Список депутатов Верховного Совета СССР 10-го созыва
Поделись знанием:
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
(перенаправлено с «Список депутатов Верховного Совета СССР 10 созыва»)
Верховный совет СССР 10 созыва был избран 4 марта 1979, заседал с 1979 по 1984; Состав: 1500 депутатов — 750 в Совете Союза и 750 в Совете Национальностей.
А
- Абасов, Курбан Абас Кули оглы
- Абашидзе Григорий Григорьевич
- Аббасов Фарзали Гатам оглы
- Аббасова, Назила Рагим кызы
- Абдукаримов Исатай Абдулкаримович
- Абдулакимова, Хубажамал
- Абдуллаев Гасан Мамед Багир оглы
- Абдуллаева, Мелихон Файзуллаевна
- Абдуллоев, Хамид
- Абдурашитов Шамиль Рахимович
- Абовян, Назан Жораевна
- Абрамова, Людмила Ивановна
- Абузарова, Галия Рифкатовна
- Авагян, Роза Вагановна
- Авдюкевич Лонгин Иванович
- Авраменко Степан Степанович
- Агаев Ахмед Сахиб оглы
- Агапова, Лариса Кузьминична
- Агкацева, Тамара Тимофеевна
- Адам-Юсупов Тюлеген Дюсембаевич
- Адлейба Борис Викторович
- Ажиба, Анатолий Хашимович
- Азатхонова, Наботбегим
- Айба, Хакибей Кажевич
- Айтматов Чингиз Торекулович
- Акгаев Ата
- Акимов, Илья Андреевич
- Акимова, Лидия Николаевна
- Аккуратнова, Нина Тихоновна
- Акматов Таштанбек
- Акматова, Асылкан
- Акопян Арцруни Суренович
- Аксёнов Александр Никифорович
- Аксёнов Николай Фёдорович
- Аксючиц, Станислава Генриховна
- Акулинцев, Василий Кузьмич
- Албуташвили, Марина Герасимовна
- Алдашкова, Валентина Ивановна
- Александров, Анатолий Петрович
- Александров-Агентов Андрей Михайлович
- Алексанян, Тамара Мнацакановна
- Алексеев, Пётр Фёдорович
- Алиев, Али Наги оглы
- Алиев Гейдар Али Рза оглы
- Алиев, Иса Муса оглы
- Алиев, Шанлик Муслим оглы
- Алиев Энвер
- Алиева, Алия Салмановна
- Алиева, Беюкханым Абдулла кызы
- Алимов Анатолий Андреевич
- Алихмадова, Хурби
- Аллаберенова, Огульгельды
- Аллахвердиева, Халимахатун Сафар кызы
- Алтунин Александр Терентьевич
- Алхимов Владимир Сергеевич÷
- Аманбаев, Толобек
- Аманмурадова, Жахансолтан Овезовна
- Амбарцумян Виктор Амазаспович
- Амбарцюмян, Сергей Александрович
- Амиршоева, Раъногул
- Ананидзе, Мзевинар Дурсуновна
- Андреев Гаха Пюрвеевич
- Андреева, Лидия Андреевна
- Андреева, Раиса Алексеевна
- Андриевский Михаил Константинович
- Андропов Юрий Владимирович
- Анисимов, Павел Петрович
- Аннамурадова, Гызылгул
- Аннаоразов Пода
- Антонов Алексей Константинович
- Антонов Николай Афанасьевич
- Антонов Олег Константинович
- Антонов Сергей Фёдорович
- Аперанс, Карл Робертович
- Арамисов, Ахмед Камбулатович
- Арбатов Георгий Аркадьевич
- Арбузов Борис Александрович
- Ардашев, Сергей Максимович
- Арзуманян, Роберт Андраникович
- Арсамаков, Ахмет Султанович
- Арутюнян, Амалия Гайковна
- Арутюнян, Шварц Аветисович
- Архипов Иван Васильевич
- Арютин, Вениамин Георгиевич
- Асанбаев, Карачал
- Асимов Мухамед Сайфитдинович
- Аскаров Асанбай Аскарулы
- Аскарова, Гульсум Зайнулловна
- Асочакова, Нина Лазаревна
- Аспетуллаева, Зарбиби Санетуллаевна
- Астанкова, Пелагея Михайловна
- Асхадуллин, Галимулла Асхадуллович
