Список глав Орловского региона
Поделись знанием:
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
В данном списке в хронологическом порядке представлены лица, являвшиеся руководителями административных образований первого уровня с центром в городе Орле — начиная с генерал-губернаторов и правителей Орловского наместничества и завершая губернаторами современной Орловской области.
В списке пропущены руководители Орловского района в составе Курской области с 1934 по 1937 год, так как в данный период административное образование с центром в Орле не являлось единицей первого уровня, а также ввиду отсутствия точной и полной информации о главах района в доступных источниках.
Содержание
Хронология
- 5 сентября 1778 — образование Орловского наместничества.
- 12 декабря 1796 — учреждение Орловской губернии, пришедшей на смену наместничеству.
- Середина 1860-х годов — упразднение разделения губернаторов на «военных» и «гражданских».
- 2 марта 1917 — упразднение губернаторского института с сохранением губернии как административной единицы.
- 16 июля 1928 — образование Орловского округа в составе Центрально-Чернозёмной области СССР.
- 15 августа 1930 — ликвидация Орловского округа. Входившие в его состав районы и город Орёл переходят в непосредственное подчинение областному центру Центрально-Чернозёмной области.
- 13 июня 1934 — ликвидация Центрально-Чернозёмной области. Орёл и значительная часть бывшего Орловского округа переходят в состав Курской области.
- 27 сентября 1937 — выделение Орловской области из Западной, Курской и Воронежской областей.
Российская империя
Орловское наместничество
Власть в Орловском наместничестве делилась между генерал-губернаторами и правителями наместничества (наместниками). Каждый генерал-губернатор правил одновременно несколькими административными единицами (как правило, двумя). Так, первый орловский генерал-губернатор Н. В. Репнин совмещал руководство над Орловским и Смоленским наместничествами, а также — до 1779 года — Белгородской губернией. С 1781 года генерал-губернаторы Орловского наместничества по совместительству управляли Курским наместничеством.
Генерал-губернаторы имели неограниченные полномочия и подчинялись исключительно императрице. Правители наместничества, в свою очередь, ведали хозяйственными делами.
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
Генерал-губернаторы Орловского наместничества 
| |||||||
| Николай Васильевич Репнин |  (1734—1801) |
28 февраля 1778 | 15 июня 1781 | Смоленский и Орловский генерал-губернатор | [1] | ||
| Александр Александрович Прозоровский |  (1732—1809) |
15 июня 1781 | 21 декабря 1783 | Курский и Орловский генерал-губернатор | [2] | ||
| Франц Николаевич Кличка |  (1734—1801) |
21 декабря 1783 | 28 октября 1786 | Курский и Орловский генерал-губернатор | [3] | ||
| Антон Богданович де Бальмен | (1741—1790) |
ноябрь 1786 | 1790 | Курский и Орловский генерал-губернатор | [4] | ||
| Александр Андреевич Беклешов |  (1743—1808) |
декабрь 1790 | 4 декабря 1796 | Курский и Орловский генерал-губернатор | [5] | ||
| Правители Орловского наместничества
| |||||||
| Авраам Степанович Лопухин | (1737—1799) |
1778 | 14 февраля 1782 | Правитель Орловского наместничества | [6] | ||
| Семён Александрович Неплюев | (1744— ?) |
3 февраля 1782 | 6 марта 1792 | Правитель Орловского наместничества | [7] | ||
| Сергей Афанасьевич Брянчанинов | (? — ?) |
6 марта 1792 | 7 апреля 1794 | Правитель Орловского наместничества | [8] | ||
| Александр Петрович Квашнин-Самарин | (1732—1816) |
7 апреля 1794 | 12 декабря 1796 | Правитель Орловского наместничества | [9] | ||
Орловская губерния
Временное правительство
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
Губернские комиссары Временного правительства 
| |||||||
| Сергей Николаевич Маслов |  (1867—1927) |
март 1917 | 6 июля 1917 | Губернский комиссар | [47] | ||
| Р. В. Цветаев | (? — ?) |
6 июля 1917 | октябрь 1917 | Губернский комиссар | [47][48] | ||
Советская Россия
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
| Председатели губернского комитета РКП(б)
| |||||||
| Игнат Иванович Фокин |  (1889—1919) |
1917 | январь 1918 | Председатель губернского комитета РКП(б) | [49] | ||
| Михаил Никитич Буров | (1889—1955) |
январь 1918 | 1918 | Председатель губернского комитета РКП(б) | [50] | ||
| Борис Михайлович Волин (Фрадкин) |  (1886—1957) |
19 мая 1918 | август 1918 | Председатель губернского комитета РКП(б) | [51] | ||
| Ответственные секретари губернского комитета РКП(б)
| |||||||
| П. А. Козьмин | (? — ?) |
август 1918 | октябрь 1918 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [47] | ||
ВСЮР
13 октября, с занятием корниловскими частями Добровольческой армии города Орла, белые назначили орловским губернатором бывшего председателя Новосильской земской управы, морского офицера Ф. Д. Свербеева. К этому моменту под контролем добровольцев находилась значительная часть Орловской губернии. 20 октября белогвардейцы оставили Орёл, вследствие чего губернаторская должность была вновь упразднена.
