Список бригов Российского императорского флота
Поделись знанием:
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.
25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
В список включены все парусные бриги, небольшие двухмачтовые суда с прямым парусным вооружением и с одним косым гафельным парусом, состоявшие на вооружении Российского императорского флота. Суда данного типа обладали хорошими мореходными и маневренными качествами, вооружение могло состоять до 28 пушек или карронад, установленных на открытой батарее[1].
В Российском императорском флоте бриги появились в конце XVIII века, заменив собой шнявы и став наиболее многочисленным классом малых военных судов. Принимали участие во всех войнах, которые вела Россия начиная с конца XVIII и заканчивая первой половиной XIX века. Использовались в качестве универсальных военных судов: выполняли роль разведчиков и крейсеров, конвоировали транспортные суда, принимали участие в бомбардировках береговых укреплений и высадке десантов. Зачастую использовались в тех местах, где не было возможности использовать более крупные суда. В мирное время на бригах выполнялись практические плавания и гидрографические работы, также они использовались в качестве стационеров и экспедиционных судов[1][2].
Содержание
Легенда
- Размер — длина и ширина судна в метрах.
- Осадка — осадка судна (глубина погружения в воду) в метрах.
- Верфь — верфь постройки судна.
- Корабельный мастер — фамилия мастера, построившего судно.
- История службы — основные места и события.
- н/д — нет данных.
Бриги Балтийского флота
В разделе приведены бриги, входившие в состав Балтийского флота России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Нептун | 18[C 1] | 24,1 x 7,7 | 3,3 | н/д | н/д[C 2] | н/д | н/д[C 3] | 1819 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1788—1790 годов. Использовался в качестве крейсерского судна, принимал участие в сражении с отрядом шведской гребной флотилии у полуострова Паркалаут, Ревельском и Выборгском сражениях, а также в преследовании шведского флота после сражений. После войны в 1791 и 1797 годах, а также с 1801 по 1809 год находился в практических плаваниях в составе эскадр и отрядов. Зимой 1799—1800 годов подвергся тимберовке в Кронштадте. В 1800 году доставил приказы на эскадру вице-адмирала М. К. Макарова в Копенгаген, а 4 (16) мая 1804 года на бриге совершил плавание с острова Вердер на остров Моон и обратно император Александр I со свитой. В 1819 году бриг был разобран в Кронштадте. | [3][4][5] [6][7] |
| Котка[C 4] | 8[C 5] | 22,9 x 7,9 | 3 | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | н/д | 1794 год | 1808 год | С 1795 по 1799 год ежегодно выходил в практические плавания в шхеры Финского залива в составе эскадры гребного флота. С 1800 по 1805 год нёс брандвахтенную службу в шхерах на границе со Швецией. Разобран в Роченсальме. | [1][3][6] [7][8] |
| Куцал-Мулим[C 4] | 8[C 5] | 22,9 x 7,9 | 3 | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | н/д | 1794 год | 1804 год | В 1796 году совершал плавания между Кронштадтом, Роченсальмом, Ревелем и Ригой. С 1797 по 1800 год нёс брандвахтенную службу в Риге. Разобран в Санкт-Петербурге. | [1][3][6] [7][8] |
| Лёгкий | 8[C 5] | 18,3 x 4,6 | 1,5 | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1799 год | 1815 год | С 1801 по 1803 год нёс брандвахтенную службу на Динамюндском рейде. С 1804 по 1807 год выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. С 1810 года выполнял функции таможенной брандвахты в Кронштадте, где и был разобран. | [1][3][7] [9][10] |
| Вестник | 29 | н/д | н/д | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Мелихов | 1800 год | 1810 год | Разобран в Кронштадте. | [3][7][11] |
| Гонец | 29 | н/д | н/д | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | Мелихов | 1800 год | 1819 год | Разобран в Кронштадте. | [3][7][11] |
| Феникс | 18[C 6] | 21,3 x 6,1 | 2,7 | н/д | н/д[C 2] | н/д | н/д[C 7] | 1809 год | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов, в том числе в сопровождении поврежденного линейного корабля «Уриил» в Корфу, доставки депеш, донесений и приказов, а также операций по уничтожению вражеских судов. До сентября 1809 года находился в Венеции, пока не был передан французскому правительству, а экипаж отправлен в Россию. | [3][5][7] [12][11][13] |
| Аргус | 12[C 6] | 23,2 x 5,8 | 3 | н/д | н/д[C 2] | н/д | н/д[C 7] | н/д | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов, в том числе в конвоировании транспортных судов и крейсерских плаваниях у Новой Рагузы, Курцало и Кастельново. После ухода эскадры Д. Н. Сенявина в Архипелаг был оставлен в Корфу. | [3][5][7] [12][11][14] |
| Богоявленск | 16 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 8] | н/д | н/д[C 9] | 1809 год | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов, в том числе в обороне острова Тенедос, при этом потопил 2 неприятельские канонерские лодки и нанес серьёзные повреждения фрегату и канонерской лодке, однако и сам был сильно повреждён. С июля 1807 года находился в Корфу, а в 1809 году был продан французскому правительству. | [5][7][11] [15][16][17] |
| Курьер | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 10] | н/д | В 1809 году продан французскому правительству. | [7][11][15] |
| Орёл | 16 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 8] | н/д | н/д[C 9] | 1809 год | В боевых действиях участия не принимал, с 1806 по 1809 год находился в Корфу, а в 1809 году был продан французскому правительству. | [5][7][11] [15][18][19] |
| Летун | 12 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 11] | н/д | н/д[C 7] | 1809 год | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов, в том числе в освобождении захваченных французскими каперами русских судов, бомбардировке береговых укреплений и войск противника, сопровождении транспортных судов, операциях по уничтожению вражеских судов, высадке десантов и крейсерских плаваниях у Новой Рагузы, Курцало и Кастельново, а также в отражении атаки французских войск на Кастельново. После передачи Кастельново французам ушёл в Венецию, а затем в Корфу и Триест, после чего вновь вернулся в Венецию. В 1809 году был продан французскому правительству, а экипаж вернулся в Россию. | [3][5][7] [11][12][20] |
| Соболь | 14 | н/д | н/д | н/д | Лодейнопольская верфь | В. Ф. Буданцев | 1806 год | 1815 год | С 1807 по 1811 год нёс брандвахтенную службу в Риге. Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и кампании 1813—1814 годов. В 1812 году участвовал в обороне Риги, а в августе 1813 года ушёл в Данциг, где присоединился к эскадре контр-адмирала А. С. Грейга. Принимал участие в бомбардировках укреплений Вексельмюнде. Осенью ушёл на зимовку в Мемель, а в следующем году в Кронштадт. | [3][7][21] [22][23][24] |
| Ястреб | 14 | н/д | н/д | н/д | Лодейнопольская верфь | В. Ф. Буданцев | 1806 год | 1816 год[C 12] | С 1807 по 1814 год нёс брандвахтенную службу в Риге. Во время Отечественной войны 1812 года принимал участие в обороне города. В 1815 году там же был разобран. | [3][7][11] [22][23][25] |
| Коммерстракс[C 13] | 14 | 27,8 x 10,1 | 3 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 14] | н/д[C 15] | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов, в том числе перестрелках с судами шведской флотилии, сражении у Юнгферзунда и крейсерских плаваниях. В 1810 и 1811 годах выходил в практические плавания в Ботнический залив. Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов, использовался для перевозки пассажиров и конвоирования транспортных судов. С 1814 по 1817 год выходил в плавания в Финский залив. С 1818 по 1827 год нёс брандвахтенную службу в Кронштадте. В 1828—1829 годах подвергся тимберовке. В 1830, с 1832 по 1835 и с 1837 по 1843 годы на бриге велись гидрографические работы и съемка берегов Финского залива. В 1831 году выходил в крейсерство к берегам Курляндии в составе эскадры. В 1851 году вновь тимберован и переделан в лоц-судно. С 1853 по 1857 год выполнял гидрографические работы у Ревеля. | [7][21][26] [27][28][29] [30] |
| Фалк[C 16] | 20 | 24,7 x 6,7 | 2,2 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 17] | 1818 год | Принимал участие в русско-шведской войне 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Использовался в качестве крейсерского судна и участвовал в блокаде Данцига. С 1816 по 1818 год выходил в практические плавания в Финский и Ботнический заливы. 20 октября (1 ноября) 1818 года на пути из Кронштадта в Свеаборг был задержан противными ветрами и затонул у мыса Стирсуден. | [7][21][27] [31][32][33] [34] |
| Меркурий[C 18] | 20 | 29,7 x 9,2 | 3,9 | н/д | Главное адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1808 год | 1830 год | Принимал участие в Русско-шведская война 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Использовался для крейсерских и практических плаваний, конвоирования канонерских лодок и транспортных судов, защиты торговых судов от французских каперов, блокаде Данцига и транспортировки войск, а также в октябре 1811 года снимал с мели люгер «Ганимед». Разобран в Кронштадте. | [3][7][21] [35][36][37] |
| Гонец[C 18] | 20 | 29,7 x 9,2 | 3,9 | н/д | Главное адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1808 год | 1819 год | Принимал участие в Русско-шведская война 1808—1809 годов, Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Использовался для обороны острова Котлин, крейсерских плаваний, конвоирования транспортных судов и транспортировки войск, а также принимал участие в совместных действиях российского и английского флотов против французского. Разобран в Кронштадте. | [7][21][22] [36][38][39] [40] |
| Феникс[C 19] | 20[C 20] | 30,2 x 9,4 | 4,1 | 85 | Кронштадтская верфь | А. В. Зенков | 1811 год | 1825 год | Принимал участие в Отечественной войне 1812 года и войне с Францией 1813—1814 годов. Использовался для крейсерских и практических плаваний, разведки, а также в составе отряда участвовал в блокаде Данцига. Разобран в Кронштадте. | [7][38][41] [42][43][44] [45][46] |
