Список Героев Социалистического Труда (Ю)
Поделись знанием:
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
В настоящем списке представлены в алфавитном порядке Герои Социалистического Труда, получившие почётное звание Герой Социалистического Труда, чьи фамилии начинаются с буквы «Ю».
- Список содержит информацию о годах жизни, роде деятельности награждённых и дате присвоения почётного звания.
- Список не включает Героев, удостоенных звания дважды и более раз.
Список людей, фамилии которых начинаются с «Ю»
| № | Фамилия, Имя Отчество | Годы жизни | Деятельность | Дата награждения |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Югай Герман | род. 1922 | Колхозник колхоза имени Сталина Вазирского сельсовета Гурленского района Хорезмской области | 13.06.1950 |
| 2 | Югай Ман Ден | 1906 — ???? | Бригадир колхоза «Новая жизнь» Нижне-Чирчикского района Ташкентской области | 18.09.1950 |
| 3 | Юданов Феодосий Вавилович | 29.05.1915 — 1985 | Председатель колхоза «Маяк коммунизма» Борисовского района Минской области | 08.04.1971 |
| 4 | Юдин Александр Михайлович[1] | 22.03.1931 — 17.04.2009 | Тракторист совхоза «Чебеньковский» Оренбургского района Оренбургской области | 08.04.1971 |
| 5 | Юдин Алексей Фомич | род. 1925 | Бригадир полеводческой бригады колхоза «Страна Советов» Балахтинского района Красноярского края | 10.04.1948 |
| 6 | Юдин Василий Тихонович | 1910 — ???? | Шофёр автоколонны Кемеровского управления автомобильного транспорта Министерства автомобильного транспорта и шоссейных дорог РСФСР | 05.10.1966 |
| 7 | Юдин Иван Максимович | 1909 — ???? | Первый секретарь Новокубанского райкома КПСС, Краснодарский край | 23.06.1966 |
| 8 | Юдин Яков Иванович[2] | 1879—1954 | Старший конюх колхоза «Заря Севера» Беломорского района Карело-Финской ССР | 30.07.1949 |
| 9 | Юдин Яков Фёдорович | 1915 — ???? | Бригадир Слюдянской дистанции пути Восточно-Сибирской железной дороги, Иркутская область | 01.08.1959 |
| 10 | Южаков Юрий Александрович | 18.07.1932 — 26.10.2001 | Командир вертолёта Ми-10к Тюменского управления гражданской авиации | 12.01.1979 |
| 11 | Южилкина Мария Ефимовна | 24.09.1914 — ???? | Доярка совхоза «Лесное» Всеволожского района Ленинградской области | 22.06.1957 |
| 12 | Юзбашев Лев Герасимович | 24.09.1910 — 1962 | Главный конструктор, начальник специального конструкторского отдела Ленинградского отделения института «Горстройпроект» Госстроя СССР | 28.01.1960 |
| 13 | Юлдашев Гадойбой | 1915 — ???? | Звеньевой колхоза имени Сталина Ленинабадского района Ленинабадской области | 01.03.1948 |
| 14 | Юлдашев Нуркул | 1909 — ???? | Старший чабан совхоза имени Гагарина Шурчинского района Сурхандарьинской области | 08.04.1971 |
| 15 | Юлдашев Раимберды | род. 1926 | Звеньевой колхоза имени Кагановича Янги-Юльского района Ташкентской области | 27.04.1948 |
| 16 | Юлдашев Хамид | 1910 — ???? | Звеньевой виноградарского совхоза «Булунгур» Министерства пищевой промышленности СССР, Булунгурский район Самаркандской области | 05.10.1949 |
| 17 | Юлдашев Хусан | 1916 — ???? | Первый секретарь Чинабадского райкома Компартии Узбекистана, Андижанская область | 11.01.1957 |
| 18 | Юлдашева Майрамхон | род. 1922 | Председатель колхоза имени Тельмана Алтын-Кульского района Андижанской области | 07.03.1960 |
