07.2006 | Швея-мотористка производственного объединения швейных предприятий «Заря» Министерства лёгкой промышленности РСФСР, гор. Владивосток Приморского края | 05.04.1971 |
| 227 | Захарова Евдокия Степановна | 26.11.1915 — 18.03.2004 | Телятница колхоза «Стексовский» Ардатовского района Горьковской области | 22.03.1966 |
| 228 | Захарова Екатерина Сергеевна | Рабочая Лайтурского совхоза имени Кирова Министерства сельского хозяйства СССР, Махарадзевский район Грузинской ССР | 01.09.1951 | |
| Захарова Ксения Фёдоровна[26] | род. 1921 | Звеньевая колхоза «Совнарком» Верхне-Баканского района Краснодарского края | 11.07.1950 | |
| 229 | Захарова Наталья Ивановна[27] | 30.09.1907 — 16.11.1996 | Звеньевая колхоза имени Карла Маркса Чкаловского района Горьковской области | 09.04.1949 |
| 230 | Захарова Нина Пантелеевна | 20.08.1925 — 05.02.2005 | Трактористка колхоза имени Орджоникидзе Цимлянского района Ростовской области | 23.06.1966 |
| 231 | Захарова Пелагея Григорьевна | род. 1928 | Бетонщица треста «Казметаллургстрой», гор. Темиртау Карагандинской области | 07.03.1960 |
| 232 | Захарова Татьяна Михайловна | род. 21.01.1931 | Старшая аппаратчица Ленинградского завода слоистых пластиков Министерства химической промышленности СССР | 20.04.1971 |
| 233 | Захарчук Екатерина Назаровна | 21.08.1918 — ???? | Звеньевая колхоза имени Котовского Ямпольского района Винницкой области | 26.02.1958 |
| 234 | Захарычев Михаил Васильевич | 01.08.1929 — 21.03.2003 | Бригадир тракторной бригады колхоза имени Свердлова Ульяновского района Ульяновской области | 23.06.1966 |
| 235 | Захарьев Николай Ильич[28] | 25.04.1902 — ???? | Заведующий лабораторией растительных кормов Института ботаники Академии наук Киргизской ССР, академик Академии наук Киргизской ССР, гор. Фрунзе | 13.03.1969 |
| 236 | Захарьящев Михаил Владимирович | 07.02.1920 — 10.11.1993 | Машинист вращающихся печей Белгородского цементного завода Белгородского совнархоза | 09.08.1958 |
| 237 | Захарян Арфеник Абрамовна | Звеньевая виноградарского совхоза имени Низами Министерства пищевой промышленности СССР, Таузский район Азербайджанской ССР | 05.10.1949 | |
| 238 | Захватаева Татьяна Фёдоровна | Доярка плодосовхоза Малмыжского района Кировской области | 08.04.1971 | |
| 239 | Зацепин Пётр Фёдорович | род. 1923 | Машинист крана строительно-монтажного поезда № 223 треста «Гортрансстрой» Государственного комитета по транспортному строительству СССР, Кировская область | 22.03.1965 |
| 240 | Зацный Михаил Михайлович | род. 23.10.1937 | Звеньевой механизированного звена колхоза имени Петровского Щорского района Черниговской области | 08.04.1971 |
| 241 | Зачепило Александр Александрович | 1913 — ???? | Бригадир колхоза имени Ленина Гуляйпольского района Запорожской области | 30.04.1966 |
| 242 | Зашихин Иван Тихонович | 1915 — ???? | Производитель работ электромонтажного поезда № 701 треста «Трансэлектромонтаж» Министерства транспортного строительства СССР | 05.08.1961 |
| 243 | Заякина Анна Николаевна | 1899—1967 | Звеньевая колхоза «Ленинский завет» Арамильского района Свердловской области | 23.05.1949 |
| 244 | Заяц Мария Васильевна | 1912 — ???? | Звеньевая колхоза имени Сталина Самборского района Дрогобычской области | 26.02.1958 |
Напишите отзыв о статье "Список Героев Социалистического Труда (Забабахин — Заяц)"
Примечания
- ↑ Фамилия на момент награждения — Забегайло, в замужестве — Андрийченко.