| Олимп[C 19] | 20[C 20] | 30,2 x 9,4 | 4,1 | 85 | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1817 год | 1827 год | В 1817, 1818 и с 1820 по 1826 годы выходил в практические плавания в Финский залив. В 1819 году совместно с фрегатом «Гектор» состоял в распоряжении статс-секретаря графа И. А. Каподистрии. В 1824 году на бриге впервые в Российском императорском флоте И. Ф. Крузенштерном была произведена девиация компаса. В октябре 1824 года принимал участие в спасении экипажа шлюпа «Свирь». Пострадал во время наводнения 7 (19) ноября 1824 года. В 1827 году разобран в Кронштадте. | [7][38][42] [43][47][48] |
| Гонец[C 19] | 20[C 20] | 30,2 x 9,4 | 4,1 | 85 | Главное адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1818 год | 1828 год | В 1821, 1825 и 1826 годы выходил в практические плавания в Финский залив и Балтийское море. В 1823 и 1824 годах нёс брандвахтенную службу в Роченсальме. Разобран в Свеаборге. | [7][38][42] [43][49] |
| Кадьяк | н/д | н/д | н/д | н/д | Санкт-Петербургское адмиралтейство | н/д | 1819 год | 1830 год | 7 (19) ноября 1824 года был выброшен на мель в Военной гавани Кронштадта, а в 1830 году разобран на мели. | [7][49] |
| Аякс[C 21] | 16 | н/д | н/д | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1820 год | 1827 год | С 28 сентября (10 октября) 1821 года вышел кругосветное плавание на Камчатку совместно со шлюпом «Аполлон». 25 ноября (7 декабря) 1821 года у берегов Голландии сел на мель, все спасательные шлюпки были разбиты или унесены волнами, однако экипаж брига был спасён голландскими рыбаками. Впоследствии был снят с мели и отведён в Гарлинхем на ремонт, а 3 (15) октября 1822 года вернулся в Кронштадт. В 1824 году на бриге выполнялись гидрографические работы в Финском заливе. Разобран в 1827 году. | [7][38][49] [50][51] |
| Ида[C 21] | 16 | н/д | н/д | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1820 год | 1827 год | С 1820 по 1824 год выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. В 1820 и 1821 годах выходил в плавания в Финский залив под флагом морского министра адмирала маркиза И. И. де Траверсе. 7 (19) ноября 1824 года во время шторма и наводнения был сорван с якоря и выброшен на мель в военной гавани Кронштадта, где и был разобран в 1827 году. | [7][38][49] [50][51] |
| Святой Лаврентий[C 21] | 16 | н/д | н/д | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1820 год | н/д | С 1822 по 1825 год выходил в практические плавания в Финский залив. С 1826 по 1830 год нёс брандвахтенную службу в Риге. Начинай с 1832 года — мишень для учебных стрельб береговых батарей в Ревеле. | [7][38][49] [50][51] |
| Охтенка[C 21] | 16 | н/д | н/д | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1821 год | 1828 год | С 1822 по 1827 год выходил в практические плавания в Финский залив. В 1828 году нёс брандвахтенную службу в Ревеле, где 5 (17) октября 1828 года погиб во время шторма. | [7][38][49] [51][52] |
| Рига | 14 | н/д | н/д | н/д | Главное адмиралтейство | К. А. Глазырин | 1821 год | 1830 год | С 1821 по 1824 год нёс брандвахтенную службу на Рижском рейде. В 1828 году совершал плавания между Кронштадтом и Санкт-Петербургом. В 1829 году на бриге велась съемка берегов Финского залива. Разобран в Ревеле. | [7][10][38] [49][53] |
| Пожарский | 14 | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 22] | 1830 год | C 1824 по 1829 выходил в практические плавания между Санкт-Петербургом и Кронштадтом с кадетами Морского корпуса на борту. Разобран в Санкт-Петербурге. | [4][7][38] [49][54] |
| Ревель | 16 | 24,4 x 8,6 | 3,5 | н/д | Охтенская верфи | В. Ф. Стоке | 1824 год | 1839 год | В 1825 и 1826 выходил в практические плавания в Финский залив. В 1827 и начале 1828 года принимал участие в действиях русского флота в Средиземном море. В 1829, 1830 и с 1832 по 1838 год принимал участие в проведении гидрографических работ в Финском и Ботническом заливах. В 1831 году находился в крейсерских плаваниях у берегов Курляндии с целью предотвращения подвоза оружия и подкреплений польским мятежникам. Разобран в Кронштадте. | [7][10][38] [49][55] |
| Моллер | 12/16 | 27,43 х 9 | 2,84 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1826 год | 1835 год | Переоборудован в блокшив в Ревеле в 1835 году. | [7][56][57] |
| Сенявин | 14/16 | 27,43 х 9 | 2,84 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1826 год | 1844 год | В 1835 нёс брандвахтенную службу в Кронштадте. Разобран в Кронштадте. | [7][56][57] |
| Охта[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1827 год | 1847 год | В 1827 и 1828 годах принимал участие в действиях русского флота в Средиземном море, в том числе 28 января (9 февраля) 1828 гола командир брига капитан-лейтенант Д. В. Никольской в Александрии вёл переговоры с египетским пашой Мехмет-Али об освобождении полуострова Морея. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, использовался в качестве крейсерского судна и для доставки грузов. В 1830 году ушёл в Кронштадт. В 1831 году совершил плавание в Мемель. С 1832 по 1834 нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. В 1835 года подвергся тимберовке в Кронштадте. С 1837 по 1840 год, в 1842 и 1843 годах принимал участие в гидрографических работах в Финском и Ботническом заливах. В 1841 и 1844 годах выходил в практические плавания между портами Балтийского моря. Разобран в Кронштадте. | [7][56][57] [58][59][60] |
| Усердие[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1827 год | 1845 год | Принимал участие в действиях русского флота в Средиземном море в 1827 и 1828 годах и русско-турецкой войне 1828—1829 годов. Использовался для крейсерских плаваний, перевозки пассажиров и грузов. С 1830 по 1833 и в 1835, 1836, 1838, 1839, 1841 и 1843 годах выходил в практические плавания в Балтийское море, Финский и Ботнический заливы. В 1834 году подвергся тимберовке в Кронштадте. 3 (15) июля 1836 года принимал участие в торжественной встрече ботика Петра I на Кронштадтском рейде. В 1840, 1842 и 1844 годах на бриге выполнялись гидрографические работы в Финском заливе. Разобран в Кронштадте. | [7][56][57] [58][59][60] |
| Феникс[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Кронштадская верфь | А. В. Зенков | 1828 год | 1831 год | В 1828 году стоял в Кронштаде, на бриге велось обучение экипажа. В 1829 и 1830 годах выходил в практические плавания в Балтийское море. Летом 1831 года выходил в крейсерство к берегам Курляндии. 24 сентября (6 октября) 1831 года во время поиска шхуны «Стрела» налетел на камни у острова Юсари и разбился. | [7][56][57] [58][61] |
| Гектор[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1829 год | 1844 год | В 1829, 1830, 1832, 1833 и 1834 годах выходил в практические плавания в Балтийское море. В 1831 году выходил в крейсерство к берегам Курляндии. В 1835 и 1836 годах нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. Разобран в Кронштадте. | [7][56][57] [58][62] |
| Кандия | 14 | 30,5 x 6,8 | 4 | н/д | н/д | н/д | н/д[C 24] | 1830 год | При осмотре судна вице-адмиралом графом Л. П. Гейденом выяснилось, что для использования брига необходимо выполнить большой объём ремонтных работ. В 1829 году использовался для хранения запасов, а в 1830 году — продан. | [7][27][31] [63][64][65] |
| Диомид[C 25] | 18/20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1831 год | 1858 год | С 1832 по 1835 год, а также в 1842 и 1844 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. В 1835 года принимал участие в перевозке войск из Кронштадта в Данциг и обратно. В 1837—1841, 1845—1847 и 1849—1852 годах принимал в гидрографических работах в Финском и Рижском заливах. В 1843 году подвергся тимберовке в Кронштадте. 3 (15) июля 1853 году принимал участие в Высочайшем смотре. Разобран в Кронштадте. | [7][63][66] [67][68] |
| Патрокл[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Главное адмиралтейство | К. А. Глазырин | 1831 год | 1845 год | С 1832 по 1835 год, а также в 1842 и 1843 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. В 1836 году принимал участие в плавании по портам Балтийского моря для морской практики генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича. С 1837 по 1841 год принимал участие в гидрографических работах в Финском, Рижском и Ботническом заливах. В 1845 году нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. Разобран в Кронштадте. | [7][63][66] [67][68] |
| Приам[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Соломбальская верфь | Иванов | 1834 год | 1857 год | В 1835, 1844, 1845 и 1846 годах на бриге выполнялись гидрографические работы в Финском и Рижском заливах. В 1836, 1837, 1839, 1840, 1841, 1843, 1849 и 1850 годах выходил в практические плавания в Балтийское море. 3 (15) июля 1836 года принимал участие в торжественной встрече ботика Петра I. В 1838 году находился в плавании в целях морской практики генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича в составе отряда контр-адмирала Ф. П. Литке. С сентября 1839 года нёс брандвахтенную службу в Свеаборге, а в 1847 году — в Ревеле. | [7][58][63] [66][69] |
| Филоктет[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Соломбальская верфь | Мордвинов | 1834 год | 1869 год | С 1835 по 1849 год выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. 3 (15) июля 1836 год принимал участие в торжественной встрече ботика Петра I. В 1853—1854 годах подвергся тимберовке в Кронштадте. 23 июля (4 августа) 1856 года принимал участие в Высочайшем смотре на Кронштадтском рейде. С октября 1856 года по август 1858 года принимал участие в плаваниях в Средиземном море. В 1859 и 1860 годах на бриге проводились гидрографические работы в Балтийском море. В 1861 и 1862 годах нёс брандвахтенную службу в Кронштадте. В 1863 году был переделан в блокшив, а 1869 году — исключен из списков судов флота. | [7][58][63] [66][70] |