| 19 | Юлдашева Мархамат | род. 1920 | Ровничница прядильной фабрики № 2 Ташкентского текстильного комбината имени Сталина | 07.03.1960 |
| 20 | Юлдашева Мубара | род. 1920 | Бригадир полеводческой бригады колхоза имени Кирова Орджоникидзевского района Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 21 | Юлдашева Назира | род. 1925 | Звеньевая колхоза «Хакикат» Сыр-Дарьинского района Ташкентской области | 27.04.1948 |
| 22 | Юлдашева Овезджан | род. 1924 | Звеньевая колхоза имени Тельмана Ленинского района Ташаузской области | 30.07.1951 |
| 23 | Юлдашева Ойшахон | род. 1927 | Звеньевая колхоза «Кзыл-Куяш» Янги-Юльского района Ферганской области | 18.05.1949 |
| 24 | Юлле Александр Августович[3] | 23.08.1935 — 02.07.1994 | Тракторист совхоза «Лазурный» Красноармейского района Челябинской области | 15.12.1972 |
| 25 | Юльчиева Ташай | 1917 — ???? | Прядильщица Чимкентского хлопчатобумажного комбината, Южно-Казахстанская область | 07.03.1960 |
| 26 | Юматова Анна Тихоновна | 15.09.1924 — 1991 | Председатель колхоза «Коммунизм» Джеты-Огузского района Киргизской ССР | 22.03.1966 |
| 27 | Юмашев Николай Александрович | 1905 — ???? | Управляющий республиканским специализированным строительно-монтажным трестом «Казэлеватормельмонтаж» Министерства сельского строительства Казахской ССР, гор. Алма-Ата | 07.05.1971 |
| 28 | Юндунов Дамша | 1925—1967 | Старший чабан совхоза «Агинский» Могойтуйского района Агинского Бурятского национального округа | 22.03.1966 |
| 29 | Юндунов Цырен Бадмаевич | 1918 — ???? | Бригадир колхоза имени Кирова Курумканского аймака Бурят-Монгольской АССР | 29.03.1948 |
| 30 | Юндунова Сыбжит[4] | 1924 — 12.04.1995 | Старший чабан государственного племенного завода «Комсомолец» Чернышевского района Читинской области | 08.04.1971 |
| 31 | Юнолайнен Юхан Адамович | род. 1931 | Комбайнёр совхоза «Куртна» Кохтла-Ярвеского района Эстонской ССР | 08.04.1971 |
| 32 | Юносова Ольга Петровна | 24.10.1918 — 22.07.2005 | Свинарка Имбежского свиноводческого совхоза Уярского района Красноярского края | 22.03.1966 |
| 33 | Юнусалиев Кушназар | 1910 — ???? | Председатель Ленинского райисполкома Джалал-Абадской области | 15.02.1957 |
| 34 | Юнусов Али Юнусович | род. 14.10.1936 | Старший чабан племенного овцесовхоза «Турксад» Левокумского района Ставропольского края | 05.12.1985 |
| 35 | Юнусов Ганишер | 1905 — ???? | Бригадир полеводческой бригады колхоза имени Молотова Гулистанского района Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 36 | Юнусов Мамараим | 1899 — ???? | Председатель колхоза «Ленинабад» Ак-Курганского района Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 37 | Юнусов Мирумари | 1873 — ???? | Бригадир колхоза имени Молотова Ленинабадского района Сталинабадской области | 01.03.1948 |
| 38 | Юнусов Рахманали | 1908 — ???? | Звеньевой колхоза имени Сталина Ленинабадского района Сталинабадской области | 01.03.1948 |
| 39 | Юнусов Сабир Юнусович | 18.03.1909 — 29.11.1995 | Директор Института химии растительных веществ Академии наук Туркменской ССР, академик Академии наук Узбекской ССР, гор. Ташкент | 13.03.1969 |
| 40 | Юнусов Топчубай | 1905 — ???? | Председатель колхоза имени Хрущёва Ошского района Ошской области | 15.02.1957 |
| 41 | Юнусова Гульсиной | род. 1929 | Звеньевая колхоза имени Ленина Ворошиловабадского района Сталинабадской области | 01.03.1948 |