- Атаев, Байры
- Атажанова, Гавхар
- Атайте, Виргина Прановна
- Атаходжаев, Акбар Касымович
- Аугите, Вида Пятровна
- Ауельбеков Еркин Нуржанович
- Аухадиев Кенес Мустаханович
- Аушкап, Эрик Янович
- Афанасьев Виктор Григорьевич
- Афанасьев Сергей Александрович
- Афонина, Александра Яковлевна
- Ахмедов, Сабир Атакиши оглы
- Ахметшин, Мирьян Идиятуллинович
- Ахунов, Гарифзян Ахунзянович
- Ашимбаев, Туткабай
- Ашимов Байкен Ашимович
- Аюбова, Зара Салмановна
Б
- Бабаев Агаджан Гельдиевич
- Бабаев, Аловиддин
- Багдасарян, Анаит Гайковна
- Багина, Наталья Иосифовна
- Багиров, Октай Алисатарович
- Баграмян Иван Христофорович
- Багуева, Зайдат Сажаевна
- Байбаков Николай Константинович
- Баймиров, Тухтамыш
- Баймуратов, Дамеля Джумабаевна
- Байрамкулова Зухра Абдурахмановна
- Байрамов, Реджепгельды
- Баканова, Мария Павловна
- Бакин Борис Владимирович
- Баладзе, Натела Акиповна
- Баландин Анатолий Никифорович
- Баландин Юрий Николаевич
- Баллаева, Катя Дзарахметовна
- Баляну, Александра Дмитриевна
- Бамайстрюк, Мария Гавриловна
- Банников Николай Васильевич
- Барамидзе, Надежда Рамизовна
- Баранаускайте, Натале Йоновна
- Баркаускас Антанас Стасевич
- Баркун, Николай Яковлевич
- Бартошевич Геннадий Георгиевич
- Барушева, Любовь Васильевна
- Баряев, Павел Алексеевич
- Басаев, Александр Давидович
- Басов Николай Геннадиевич
- Батицкий Павел Фёдорович
- Бахирев Вячеслав Васильевич
- Бахирева, Любовь Александровна
- Бедарева Галина Гавриловна
- Бедарёва, Любовь Александровна
- Бездетко, Андрей Павлович
- Безуглов, Анатолий Иванович
- Бей, Иван Теофанович
- Бейбутов Рашид Маджид оглы
- Бекназаров, Халкназар
- Бекниязов, Уббинияз
- Бекниязова, Утебике
- Бектурганов, Хасан Шайахметович
- Бекчанова, Жамила Сабировна
- Беликов Валерий Александрович
- Белов, Виктор Алексеевич
- Белова, Татьяна Ивановна
- Белозёров, Виктор Иванович
- Белоусов Борис Михайлович
- Белоусова, Валентина Николаевна
- Белых, Александра Павловна
- Беляева, Раиса Ивановна
- Беляк Константин Никитович
- Беляков Ростислав Аполлосович
- Бердзенишвили Мераб Исидорович
- Береговой Георгий Тимофеевич
- Бережков, Николай Фадеевич
- Берёзин Анатолий Иванович
- Берёзина, Анна Ивановна
- Берестова, Светлана Анатольевна
- Бергезов, Нух Асланчериевич
- Беспалов Иван Петрович
- Бессмертнова Наталия Игоревна
- Бибиева, Масра Исраиловна
- Бигвава, Гунда Сардионовна
- Биешу Мария Лукьяновна
- Биймурзаева, Анаркан Садырбековна
- Блатов Анатолий Иванович
- Блохин Николай Николаевич
- Блохина Ирина Николаевна
- Бобкова Раиса Алексеевна
- Бобовиков Ратмир Степанович
- Бобоева, Хайринисо
- Богданов, Николай Александрович
- Боголюбов Клавдий Михайлович
- Боголюбов Николай Николаевич
- Богомяков Геннадий Павлович
- Бодашевский, Михаил Степанович
- Боднарь, Маргарита Ивановна
- Бодюл Иван Иванович
- Бойко, Алексей Сергеевич
- Бойко Виктор Григорьевич
- Бойцов, Василий Васильевич
- Бокина, Нина Фёдоровна
- Боков, Владислав Васильевич
- Большаков Анатолий Иванович
- Бондаренко Иван Афанасьевич
