Список бомбардиров сборной Германии по футболу
Поделись знанием:
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
В этой статье представлены все бомбардиры сборной Германии. Всего за сборную Германии было забито 2035 голов, в которых приняли участие 310 человек.
Лучшие бомбардиры
- Примечание: жирным цветом выделены игроки, не завершившие карьеру в составе сборной Германии.
- Примечание: список составлен по состоянию на 12 октября 2016 года.
- Примечание: в скобках указано количество голов, забитых на чемпионате мира.
| Место | Игрок | Голы | Матчи | Голов в среднем | Первый гол за сборную |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Мирослав Клозе | 71 (16) | 137 | 0,52 | 24.03.2001 |
| 2 | Герд Мюллер | 68 (14) | 62 | 1.10 | 08.04.1967 |
| 3 | Лукас Подольски | 48 (5) | 129 | 0,39 | 21.12.2004 |
| 4 | Юрген Клинсман | 47 (11) | 108 | 0,44 | 27.04.1988 |
| Руди Фёллер | 47 (8) | 90 | 0.52 | 30.03.1983 | |
| 6 | Карл-Хайнц Румменигге | 45 (9) | 95 | 0.47 | 08.10.1977 |
| 7 | Уве Зеелер | 43 | 72 | 0.60 | 08.06.1958 |
| 8 | Михаэль Баллак | 42 (3) | 98 | 0.43 | 28.03.2001 |
| 9 | Оливер Бирхофф | 37 (4) | 70 | 0.53 | 27.03.1996 |
| 10 | Томас Мюллер | 36 (10) | 80 | 0.45 | 13.06.2010 |
| 11 | Фриц Вальтер | 33 | 61 | 0.54 | 14.07.1940 |
| 12 | Клаус Фишер | 32 | 45 | 0,71 | 27.04.1977 |
| 13 | Эрнст Ленер | 31 | 65 | 0.48 | 07.06.1934 |
| 14 | Марио Гомес | 29 | 68 | 0.43 | 07.02.2007 |
| Андре́ас Мёллер | 29 | 85 | 0,34 | 04.10.1989 | |
| 16 | Эдмунд Конен | 27 | 28 | 0,96 | 14.01.1934 |
| 17 | Рихард Хофманн | 24 | 25 | 0.96 | 15.04.1928 |
| 18 | Лотар Маттеус | 23 | 150 | 0,15 | 30.04.1985 |
| Бастиан Швайнштайгер | 24 (2) | 121 | 0.21 | 08.06.2005 | |
| 20 | Месут Озиль | 21 (2) | 82 | 0.26 | 05.09.2009 |
| Макс Мо́рлок | 21 | 26 | 0,81 | 23.09.1951 | |
| Хе́льмут Ран | 21 (10) | 40 | 0.53 | 23.12.1951 | |
| 23 | Ульф Ки́рстен | 20 | 51 | 0.39 | 14.04.1993 |
| Карл Хохманн | 20 | 26 | 0,77 | 07.09.1930 | |
| Андре Шюррле | 20 (3) | 55 | 0.36 | 29.05.2011 | |
| 26 | Кевин Кураньи | 19 | 52 | 0.37 | 11.10.2003 |
| 27 | Пьер Литтбарски | 18 | 73 | 0,25 | 14.10.1981 |
| 28 | Кла́ус А́ллофс | 17 | 56 | 0,30 | 12.09.1979 |