| 42 | Юнусова Патыш | 1898 — ???? | Звеньевая колхоза «Октябрь» Джамбулского района Джамбулской области | 28.03.1948 |
| 43 | Юпко Лев Дмитриевич | 25.10.1911 — 10.01.1993 | Директор Запорожского металлургического завода имени Орджоникидзе «Запорожсталь» | 19.07.1958 |
| 44 | Юрасов Евгений Сергеевич | 19.12.1921 — 13.03.2008 | Первый заместитель Главнокомандующего Войск противовоздушной обороны страны СССР, генерал-полковник | 18.02.1981 |
| 45 | Юрасов Игорь Евгеньевич | 10.10.1922 — 02.03.1985 | Начальник отдела управления ОКБ-1 Государственного комитета Совета Министров СССР по оборонной технике, Московская область | 17.06.1961 |
| 46 | Юргель София Мартыновна | род. 1925 | Бригадир тракторной бригады Глубокской МТС Глубокского района Молодечненской области | 18.01.1958 |
| 47 | Юрген Лидия Фёдоровна | 11.02.1916 — ???? | Председатель колхоза имени Тельмана Селидовского района Сталинской области | 26.02.1958 |
| 48 | Юречко Василий Иванович | 1910 — ???? | Бригадир тракторной бригады Пригородной МТС Северо-Осетинской АССР | 09.03.1948 |
| 49 | Юрин Георгий Андреевич | 1915 — ???? | Бригадир тракторной бригады Ессентукской МТС Ессентукского района Ставропольского края | 30.01.1948 |
| 50 | Юрин Георгий Яковлевич | 06.03.1906 — 19.03.2000 | Старший машинист паровозного депо Отрожка Юго-Восточной железной дороги, Воронежская область | 01.08.1959 |
| 51 | Юрицина Варвара Дмитриевна | 04.10.1926 — 2006 | Звеньевая колхоза «Красный маяк» Целинского района Ростовской области | 25.02.1948 |
| 52 | Юркевич Елена Романовна[5] | 03.12.1903 — 1986 | Звеньевая колхоза «10 лет БССР» Руденского района Минской области | 27.06.1950 |
| 53 | Юркевич Мария Емельяновна[5] | 05.06.1916 — 1996 | Звеньевая колхоза «10 лет БССР» Руденского района Минской области | 27.06.1950 |
| 54 | Юркин Константин Антонович | 1909 — ???? | Звеньевой колхоза «Красное знамя» Назаровского района Красноярского края | 01.06.1949 |
| Юрко Клавдия Григорьевна[6] | род. 1926 | Звеньевая колхоза имени Кагановича Ново-Титаровского района Краснодарского края | 02.06.1950 | |
| 55 | Юрков Вячеслав Владимирович | род. 1937 | Бригадир горнорабочих очистного забоя шахтоуправления № 2 треста «Красноармейскуголь» комбината «Донецкуголь» Министерства угольной промышленности Украинской ССР, Донецкая область | 29.06.1966 |
| 56 | Юрков Иосиф Андриянович | 03.03.1903 — 20.02.1976 | Управляющий трестом № 5, Минская область | 11.08.1966 |
| 57 | Юрков Станислав Герасимович | род. 08.04.1930 | Прикрепляльщик деталей обуви Ворошиловградского производственного объединения обувных предприятий имени 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции Министерства лёгкой промышленности Украинской ССР | 05.04.1971 |
| 58 | Юров Анатолий Васильевич | род. 21.01.1939 | Бригадир слесарей-монтажников Ленинградского судостроительного завода имени А. А. Жданова Министерства судостроительной промышленности СССР, гор. Ленинград | 16.07.1986 |
| 59 | Юрош Андрей Ефимович | род. 1929 | Бригадир комплексной бригады Тираспольского межрайонного строительного треста, Молдавская ССР | 11.08.1966 |
| 60 | Юртаева Раиса Васильевна | род. 1929 | Рабочая Очхамурского совхоза имени Сталина Министерства сельского хозяйства СССР, Кобулетский район Аджарской АССР | 31.07.1950 |
| 61 | Юрцук Иван Николаевич | род. 1925 | Звеньевой колхоза «Советская Молдавия» Леовского района Молдавской ССР | 14.07.1951 |