| Казарский[C 25][C 26] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Новое адмиралтейство | И. И. Лемуан | 1834 год | 1854 год | В 1835 году принимал участие в переброске войск из Кронштадта в Данциг и обратно. В 1836—1838, 1840—1845 и 1850—1853 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. С 1847 по 1848 год нёс брандвахтенную службу в Ревеле. Разобран в Кронштадте. | [7][63][66] [68][71] |
| Агамемнон[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Охтенская верфь | К. И. Швабе | 1834 год | 1862 год | В 1835—1837, 1840, 1841, 1845—1848, 1851 и 1852 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. 3 (15) июля 1836 года участвовал в торжественной встрече ботика Петра I. В 1838 году нёс брандвахтенную службу у острова Оденсхольм. В 1839 году принимал участие в плавании для практики великого князя Константина Николаевича. В 1842 году нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. В 1843 и 1844 годах принимал участие в гидрографических работах в Финском заливе. Зимой 1849—1850 годов подвергся тимберовке в Санкт-Петербурге. Принимал участие в экспедиции Балтийского флота к берегам Дании в 1850 году. С 1853 по 1861 год находился в Кронштадте, а 16 (28) января 1862 года был исключен из списков судов флота. | [7][66][68] [72][73] |
| Антенор[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Главное адмиралтейство | А. С. Михельсон | 1835 год | 1861 год | В 1836—1839, 1841—1845, 1852 и 1853 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. В 1840 году принимал участие в гидрографических работах в Рижском заливе. С 1846 по 1849 год нёс брандвахтенную службу в Свеаборге и Ревеле. В 1850—1851 годах подвергся тимберовке. Принимал участие в Крымской войне, в 1855 году занимал позицию на Северном фарватере Кронштадта. 23 июля (4 августа) 1856 году принимал участие в Высочайшем смотре в Кронштадте. С 1858 по 1860 нёс брандвахтенную службу в Кронштадт. В 1861 году продан и исключен из списков судов флота. | [7][68][74] [75][76] |
| Нестор[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Соломбальская верфь | Ф. Т. Загуляев | 1835 год | 1847 год | В 1837, 1838 и 1841 годах выходил в практические плавания в Финский залив. В 1839 и 1845 годах принимал участие в гидрографических работах в Финском заливе. В 1840, 1842 и 1843 годах находился в плаваниях в целях морской практики генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича в составе отряда контр-адмирала Ф. П. Литке. В 1844 году совершил плавание в Северное море в составе эскадры для обучения экипажа. С 1845 по 1847 год на бриге велась съемка берегов Финского залива. 7 (19) июня 1847 года разбился у острова Стеншер. | [7][58][74] [75][77] |
| Палинур[C 25] | 20[C 27] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Новое адмиралтейство | А. И. Пипин | 1836 год | 1863 год | В 1836—1843, 1845 и 1851—1853 годах выходил в практические плавания в Финский залив. 3 (15) июля 1836 года принимал участие в торжественной встрече ботика Петра I. В 1844 году входил в состав эскадры, выполнявшей учебное плавание в Северном море. В 1849—1850 годах подвергся тимберовке в Кронштадте. 29 июня (11 июля) 1853 года принимал участие в Императорском смотре. С 1854 по 1863 год стоял в Кронштадтском порту, а 11 (23) сентября 1863 года был исключен из списков судов флота. | [7][68][74] [75][76] |
| Аякс[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Главное адмиралтейство | А. И. Пипин | 1843 год | 1855 год | С 1844 по 1847, а также в 1851 и 1852 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. Принимал участие в экспедиции Балтийского флота к берегам Дании в 1848—1850 годах. В 1850 и 1853 годах на бриге также выполнялись гидрографические работы в Балтийском море. Принимал участие в Крымской войне, в 1854 и 1855 годах находился в готовности в Свеаборге. 15 (27) июня 1855 года был затоплен в одном из проливов для заграждения прохода неприятельскому флоту на Свеаборгский рейд. | [7][68][74] [75][78] |
| Парис[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Охтенская верфь | И. А. Амосов | 1843 год | 1860 год | В 1844, 1845, 1846 и 1848 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. В 1847 году нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. Принимал участие в экспедиции Балтийского флота к берегам Дании в 1848—1850 годах. С 1851 по 1853 год на бриге выполнялась съемка берегов Финского залива. Принимал участие в Крымской войне. В 1855 году занимал позицию на Северном фарватере Кронштадта. Продан на слом в Кронштадте. | [7][68][74] [75][76] |
| Улисс[C 25] | 20[C 20] | 30,5 х 9,1 | 4 | н/д | Новое адмиралтейство | А. И. Пипин | 1843 год | 1860 год | В 1844 и 1845 годах под флагом великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича выходил в плавания в Финский залив. В 1846, 1847, 1850 и 1853 годах выходил в практические плавания в Балтийское море и Финский залив. Принимал участие в экспедиции Балтийского флота к берегам Дании в 1848—1850 годах. В 1851 и 1852 годах нёс брандвахтенную службу в Свеаборге. 3 (15) июля 1853 года принимал участие в Высочайшем смотре. С 1854 по 1859 год находился в Кронштадте. Продан на слом. | [7][68][74] [75][76] |
- Бриг Феникс (записки Деменкова).jpg
22-пушечный бриг «Феникс». По рисунку из Записок Деменкова
- Чертеж русского брига (Белавенец).jpg
Чертеж русских бригов, строившихся в Николаевском Адмиралтействе и на Охтенской верфи
Бриги Балтийского и Черноморского флотов
В разделе приведены бриги, начинавшие службу в составе Балтийского флота, но позже переведённые в состав Черноморского флота.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Бонасорте[C 28] | 16 | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 29] | 1807 год | В 1800 году ушёл в Севастополь. В 1802 году выходил в крейсерские плавания в Керченский пролив. В 1803 году совершил плавание в Константинополь, а в 1804 году перешёл в Корфу. Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов, в том числе в действиях флота у берегов Далмации и Которской области, блокаде Новой Рагузы. В 1807 году был оставлен в Корфу. | [7][18][79] [27][80][81] [82] |
| Ахиллес | 16 | 27,1 x 6,1 | 3,5 | н/д | Свеаборгская верфь | А. В. Зенков | 1819 год | 1857 год | С 1820 по 1824 год выходи в практические плавания в Финский и Ботнический заливы. Принимал участие в действиях русского флота в Средиземном море и Архипелаге во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов. Во время гражданской войны в Греции 1831—1832 годов входил в состав эскадры, блокировавшей восставшие острова, принимал участие в обстреле судов противника. В 1832 году выходил в крейсерские плавания в Архипелаг для борьбы с пиратами. В 1833 году в составе эскадры вице-адмирала М. П. Лазарева ушёл Севастополь, где был зачислен в состав Черноморского флота. В 1834, 1838 и 1840 годах выходил в крейсерские плавания к берегам Абхазии. С 1835 по 1837 год находился в распоряжении русского посланника в Греции. С 1841 по 1854 год, а также в 1856 и 1857 годах нёс брандвахтенную службу в Одессе. Во время Крымской войны стоял в Николаеве. | [7][10][60] [83][84][85] [86] |
| Телемак[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1828 год | 1852 год | Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в том числе в блокаде пролива Дарданеллы. Весной 1830 года оставлен в Архипелаге для оказания помощи греческому правительству и охраны русского судоходства. Во время гражданской войны в Греции 1831—1832 годов принимал участие в блокаде восставших островов. В 1833 году ушёл в Севастополь, где был зачислен в состав Черноморского флота. В 1834 году выходил в плавание в Чёрное море. В 1836 году подвергся тимберовке в Николаеве. В 1837 и 1838 годах находился в распоряжении русского посланника в Греции. С 1839 по 1842 год принимал участие в действиях русского флота у берегов Кавказа. В 1843 и 1844 годах нёс брандвахтенную службу в Одессе, а с 1845 по 1852 — в Севастополе. | [7][58][61] [65][87][88] |
| Улисс[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1828 год | 1841 год | Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, в том числе в блокаде пролива Дарданеллы и крейсерских плаваниях. Весной 1830 года оставлен в Архипелаге для оказания помощи греческому правительству и охраны русского судоходства. Во время гражданской войны в Греции 1831—1832 годов принимал участие в блокаде восставших островов. В 1833 году ушёл в Севастополь, где был зачислен в состав Черноморского флота. Осенью того же года доставил в Александрию русского консула. В 1834 и с 1837 по 1841 год нёс брандвахтенную службу в Севастополе, а в 1835 и 1836 годах — в Сухум-Кале. Переоборудован в магазин в Севастополе в 1841 году. | [7][58][61] [65][87][89] |
| Аякс[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1829 год | 1838 год | В 1829 году выходил в практическое плавание в Балтийском море, в 1830 году — в учебное плавание до Исландии и Бреста, а в 1831 году ушёл в Архипелаг. Во время гражданской войны в Греции 1831—1832 годов принимал участие в блокаде восставших островов. В 1833 году был оставлен в распоряжении русского посланника в Греции, а в 1834 году — перешёл в Севастополь, где был зачислен в состав Черноморского флота. В 1835 году выходил в практическое плавание в Чёрное море. В 1836 и 1837 годах принимал участие в действиях русского флота у берегов Кавказа. В 1838 году переоборудован в магазин. | [7][58][69] [90][91] |
| Парис[C 23] | 20 | 30,2 х 9,7 | 3,9 | н/д | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1829 год | 1842 год | В 1829 и 1830 годах выходил в практические плавания в Балтийское море. В 1831 году ушёл в Архипелаг. Во время гражданской войны в Греции 1831—1832 годов принимал участие в блокаде восставших островов. В 1833 году был оставлен в распоряжении русского посланника в Греции, а в 1834 году — перешёл в Севастополь, где был зачислен в состав Черноморского флота. В 1835 и 1836 годах выходил в практические плавания в Чёрное море. В 1837 году был переделан в ластовое судно, а в 1842 году — разобран. | [7][58][69] [90][92] |