| Марио Гётце | 17 (2) | 59 | 0.29 | 10.08.2011 | |
| Отто Зиффлинг | 17 | 31 | 0.55 | 27.05.1934 | |
| Вольфганг Оверат | 17 | 81 | 0.21 | 07.06.1964 | |
| Хельмут Шён | 17 | 16 | 1.06 | 21.11.1937 | |
| 33 | Карл-Хайнц Ридле | 16 | 42 | 0.38 | 31.08.1988 |
| Вильгельм Ханеманн | 16 | 23 | 0,70 | 09.06.1938 | |
| 35 | Ханс Шефер | 15 | 39 | 0,38 | 09.11.1952 |
| 36 | Франц Беккенбауэр | 14 | 103 | 0,14 | 23.03.1966 |
| Юпп Хайнкес | 14 | 39 | 0.36 | 22.02.1967 | |
| Отто Хардер | 14 | 15 | 0.93 | 05.04.1914 | |
| 39 | Эрнест Вилимовский | 13 | 8 | 1.63 | 01.06.1941 |
| Йозеф Гаучел | 13 | 16 | 0.81 | 04.08.1936 | |
| Готфрид Фукс | 13 | 6 | 2,17 | 26.03.1911 | |
| Хельмут Халлер | 13 | 33 | 0.39 | 23.03.1960 | |
| 43 | Тони Кроос | 12 (2) | 73 | 0.15 | 06.09.2011 |
| 44 | Адольф Урбан | 11 | 21 | 0.52 | 15.03.1936 |
| Томас Хесслер | 11 | 101 | 0.11 | 15.11.1989 | |
| Адольф Ягер | 11 | 18 | 0.61 | 07.06.1908 | |
| 47 | Франц Биндер | 10 | 9 | 1.11 | 29.01.1939 |
| Фреди Бобич | 10 | 37 | 0.27 | 23.08.1995 | |
| Пауль Брайтнер | 10 | 48 | 0.21 | 29.03.1972 | |
| Оттмар Вальтер | 10 | 21 | 0.48 | 15.04.1951 | |
| Юрген Кипп | 10 | 18 | 0.56 | 07.06.1908 | |
| Оливер Нойвилль | 10 | 69 | 0.14 | 31.03.1999 | |
| Фритц Фердерер | 10 | 11 | 0.91 | 05.04.1908 | |
| Торстен Фрингс | 10 | 79 | 0.13 | 27.03.2002 | |
| Карстен Янкер | 10 | 33 | 0.30 | 03.06.2000 | |
| 56 | Марко Боде | 9 | 40 | 0.23 | 09.02.1999 |
| Райнер Бонхоф | 9 | 53 | 0.17 | 30.06.1974 | |
| Альберт Брюлльс | 9 | 25 | 0.36 | 04.10.1959 | |
| Станислау Кобиерски | 9 | 26 | 0.35 | 25.09.1932 | |
| Август Ленц | 9 | 14 | 0.64 | 28.04.1935 | |
| Дитер Мюллер | 9 | 12 | 0.75 | 29.01.1939 | |
| Йозеф Поттингер | 9 | 14 | 0.64 | 18.04.1926 | |
| Марко Ройс | 9 | 29 | 0.31 | 26.05.2012 | |
| Кристиан Циге | 9 | 72 | 0.13 | 06.09.1995 | |
| 65 | Андреас Бреме | 8 | 86 | 0.09 | 28.03.1984 |
| Маттиас Заммер | 8 | 51 | 0.16 | 16.12.1992 | |
| Вильгельм Зиметсрайтер | 8 | 8 | 1.00 | 25.08.1935 | |
| Манфред Кальц | 8 | 69 | 0.12 | 08.10.1977 | |
| Йозеф Расселнберг | 8 | 9 | 0.89 | 22.10.1933 | |
| Лотар Ульсас | 8 | 10 | 0.80 | 09.10.1965 | |
| Хайнц Флоэ | 8 | 39 | 0.21 | 30.06.1971 | |
| Фриц Шепан | 8 | 34 | 0.24 | 20.10.1929 | |