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
| Орловский губернатор
| |||||||
| Фёдор Дмитриевич Свербеев | (1876—1952) |
13 октября 1919 | 20 октября 1919 | Орловский губернатор | [52] | ||
Советская Россия
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
| Ответственные секретари губернского комитета РКП(б)
| |||||||
| Виссарион Виссарионович Ломинадзе |  (1897—1935) |
1920 | 1921 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [53] | ||
| Лев Ефимович Марьясин | (1894—1938) |
1921 | 1922 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [54] | ||
| Н. Н. Шевяков | (? — ?) |
март 1922 | 30 декабря 1922 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [47] | ||
СССР
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
| Ответственные секретари губернского комитета РКП(б) (с 1925 — ВКП(б))
| |||||||
| Н. Н. Шевяков | (? — ?) |
30 декабря 1922 | 1923 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [47] | ||
| Михаил Осипович Разумов |  (1894—1937) |
1923 | июль 1924 | Ответственный секретарь губернского комитета РКП(б) | [55] | ||
| Кристиан Людвигович Гринблат | (1894—1937) |
июль 1924 | ноябрь 1925 | Ответственный секретарь губернского комитета ВКП(б) | [47] | ||
| Сергей Васильевич Борисов | (1887—1968) |
ноябрь 1925 | 14 мая 1928 | Ответственный секретарь губернского комитета ВКП(б) | [55] | ||
Орловский округ Центрально-Чернозёмной области
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
Ответственные секретари Орловского окружного комитета ВКП(б) 
| |||||||
| Василий Андреевич Дрокин | (1893— ?) |
1928 | март 1929 | Ответственный секретарь Орловского окружного комитета ВКП(б) | [56] | ||
| Сергей Васильевич Дробенин | (? —1938) |
март 1929 | ноябрь 1929 | Ответственный секретарь Орловского окружного комитета ВКП(б) | [57] | ||
| Соломон Осипович Котляр | (1890—1967) |
ноябрь 1929 | 1930 | Ответственный секретарь Орловского окружного комитета ВКП(б) | [58] | ||
| Фролов | (? — ?) |
1930 | 15 августа 1930 | Ответственный секретарь Орловского окружного комитета ВКП(б) | [59] | ||
| Председатели исполнительного комитета Орловского окружного Совета
| |||||||
| Пётр Ильич Павловский | (1891— ?) |
16 июля 1928 | январь 1929 | Председатель исполнительного комитета Орловского окружного Совета | [60] | ||
| Александр Яковлевич Буткевич |  (1900 — ?) |
январь 1929 | 15 августа 1930 | Председатель исполнительного комитета Орловского окружного Совета | [61] | ||
Орловская область
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
 Первые секретари Организационного бюро ЦК ВКП(б) по Орловской области 
| |||||||
| Владимир Дмитриевич Никитин |  (1907—1959) |
27 сентября 1937 | 9 ноября 1937 | Первый секретарь Организационного бюро ЦК ВКП(б) по Орловской области | [62] | ||
| Константин Иосифович Бидинский |  (1896—1939) |
9 ноября 1937 | 21 апреля 1938 | Первый секретарь Организационного бюро ЦК ВКП(б) по Орловской области | [63] | ||
| Василий Иванович Бойцов |  (1907— ?) |
21 апреля 1938 | 2 июля 1938 | Первый секретарь Организационного бюро ЦК ВКП(б) по Орловской области | [64] | ||
| Первые секретари Орловского областного комитета ВКП(б)
| |||||||
| Василий Иванович Бойцов | (1907— ?) |
7 июля 1938 | 20 января 1942 | Первый секретарь Орловского областного комитета ВКП(б) | [64] | ||
| К концу 1941 года большая часть Орловской области, включая Орёл, была оккупирована немецкими войсками. В планы немецкого командования входило создание Генерального округа Орёл в составе Рейхскомиссариата Украина, однако данный замысел так и не был осуществлён. Таким образом, в период оккупации занятые немцами территории входили в зону ответственности тылов групп армий, подчиняясь военной администрации. К концу 1943 года оккупированные земли Орловской области были полностью освобождены. | |||||||