Бриги Черноморского флота
В разделе приведены бриги, входившие в состав Черноморского флота России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Панагия Апотуменгано | 14 | н/д | н/д | 76 | н/д | н/д | н/д[C 30] | н/д | Принимал участие в русско-турецких войнах 1787—1791 годов и 1806—1812 годов, а также в войне с Францией 1798—1800 годов. Использовался как крейсерское, разведывательное, посыльное и грузовое судно. | [83][93][94] [95][96] |
| Святой Александр[C 31] | 8 | н/д | н/д | 80 | н/д | н/д | н/д[C 32] | 1804 год | Принимал участие войне с Францией 1798—1800 годов. Использовался для перевозки пленных французов, продовольствия и корреспонденции. В 1801 году ушёл в Севастополь. В 1803 и 1804 годах выходил в плавания в Азовское и Чёрное моря. 8 (20) декабря 1804 года разбился в устье реки Хопи во время шторма. | [27][18][83] [97][98] |
| Алексей | 8 | 24,4 x 7,6 | 3,5 | н/д | Таганрогская верфь | И. Иванов | 1791 год[C 33] | н/д | Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Использовался для крейсерских плаваний, захвата судов противника, обстрела береговых укреплений, перевозки грузов, войск и высадки десантов. С 1815 по 1817 год нёс брандвахтенную службу в Одессе, а с 1819 по 1826 год — у Очакова. | [83][99][100] [101][102][103] [104][105] |
| Язон | н/д | н/д | н/д | н/д | Херсонская верфь | н/д | 1805 год | 1807 год | В 1806 году совершал плавания между Севастополем и Корфу. Разбился о риф у мыса Тарханкут 17 (29) марта 1807 года по пути из Севастополя в Одессу. | [10][83][93] [97][106] |
| Александр | 16/12 | н/д | н/д | 75 | Херсонская верфь | н/д | 1804 год[C 34] | 1809 год | Принимал участие в войне с Францией 1804—1807 годов. Использовался на Средиземном море в качестве дозорного судна, для высадки десантов и конвоирования транспортных судов. 17 (29) декабря 1806 года был атакован отрядом французских судов, состоящим из тартаны и 3-х канонерских лодок. В результате боя одна из канонерских лодок была потоплена, вторая затонула при отступлении, третья канонерская лодка и тартана ушли. Бриг получил повреждения кормы, рангоута и такелажа. В октябре 1809 года был продан французскому правительству, а экипаж вернулся в Россию. | [83][97][99] [107][108][109] |
| Елизавета | 16 | н/д | н/д | 75 | Херсонская верфь | н/д | 1804 год[C 35] | н/д | В 1804 и 1805 годах выходил в крейсерские плавания к берегам Мингрелии. Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Использовался для крейсерских плаваний, в качестве разведывательного судна, для доставки корреспонденции, преследования и захвата судов противника. С 1810 по 1813 год находился в крейсерских плаваниях в Чёрном море. | [83][93][97] [99][110][111] |
| Диана | 10 | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 36] | 1808 год | В 1805 году доставил в Корфу припасы для русских войск, в 1806 — совершил плавание в Константинополь. Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Использовался для крейсерских плаваний и доставки пассажиров. 18 (30) августа 1808 года сильным порывом ветра был выброшен на мель у Сулинского гирла. Экипаж удалось спасти, а бриг стянуть с мели, однако из-за сильных повреждений он сразу же заполнился водой, вновь выброшен на берег и разбит волнами. | [83][93][99] [97][112][111] |
| Царь Константин | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 37] | 1812 год | Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Использовался для крейсерских и практических плаваний, доставки провианта, обстрела береговых батарей и судов противника. 19 (31) декабря 1811 года сел на мель на подходах к Анапе, снять с мели судно не удалось и экипаж был перевезён на берег. В ночь на 9 (21) января 1812 года окончательно разбит штормом. | [83][93][97] [99][112][113] |
| «Лаврентий» | н/д | 22,6 х 6,2 | 2,9 | н/д | Херсонская верфь | М. И. Суровцов | 1807 года[C 38] | 1825 года | Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Использовался для крейсерских плаваний, обстрела береговых укреплений, доставки грузов и перевозки войск. После войны с 1812 по 1814 нёс брандвахтенную службу в Феодосии, а с 1817 по 1824 год — в Таганроге. | [83][97][114] [115][116][117] |
| Мингрелия[C 39] | 16/18 | 26,8 x 8,5 | 4 | н/д | Севастопольское адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1813 год | 1842 год | С 1815 по 1817 году принимал участие в действиях русского флота у берегов Кавказа. С 1818 по 1827 год выходил в практические плавания в Чёрное море. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, использовался для конвоирования канонерских лодок, крейсерских плаваний, несения брандвахтенной службы в Варне, уничтожения и захвата судов противника, перевозки войск, бомбардировок береговых укреплений и высадки десанта. После войны нёс брандвахтенную службу в Одессе и Николаеве. | [10][83][93] [118][119][120] |
| Николай | н/д | 18,3 х 5,3 | 2,8 | н/д | н/д | н/д | 1817 год[C 40] | н/д | Сведений о плаваниях брига не сохранилось. | [83][121][122] |
| Николай | 20 | 25,3 x 8,4 | 3,4 | н/д | н/д | н/д | 1818 год[C 40] | н/д | В 1822—1824 годах выходил в плавания в Чёрное и Азовское морях. В 1825 году на бриге выполнялась опись берегов Днепровского лимана, а в 1826 и 1827 годах — берегов Чёрного и Азовского морей. В 1831 года нёс брандвахтенную службу в Керченском проливе. | [4][54][83] [121][122] |
| Меркурий | 20/18 | 29,5 x 9,4[C 41] | 4,2[C 42] | 108 | Севастопольское адмиралтейство | И. Я. Осминин | 1820 год | 1857 год | В 1820 году выходил в практическое плавание в Чёрное море, с 1821 по 1827 год — в крейсерские плавания к берегам Абхазии. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, использовался для крейсерских плаваний, доставки корреспонденции и захвата судов противника. Получил известность благодаря победе в неравном бою с турецкими линейными кораблями «Селимие» и «Реал-бей». После войны в 1830, 1831, 1837—1842, 1846—1848 и 1853 годах принимал участие в операциях русского флота у берегов Кавказа, в том числе в создании Кавказской укрепленной береговой линии. С 1832 по 1836 год находился в Севастополе, зимой 1837—1838 годов там же подвергся тимберовке. С 1843 по 1845 год и с 1849 по 1852 год выходил в практические плавания в Чёрное море в составе эскадр. Во время Крымской войны находился в Николаеве. В 1857 году по причине крайней ветхости был исключён из списков флота и разобран. | [10][83][93] [122][123][124] |
| Ганимед | 22/18 | 30,2 x 9,2 | 3,9 | н/д | Николаевское адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1820 год | 1836 год | С 1820 по 1827 год выходил в практические плавания в Чёрное море и в крейсерские плавания к берегам Абхазии. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, использовался для крейсерских плаваний, доставки корреспонденции, конвоирования гребных судов, перевозки войск, бомбардировки укреплений и захвата судов противника. После войны в 1830 и 1831 годах принимал участие в операциях русского флота у берегов Кавказа. В 1836 году разобран. | [10][83][93] [122][125][126] |
| Орфей | 24/18 | 30,5 x 9,2 | 3,7 | н/д | Николаевское адмиралтейство | А. И. Мелихов | 1821 год | 1836 год | С 1821 по 1827 год выходил в практические плавания в Чёрное море. Принимал участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, использовался для поддержки с моря действий сухопутных войск, крейсерских плаваний, высадки десанта, обстрела укреплений, захвата и уничтожения судов противника, декабре 1828 года под парламентерским флагом доставил к Босфору вице-канцлера К. В. Нессельроде. После войны в 1830 и 1831 годах принимал участие в операциях русского флота у берегов Кавказа. С 1832 по 1834 год нёс брандвахтенную службу в Севастополе. В 1836 году разобран. | [10][83][93] [122][127][128] [129] |
| Пегас | 22 | 29,9 х 9,5 | 4,5 | 142 | Севастопольское адмиралтейство | И. Я. Осминин | 1826 год | 1838 год | В 1826 и 1827 годах выходил в крейсерство к берегам Абхазии. Принимал участие в русско-турецкой 1828—1829 годов, использовался для крейсерских плаваний, обстрела береговых укреплений и войск противника, высадке десантов, артиллерийской поддержке с моря действий русских войск и уничтожения вражеских судов. После войны в 1830 и 1831 годах принимал участие в операциях русского флота у берегов Кавказа. В 1831 году принимал участие в экспедиции Черноморского флота на Босфор. С 1834 по 1836 выходил в практические плавания в Чёрном море. В 1838 году — переоборудован в магазин. | [10][83][121] [122][130][131] |
| Керчь | 6/8 | 22,1 х 7 | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д[C 43] | 1848 год | Зимой 1833—1834 подвергся тимберовке в Николаеве. С 1834 по 1848 год нёс брандвахтенную службу в Керченском проливе. В 1848 году разобран. | [27][31][79] [132][133] |
| Кастор[C 44] | 18 | 29,3 x 9,1 | 3,9 | н/д | Николаевское адмиралтейство | А. К. Каверзнев | 1829 год | 1839 год | В 1830 году выходил в учебное плавание в Чёрное море с гардемаринами Морского корпуса на борту. С 1831 по 1838 год принимал участие в действиях русского флота у берегов Кавказа. В 1839 году переделан в магазин. | [67][79][121] [132][134] |
| Полукс[C 44] | 18 | 29,3 x 9,1 | 3,9 | н/д | Николаевское адмиралтейство | А. К. Каверзнев | 1829 год | 1838 год | В 1830 году выходил в учебное плавание в Чёрное море с гардемаринами Морского корпуса на борту. С 1831 по 1838 год принимал участие в действиях русского флота у берегов Кавказа. В 1838 году переделан в магазин. | [67][79][121] [132][134] |
| Фемистокл | 18 | 29,7x9,4 | 4,7 | 150 | Николаевское адмиралтейство | А. С. Акимов | 1833 год | 1838 год | В 1834 и 1835 годах находился в распоряжении русской миссии в Афинах. В 1836 году выходил в плавание в Чёрное море с гардемаринами на борту. В 1837 году вновь находился в распоряжении русской миссии в Греции. В 1838 году принимал участие участие в операциях русского флота у берегов Кавказа. 31 мая (12 июня) 1838 года разбился недалеко от устья реки Туапсе во время шторма. | [10][79][121] [132][135] |