| Альфред Шмидт | 8 | 25 | 0.32 | 03.04.1957 | |
| Мехмет Шолль | 8 | 36 | 0.22 | 29.05.1996 | |
| 75 | Эрих Бер | 7 | 24 | 0.29 | 03.09.1975 |
| Карл Декер | 7 | 8 | 0.88 | 20.01.1942 | |
| Герт Дерфел | 7 | 11 | 0.64 | 03.08.1960 | |
| Эрнст Куцорра | 7 | 12 | 0.58 | 23.09.1928 | |
| Йозеф Фат | 7 | 13 | 0.54 | 07.10.1934 | |
| Пол Янес | 7 | 71 | 0.10 | 26.02.1939 | |
| 81 | Джеральд Асамоа | 6 | 43 | 0.14 | 29.05.2001 |
| Какау | 6 | 23 | 0.26 | 13.05.2010 | |
| Бернд Каллманн | 6 | 40 | 0.15 | 14.02.1973 | |
| Август Клинглер | 6 | 5 | 1.20 | 16.08.1942 | |
| Штефан Кунц | 6 | 25 | 0.24 | 18.12.1993 | |
| Гюнтер Нетцер | 6 | 37 | 0.16 | 22.11.1970 | |
| Томас Хитцльспергер | 6 | 52 | 0.12 | 06.09.2006 | |
| Хорст Хрубеш | 6 | 21 | 0.29 | 22.06.1980 | |
| 89 | Рональд Ворм | 5 | 7 | 0.71 | 20.12.1975 |
| Вилли Ворпитцки | 5 | 9 | 0.56 | 04.04.1909 | |
| Юрген Грабовски | 5 | 44 | 0.11 | 22.11.1970 | |
| Людвиг Даммингер | 5 | 3 | 1.67 | 28.04.1935 | |
| Леонард Зайдерер | 5 | 8 | 0.63 | 26.09.1920 | |
| Клаус-Дитер Зилофф | 5 | 14 | 0.36 | 13.03.1965 | |
| Филипп Лам | 5 (1) | 113 | 0.04 | 28.04.2004 | |
| Ханнес Лёр | 5 | 20 | 0.25 | 22.02.1967 | |
| Ханси Мюллер | 5 | 42 | 0.12 | 06.06.1978 | |
| Эрнст Пертген | 5 | 3 | 1.67 | 20.10.1935 | |
| Уве Ран | 5 | 14 | 0.36 | 17.10.1984 | |
| Оскар Рор | 5 | 4 | 1.25 | 25.09.1932 | |
| Георг Франк | 5 | 4 | 1.25 | 10.02.1929 | |
| Дитмар Хаманн | 5 | 59 | 0.08 | 15.11.1997 | |
| Сами Хедира | 5 (2) | 67 | 0.08 | 10.07.2010 | |
| Зигфрид Хельд | 5 | 41 | 0.12 | 12.07.1966 | |
| Томас Хельмер | 5 | 68 | 0.07 | 10.06.1993 | |
| Бернд Хёльценбайн | 5 | 40 | 0.13 | 17.04.1974 | |
| Ули Хёнесс | 5 | 35 | 0.14 | 29.03.1972 | |
| Штефан Эффенберг | 5 | 35 | 0.14 | 15.06.1992 | |
| 109 | Франц Андеарс | 4 | 10 | 0.40 | 26.03.1922 |
| Ларс Бендер | 4 | 18 | 0.22 | 17.06.2012 | |
| Ханс-Петер Бригель | 4 | 72 | 0.06 | 19.11.1980 | |
| Гвидо Бухвальд | 4 | 76 | 0.05 | 18.12.1991 | |
| Хайко Вестерман | 4 | 27 | 0.15 | 06.09.2008 | |
| Херберт Виммер | 4 | 36 | 0.11 | 18.06.1972 | |
| Илкай Гюндоган | 4 | 17 | 0.20 | 26.03.2013 | |
| Макс Крузе | 4 | 14 | 0.29 | 02.06.2013 | |