| 62 | Юрченко Ада Дмитриевна | род. 01.01.1940 | Звеньевая полеводческого звена колхоза «Маяк» Оржицкого района Полтавской области | 08.12.1973 |
| 63 | Юрченко Александра Алексеевна | 1909 — ???? | Звеньевая колхоза «За линию ЦК ВКП(б)» Панфиловского района Фрунзенской области | 26.03.1948 |
| 64 | Юрченко Владимир Дмитриевич[7] | род. 29.08.1928 | Бригадир полеводческой бригады совхоза «Ведрич» Речицкого района Гомельской области | 08.04.1971 |
| 65 | Юрченко Владимир Михайлович | 20.07.1930 — ???? | Старший плавильщик Запорожского ферросплавного завода Министерства чёрной металлургии Украинской ССР | 30.03.1971 |
| 66 | Юрченко Григорий Павлович[8] | род. 15.02.1929 | Бригадир тракторной бригады колхоза «Шляхом Ленина» Александровского района Кировоградской области | 08.12.1973 |
| 67 | Юрченко Марфа Фёдоровна | 1896 — ???? | Звеньевая колхоза имени Ленина Чемеровецкого района Каменец-Подольской области | 16.02.1948 |
| 68 | Юрченко Надежда Архиповна | 1916 — ???? | Рабочая Ингирского совхоза имени Берия Министерства сельского хозяйства СССР, Зугдидский район Грузинской ССР | 05.07.1949 |
| 69 | Юрченко Николай Тимофеевич | 19.12.1924 — 18.05.2010 | Председатель колхоза «Перемога коммунизму» Лохвицкого района Полтавской области | 31.12.1965 |
| 70 | Юрьев Василий Николаевич | 05.02.1917 — 25.02.1975 | Бригадир оленеводческой бригады Мурманской оленеводческой опытной станции | 08.04.1971 |
| 71 | Юрьев Михаил Афанасьевич | 06.09.1911 — 25.09.1994 | Директор завода «Красное Сормово» имени А. А. Жданова Министерства судостроительной промышленности СССР, Горьковская область | 26.04.1971 |
| 72 | Юрьева Клавдия Тарасовна | 1914 — ???? | Заведующая цехом Душанбинской птицефабрики, Таджикская ССР | 22.03.1966 |
| Юрьева Мария Ивановна[9] | род. 30.06.1927 | Звеньевая колхоза «Запорожец» Старо-Бешевского района Сталинской области | 02.06.1950 | |
| 73 | Юсибов Гасан Мехти оглы | 1883 — ???? | Председатель колхоза имени Кагановича Ждановского района Азербайджанской ССР | 17.08.1948 |
| 74 | Юсипов Шамиль Сафинович | 11.08.1932 — 18.08.2000 | Председатель колхоза «Чембилеевский» Краснооктябрьского района Горьковской области | 11.12.1973 |
| 75 | Юсифова Зейнаб Керим кызы | род. 1921 | Звеньевая колхоза имени XVII партсъезда Зангеланского района Азербайджанской ССР | 10.03.1948 |
| 76 | Юскин Василий Михайлович | 1905 — ???? | Заведующий фермой колхоза имени Тельмана Раменского района Московской области | 24.06.1949 |
| 77 | Юсубов Юсуб Абил Гасан оглы | 1908 — ???? | Бригадир виноградарского совхоза имени Берия Министерства пищевой промышленности СССР, Азербайджанская ССР | 04.09.1950 |
| 78 | Юсубова Фатма Курбан кызы | 1915 — ???? | Звеньевая колхоза имени Жданова Акстафинского района Азербайджанской ССР | 01.07.1949 |
| 79 | Юсупов Айтлеу | 1910 — ???? | Председатель колхоза «Кзыл-Ту» Туркестанского района Южно-Казахстанской области | 23.07.1948 |
| 80 | Юсупов Ахмаджан | 1915 — ???? | Председатель колхоза имени Ахунбабаева Ханкинского района Хорезмской области | 26.02.1981 |
| 81 | Юсупов Бабарахмат | 1919 — ???? | Председатель колхоза имени Сталина Денауского района Сурхан-Дарьинской области | 11.01.1957 |
| 82 | Юсупов Джаникул | 1918 — ???? | Председатель колхоза имени Чкалова Паст-Даргомского района Самаркандской области | 11.01.1957 |