| Аргонавт | 12[C 6] | 27,5 x 7,9 | 4,1 | н/д | Севастопольское адмиралтейство | А. П. Прокофьев | 1838 год | 1855 год | С 1839 по 1853 год ежегодно принимал участие в операциях русского флота у берегов Кавказа. Во время Крымской войны находился в готовности на Севастопольском рейде. 27 августа (8 сентября) 1855 был затоплен на рейде при оставлении города гарнизоном. | [10][79][121] [132][136][137] |
| Эндимион[C 45] | 12 | 27,8 x 8,8 | 4,4 | н/д | Николаевское адмиралтейство | С. И. Чернявский | 1839 год | 1855 год | С осени 1839 года по 1841 год находился в распоряжение русского посланника в Греции. С 1842 по 1853 год участвовал в действиях русского флота у берегов Кавказа. Принимал участие в Крымской войне. В 1854 и 1855 находился в Севастополе, где и был затоплен при оставлении города гарнизоном. | [79][137][138] [139][140][141] [142] |
| Паламед[C 46] | 18[C 47] | 30,9 x 9,8 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Кириллов | 1839 год | 1848 год | В 1840, 1841, 1844, 1845 и 1847 годах выходил в практические плавания в Чёрное море. В 1842 и 1843 годах находился в распоряжении русского посланника в Греции. В 1846 году принимал участие в операциях флота у берегов Кавказа. С конца 1847 года находился в составе отряда судов Абхазской экспедиции. 13 (25) января 1848 года находясь на Новороссийском рейде был застигнут борой и разбился. | [79][138][140] [143][144] |
| Фемистокл[C 48] | 16 | 32,1 x 10,2 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1839 год | 1855 год | В 1840, 1841, 1844—1846 и 1848—1853 годах выходил в практические плавания в Чёрное море и участвовал в действиях флота у берегов Кавказа. В 1842 и 1843 годах находился в распоряжении русского посланника в Турции, а в 1847 — русского посланника в Греции. Принимал участие в Крымской войне, в 1854 и 1855 годах находился в Севастополе, где и был затоплен при оставлении города гарнизоном. | [79][138][143] [145][146][147] |
| Персей[C 48] | 16 | 32,1 x 10,2 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1840 год | 1854 год | С 1841 по 1843 год выходил в практические плавания в Чёрное море. С середины 1843 по 1844 год находился в распоряжении русского посланника в Греции. С 1846 по 1848 год принимал участие в операциях флота у берегов Кавказа. В 1851 году вновь был направлен в распоряжение русского посланника в Греции. Начало Крымской войны бриг встретил в Средиземном море, поэтому в 1854 году был продан в Заре. | [79][138][143] [145][146][148] |
| Неарк[C 45] | 12 | 27,8 x 8,8 | 4,4 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Кириллов | 1840 год | 1855 год | В 1841, 1842, 1845—1849, 1851 и 1852 годах выходил в практические плавания в Чёрное море, а также принимал участие в действиях флота у берегов Кавказа. В 1843, 1844 и 1850 годах находился в Константинополе в распоряжении русского посланника в Турции. Принимал участие в Крымской войне, с 1853 по 1855 год находился в Севастополе, где и был затоплен при оставлении города гарнизоном. | [79][138][140] [141][143] |
| Эней[C 48] | 12/16 | 32,1 x 10,2 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1842 год | 1855 год | В 1843 году выходил практические плавания в Чёрное море. С 1844 по 1851 год находился в распоряжении русского посланника в Греции. В 1852 году выходил в крейсерство к берегам Кавказа. Принимал участие в Крымской войне, выходил на поиски турецкого флота к румелийскому берегу, после обнаружения турецких судов в Синопской бухте, доставил донесение в Севастополь. С февраля 1854 года входил в эскадру защиты Севастопольского рейда, затоплен в Севастополе при оставлении города гарнизоном. | [79][138][143] [145][146][149] |
| Птоломей[C 46] | 18[C 47] | 30,9 x 9,8 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1845 год | 1855 год | В 1847, 1849, 1852 и 1853 годах выходил в практические плавания в Чёрное море. В 1850 и 1851 годах находился в распоряжении русского посланника в Греции. 3 (15) ноября 1852 года у острова Тендра попал в шторм и был выброшен на отмель. Экипажу удалось спастись, а сам бриг позже был снят с мели и отремонтирован. В 1853 году участвовал в действиях флота у берегов Кавказа. Принимал участие в Крымской войне, в 1855 году погиб при бомбардировке Севастополя англо-французскими войсками. | [79][138][140] [144][150] |
| Тезей[C 46] | 18[C 47] | 30,9 x 9,8 | 5 | н/д | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1845 год | 1855 год | C 1846 по 1852 год выходил в практические плавания в Чёрное море. В 1853 году участвовал в действиях флота у берегов Кавказа. Принимал участие в Крымской войне, находился в Севастополе, где и был затоплен при оставлении города гарнизоном. | [79][137][138] [140][144][151] |
| Орфей | 16 | 33,5 х 10,7 | н/д | н/д | Севастопольское адмиралтейство | Делябель | 1845 год | 1853 год | В 1847 и 1848 годах находился в распоряжении русского посланника в Греции. С 1849 по 1851 годах выходил в практические плавания в Чёрное море в составе эскадр. С 1852 года вновь в распоряжение русского посланника в Греции. В 1853 году продан в Триесте. | [10][79][138] [150][152] |
| Язон | 12 | 31,7 х 9,3 | н/д | н/д | Севастопольское адмиралтейство | Редькин | 1850 год | 1855 год | В 1851 и 1852 годах находился распоряжении русского посланника в Греции. Принимал участие в Крымской войне, использовался в качестве разведывательного судна, для крейсерских плаваний и перевозки войск. С февраля 1854 года входил в состав эскадры защиты Севастопольского рейда. Затоплен на рейде при оставлении Севастополя. | [10][79][138] [150][153][154] |
- Aivazovsky, Brig Mercury Attacked by Two Turkish Ships 1892.jpg
- Anapabattle.jpg
Николай Красовский. Бой брига «Меркурий» с двумя турецкими кораблями в 1829 году
- Tkachenko BrigMerkury.jpg
Михаил Ткаченко. Бой брига «Меркурий» с турецкими кораблями 14 мая 1829 года
- Aivasovsky Ivan Constantinovich merkuri 1848 IBI.jpg
Иван Айвазовский. Бриг «Меркурий» после победы над двумя турецкими кораблями встречается с русской эскадрой
- Бриг Меркурий в лунном свете.jpg
Иван Айвазовский. Бриг «Меркурий» в лунном свете
- Mercpovr.png
Повреждения корпуса брига «Меркурий», полученные в ходе боя 14 мая 1829 года
- Monument to Alexander Kazarsky in Sevastopol.jpg
Памятник А. И. Казарскому и подвигу брига «Меркурий» в Севастополе
- Бриг Персей. Литография Подустова.jpg
Бриг «Персей». Литография Подустова по рисунку В. А. Прохорова
- Бриг Фемистокл у Феодосии.jpg
Бриг «Фемистокл» у Феодосии. Рисунок В. А. Прохорова
- Бриг Эндимион.jpg
12-пушечный бриг «Эндимион»
- Орфей (бриг, 1821).jpg
20-пушечный бриг «Орфей»
Бриги Беломорской флотилии
В разделе приведены бриги, входившие в состав Беломорской флотилии России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Новая Земля | 16[C 49] | 24,4 x 6,1 | 2,8 | н/д | Соломбальская верфь | A. M. Курочкин | 1819 год | 1841 год | Принимал участие в экспедициях к архипелагу Новая Земля. После экспедиций с 1826 по 1837 год нёс бранвахтенную службу в устье Северной Двины и у острова Мудьюг, а также совершал плавания к Соловецким островам. Разобран в Архангельске. | [10][155][156] [157][158][159] |
| Лапоминка | 16 | 24,38 х 7,62 | 2,84 | н/д | Соломбальская верфь | A. M. Курочкин | 1825 год | 1848 год | С 1826 по 1833 год принимал участие в экспедициях по описи берегов Белого моря. В 1834, 1835 и с 1838 по 1844 год нёс брандвахтенную службу у острова Мудьюг. С 1848 года использовался в качестве портового судна, после чего был разобран в Архангельске. | [10][55][155] [156][157] |
| Новая Земля | 16 | 25,9 x 7,9 | 1,7 | н/д | Соломбальская верфь | Рихтер | 1845 год | 1862 год | С 1845 по 1862 год выходил в плавания в Белое море, а также нёс брандвахтенную службу в Архангельске и у острова Мудьюг. | [10][155][156] [157][160] |
- Stamp Li.JPG
Бриг «Новая Земля» на почтовой марке России 1992 года
Бриги Каспийской флотилии
В разделе приведены бриги, входившие в состав Каспийской флотилии России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Волга[C 50] | 8[C 20] | 22,9 x 6,6 | 3 | н/д | Казанское адмиралтейство | Е. И. Кошкин | 1806 год | 1817 год | Принимал участие в русско-персидской войне 1804—1813 годов. С 1808 по 1813 год выходил в крейсерские плаванья к берегам Восточного Закавказья и оказывал поддержку сухопутным войскам. Разобран в в Астрахани. | [22][161][162] [163][164] |
| Радуга[C 50] | 8[C 20] | 22,9 x 6,6 | 3 | н/д | Казанское адмиралтейство | Е. И. Кошкин | 1806 год | 1820 год | Принимал участие в русско-персидской войне 1804—1813 годов. С 1808 по 1813 год выходил в крейсерские плаванья к берегам Восточного Закавказья и оказывал поддержку сухопутным войскам. С 1814 по 1817 год выходил в плавания в Каспийское море. В 1818 и 1819 годах нёс брандвахтенную службу в Баку. Разобран в в Астрахани. | [22][161][162] [163][164] |
| Змея[C 50] | 8[C 20] | 22,9 x 6,6 | 3 | н/д | Казанское адмиралтейство | Е. И. Кошкин | 1808 год | 1817 год | Принимал участие в русско-персидской войне 1804—1813 годов. С 1809 по 1813 год выходил в крейсерские плаванья к берегам Восточного Закавказья и оказывал поддержку сухопутным войскам. В декабре 1812 года совместно люгером «Щеголь» принимал участие в сражении с персидскими войсками, которые двигались к Ленкорани, осажденной эскадрой капитана 1-го ранга Е. В. Веселаго, после чего — в бомбардировках и штурме крепости. С 1814 по 1816 год нёс брандвахтенную службу у острова Четырёхбугорный. Разобран в Астрахани. | [22][161][162] [163][164] |
| Ящерица[C 50] | 8[C 20] | 22,9 x 6,6 | 3 | н/д | Казанское адмиралтейство | Е. И. Кошкин | 1808 год | 1819 год | Принимал участие в русско-персидской войне 1804—1813 годов. С 1809 по 1813 год выходил в крейсерские плаванья к берегам Восточного Закавказья и оказывал поддержку сухопутным войскам. Разобран в в Астрахани. | [22][161][162] [163][164] |