| Александр Павлович Матвеев | (1905—1946) |
20 января 1942 | июль 1944 | Первый секретарь Орловского областного комитета ВКП(б) | [65] | ||
| Николай Григорьевич Игнатов | (1901—1966) |
июль 1944 | 2 ноября 1948 | Первый секретарь Орловского областного комитета ВКП(б) | [66] | ||
| Леонид Иванович Крылов | (1912—1982) |
2 ноября 1948 | 30 марта 1951 | Первый секретарь Орловского областного комитета ВКП(б) | [67] | ||
| Иван Алексеевич Волков | (1906—1975) |
30 марта 1951 | 13 октября 1952 | Первый секретарь Орловского областного комитета ВКП(б) | [68] | ||
 Первые секретари Орловского областного комитета КПСС
| |||||||
| Иван Алексеевич Волков | (1906—1975) |
13 октября 1952 | 30 января 1954 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [68] | ||
| Фёдор Романович Васильев | (1904— ?) |
1 февраля 1954 | сентябрь 1955 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [69] | ||
| Василий Сергеевич Марков | (1905—1978) |
сентябрь 1955 | 12 января 1960 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [70] | ||
| Николай Фёдорович Игнатов | (1914—1967) |
12 января 1960 | 27 декабря 1962 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [71] | ||
| Первые секретари Орловского сельского и Орловского промышленного областных комитетов КПСС
| |||||||
| Николай Фёдорович Игнатов | (1914—1967) |
27 декабря 1962 | 15 декабря 1964 | Первый секретарь Орловского сельского областного комитета КПСС | [71] | ||
| Николай Алексеевич Потехин | (1911— ?) |
29 декабря 1962 | 15 декабря 1964 | Первый секретарь Орловского промышленного областного комитета КПСС | [72] | ||
| Первые секретари Орловского областного комитета КПСС
| |||||||
| Николай Фёдорович Игнатов | (1914—1967) |
15 декабря 1964 | 25 октября 1965 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [71] | ||
| Тихон Иванович Соколов | (1913—1992) |
25 октября 1965 | 10 апреля 1970 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [73] | ||
| Фёдор Степанович Мешков | (1915—1987) |
10 апреля 1970 | 22 июня 1985 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [74] | ||
| Егор Семёнович Строев |  (род. 1937) |
22 июня 1985 | 25 ноября 1989 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [75] | ||
| Николай Андреевич Володин | (род. 1936) |
25 ноября 1989 | 14 августа 1991 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [76] | ||
| Александр Алексеевич Лабейкин | (род. 1948) |
14 августа 1991 | 23 августа 1991 | Первый секретарь Орловского областного комитета КПСС | [77] | ||
Российская Федерация
| Имя | Портрет | Начало срока | Конец срока | Должность | Источник | ||
 Главы администрации Орловской области 
| |||||||
| Николай Павлович Юдин | (1938—2014) |
5 декабря 1991 | 11 мая 1993 | Глава администрации Орловской области | [78] | ||
| Егор Семёнович Строев | (род. 1937) |
11 мая 1993 | 26 февраля 1996 | Глава администрации Орловской области | [75] | ||
| Губернаторы Орловской области
| |||||||
| Егор Семёнович Строев | (род. 1937) |
26 февраля 1996 | 16 февраля 2009 | Губернатор Орловской области | [75] | ||
| Александр Петрович Козлов |  (род. 1949) |
16 февраля 2009 | 26 февраля 2014 | Губернатор Орловской области | [79][80] | ||
| Вадим Владимирович Потомский |  (род. 1972) |
26 февраля 2014 | Губернатор Орловской области | [80] | |||
Напишите отзыв о статье "Список глав Орловского региона"
Примечания
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 10—18.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 19—25.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 26—28.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 31—39.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 29—30.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 45—47.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 48—53.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 54—55.