- Бондаренко, Любовь Александровна
- Бондарчук, Александр Алексеевич
- Бордиян, Михаил Георгиевич
- Борисевич Николай Александрович
- Борисенко, Николай Михайлович
- Борисенков, Василий Михайлович
- Борисов, Пётр Михайлович
- Бородин Андрей Михайлович
- Бородин Леонид Александрович
- Павел Дмитриевич Бородин
- Ботвин Александр Платонович
- Боцвина, Раиса Фёдоровна
- Бочков, Борис Викторович
- Братищенко, Ольга Григорьевна
- Братченко Борис Фёдорович
- Брежнев Леонид Ильич
- Брехов, Константин Иванович
- Бриткина, Мария Дмитриевна
- Бровиков Владимир Игнатьевич
- Бровка Пётр Устинович
- Брусникина, Татьяна Дмитриевна
- Буга, Вера Петровна
- Бугаев Борис Павлович
- Буймов, Анатолий Егорович
- Буков, Емилиан Несторович
- Булгаков Александр Александрович
- Булгаков, Ришад Тимиргаляевич
- Бунчук, Нина Афанасьевна
- Буранбаева, Маржан Салмухановна
- Бурлака, Николай Яковлевич
- Буткене, Милда Владовна
- Бюрбеева, Светлана Мангаевна
В
- Ваверанс, Модрис Миервалдович
- Вавилов, Пётр Петрович
- Вагрис Янис Янович
- Вайно Карл Генрихович
- Варданян, Анаит Вараздатовна
- Вардосанидзе, Леван Григорьевич
- Варенников Валентин Иванович
- Варначёв Евгений Андреевич
- Васильев, Василий Петрович
- Васильев, Лев Борисович
- Васильев Николай Фёдорович
- Васильева, Антонина Викторовна
- Васягин, Семён Петрович
- Ватченко Алексей Федосеевич
- Вахнин, Виктор Андреевич
- Вахт, Эвальд Валентинович
- Ващенко, Григорий Иванович
- Вдовин, Валентин Степанович
- Ведмеденко, Николай Васильевич
- Величенко, Татьяна Григорьевна
- Вердиева, Рахшанда Джафар кызы
- Вереникина, Валентина Григорьевна
- Викторов, Алексей Васильевич
- Виноградов, Виктор Николаевич
- Вирак, Малле Александровна
- Вирсаладзе, Константин Спиридонович
- Власов Александр Владимирович
- Власов, Пётр Ионович
- Возная, Зинаида Петровна
- Войкина, Вера Николаевна
- Волков Владимир Егорович
- Волков, Иван Васильевич
- Волков, Сергей Васильевич
- Володарский, Лев Мордкович
- Волошин, Иван Макарович
- Воробьёв, Георгий Иванович
- Воробьёва, Нина Захаровна
- Воронин Иван Семёнович
- Воронцов, Гурий Гурьевич
- Воронцова, Антонина Фёдоровна
- Воропаев, Михаил Гаврилович
- Воротников Виталий Иванович
- Восс Август Эдуардович
- Всеволожский Михаил Николаевич
- Высотин, Александр Николаевич
- Выучейский, Степан Николаевич
Г
- Гаврилова Римма Александровна
- Гаджиева, Бурлият Ахмедпашаевна
- Гаипов, Рузмет Гаипович
- Гайдай, Дмитрий Иванович
- Гайлитис, Атис Отомарович
- Галаншин Константин Иванович
- Галданова, Татьяна Ишеевна
- Галиев Мунавир Мухаметаминович
- Галиев, файзи Ахметович
- Галкин Дмитрий Прохорович
- Галстян, Анаит Овсеповна
- Гамзатов Расул Гамзатович
- Ганеев, Раис Назифович
- Гапуров Мухамедназар Гапурович
- Гарбузов Василий Фёдорович
- Гасанов Гасан Азиз оглы
- Гасанова, Залхай Махмуд кызы
- Гасанова, Касира Наджафали кызы
- Гасанова, Фатьма Гасан кызы
- Гасанова Шамама Махмудалы кызы
- Гассиева, Фатима Цикаевна
- Гафуржанов, Эргаш Гафурович
- Гачечиладзе, Отар Александрович