| Баку | 12 | н/д | н/д | н/д | Казанское адмиралтейство | А. П. Антипьев | 1821 год | 1832 год | С 1822 по 1825 и в 1830 году выходил в плавания в Каспийское море. Принимал участие в русско-персидской войне 1826—1828 годов, использовался для поддержки войск, высадки десантов и доставки грузов. В результате переговоров с вождями туркменских кочевых племен, проведённых командиром брига капитан-лейтенантом Г. Г. Басаргиным, туркменские племена выступили против Персии на стороне России. Разобран в Астрахани. | [10][127][161] [164][165] |
| Орёл | 12 | н/д | н/д | Астраханская верфь | н/д | 1824 год | 1833 год | В 1824, 1825 и с 1830 по 1832 год выходил в плавания в Каспийское море. Принимал участие в русско-персидской войне 1826—1828 годов, использовался для поддержки войск, доставки продовольствия, обстрела войск и судов противника. 22 августа (3 сентября) 1826 года отбил у персов захваченное русское судно «Авраамий». Разобран в Астрахани. | [10][55][161] [164][165] | |
| Эривань[C 51] | 12 | 25,5 x 7 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1827 год | 1837 год | Принимал участие русско-персидской войне 1826—1828 годов. В 1827 году выходил в крейсерские плавание в Каспийское море в составе эскадры. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов на бриге выполнялась доставка припасов и пополнения в действующую армию из Астрахани. С 1831 по 1835 год выходил в плавания в Каспийское море. Разобран в Астрахани. | [161][164][166] [165][167] |
| Сардар-Абад[C 51] | 12 | 25,5 x 7 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1827 год | 1836 год | Принимал участие русско-персидской войне 1826—1828 годов. В 1827 году выходил в крейсерские плавание в Каспийское море в составе эскадры. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов на бриге выполнялась доставка припасов и пополнения в действующую армию из Астрахани. С 1830 по 1832 год выходил в плавания в Каспийское море. В 1833 году нёс брандвахтенную службу на Саринском рейде. Переоборудован в магазин в Астрахани. | [161][164][166] [165][167] |
| Тавриз[C 51] | 12 | 25,5 x 7 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1827 год | 1836 год | Принимал участие русско-персидской войне 1826—1828 годов. В 1827 году выходил в крейсерские плавание в Каспийское море в составе эскадры. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов на бриге выполнялась доставка припасов и пополнения в действующую армию из Астрахани. С 1830 по 1833 год выходил в плавания в Каспийское море. В 1834 году нёс брандвахтенную службу в Баку. Переоборудован в магазин в Астрахани. | [164][166][165] [167][168] |
| Аббас-Абад[C 51] | 12 | 25,5 x 7 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1827 год | 1837 год | Принимал участие русско-персидской войне 1826—1828 годов. В 1827 году выходил в крейсерские плавание в Каспийское море в составе эскадры. Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов на бриге выполнялась доставка припасов и пополнения в действующую армию из Астрахани. С 1830 по 1832 год и с 1834 по 1836 год выходил плавания в Каспийское море, на бриге из Астрахани перевозились грузы в в Баку, в устье Куры и на остров Сара. Разобран в Астрахани. | [164][165][167] [168][169] |
| Ардебиль[C 52] | 8 | 21,7 x 6,4 | 2,9 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1828 год | 1837 год | В 1829 году использовался для перевозки провианта и доставки пополнения в действующую армию из Астрахани. 23 июня (5 июля) 1829 года был опрокинут и затонул в районе устья Волги, в том же году был поднят, исправлен и введён в строй. В 1830, 1831, 1832 и 1836 годах выходил в плавания в Каспийское море, на бриге из Астрахани перевозились грузы в Баку, устье Куры. В 1835 году занимал карантинный пост в Ленкорани. Разобран в Астрахани. | [10][164][165] [168][170] |
| Джеван-Булак[C 53] | 8 | 20,8 x 6,7 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1828 год | 1841 год[C 54] | В 1828 году использовался для перевозки провианта и доставки пополнения в действующую армию из Астрахани. В 1830 и 1833 годах нёс брандвахтенную службу в Баку. В 1831, 1832 и с 1835 по 1837 год выходил в плавания в Каспийское море, на бриге из Астрахани перевозились грузы в Баку, устье Куры и к острову Сара. С 1838 по 1840 год нёс брандвахтенную службу у острова Четырёхбугорный. | [10][164][165] [168][171] |
| Туркменчай[C 55] | 8 | 20,5 x 6,4 | 3,4 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1828 год | 1837 год | В 1829 году использовался для перевозки провианта и доставки пополнения в действующую армию из Астрахани. В 1830, 1831, 1833 и 1834 годах выходил в плавания в Каспийское море, на бриге из Астрахани перевозились грузы в Баку и к острову Сара. В 1835 и 1836 годах нёс брандвахтенную службу в Баку. Разобран в Астрахани. | [10][164][168] [171][172] |
| Миана[C 56] | 8 | 22,4 x 6,4 | 2,7 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. О. Бурачёк | 1828 год | 1838 год[C 57] | В 1829 году использовался для перевозки провианта и доставки пополнения в действующую армию из Астрахани. С 1830 по 1834 год выходил в плавания в Каспийское море, на бриге из Астрахани перевозились грузы в Баку и устье Куры. В 1835 году находился в крейсерском плавании у мыса Тюб-Караган с целью для защиты рыбных промыслов от браконьеров. В 1836 и 1837 годах нёс брандвахтенную службу у острова Четырёхбугорный. | [10][164][168] [171][173] |
| Баку | 14 | 25 x 7,6 | 3,1 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. Г. Бебихов | 1835 год | н/д | С 1836 по 1844 год совершал плавания между портами Каспийского моря, занимал брандвахтенные посты в Баку и у острова Сара. В 1839 году на бриге из Астрахани в Энзели был доставлен подарок Николая I персидскому шаху. Зимой 1844—1845 годов подвергся тимберовке в Астрахани. С 1846 по 1850 год нёс брандвахтенную службу в Баку. | [10][135][164] [168][173] |
| Мангишлак[C 58] | 8 | 23,2 x 7,4 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. Г. Бебихов | 1837 год | 1857 год | С 1837 по 1843 год и с 1848 по 1856 год совершал плавания между портами Каспийского моря, выходил в крейсерские плавания к берегам Персии и Туркмении, нёс брандвахтенную службу у острова Сара и в Астрабадском заливе. В 1845 году подвергся тимберовке в Астрахани, а в 1857 году переделан в блокшив в Астрабаде. | [135][164][168] [173][174] |
| Ардон[C 58][C 59] | 8 | 23,2 x 7,4 | 3,3 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. Н. Неверов | 1838 год | 1858 год | С 1838 по 1844 год и с 1846 по 1857 год совершал плавания между портами Каспийского моря, выходил в крейсерские плавания к берегам Персии и Туркмении, нёс брандвахтенную службу в Баку и у острова Сара. В 1845 году подвергся тимберовке в Астрахани, а 1858 году переделан в блокшив. | [135][164][168] [173][174] |
| Аракс | 12 | 25 x 7,6 | 3,5 | н/д | Астраханское адмиралтейство | С. Н. Неверов | 1839 год | н/д | С 1839 по 1844 год выходил в крейсерские плавания к берегам Персии и Туркмении. В 1846 году подвергся тимберовке в Астрахани. | [10][152][164] [168][173] |
Бриги Сибирской флотилии
В разделе приведены бриги, входившие в состав Сибирской флотилии России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Михаил | н/д | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | н/д | 1820 год | 1823 год | С 1820 по 1823 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря. Разбился по пути из Охотска в Гижигу вблизи мыса Амвон в 1823 году. | [10][158][175] [176][177] |
| Елизавета | 4 | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | И. С. Черногубов | 1821 год | 1835 год | С 1822 по 1835 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря. 8 (20) октября 1835 года разбился при входе в Авачинскую бухту. | [10][175][176] [177][178] |
| Екатерина | 2 | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | И. С. Черногубов | 1823 год | 1838 год | С 1823 по 1838 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря. В 1823 году недалеко от устья реки Облукоминская выброшен на берег у, однако был отремонтирован и вновь введён в строй. В 1838 году разбился у южного берега острова Симушир по пути из Охотска в Тигиль, весь экипаж и пассажиры погибли. | [10][55][175] [176][177] |
| Александр | 4 | н/д | н/д | н/д | Охотская верфь | И. С. Черногубов | 1825 год | 1827 год | С 1825 по 1827 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря. 28 сентября (10 октября) 1827 года в районе устья реки Большая сильным ветром был выброшен на берег. Экипаж и груз удалось спасти. | [10][55][175] [177][179] |
| Николай[C 60] | 4 | 22,7 x 7 | 4 | н/д | Охотская верфь | И. С. Черногубов | 1827 год | 1846 год | С 1827 по 1842 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря и Петропавловским портом. 27 августа (8 сентября) 1842 года был выброшен на берег около устья реки Охоты во время шторма, где спустя 4 года и был разобран. | [171][175][177] [179][180] |
| Камчатка[C 60] | 4 | 22,7 x 7 | 4 | н/д | Охотская верфь | И. С. Черногубов | 1829 год | 1841 год | С 1830 по 1841 год использовался для грузо-пассажирских перевозок между портами Охотского моря и Петропавловским портом. Разбился у Большерецка во время шторма 20 сентября (2 октября) 1841 года. | [171][175][179] [180][181] |
| Курил | н/д | 22,4 x 7 | 3,7 | 42 | Охотская верфь | Штейнгертер | 1842 год | 1850 год | С 1842 по 1848 год состоял на грузо-пассажирском сообщении между Охотском и Петропавловским портом. В 1849 году подвергся тимберовке. В следующем году принимал участие в работах по переносу военного порта из Охотска в Петропавловский порт. В том же году пропал без вести. | [10][152][175] [179][181] |
| Курил[C 61] | н/д | 22,9 х 7,6 | 3,4 | н/д | н/д | н/д | 1871 год | 1876 год | Зачислен в списки судов 1873 году, исключен — в 1876 году. | [175][181] |
Экспедиционные бриги
В разделе приведены бриги, не входившие в состав флотов или флотилий России.