| 83 | Юсупов Икрам | род. 1932 | Бригадир совхоза «Булунгур» № 1 Булунгурского района Самаркандской области | 30.04.1966 |
| 84 | Юсупов Исамидин | 1911 — ???? | Председатель колхоза «XIX партсъезда» Андижанского района Андижанской области | 11.01.1957 |
| 85 | Юсупов Кабилджон | род. 1929 | Звеньевой колхоза «Коммунист» Канибадамского района Сталинабадского района | 01.03.1948 |
| 86 | Юсупов Мирахмат | 1910 — ???? | Бригадир полеводческой бригады колхоза «Коммунизм» Янги-Юльского района Ташкентской области | 11.01.1957 |
| 87 | Юсупов Мустаким | 1912 — ???? | Мастер завода «Ташсельмаш» Министерства тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР, гор. Ташкент | 05.08.1966 |
| 88 | Юсупов Ринат Шайхуллович | род. 01.01.1947 | Тракторист колхоза имени Карла Маркса Чекмагушевского района Башкирской АССР | 23.12.1976 |
| 89 | Юсупов Рысбек | род. 1948 | Оператор машинного доения Киргизской опытно-селекционной станции по растениеводству Сокулукского района Чуйской области | 07.05.1991 |
| 90 | Юсупов Хабибула | род. 1927 | Бригадир полеводческой бригады колхоза «Узбекистан» Тюря-Курганского района Наманганской области | 11.01.1957 |
| 91 | Юсупов Хамит Габбасович | 15.06.1917 — 21.01.1993 | Бульдозерист конторы строймеханизации управления по строительству Салаватского нефтехимического комбината, Башкирская АССР | 09.08.1958 |
| 92 | Юсупов Шаймардан | род. 1922 | Первый секретарь Сталинабадского райкома Компартии Таджикистана, Сталинабадская область | 17.01.1957 |
| 93 | Юсупов Шермат | 1912 — ???? | Председатель колхоза имени Сталина Избаскентского района Андижанской области | 11.01.1957 |
| 94 | Юсупов Юнус | род. 1930 | Слесарь Каттакурганского масложирокомбината Министерства пищевой промышленности Узбекской ССР, Самаркандская область | 26.04.1971 |
| 95 | Юсупов Якуб | 1912 — ???? | Председатель колхоза имени Жданова Гиссарского района Таджикской ССР | 17.01.1957 |
| 96 | Юсупова Мартай | 1920 — ???? | Старший чабан совхоза имени Абая Чуйского района Джамбулской области | 22.03.1966 |
| 97 | Юсупова Санталатхан | род. 1929 | Механик-водитель, бригадир колхоза имени XXII партсъезда Араванского района Ошской области | 30.04.1966 |
| 98 | Юсупова Фатыма | род. 1923 | Телефонистка Ферганского городского узла связи Министерства связи СССР | 18.07.1966 |
| 99 | Юткевич Сергей Иосифович | 28.12.1904 — 23.04.1985 | Режиссёр театра и кино, народный артист СССР, гор. Москва | 30.12.1974 |
| 100 | Юткина Анна Кондратьевна | 19.04.1894 — 22.03.1983 | Звеньевая колхоза «Красный Перекоп» Мариинского района Кемеровской области | 20.05.1948 |
| 101 | Ютландов Юрий Дмитриевич[10] | 19.01.1934 — 11.06.2010 | Генеральный директор производственного объединения «Электровыпрямитель» Министерства электротехнической промышленности и приборостроения СССР, гор. Саранск, Мордовская АССР | 25.06.1991 |
| 102 | Юхименко Леонид Петрович | род. 1925 | Шлифовщик Уральского турбомоторного завода Министерства тяжёлого, энергетического и транспортного машиностроения СССР, гор. Свердловск | 09.07.1966 |
| 103 | Юхнин Евгений Иванович | 19.02.1912 — 07.03.1999 | Бывший начальник и главный конструктор Центрального морского конструкторского бюро «Алмаз» Министерства судостроительной промышленности СССР, гор. Ленинград | 07.07.1983 |