| Людвиг Лахнер | 4 | 8 | 0.50 | 28.09.1930 | |
| Пер Мертезакер | 4 | 104 | 0.04 | 15.06.2005 | |
| Эрнст Меллер | 4 | 9 | 0.44 | 14.04.1911 | |
| Марко Ремер | 4 | 35 | 0.11 | 29.03.2000 | |
| Бернард Термат | 4 | 7 | 0.57 | 23.12.1951 | |
| Маттиас Хергет | 4 | 38 | 0.10 | 30.04.1985 | |
| Дитер Хёнесс | 4 | 6 | 0.67 | 22.05.1979 | |
| Юлиус Хирш | 4 | 7 | 0.57 | 24.03.1912 | |
| Георг Хочгесанг | 4 | 6 | 0.67 | 25.10.1925 | |
| Людвиг Хофманн | 4 | 18 | 0.22 | 23.10.1927 | |
| Матс Хуммельс | 4 (2) | 52 | 0.08 | 26.05.2012 | |
| Бернд Шнайдер | 4 | 81 | 0.05 | 01.06.2002 | |
| Бернд Шустер | 4 | 21 | 0.19 | 13.05.1980 | |
| Хайнц Штрель | 4 | 4 | 1.00 | 30.09.1962 | |
| Эрнст Элбрехт | 4 | 17 | 0.24 | 15.04.1928 | |
| Эрих Юсковяк | 4 | 31 | 0.13 | 19.12.1954 | |
| 133 | Уве Байн | 3 | 17 | 0.18 | 26.05.1990 |
| Рудольф Брунненмайер | 3 | 5 | 0.60 | 04.11.1964 | |
| Вилли Виголд | 3 | 4 | 0.75 | 22.10.1933 | |
| Хайнц Воллмар | 3 | 12 | 0.25 | 23.12.1956 | |
| Себастьян Дайслер | 3 | 36 | 0.08 | 02.09.2000 | |
| Вольфганг Дреммлер | 3 | 27 | 0.11 | 23.09.1981 | |
| Отто Думке | 3 | 2 | 1.50 | 18.06.1911 | |
| Герхард Зидл | 3 | 6 | 0.50 | 03.04.1957 | |
| Себастьян Кель | 3 | 31 | 0.10 | 15.08.2001 | |
| Вальтер Кельш | 3 | 4 | 0.75 | 22.05.1979 | |
| Бернхард Клодт | 3 | 19 | 0.16 | 20.04.1952 | |
| Тимо Коницка | 3 | 9 | 0.33 | 24.10.1962 | |
| Вернер Кремер | 3 | 13 | 0.23 | 29.12.1963 | |
| Эрвин Кремерс | 3 | 15 | 0.20 | 28.03.1973 | |
| Энгельберг Краус | 3 | 9 | 0.33 | 10.03.1957 | |
| Райнхард Либуда | 3 | 26 | 0.12 | 27.09.1967 | |
| Феликс Магат | 3 | 43 | 0.07 | 10.09.1980 | |
| Олаф Маршалл | 3 | 13 | 0.23 | 11.10.1997 | |
| Пол Помпнер | 3 | 6 | 0.50 | 26.06.1925 | |
| Михаэль Прец | 3 | 7 | 0.43 | 09.02.1999 | |
| Карстен Рамелов | 3 | 46 | 0.07 | 29.03.2003 | |
| Олаф Тон | 3 | 52 | 0.06 | 24.09.1986 | |
| Ханс Фидерер | 3 | 6 | 0.50 | 03.12.1939 | |
| Ханс Цисларчик | 3 | 7 | 0.43 | 19.03.1958 | |
| Вилли Шрёдер | 3 | 12 | 0.25 | 30.06.1956 | |
| Ули Штилике | 3 | 42 | 0.07 | 26.10.1983 | |
| Херманн Эппенхофф | 3 | 3 | 1.00 | 05.10.1941 | |
| Марсель Янсен | 3 (1) | 45 | 0.07 | 02.06.2007 | |
| 161 | Рюдигер Абрачик | 2 | 19 | 0.11 | 18.06.1978 |