| Наименование | Ор. | Размер | Осадка | Эк. | Верфь | Мастер | Вх. | Вых. | История службы | Прим. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Рюрик | 8 | 30 х 7,1 | 2 | 34 | верфь в Або | С. С. Разумов | 1815 год | н/д | На бриге была совершена кругосветная экспедиция О. Е. Коцебу, проходившая с 30 июня (12 июля) 1815 года по 22 июля (3 августа) 1818 года. После экспедиции был куплен Российско-американской компанией и отправлен в Новоархангельск. | [7][75][182] [183] |
| Кетти | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | н/д | Принимал участие в полярной экспедиции 1824 года, промерах Белого моря в 1823—1824 годах и описных работы в устьях Печоры. | [184][185][186] [187] |
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Бриг «Рюрик», рисунок Людвига Хориса
- Рюрик у острова Святого Павла.jpg
Бриг «Рюрик» у острова Святого Павла на акварели Людвига Хориса
Напишите отзыв о статье "Список бригов Российского императорского флота"
Примечания
Ссылки на источники
- ↑ 1 2 3 4 5 Чернышёв, 2002, с. 77.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/00/02/07/index.html Бриги] (рус.). «Военная Россия». Проверено 20 февраля 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Список русских военных судов, 1872, с. 146—147.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 105.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [sailing.shipmodelsbay.com/05/brkz/index.html Бриги, купленные за границей] (рус.). «Военная Россия». Проверено 21 февраля 2015.
- ↑ 1 2 3 А. Б. Широкорад, 2007, с. 163.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 [www.randewy.ru/nk/brig.html Бриги Балтийского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 21 февраля 2015.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/kotka/index.html Бриги типа «Котка»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 1 марта 2015.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 163—164.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 [sailing.shipmodelsbay.com/05/brsp/index.html Бриги специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 5 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 А. Б. Широкорад, 2007, с. 164.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 106.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 171—173, 176, 197—198, 229.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 171—172.
- ↑ 1 2 3 Список русских военных судов, 1872, с. 794—795.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 106—107.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 173, 212—213.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 107.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 172.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 173, 176, 181, 197—199, 227—229.
- ↑ 1 2 3 4 5 А. Б. Широкорад, 2007, с. 165.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Чернышёв, 2002, с. 78.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/sobol/index.html Бриги типа «Соболь»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 1 марта 2015.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 282, 295.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 282.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 107—108.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [sailing.shipmodelsbay.com/05/brvn/index.html Бриги, взятые у неприятеля] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 марта 2015.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/12/lsps/index.html Лоц-суда, конфискованные и переоборудованные из судов других классов] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 марта 2015.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 757.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 273, 277.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 108.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 758.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 294—295.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 295.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 78—79.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/gonets/index.html Бриги типа «Гонец»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 3 марта 2015.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 271—272, 282, 300—301.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Список русских военных судов, 1872, с. 148—149.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 298—299.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 274, 279.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 165—166.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 79—80.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/feniks/index.html Бриги типа «Феникс»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 6 марта 2015.
- ↑ П. И. Белавенец, 1910, с. 161.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 265, 272, 292.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 353.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 165, 167.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 354.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 А. Б. Широкорад, 2007, с. 167.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 82.
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/05/ayaks/index.html Бриги типа «Аякс»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 9 марта 2015.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 82—83.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 87, 89.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/brks/index.html Бриги, купленные у судовладельцев] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 Чернышёв, 2002, с. 89.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Список русских военных судов, 1872, с. 150—151.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 А. Б. Широкорад, 2007, с. 168.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [sailing.shipmodelsbay.com/05/ohta/index.html Бриги типа «Охта»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 12 марта 2015.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 90.
- ↑ 1 2 3 А. А. Чернышёв, 2010, с. 341—342.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 90—91.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 90—92.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 А. Б. Широкорад, 2007, с. 169.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 762.
- ↑ 1 2 3 А. А. Чернышёв, 2010, с. 342.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Список русских военных судов, 1872, с. 152—153.
- ↑ 1 2 3 4 Чернышёв, 2002, с. 95.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [sailing.shipmodelsbay.com/05/diomid/index.html Бриги типа «Диомид»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 90, 92.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 90, 92—93.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 95—96.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 169—170.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 96—98.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Список русских военных судов, 1872, с. 154—155.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 А. Б. Широкорад, 2007, с. 170.
- ↑ 1 2 3 4 Чернышёв, 2002, с. 98.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 90, 93.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 98—99.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [www.randewy.ru/nk/brigchf2.html Бриги Черноморского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 9 марта 2015.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 164, 351.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 755.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 172—173, 193, 227—228.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [www.randewy.ru/nk/brigchf.html Бриги Черноморского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 10 марта 2015.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 167, 350.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 80—82.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 148—149, 510—511.
- ↑ 1 2 Список русских военных судов, 1872, с. 150—151, 512—513.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 168, 350—351.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 168, 351.
- ↑ 1 2 Список русских военных судов, 1872, с. 152—153, 512—513.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 168—169, 351.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 169, 351.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Список русских военных судов, 1872, с. 510—511.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 153—154.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 349, 361.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/06/kssp/index.html Крейсерские суда] (рус.). «Военная Россия». Проверено 16 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 А. Б. Широкорад, 2007, с. 349.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 510—511, 752.
- ↑ 1 2 3 4 5 [sailing.shipmodelsbay.com/05/brps/index.html Бриги, переоборудованные из судов других классов] (рус.). «Военная Россия». Проверено 10 марта 2015.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 510—511, 596—597.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 104—105.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 349, 373.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/08/aleksey/index.html Бригантины типа Алексей] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 марта 2015.
- ↑ [www.randewy.ru/nk/brigantinachf.html Бригантины Черноморского флота] (рус.). www.randewy.ru. Проверено 11 марта 2015.
- ↑ [flot.sevastopol.info/ship/parus/brig/alexey.htm Бриг «Алексей»] (рус.). sevastopol.info. Проверено 11 марта 2015.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 77—78.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 102—103.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2012, с. 172, 195—198, 228—229.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 313—314.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 102, 104.
- ↑ 1 2 А. А. Чернышёв, 2012, с. 220.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 104.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 334.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 105, 258—259.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 510—511, 640—641.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/08/lnssp/index.html Лансоны специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 11 марта 2015.
- ↑ [flot.sevastopol.info/ship/parus/brig/lavrentiy.htm Бриг «Лаврентий»] (рус.). flot.sevastopol.info. Проверено 11 марта 2015.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 80.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 349—350.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 331—332, 340.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Список русских военных судов, 1872, с. 512—513.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 А. Б. Широкорад, 2007, с. 350.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 84—86.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 322—324, 333—337.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 86—87.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 322—324, 340.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 87.
- ↑ П. И. Белавенец, 1910, с. 175.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 325, 338—339.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 322—324.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 89—90.
- ↑ 1 2 3 4 5 А. Б. Широкорад, 2007, с. 351.
- ↑ Список русских военных судов, 1872, с. 761.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/kastor/index.html Бриги типа «Кастор»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 Чернышёв, 2002, с. 99.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 99—100.
- ↑ 1 2 3 А. А. Чернышёв, 2010, с. 367.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Список русских военных судов, 1872, с. 514—515.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 351—352.
- ↑ 1 2 3 4 5 Чернышёв, 2002, с. 100.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/endimion/index.html Бриги типа «Кастор»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 15 марта 2015.
- ↑ П. И. Белавенец, 1910, с. 174.
- ↑ 1 2 3 4 5 А. Б. Широкорад, 2007, с. 352.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/palamed/index.html Бриги типа «Паламед»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 15 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 100—101.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/05/femistokl/index.html Бриги типа «Фемистокл»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 15 марта 2015.
- ↑ П. И. Белавенец, 1910, с. 173.
- ↑ П. И. Белавенец, 1910, с. 176.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 351, 367.