| 104 | Юхно Иван Ананьевич | 1913 — ???? | Машинист экскаватора управления механизации № 1 треста «Строймеханизация», Приморский край | 11.08.1966 |
| 105 | Юхно Фёкла Лазаревна | 1914 — ???? | Свинарка свиноводческого совхоза имени Калинина Министерства совхозов СССР, Артёмовский район Сталинской области | 24.09.1949 |
| 106 | Юшкина Анна Андреевна | род. 1924 | Мастер вагонного депо Валга Прибалтийской железной дороги, Эстонская ССР | 04.08.1966 |
| 107 | Юшко Евгения Иосифовна[11] | род. 03.02.1929 | Звеньевая колхоза «Победа» Кореличского района Гродненской области | 30.04.1966 |
| 108 | Юшков Юрий Владимирович | 15.04.1921 — 29.01.1993 | Управляющий трестом «Тюменьдорстрой» Министерства транспортного строительства СССР, Тюменская область | 08.01.1974 |
| 109 | Ющенко Александр Николаевич[12] | род. 14.09.1936 | Главный агроном колхоза «Россия» Обоянского района Курской области | 08.04.1971 |
| 110 | Ющенко Андрей Иванович | 1904 — ???? | Старший агроном хлопкового совхоза «Сталинабадский» Министерства хлопководства СССР, Сталинабадская область | 10.05.1951 |
| 111 | Ющенко Владимир Викторович | род. 1928 | Старший оператор-вальцовщик Западно-Сибирского металлургического завода имени 50-летия Великого Октября Министерства чёрной металлургии СССР, Кемеровская область | 30.03.1971 |
Напишите отзыв о статье "Список Героев Социалистического Труда (Ю)"
Примечания
- ↑ [www.openoren.ru/lastlenta/view/14154 Правительство и Законодательное Собрание Оренбургской области выразили соболезнование родным и близким Александра Михайловича Юдина]
- ↑ [library.karelia.ru/kalend2009/kalendar2009/ukazateli/sobitia_bez_dat.html Календарь знаменательных дат Карелии — 2009 // Национальная библиотека Республики Карелия]
- ↑ [kraeved.kruo.edusite.ru/p11aa1.html# Известные люди района // Краеведческий сайт учителей Красноармейского района Челябинской области]
- ↑ [museui.ucoz.com/index/geroi_chernyshevskogo_rajona/0-135 Герои Чернышевского района // Чернышевский краеведческий музей]
- ↑ 1 2 [www.pukhovichi.minsk-region.by/ru/region/geroi Пуховичский районный исполнительный комитет — Герои Социалистического Труда]
- ↑ Фамилия Юрко — в замужестве, на момент награждения — Бессонова.
- ↑ [www.dneprovec.by/2013/08/slava-geroyu-ili-o-tom-kak-veroj-i-pravdoj-po-sovesti-trudilsya-na-vedrichskoj-zemle-geroj-socialisticheskogo-truda-znatnyj-zemlepashec-v-d-yurchenko-i-trud-etot-byl-srodni-podvigu/ Ермаков П., Матлаш С. Сказ о Герое Социалистического Труда Владимире Юрченко // Дняпровец. — 29.08.2013.]
- ↑ [library.kr.ua/elib/biloshapka/001-320.pdf По ходу времени: Энциклопедия Александровщины / Сост. Б. Кузык, В. Белошапка. — Изд-во «Мыстецтво», 2002. — С. 281.]
- ↑ Фамилия Юрьева — в замужестве, на момент награждения — Коссе.
- ↑ [selovolgapino.ucoz.ru/publ/1-1-0-10 История Мордовии в датах]
- ↑ [korelichi.grodno.by/htdocs/index.php?option=com_content&task=view&id=97 Кореличский районный исполнительный комитет — Герои Социалистического Труда]
- ↑ [medvenka.rkursk.ru/index.php?mun_obr=265&sub_menus_id=21458 Ющенко Александр Николаевич // Официальный сайт МО «Медвенский район»]
См. также
Ссылки
Герои Социалистического Труда [www.warheroes.ru на сайте] «Герои страны»
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Список Героев Социалистического Труда (Ю)
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
