Список герцогов де Немур
Поделись знанием:
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
Немур (фр. Nemours) — французское графство в Гатине. С XII века сеньория Немур принадлежала дому Вильбеон. В 1274 году Немур был продан Жаном и Филиппом де Немур королю Франции Филиппу III. В 1364 году Немур возведен в ранг графства и передан Жану III де Грайи, капталю де Буш. При короле Карле VI в 1404 году было возведено в ранг герцогства-пэрства и передано Карлу III Благородному, королю Наварры, в обмен на город Шербур, который тот в 1399 году выкупил у Ричарда II Английского.
Содержание
Сеньоры де Немур
Дом де Шато-Ландон
- до 1147 : Орсон I (ум.1147), первый сеньор де Немур, вероятно сын Фулька, виконта де Шато-Ландон
- 1147—1196 : Авелина (1130—1196), дочь предыдущего
- муж: с 1147/1150—Готье I де Виллебеон
Дом де Виллебеон
- 1147/1150—1205 : Готье I Старый (ум.1205), муж предыдущей
- после 1150—1191 : Филипп I (1150/1155—1191), сын предыдущего
- 1205—1221/1222 : Готье II (ум.1221/1222), сын предыдущего
- 1221/1222—1255 : Филипп II (ум.1255), сын предыдущего
- 1255—1270 : Готье III (ум.1270), сын предыдущего
- 1270—1274 : Филипп III (ум.1276), брат предыдущего, в 1274 году продал свои права на Немур королю Франции Филиппу III
- 1274—1276 : Жан I (ум.1282/1285), брат предыдущего, в 1276 году продал Немур королю Франции Филиппу III
Графы Немурские
Дом Грайи
Герцоги Немурские
Дом д’Эврё
- 1404—1425: Карл I Благородный (1361—1425), король Наварры с 1387 года, граф д’Эврё в 1387—1404 годах
- 1437—1441: Бланка I Наваррская (1385—1441), дочь предыдущего, королева Наварры с 1425
- 1-й муж: с 1402 — Мартин I (1374—1409), король Сицилии
- 2-й муж: с 1419 — Хуан II (1397—1479), король Наварры и Арагона
Дом Бурбон — Ла Марш
- 1461—1464: Элеонора де Бурбон (1412-после 1464), внучка предыдущего, дочь Жака II де Бурбона, графа де Ла Марш, и Беатрисы Эврё-Наваррской. В 1429 году вышла за Бернара д’Арманьяка, графа де Пардиака
- 1461—1462: Бернар д’Арманьяк (1400—1457/1462), муж предыдущей
Дом д’Арманьяк
- 1464—1477: Жак I д’Арманьяк (1433—1477), сын предыдущих. В 1462 году женился на Луизе Анжуйской. В 1477 г. казнен как изменник, но в 1483 г. король Карл VIII передал Немур его сыну Жану
- 1484—1500: Жан III д’Арманьяк (1467—1500), старший сын Жака д’Арманьяка и Луизы Анжуйской
- 1500—1503: Людовик I д’Арманьяк (1472—1503), младший сын Жака д’Арманьяка и Луизы Анжуйской
После его смерти Немур отошел короне.
Дом Фуа-Грайи
В 1507 году король Людовик XII передал Немур своему племяннику Гастону де Фуа:
- 1507—1512: Гастон I де Фуа (1489—1512), граф д’Этамп, сын Жана де Фуа, графа д’Этампа, и Марии Орлеанской, сестры короля Людовика XII
После его смерти Немур вернулся к короне.
Дом Медичи
В 1515 году король Франциск I отдал Немур Джулиано Медичи:
- 1515—1516: Джулиано I Медичи (1478—1516), сын Лоренцо Медичи и Клариче Орсини
- 1516—1524 : Филиберта Савойская (1498—1524), жена предыдущего
После её смерти Немур вернулся к короне.