- ↑ 1 2 3 А. Б. Широкорад, 2007, с. 353.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 352—353.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 101.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 102.
- ↑ А. А. Чернышёв, 2010, с. 347—348, 367.
- ↑ 1 2 3 [www.randewy.ru/nk/belomorfl.html Фрегаты, пароходы, бриги, шлюп и шхуны Беломорской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 10 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 Список русских военных судов, 1872, с. 694—695.
- ↑ 1 2 3 А. Б. Широкорад, 2007, с. 426.
- ↑ 1 2 Чернышёв, 2002, с. 83.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 382—383.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 101—102.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Список русских военных судов, 1872, с. 654—655.
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/05/volga/index.html Бриги типа «Волга»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 3 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 А. Б. Широкорад, 2007, с. 400.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 [www.randewy.ru/nk/brigkf.html Бриги Каспийской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 3 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 А. Б. Широкорад, 2007, с. 401.
- ↑ 1 2 3 Чернышёв, 2002, с. 93.
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/05/erivan/index.html Бриги типа «Эривань»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Список русских военных судов, 1872, с. 656—657.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 93—94.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 94—95.
- ↑ 1 2 3 4 5 Чернышёв, 2002, с. 94.
- ↑ А. Б. Широкорад, 2007, с. 401—402.
- ↑ 1 2 3 4 5 А. Б. Широкорад, 2007, с. 402.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/mangishlak/index.html Бриги типа «Мангишлак»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.randewy.ru/nk/brigsf.html Бриги Сибирской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 3 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 Список русских военных судов, 1872, с. 704—705.
- ↑ 1 2 3 4 5 А. Б. Широкорад, 2007, с. 417.
- ↑ Чернышёв, 2002, с. 83, 85.
- ↑ 1 2 3 4 Список русских военных судов, 1872, с. 706—707.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/05/nikolay/index.html Бриги типа «Николай»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ 1 2 3 А. Б. Широкорад, 2007, с. 418.
- ↑ [www.prlib.ru/history/pages/item.aspx?itemid=613 Началась кругосветная экспедиция лейтенанта О. Е. Коцебу на бриге «Рюрик»] (рус.). «Президентская библиотека имени Б. Н. Ельцина». Проверено 17 марта 2015.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 358.
- ↑ Ф. Ф. Веселаго, 2009, с. 383.
- ↑ [big-archive.ru/geography/domestic_physical_geographers/35.php Федор Петрович Литке] (рус.). «Большой информационный архив». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ [visitkronshtadt.ru/m.f.reyneke М. Ф. Рейнеке] (рус.). «Музей истории Кронштадта». Проверено 13 марта 2015.
- ↑ С. В. Попов. [www.polarpost.ru/Library/Popov-avtograph/text-avtograf_na_karte-06.html Исследования «домашних» морей] (рус.). «Полярная Почта». Проверено 13 марта 2015.
Комментарии
- ↑ 18-фунтовые карронады.
- ↑ 1 2 3 Построен в Англии.
- ↑ Куплен в феврале 1789 года.
- ↑ 1 2 Бриги «Котка» и «Куцал-Мулим» строились по одному проекту, тип «Котка», и были названы именами островов в финляндских шхерах, между которыми произошло первое Роченсальмское сражение.
- ↑ 1 2 3 6-фунтовые орудия.
- ↑ 1 2 3 Карронады
- ↑ 1 2 3 Куплен в 1805 году.
- ↑ 1 2 Куплен в Средиземном море.
- ↑ 1 2 Куплен в 1806 году.
- ↑ Поступил в состав флота в 1806 году из числа купленных и призовых судов в Средиземном море.
- ↑ Куплен на Мальте.
- ↑ Переоборудован в плавучую тюрьму в в Кронштадте.
- ↑ От шведского Веселый, беззаботный.
- ↑ Бывший шведский бриг, захваченный в качестве трофея во время капитуляции Свеаборга 21 апреля (3 мая) 1808 года.
- ↑ В 1851 году во время тимберовки переделан в лоц-судно.
- ↑ От швед. falcon — сокол.
- ↑ Бывший шведский бриг, захваченный 2 (14) августа 1808 года.
- ↑ 1 2 Бриги «Гонец» и «Меркурий» строились по одному проекту, тип «Гонец».
- ↑ 1 2 3 Бриги «Феникс», «Олимп» и «Гонец» строились по одному проекту, тип «Феникс».
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 24-фунтовые карронады.
- ↑ 1 2 3 4 Бриги «Аякс», «Ида», «Святой Лаврентий» и «Охтенка» строились по одному проекту, тип «Аякс».
- ↑ Куплен в 1824 году.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Бриги «Охта», «Усердие», «Телемак», «Улисс», «Феникс», «Гектор», «Аякс», «Парис», «Приам», «Филоктет» и «Нестор» строились по одному проекту, тип «Охта».
- ↑ Бывший египетский бриг, захваченный кораблём «Царь Константин» 28 января (9 февраля) 1829 года.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Бриги «Диомид», «Патрокл», «Казарский», «Агамемнон», «Антенор», «Палинур», «Парис», «Улисс» и «Аякс» строились по одному проекту, тип «Диомид».
- ↑ Получил название в честь капитан-лейтенанта А. И. Казарского, командира брига «Меркурий», одержавшего победу в бою с двумя турецкими линейными кораблями.
- ↑ Изначально были установлены 24-фунтовые карронады, заменённые при тимберовке 1849—1850 годов на пушки.
- ↑ От французского Счастливый случай.
- ↑ Бывший французский бриг, захваченный 3 (14) ноября 1799 года у Анконы.
- ↑ Куплен в Греции в 1787 или 1788 году.
- ↑ Или «Александр».
- ↑ Бывшее французское судно (по одним данным бриг, по другим — требака), захваченное фрегатом «Счастливый» 2 (13) марта 1799 года у Бриндизи и зачисленное в состав Черноморского флота в качестве брига.
- ↑ Построен как одноимённая бригантина, в 1807 году переоборудован в бриг.
- ↑ Переоборудован из транспортного судна, купленного на этапе постройки у коммерции советника А. Перетца.
- ↑ По одним данным был переоборудован из транспортного судна, купленного на этапе постройки у коммерции советника А. Перетца, по другим — из лансона в 1807 году.
- ↑ По одним данным переоборудован в бриг из транспортного судна, купленного в 1805 году в Херсоне, по другим — был куплен в 1788 году.
- ↑ В 1806 году переоборудован из одноимённого транспорта.
- ↑ Построен как одноимённый лансон, в конце того же года переоборудован в бриг.
- ↑ Мингрелия — грузинское княжество, в 1803 году присоединившееся к России.
- ↑ 1 2 Куплен в 1821 году.
- ↑ По другим данным 30,1 х 9,25 метра.
- ↑ По другим данным 2,9 метра.
- ↑ Бывший турецкий бриг, захваченный в 1828 году.
- ↑ 1 2 Бриги «Кастор» и «Полукс» строились по одному проекту, тип «Кастор».
- ↑ 1 2 Бриги «Эндимион» и «Неарк» строились по одному проекту, тип «Эндимион».
- ↑ 1 2 3 Бриги «Паламед», «Птоломей» и «Тезей» строились по одному проекту, тип «Паламед».
- ↑ 1 2 3 Две 8-фунтовых пушки и шестнадцать 24-фунтовых карронад.
- ↑ 1 2 3 Бриги «Фемистокл», «Персей» и «Эней» строились по одному проекту, тип «Фемистокл».
- ↑ Во время арктических плаваний на бриге было установлено шесть 3-фунтовых пушек.
- ↑ 1 2 3 4 Бриги «Волга», «Радуга», «Змея» и «Ящерица» строились по одному проекту, тип «Волга».
- ↑ 1 2 3 4 Бриги «Эривань», «Сардар-Абад», «Тавриз» и «Аббас-Абад» строились по одному проекту, тип «Эривань». Были названы в память о взятии русскими войсками персидских крепостей Эривань, Сардар-Абад, Аббас-Абад и города Тавриз.
- ↑ Назван в память о взятии 25 января (6 февраля) 1828 года города Ардебиль.
- ↑ Назван в память о победе 5 (17) июля 1827 года над персидскими войсками в сражении у Джеван-Булак.
- ↑ Переоборудован в магазин.
- ↑ Назван в память о Туркменчайском мирном договоре.
- ↑ Назван в память о взятии в январе 1828 года города Миана.
- ↑ Переоборудован в магазин в Астрахани.
- ↑ 1 2 Бриги «Мангишлак» и «Ардон» строились по одному проекту, тип «Мангишлак».
- ↑ Ардон — река на Северном Кавказе, левый приток Терека.
- ↑ 1 2 Бриги «Николай» и «Камчатка» строились по одному проекту, тип «Николай».
- ↑ Первоначально в списках судов флотилии не числился и носил наименвание «Александр II».
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
- Чернышёв А. А. Русский флот в войнах с наполеоновской Францией. — М.: «Вече», 2012. — 320 с. — ISBN 978-5-9533-6430-0.
- Чернышёв А. А. Великие сражения русского парусного флота. — М.: «Яуза»:«Эксмо», 2010. — 416 с. — ISBN 978-5-699-37859-3.
- Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. — С-Пб.: Типография морского министерства, 1872. — 798 с.
- Веселаго Ф. Ф. Краткая история русского флота. — М.: Издательский дом «Вече», 2009. — 432 с. — 55 000 экз. — ISBN 978-5-9533-4195-0.
- Широкорад А. Б. 200 лет парусного флота России / Под ред. А. Б. Васильева. — 2-е изд. — М.: «Вече», 2007. — 448 с. — ISBN 978-5-9533-1517-3.
- Белавенец П. И. Нужен ли нам флот и значение его в истории России. — С-Пб.: «Товарищество Р. Голике и А. Вильборг», 1910. — 318 с.
|
|||||||||
Отрывок, характеризующий Список бригов Российского императорского флота
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.
25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