| Вилли Арльт | 2 | 11 | 0.18 | 01.09.1940 | |
| Карл Ауер | 2 | 3 | 0.67 | 13.01.1924 | |
| Марио Баслер | 2 | 30 | 0.07 | 02.06.1994 | |
| Франк Бауманн | 2 | 28 | 0.07 | 29.05.2001 | |
| Фриц Беккер | 2 | 1 | 2.00 | 05.04.1908 | |
| Ханс Берндт | 2 | 3 | 0.67 | 25.06.1937 | |
| Ульрих Бизингер | 2 | 7 | 0.29 | 13.06.1956 | |
| Тим Боровски | 2 | 33 | 0.06 | 07.09.2005 | |
| Герберт Бурденски | 2 | 5 | 0.40 | 16.08.1942 | |
| Ирвин Вальднер | 2 | 13 | 0.15 | 28.05.1955 | |
| Вольфганг Вебер | 2 | 53 | 0.04 | 30.07.1966 | |
| Карл Вегеле | 2 | 15 | 0.13 | 23.11.1913 | |
| Юрген Вернер | 2 | 4 | 0.50 | 23.12.1962 | |
| Людвиг Видер | 2 | 6 | 0.33 | 15.06.1924 | |
| Георг Волькерт | 2 | 12 | 0.17 | 06.03.1968 | |
| Курт Вос | 2 | 2 | 1.00 | 29.03.1925 | |
| Рольф Гейгер | 2 | 8 | 0.25 | 29.04.1964 | |
| Вальтер Гюнтер | 2 | 4 | 0.25 | 18.08.1935 | |
| Бернд Дерфель | 2 | 15 | 0.13 | 16.06.1968 | |
| Юлиан Дракслер | 2 | 26 | 0.08 | 02.06.2013 | |
| Людвиг Дурек | 2 | 6 | 0.33 | 15.09.1940 | |
| Ханс Зименсмейер | 2 | 3 | 0.67 | 27.09.1967 | |
| Ханс Кальб | 2 | 15 | 0.13 | 18.09.1921 | |
| Альфред Келбасса | 2 | 6 | 0.33 | 23.12.1956 | |
| Хорст Кёппель | 2 | 11 | 0.18 | 25.04.1971 | |
| Эльбин Китзингер | 2 | 44 | 0.05 | 27.02.1936 | |
| Юрген Колер | 2 | 105 | 0.02 | 04.06.1996 | |
| Рихард Кресс | 2 | 9 | 0.22 | 10.05.1961 | |
| Рихард Куик | 2 | 3 | 0.67 | 16.10.1910 | |
| Ханс Кюпперс | 2 | 7 | 0.29 | 23.12.1962 | |
| Йоханнес Людвиг | 2 | 3 | 0.67 | 28.09.1930 | |
| Норберт Майер | 2 | 16 | 0.13 | 07.06.1983 | |
| Эдмунд Малеки | 2 | 5 | 0.40 | 15.09.1935 | |
| Йоханн Пессер | 2 | 12 | 0.17 | 14.05.1938 | |
| Эрнст Пленер | 2 | 2 | 1.00 | 14.07.1940 | |
| Альфред Пфафф | 2 | 7 | 0.29 | 20.06.1954 | |
| Штефан Ройтер | 2 | 69 | 0.03 | 12.12.1987 | |
| Йозеф Рёриг | 2 | 12 | 0.17 | 16.11.1955 | |
| Отто Роведдер | 2 | 5 | 0.40 | 07.10.1934 | |
| Симон Рольфес | 2 | 26 | 0.08 | 06.09.2008 | |
| Ханс Рух | 2 | 3 | 0.67 | 26.06.1925 | |
| Август Сакерхейм | 2 | 4 | 0.50 | 20.10.1929 | |
| Ханне Собек | 2 | 10 | 0.20 | 10.02.1929 | |
| Георг Столленверк | 2 | 23 | 0.09 | 23.12.1951 | |
| Карл Стрибингер | 2 | 3 | 0.67 | 21.03.1937 | |