Савойский дом
В 1527 году король Франциск I отдал герцогство Немурское своей матери Луизе Савойской. В 1528 году он забрал у неё герцогство и отдал его Филиппу Савойскому:
- 1527—1528 : Луиза Савойская (1476—1531), сестра предыдущей
- 1528—1533: Филипп IV Савойский (1490—1533), брат предыдущей, граф Женевский, сын герцога Филиппа II Савойского и Клодины де Бросс. В 1528 году женился на Шарлотте Орлеанской, дочери герцога Луи I де Лонгвиля
- 1533—1585: Жак II (1531—1585), сын предыдущих, граф Женевский. Женился в 1566 году на Анне д’Эсте, вдове герцога Франсуа I де Гиза и дочери Эрколе II д’Эсте
- 1585—1595: Карл II (1567—1595), сын предыдущего
- 1595—1632: Генрих I (1572—1632), брат предыдущего. В 1618 году женился на Анне Лотарингской, герцогине д’Омаль
- 1632—1641: Людовик II (1620—1641), сын предыдущего
- 1641—1652: Карл III (1624—1652), брат предыдущего. В 1643 году женился на Елизавете де Бурбон, мадмуазель де Вандом, дочери Сезара, первого герцога Вандома
- 1652—1659: Генрих II (1625—1659), брат предыдущего. В 1651—1657 годах архиепископ Реймсский, потом оставил сан и в 1657 году женился на Марии мадмуазель де Лонгвиль, дочери Генриха II де Лонгвиля
После его смерти Немур вернулся к короне.
Орлеанский дом
В 1689 году король Людовик XIV отдал Немур своему брату Филиппу, герцогу Орлеанскому:
- 1689—1701: Филипп V (1640—1701), младший сын Людовика XIII
- 1701—1723: Филипп VI (1674—1723), герцог Шартрский, сын предыдущего от второго брака с Елизаветой-Шарлоттой Пфальцской, регент Франции после смерти Людовика XIV. В 1692 году женился на Франсуазе-Марии де Бурбон (второй «мадмуазель де Блуа»), внебрачной, но узаконенной дочери Людовика XIV и Франсуазы де Монтеспан
- 1723—1752: Людовик III Орлеанский (1703—1752), герцог Шартрский, сын предыдущего. В 1724 году женился на Августе Марии Иоганне, дочери Людвига Вильгельма, маркграфа Баден-Баденского
- 1752—1785: Луи-Филипп I Орлеанский (1725—1785), герцог Шартрский, сын предыдущего. В 1743 году женился на Луизе-Генриетте де Бурбон-Конти, дочери принца Людовика-Армана де Бурбон-Конти
- 1785—1792: Луи-Филипп II Эгалите (1747—1793), герцог Шартрский, сын предыдущего. В 1769 году женился на Луизе Марии Аделаиде де Бурбон, «мадмуазель де Пентьевр», дочери герцога Луи Жана Мари де Бурбона и внучке незаконного сына Людовика XIV, графа Тулузского. В 1792 году отказался от всех титулов и принял имя Филиппа Эгалите.
- 1792—1850: Луи-Филипп III Орлеанский, сын предыдущего, с 1830 по 1848 годы король французов Луи-Филипп I. В 1809 году женился на Марии Амалии Бурбон-Сицилийской, дочери короля Обеих Сицилий Фердинанда I
Номинальные герцоги
- 1850—1896: Луи Шарль Филипп Рафаэль Орлеанский (1814—1896), сын предыдущего. В 1840 году женился на Виктории Саксен-Кобург-Кохари, дочери герцога Фердинанда Саксен-Кобург-Заальфельдского
- 1896—1910: Фердинанд Филипп Мари Орлеанский (1844—1910), герцог Алансонский, сын предыдущего. В 1868 году женился на Софии Шарлотте Августе, дочери герцога Максимилиана Иосифа Баварского
- 1910—1931: Эммануэль Орлеанский (1872—1931), «герцог Вандомский», сын предыдущего. В 1896 году женился на Генриетте Бельгийской, дочери Филиппа Саксен-Кобургского, графа Фландрского, сына короля Бельгии Леопольда I
- 1931—1970: Шарль Орлеанский (1905—1970), сын предыдущего. Умер бездетным.
Напишите отзыв о статье "Список герцогов де Немур"
Ссылки
- en.allexperts.com/e/d/du/duke_of_nemours.htm
- www.geneall.net/F/tit_page.php?id=5135
- www.roi-france.com/familles_histoire_de_France/44-2120/Savoie_Nemours
- pagesperso-orange.fr/stephane.thomas/capetien/bourbon_orleans_nemours.htm
- [my.raex.com/~obsidian/Languedoil.html#Nemours Langued'oïl: NEMOURS] (англ.). Regnal Chronologies. Проверено 16 апреля 2009. [www.webcitation.org/65eZI7Bw2 Архивировано из первоисточника 23 февраля 2012].
Литература
- Garnier, Édouard. Tableaux généalogiques des souverains de la France et de ses grands feudataires. Paris : A.-L. Hérold, 1863.
- Greyfié de Bellecombe, vicomte Arminjon, Charles. Les ducs de Nemours de la maison de Savoie. Chambéry : Impr. réunies de Chambéry, 1928
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список герцогов де Немур
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