- ↑ [www.b-port.com/history/item/82850.html Геннадий Забелин — Герой Соцтруда, моряк, боцман Мурманского пароходства. Один день в истории // b-port.com]
- ↑ 1 2 [www.safety.ru/downloads/publik_s/History/7.3.%20%D0%9A%D0%BD%D1%8F%D0%B7%D0%B5%D0%B2%D0%B0%20%D0%B8%D0%B7%20BTP%2011'08-2.pdf Князева Л. К. Руководители горного и промышленного надзора. 1918—1991 годы // Безопасность труда в промышленности. — 2008. — № 11. — С. 13.]
- ↑ [150let.rw.by/persons/memorybook/#/page/291 Заблоцкий Владимир Владимирович // Книга Памяти Белорусской железной дороги. — Минск, 2014. — С. 292—296.]
- ↑ [niznov-nekropol.ucoz.ru/index/zabludaev_a_p/0-1485 Нижегородский некрополь]
- ↑ Фамилия на момент награждения — Загоруйко, в замужестве — Мариненко.
- ↑ Фамилия Загребельная — в замужестве, на момент награждения — Григорова.
- ↑ [www.minsk-region.gov.by/index.aspx?id=86 Минский районный исполнительный комитет — Герои Социалистического Труда]
- ↑ Фамилия на момент награждения — Задоя, в замужестве — Козырь.
- ↑ Фамилия на момент награждения — Задыкян, в замужестве — Хзарджян.
- ↑ В тексте Указа — Зайцев.
- ↑ [www.history-ryazan.ru/node/6027 Рязанцы — Герои Социалистического Труда]
- ↑ [www.liblnk.ru/index.php/sample-sites/geroi-sotsialisticheskogo-truda-sssr/zakirov-zarif-zakirovich Закиров Зариф Закирович // ЦБС им. Н. К. Крупской, гор. Ленинск-Кузнецкий]
- ↑ В тексте Указа — Сатор.
- ↑ [memory.cdo-revda.edusite.ru/p111aa1.html Герои Социалистического Труда. Ревда]
- ↑ Фамилия на момент награждения — Заозёрная, в замужестве — Савельева.
- ↑ В тексте Указа — Запориванный Степан Михайлович.
- ↑ В тексте Указа — Запорожченко.
- ↑ Фамилия Зараминских — в замужестве, на момент награждения — Жиденко.
- ↑ [www.elitat.ru/index.php?rubrika=3&st=2433&type=3&lang=1 Звезда на ладони // Элита Татарстана]
- ↑ [www.sociosamara.ru/news/12.11.2009/1418 Поздравление с Днём рождения Героя Социалистического Труда]
- ↑ [www.kprfmag.ru/siteadd/gztm/gz027.pdf Ефимов С. П. Ордена Родины // Колымская искра. — 2010. — № 3 (35). — С. 2.]
- ↑ [bibltulun.ucoz.ru/index/zakharov/0-70 Захаров Василий Михайлович // МЦБ им. Г. С. Виноградова]
- ↑ Рабочая энциклопедия: 1921—1985 годы. — Л., 1986. — С. 268—269.
- ↑ [www.adm-vidnoe.ru/index.php?mod=category&id=383 Администрация Ленинского муниципального района Московской области]
- ↑ Фамилия Захарова — в замужестве, на момент награждения — Третьякова.
- ↑ [niznov-nekropol.ucoz.ru/index/zakharova_n_i/0-1532 Нижегородский некрополь]
- ↑ Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1969 г. в [www.ras.ru/publishing/rasherald/rasherald_articleinfo.aspx?articleid=582c4e19-b7a3-49a9-95ad-138a179716ba Высокая оценка достижений советской науки] // Вестник АН СССР, 1969, № 4
См. также
Ссылки
Герои Социалистического Труда [www.warheroes.ru на сайте] «Герои страны»
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Список Героев Социалистического Труда (Забабахин — Заяц)
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