- ↑ 1 2 Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 56—57.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 58—60.
- ↑ [nason.ru/gubernator/2155/ Воейков Василий Иванович (1759—1817)] (рус.). nason.ru. [www.webcitation.org/65Q63yjjz Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 61—66.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 67—74.
- ↑ Заруднев, Сергей. [www.orelcity.ru/news.php?id=1051 Губернатор признается виновным в упущениях по должности] // Красная Строка : газета. — 2008-04-09.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 75—76.
- ↑ [www.museum.ru/1812/Persons/slovar/sl_s23.html Словарь русских генералов: Соковнин Борис Сергеевич] (рус.). www.museum.ru. [www.webcitation.org/65Q64xAAM Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 77—82.
- ↑ [www.rusarchives.ru/guide/lf_ussr/shos_shjut.shtml Алфавитный указатель персоналий: ШОС — ШЮТ] (рус.). Архивы России (rusarchives.ru). [www.webcitation.org/65Q65VcDy Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 83—87.
- ↑ [www.kultura-vrn.ru/?a=arch&did=331&page=2 Очерк участия воронежцев в Отечественной войне 1812 года. Страница 3] (рус.). Культура-Воронеж (kultura-vrn.ru). [www.webcitation.org/65Q676Rsg Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 88—94.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/62449/Кочубей Большая биографическая энциклопедия: Кочубей, Аркадий Васильевич] (рус.). dic.academic.ru. [www.webcitation.org/65Q67x7ql Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 95—104.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 105—112.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 113—120.
- ↑ [www.mukhanov.ru/ryazhsk.htm#55 Ряжская линия Мухановых // Сергей Николаевич Муханов] (рус.). mukhanov.ru. [www.webcitation.org/65Q68rO6h Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 121—127.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 128—137.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 138—149.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 150—152.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 153—157.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 158—163.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 164—171.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 172—178.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 179—181.
- ↑ Евреинов Дмитрий Павлович // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 182—189.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/89577/Неклюдов Большая биографическая энциклопедия: Неклюдов, Пётр Васильевич] (рус.). dic.academic.ru. [www.webcitation.org/65QAkqFXz Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 190—196.
- ↑ [opravda.ru/news.php?extend.11718 Начальник Орловской губернии к 155-летию со дня рождения орловского губернатора А.Н. Трубникова] // Орловская правда : газета. — 2011-05-04.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 197—201.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 202—207.
- ↑ [histpol.pl.ua/pages/content.php?page=1313 Константин Александрович Балясный (биографические сведения)]. histpol.pl.ua. [www.webcitation.org/65QAlvV83 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 208—212.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 213—217.
