Ассирийские цари
Поделись знанием:
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
(перенаправлено с «Список ассирийских правителей»)
Список правителей Ассирии
Содержание
Староассирийский период
Правители Ашшура
- «Цари, жившие в шатрах»
- Тудия[de] (ок. 2236 до н. э., или ок. 2300 до н. э.), современник Ибриума, визиря Эблы при царе Эблы Икбар-Даму
- Адаму
- Янги
- Сахламу
- Хархару
- Мандару
- Эмцу
- Харцу
- Дидану
- Хану
- Зуабу
- Нуабу, сын Зуабу
- Абазу, сын Нуабу, наместник аккадского царя Маништушу в Ашшуре
- Белу (Тиллу), сын Абазу
- Азарах, сын Белу
- Ушпия (уп. ок. 2020/2030 до н. э., или ок. 2086 до н. э., или ок 2150 до н. э.), основал храм бога Ашшура в городе Ашшур
- Апиашаль[de], сын Ушпии
|
В этом списке перечислены предки Шамши-Адада I, возможно правители города Терка |
- Правители Ашшура
- Эришум I, сын Илушумы (1939—1900 до н. э.)
- Икунум, сын Эришума I
- Шарру-кин I (Саргон I), сын Икунума
- Пузур-Ашшур II, сын Шарру-кина I
- Нарам-Син, сын Пузур-Ашшура II
- Эришум II, сын Нарам-Сина
Цари Ассирии
- Амморейская династия Шамши-Адада I
- Cтолица в городе Экаллатум
- Шамши-Адад I (1813—1781 до н. э.), сын Илакабкабу
- Cтолица в городе Шубат-Энлиль
- Ишме-Даган I (1780—1741 до н. э.), сын Шамши-Адада I
- Мут-Ашкур, сын Ишме-Дагана I
- Риму(ш)[en]
- Асинум
- Анархия
- Пузур-Син[de], сын Ашшура-бел-шаме, регент, и возможно позднее — царь
- Ашшур-дугуль[en]
- Ашшур-апла-идин[de]
- Нацир-Син
- Син-намир
- Ипки-Иштар
- Адад-цалулу
- Династия Адаси (Адасиды)[1]
- Cтолица в городе Ашшур
- Адаси (уп. ок. 1700 до н. э.)
- Белу-бани[en] (1700—1691 до н. э.), сын Адаcи
- Либайя[en] (1690—1674 до н. э.), сын Белу-бани
- Шарма-Адад I (1673—1662 до н. э.), сын Либайи
- Иптар-Син[en] (1661—1650 до н. э.), сын Шарма-Адада I
- Базайа[en] (1649—1622 до н. э.), сын Белу-бани
- Луллайя[en] (1621—1618 до н. э.)
- Кидин-Нинуа (1615—1602 до н. э.), сын Базайы
- Шарма-Адад II (1601 до н. э.), сын Кидин-Нинуа
- Эришум III (1598—1586 до н. э.), сын Кидин-Нинуа
- Шамши-Адад II[en] (1585—1580 до н. э.), сын Эришума III
- Эришум III (1580—1567 до н. э.), повторно
- Шамши-Адад II (1567—1561 до н. э.), повторно
- Ишме-Даган II[en], сын Шамши-Адада II
- Шамши-Адад III, сын Ишме-Дагана II
- Ашшур-нирари I[en] (1547—1522 до н. э.), сын Ишме-Дагана II
- Пузур-Ашшур III (1521—1498 до н. э.), сын Ашшур-нирари I
- Эллиль-нацир I, сын Пузур-Ашшура III
- Нур-или, сын Эллиль-нацира I
- Ашшур-шадуни, сын Нур-или
- Ашшур-раби I, сын Эллиль-нацира I
- Ашшур-надин-аххе I, сын Ашшур-раби I
- Эллиль-нацир II, сын Ашшур-раби I
- Ашшур-нирари II[en], сын Эллиль-нацира II
- Ашшур-бел-нишешу, сын Ашшур-нирари II
- Ашшур-рим-нишешу, сын Ашшур-нирари II
- Ашшур-надин-аххе II (ум. 1393 до н. э.), сын Ашшур-рим-нишешу
Среднеассирийский период
- Эриба-Адад I (1392—1366 до н. э.), сын Ашшур-Бел-нишешу
- Ашшур-убаллит I (1365—1330 до н. э.), сын Эриба-Адада I
- Эллиль-нирари (1330—1319 до н. э.), сын Ашшур-убаллита I
- Арик-ден-или (1319—1308 до н. э.), сын Энлиль-нирари
- Адад-нирари I (1307—1275 до н. э.), сын Энлиль-нирари
- Шульману-ашареду I (Салманасар I) (1274—1245 до н. э.), сын Адад-нирари I
- Тукульти-Нинурта I (1244—1208 до н. э.), сын Шульману-ашареду I
- Ашшур-надин-апал (1208—1203 до н. э.), сын Тукульти-Нинурты I
- Ашшур-нирари III (1203—1197 до н. э.)