| Ханс Сутор | 2 | 12 | 0.17 | 26.09.1920 | |
| Андреас Том | 2 | 10 | 0.20 | 19.12.1990 | |
| Пётр Троховски | 2 | 35 | 0.06 | 15.10.2008 | |
| Карл-Хайнц Фёрстер | 2 | 81 | 0.02 | 17.10.1979 | |
| Клеменс Фриц | 2 | 22 | 0.09 | 02.06.2007 | |
| Карл Хартманн | 2 | 4 | 0.50 | 03.06.1923 | |
| Йорг Хайнрих | 2 | 37 | 0.05 | 15.11.1997 | |
| Альфред Хайс | 2 | 8 | 0.25 | 14.11.1965 | |
| Ханс Хаферкамп | 2 | 4 | 0.50 | 17.06.1951 | |
| Патрик Хельмес | 2 | 13 | 0.15 | 19.11.2008 | |
| Зепп Хербергер | 2 | 3 | 0.67 | 18.09.1921 | |
| Бенедикт Хёведес | 2 | 42 | 0.05 | 15.08.2012 | |
| Йозеф Хорнойер | 2 | 5 | 0.40 | 28.05.1928 | |
| Роберт Хут | 2 | 19 | 0.11 | 29.06.2005 | |
| Александр Циклер | 2 | 12 | 0.17 | 16.08.2000 | |
| Херберт Циммерман | 2 | 14 | 0.14 | 02.05.1979 | |
| Хорст Шиманяк | 2 | 43 | 0.05 | 06.06.1962 | |
| Юрген Шутц | 2 | 6 | 0.33 | 23.12.1962 | |
| Франц Эльберн | 2 | 8 | 0.25 | 04.08.1936 | |
| Лотар Эммерих | 2 | 5 | 0.40 | 23.03.1966 | |
| 227 | Эдмунд Адамкивиц | 1 | 2 | 0.50 | 22.11.1942 |
| Маркус Баббель | 1 | 51 | 0.02 | 06.09.1995 | |
| Хольгер Бадштубер | 1 | 31 | 0.03 | 07.09.2010 | |
| Эрих Баумлер | 1 | 1 | 1.00 | 13.06.1956 | |
| Альфред Бек | 1 | 1 | 1.00 | 01.12.1954 | |
| Карим Беллараби | 1 | 11 | 0.09 | 13.06.2015 | |
| Йозеф Бергмайер | 1 | 8 | 0.13 | 21.06.1931 | |
| Ханс Байллас | 1 | 3 | 0.33 | 26.02.1939 | |
| Даниэль Бирофка | 1 | 3 | 0.33 | 18.05.2002 | |
| Манфред Бинц | 1 | 14 | 0.07 | 02.06.1992 | |
| Йорг Бёме | 1 | 10 | 0.10 | 15.08.2001 | |
| Жером Боатенг | 1 | 66 | 0.02 | 26.06.2016 | |
| Томас Брдарич | 1 | 8 | 0.13 | 09.10.2004 | |
| Макс Брейниг | 1 | 9 | 0.11 | 26.03.1911 | |
| Карл Бюргер | 1 | 11 | 0.09 | 01.07.1912 | |
| Вальтер Клаус-Оелер | 1 | 2 | 0.50 | 12.08.1923 | |
| Томас Долль | 1 | 18 | 0.06 | 16.10.1991 | |
| Фридо Дерфель | 1 | 2 | 0.50 | 03.05.1942 | |
| Ханс Дорфнер | 1 | 7 | 0.14 | 06.09.1989 | |
| Йонас Гектор | 1 | 22 | 0.05 | 29.03.2016 | |
| Херберт Эрхардт | 1 | 50 | 0.02 | 19.12.1954 | |
| Фабиан Эрнст | 1 | 24 | 0.04 | 09.10.2004 | |
| Клаус Фихтель | 1 | 23 | 0.04 | 22.10.1969 | |
| Вилли Фик | 1 | 1 | 1.00 | 24.04.1910 | |
| Пауль Фрайер | 1 | 19 | 0.05 | 01.06.2003 | |