- ↑ Трохина, Корчева, Воробьёв, 1998, с. 218—221.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [wwhp.ru/orlov.htm Орловская область (список руководителей)] (рус.). wwhp.ru. [www.webcitation.org/65QAvj8WR Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.zakharov.ru/index2.php?option=com_books&task=show_alphabet&id=241&no_html=1&width=640&height=400 Издательство «Захаров»: Именной указатель] (рус.). zakharov.ru. [www.webcitation.org/65QAmxntW Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.news.nashbryansk.ru/2009/01/30/bryansk-archive/fokin/ Игнат Фокин — человек-легенда уездного города] (рус.). news.nashbryansk.ru. [www.webcitation.org/65QAnTXJk Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [bogatov.info/cgi-bin/gw?b=Genbase;i=561 Михаил Буров] (рус.). bogatov.info. [www.webcitation.org/65QArFFdl Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/VVV/01873.asp Волин Борис Михайлович (Фрадкин Иосиф Ефимович)] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QArrsuS Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.dommuseum.ru/slovarx/person.php?id=12808 СВЕРБЕЕВ Федор Дмитриевич]. dommuseum.ru. Проверено 3 января 2012. [www.webcitation.org/6AViz3Bmz Архивировано из первоисточника 8 сентября 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/LLL/05528.asp Ломинадзе Виссарион (Бесо) Виссарионович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QAxI1nw Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1110892906 МАРЬЯСИН Лев Ефимович] (рус.). centrasia.ru. [www.webcitation.org/65QAzHvfD Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [www.knowbysight.info/RRR/04005.asp Разумов Михаил Осипович (Арханцев Арон Иосифович)] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QB0Jw7M Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/DDD/09922.asp Дрокин Василий Андреевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QB2h7xJ Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/DDD/09921.asp Дробенин Сергей Васильевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QB5VKNH Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/KKK/09923.asp Котляр Соломон Осипович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QB9CcVu Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/FFF/09928.asp Фролов] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBDpb3g Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/PPP/09931.asp Павловский Пётр Ильич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBGbUzo Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/BBB/08714.asp Буткевич Александр Яковлевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBJzZ5X Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/NNN/06004.asp Никитин Владимир Дмитриевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBLlXnQ Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/BBB/06013.asp Бидинский Константин Иосифович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBNmOw6 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [www.knowbysight.info/BBB/01480.asp Бойцов Василий Иванович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBXY090 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/MMM/06009.asp Матвеев Александр Павлович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBZhZmj Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/III/00301.asp Игнатов Николай Григорьевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBbDC14 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/KKK/04120.asp Крылов Леонид Иванович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBdKhkq Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [www.knowbysight.info/VVV/01881.asp Волков Иван Алексеевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBfPSA5 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/VVV/06407.asp Васильев Фёдор Романович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBijQmH Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/MMM/06010.asp Марков Василий Сергеевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBkYkQl Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.knowbysight.info/III/02841.asp Игнатов Николай Фёдорович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBmRYJQ Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/PPP/09953.asp Потехин Николай Алексеевич] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBoTo6G Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/SSS/06011.asp Соколов Тихон Иванович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBqKPpf Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.knowbysight.info/MMM/09950.asp Мешков Фёдор Степанович] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QBsVxQ4 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.politika.su/bio/stroev.html Строев Егор Семенович] (рус.). politika.su. [www.webcitation.org/65QBuFOZS Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/130902/Володин Большая биографическая энциклопедия: Володин, Николай Андреевич] (рус.). dic.academic.ru. [www.webcitation.org/65QBumG6S Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/67524/Лабейкин Большая биографическая энциклопедия: Лабейкин, Александр Алексеевич] (рус.). dic.academic.ru. [www.webcitation.org/65QBvqh5k Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [www.labyrinth.ru/content/card.asp?cardid=13024 Юдин Николай Павлович] (рус.). labyrinth.ru. [www.webcitation.org/65QBwlYWc Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ [orel-region.ru/index.php?head=6&part=7 Козлов Александр Петрович] (рус.). Официальный портал Орловской области (orel-region.ru). [www.webcitation.org/65QBxgU7O Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- ↑ 1 2 [www.interfax.ru/russia/news/361254 Путин назначил Вадима Потомского врио губернатора Орловской области] (рус.). Интерфакс.
</ol>
Литература
- Трохина О., Корчева Л., Воробьёв А. Орловские губернаторы / Под общей редакцией И. Мосякина. — Орёл: Вешние воды, 1998. — 230 с. — ISBN 5-87295-085-3.
Ссылки
- [wwhp.ru/orlov.htm Орловская область (список руководителей)] (рус.). wwhp.ru. [www.webcitation.org/65QAvj8WR Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- [www.knowbysight.info/1_RSFSR/06224.asp Орловский округ (список руководителей)] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QByL5aD Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- [www.knowbysight.info/1_RSFSR/00078.asp Орловская область (список руководителей)] (рус.). Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991 (knowbysight.info). [www.webcitation.org/65QC0ISxo Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
|
Этот список входит в число избранных списков и порталов русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Список глав Орловского региона
– Что князь? – спросила она.– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