- Энлиль-кудурри-уцур (1197—1193 или 1187—1183 до н. э.), сын Тукульти-Нинурты I
- Нинурта-апал-Экур (1193 или 1183—1179 до н. э.), сын Или-ихадды
- Ашшур-дан I (1179—1134 до н. э.), сын Нинурта-апал-Экура
- Нинурта-Тукульти-Ашшур (1134—1133 до н. э.), сын Ашшур-дана I
- Мутаккиль-Нуску (1134—1133 до н. э.), сын Ашшур-дана I
- Ашшур-реш-иши I (1133 до н. э.), сын Мутаккиль-Нуску
- Тукульти-апиль-эшарра I (Тиглатпаласар I) (1115—1077 до н. э.), сын Ашшур-реш-иши I
- Ашшаред-апал-Экур (1077—1074 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры I
- Ашшур-Бел-кала (1074—1057 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры I
- Эриба-Адад II (1057—1055 до н. э.), сын Ашшур-Бел-калы
- Шамши-Адад IV (1055—1050 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры I
- Ашшур-нацир-апал I (1050—1032 до н. э.), сын Шамши-Адада IV
- Шульману-ашареду II (1031—1020 до н. э.), сын Ашшур-нацир-апли I
- Ашшур-нирари IV (1020—1016 до н. э.), сын Шульману-ашареду II
- Ашшур-раби II (1016—973 до н. э.), сын Ашшур-нацир-апли I
- Ашшур-реш-иши II (973—967 до н. э.), сын Ашшур-раби II
- Тукульти-апиль-эшарра II (967—935 до н. э.), сын Ашшур-реш-иши II
- Ашшур-дан II (934—912 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры II
Новоассирийский период
- Адад-нирари II (911—891 до н. э.), сын Ашшур-дана II
- Тукульти-Нинурта II (891—883 до н. э.), сын Адад-нирари II
- Ашшур-нацир-апал II (883—859 до н. э.), сын Тукульти-Нинурты II
Столица перенесена в Кальху
- Шульману-ашареду III (Салманасар III) (858—824 до н. э.), сын Ашшур-нацир-апала II
- Шамши-Адад V (823—811 до н. э.), сын Шульману-ашареду III
- Адад-нирари III (810—783 до н. э.), сын Шамши-Адада V
- Шаммурамат (Семирамида), регентша (810—805 до н. э.)
- Шульману-ашареду IV (783—772 до н. э.), сын Адад-нирари III
- Ашшур-дан III (772—755 до н. э.), сын Адад-нирари III
- Ашшур-нирари V (754—745 до н. э.), сын Адад-нирари III
- Тукульти-апиль-эшарра III (744—727 до н. э.)
- Шульману-ашареду V (727—722 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры III
- Династия Шарру-кина II (Саргониды)
- Шарру-кин II (Саргон II) (722—705 до н. э.), сын Тукульти-апиль-эшарры III
Столица перенесена в Дур-Шаррукин
- Син-аххе-эриба (Синаххериб) (705—681 до н. э.), сын Шарру-кина II
Столица перенесена в Ниневию
- Ашшур-аха-иддин (Асархаддон) (681—669 до н. э.), сын Син-аххе-эрибы
- Ашшур-бан-апли (Ашшурбанипал) (669 — ок. 627 до н. э.), сын Ашшур-аха-иддина
- Ашшур-этиль-илани (627 — ок. 623 до н. э.), сын Ашшур-бан-апли
- Син-шуму-лишир (623 до н. э.)
- Син-шар-ишкун (623 — ок. 612 до н. э.), сын Ашшур-бан-апли
Ниневия уничтожена в 612 году до н. э. вавилоно-мидийскими войсками, остатки Ассирийской империи ограничиваются областью Харрана.
- Ашшур-убаллит II (ок. 612/611 — ок. 610/609 до н. э.), сын Ашшур-аха-иддина
ок. 610/609 года до н. э. пал последний оплот ассирийцев Харран. Ассирия теряет собственную длительную политическую независимость, царство упразднено.
Поздняя Античность
Напишите отзыв о статье "Ассирийские цари"
Примечания
- ↑ Veenhof K. R., Eidem J. [books.google.ru/books?id=vYMmrenUywQC&pg=PA24&lpg=PA24&dq=Adasides&source=bl&ots=XJUOn8gLU-&sig=sNVCOCOMCGTJcWrwlxJjlcmKhKU&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjRtfGzg7PPAhXC2CwKHZJbD68Q6AEIKzAC#v=onepage&q=Adasides&f=false From Old Assyrian to Middle Assyrian] // Mesopotamia : The Old Assyrian Period. — Göttingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 2008. — P. 24. — 382 p. — (Annäherungen 5 / hrsg. von Markus Wäfler. — Orbis biblicus et orientalis, 160/5. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1015-1850&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1015-1850]). — ISBN 978-3-525-53452-6.</span>
- ↑ Radner K. [books.google.ru/books?id=urtpBgAAQBAJ&lpg=PP1&hl=ru&pg=PA7#v=onepage&q&f=false Assyrian history after the empire] // Ancient Assyria : A Very Short Introduction. — Oxford : Oxford University Press, 2015. — XVIII, 136 p. — ISBN 978-0-19-871590-0.</span>
</ol>
См. также
- [www.livius.org/k/kinglist/assyrian.html «Ассирийский царский список» (англ.)]
- [www.livius.org/k/kinglist/synchronic.html «Синхронический царский список» (Вавилона и Ассирии) (англ.)]
Отрывок, характеризующий Ассирийские цари
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