| Арне Фридрих | 1 | 82 | 0.01 | 16.10.2002 | |
| Мануэль Фридрих | 1 | 9 | 0.11 | 06.09.2006 | |
| Макс Габлонски | 1 | 4 | 0.25 | 26.03.1911 | |
| Людвиг Гартнер | 1 | 3 | 0.33 | 20.10.1940 | |
| Маурицио Гаудино | 1 | 5 | 0.20 | 27.04.1994 | |
| Рудольф Геллеш | 1 | 20 | 0.05 | 14.05.1938 | |
| Феликс Геррицен | 1 | 4 | 0.25 | 15.04.1951 | |
| Клаус Гервин | 1 | 6 | 0.17 | 14.12.1968 | |
| Райнер Гейе | 1 | 4 | 0.25 | 04.09.1974 | |
| Эрих Хёнель | 1 | 3 | 0.33 | 26.03.1939 | |
| Майк Ханке | 1 | 12 | 0.08 | 18.06.2005 | |
| Рихард Ханке | 1 | 1 | 1.00 | 02.11.1930 | |
| Конрад Хайдкамп | 1 | 9 | 0.11 | 16.09.1928 | |
| Хейко Херрлих | 1 | 5 | 0.20 | 26.04.1995 | |
| Гюнтер Херрманн | 1 | 9 | 0.11 | 26.03.1961 | |
| Рихард Херрманн | 1 | 8 | 0.13 | 20.06.1954 | |
| Мариус Гиллер | 1 | 4 | 0.25 | 03.04.1910 | |
| Хорст-Дитер Хёттгес | 1 | 66 | 0.02 | 21.05.1969 | |
| Дитмар Якобс | 1 | 20 | 0.05 | 12.09.1984 | |
| Йенс Йеремис | 1 | 55 | 0.02 | 31.03.1999 | |
| Джошуа Киммих | 1 | 8 | 0.14 | 04.09.2016 | |
| Георг Кисслинг | 1 | 6 | 0.17 | 02.10.1927 | |
| Вилли Кословски | 1 | 3 | 0.33 | 11.04.1962 | |
| Франц Крамм | 1 | 2 | 0.50 | 25.09.1932 | |
| Вилли Канд | 1 | 2 | 0.50 | 07.09.1930 | |
| Андреас Купфер | 1 | 44 | 0.02 | 20.10.1940 | |
| Курт Лангербейн | 1 | 2 | 0.50 | 13.10.1935 | |
| Герберт Лаумен | 1 | 2 | 0.50 | 06.03.1968 | |
| Томас Линке | 1 | 43 | 0.02 | 01.06.2002 | |
| Макс Лоренц | 1 | 19 | 0.05 | 21.05.1969 | |
| Карл Май | 1 | 21 | 0.05 | 28.05.1955 | |
| Макс Майер | 1 | 3 | 0.06 | 31.08.2016 | |
| Рихард Малик | 1 | 2 | 0.50 | 30.10.1932 | |
| Марко Марин | 1 | 16 | 0.06 | 20.08.2008 | |
| Йозеф Маркс | 1 | 1 | 1.00 | 03.08.1960 | |
| Хайнер Мехлинг | 1 | 2 | 0.50 | 05.05.1912 | |
| Шкодран Мустафи | 1 | 14 | 0.07 | 12.06.2016 | |
| Кристиан Нерлингер | 1 | 6 | 0.17 | 05.09.1998 | |
| Ханс Ньюшафер | 1 | 1 | 1.00 | 21.11.1956 | |
| Рудольф Ноак | 1 | 3 | 0.33 | 03.06.1934 | |
| Йенс Новотны | 1 | 48 | 0.02 | 27.05.2004 | |
| Давид Одонкор | 1 | 16 | 0.06 | 12.09.2007 | |
| Эмиль Оберли | 1 | 5 | 0.20 | 01.07.1912 | |
| Кристиан Пандер | 1 | 2 | 0.50 | 22.08.2007 | |
| Герберт Пансе | 1 | 1 | 1.00 | 13.10.1935 | |
| Стефан Пасслак | 1 | 4 | 0.25 | 02.09.1998 | |
| Лютпольд Попп | 1 | 5 | 0.20 | 05.05.1921 | |
| Йозеф Позипаль | 1 | 32 | 0.03 | 17.10.1951 | |
| Тобиас Рау | 1 | 7 | 0.14 | 01.06.2003 | |
| Уве Райндерс | 1 | 4 | 0.25 | 20.06.1982 | |
| Вилли Рейтгассл | 1 | 1 | 1.00 | 03.08.1960 | |
| Ларс Риккен | 1 | 16 | 0.06 | 13.02.2002 | |
| Манфред Ритшель | 1 | 3 | 0.33 | 27.04.1975 | |
| Вальтер Родекамп | 1 | 3 | 0.33 | 26.05.1965 | |
| Бернд Рупп | 1 | 1 | 1.00 | 12.10.1966 | |
| Рольф Рюссман | 1 | 20 | 0.05 | 08.03.1978 | |
| Вилли Рутц | 1 | 1 | 1.00 | 01.07.1932 | |
| Хорст Шаде | 1 | 3 | 0.33 | 11.10.1953 | |
| Рейнхард Шлетцки | 1 | 2 | 0.50 | 29.06.1939 | |
| Карл Шерм | 1 | 2 | 0.50 | 12.12.1926 | |
| Карл Шлёссер | 1 | 1 | 1.00 | 26.04.1931 | |
| Йозеф Шмитт | 1 | 2 | 0.50 | 23.09.1928 | |
| Карл-Хайнц Шнеллингер | 1 | 47 | 0.02 | 17.06.1970 | |
| Тео Шёнхофт | 1 | 1 | 1.00 | 13.06.1956 | |
| Альберт Синг | 1 | 9 | 0.11 | 03.05.1942 | |
| Ирвин Штайн | 1 | 1 | 1.00 | 20.05.1959 | |
| Хайнц Штайнманн | 1 | 3 | 0.33 | 24.10.1962 | |
| Герхард Штрак | 1 | 10 | 0.10 | 20.11.1983 | |
| Йозеф Штрох | 1 | 4 | 0.25 | 25.09.1938 | |
| Томас Штрунц | 1 | 41 | 0.02 | 07.06.1995 | |
| Ханс Штубб | 1 | 10 | 0.10 | 25.09.1932 | |
| Клаус Стурмер | 1 | 2 | 0.50 | 16.10.1954 | |
| Клаус Топмёллер | 1 | 3 | 0.33 | 22.05.1976 | |
| Хайнрих Траг | 1 | 6 | 0.17 | 05.05.1921 | |
| Камиллио Уги | 1 | 15 | 0.07 | 04.04.1909 | |
| Берти Фогтс | 1 | 96 | 0.01 | 28.02.1976 | |
| Герберт Ваас | 1 | 11 | 0.09 | 15.10.1986 | |
| Виктор Вайссенбахер | 1 | 1 | 1.00 | 23.04.1922 | |
| Хайнц Веверс | 1 | 12 | 0.08 | 23.12.1956 | |
| Дариуш Вош | 1 | 17 | 0.06 | 26.02.1997 | |
| Вольфрам Вуттке | 1 | 4 | 0.25 | 09.09.1987 | |
| Клаус Зазик | 1 | 1 | 1.00 | 22.02.1967 | |
| Йоханн Зайтлер | 1 | 1 | 1.00 | 20.04.1952 |
Напишите отзыв о статье "Список бомбардиров сборной Германии по футболу"
Ссылки
- [www.dfb.de/ Официальный сайт Немецкого футбольного союза] (нем.)
- [www.dfb.de/die-mannschaft/statistik/rekordtorschuetzen/?no_cache=1 Статистика бомбардиров сборной Германии] (нем.)
Отрывок, характеризующий Список бомбардиров сборной Германии по футболу
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