- Гвоздев, Виктор Александрович
- Геворкян, Агапи Мирзаевна
- Гейдарова, Гюлназ Рагим кызы
- Геллер Рахиль Гедальевна
- Геллерт Наталья Владимировна
- Георгадзе, Михаил Порфирьевич
- Герасимов Иван Александрович
- Герман, Тамара Ивановна
- Гетьманец, Виталий Иванович
- Гибалова, Ирина Павловна
- Гилашвили Павел Георгиевич
- Гилметдинова, Рашида Гилязутдиновна
- Гиль, Павел Евстафьевич
- Гилязетдинов, Фанис Шаймухаметович
- Гимпу, Мария Алексеевна
- Гиталов Александр Васильевич
- Гладчук, Антонина Фёдоровна
- Глебов Игорь Алексеевич
- Глоба, Василий Андрианович
- Глушко Валентин Петрович
- Глушков, Виктор Михайлович
- Глушков, Николай Тимофеевич
- Гнатюк, Дмитрий Михайлович
- Говоров Владимир Леонидович
- Гогадзе, Нугзар Мемедович
- Голдин Николай Васильевич
- Голдинова, Нина Ивановна
- Голиджашвили, Арсен Захарович
- Голиков, Виктор Андреевич
- Голованов, Георгий Александрович
- Головацкий, Николай Никитич
- Гоман, Андрей Константинович
- Гончар Александр Терентьевич
- Гончаренко Борис Трофимович
- Гончаренко, Галина Викторовна
- Горбачёв Михаил Сергеевич
- Горбунов, Борис Дмитриевич
- Гордиенко, Светлана Михайловна
- Горегляд, Вера Александровна
- Городкова, Татьяна Александровна
- Горохов, Николай Данилович
- Горчаков Пётр Андреевич
- Горшков, Леонид Александрович
- Горшков Сергей Георгиевич
- Горячева, Лидия Викторовна
- Гостев Борис Иванович
- Гребенщикова, Евдокия Самсоновна
- Гребенюк Василий Андреевич
- Греков Леонид Иванович
- Грибков Анатолий Иванович
- Григорович, Раиса Фёдоровна
- Григорьев, Вячеслав Васильевич
- Григорьев, Михаил Григорьевич
- Григорян, Сильва Сагателовна
- Гридасов, Дмитрий Матвеевич
- Гринцов Иван Григорьевич
- Гринько Николай Константинович
- Грицай, Валентина Ивановна
- Гришин, Анатолий Васильевич
- Гришин Виктор Васильевич
- Гришкявичюс Пятрас Пятрович
- Громова Мария Сергеевна
- Громыко Андрей Андреевич
- Гроссу Семён Кузьмич
- Гудков Александр Фёдорович
- Гуженко Тимофей Борисович
- Гужова, Нина Михайловна
- Гукасян, Айкануш Хачатуровна
- Гуменюк, Людмила Евгеньевна
- Гусев Владимир Кузьмич
- Гусейнов, Адиль Нури оглы
- Гусейнов, Исрафил Сами оглы
- Гусейнова, Гюленбер Мамед кызы
- Гусейнова, Зулейха Исмаил кызы
- Гусейнова, Фатьма Рза кызы
- Густов Иван Степанович
- Гутов, Хамидби Хамидович
- Гюльмисарян, Отари Григорьевич
Д
- Давыдов, Василий Ильич
- Дадиани, Этери Максимовна
- Дамбис, Айвар Альбертович
- Дамдинов Николай Гармаевич
- Данбаев, Куаныш
- Дандар, Доржу Сааяович
- Даниярова, Бейсенкуль Базикеевна
- Даублис, Альгирдас Юозович
- Дахужев, Каплан Махмудович
- Дашко Николай Григорьевич
- Дашян, Алвард Бахшиевна
- Дваранаускене, Марийона Витовна
- Дворянинова, Клавдия Платоновна
- Деканоидзе, Циури Михайловна
- Дементьева, Раиса Фёдоровна
- Демиденко Василий Петрович
- Дёмин, Иван Михайлович
- Демирчян Карен Серопович
- Демичев Пётр Нилович
- Деревянко, Василий Николаевич
- Джабаров, Бобо
- Джавахишвили, Нина Александровна
- Джарулаев, Муртазали Аяевич
- Джерештова, Нина Нурадиновна
- Дзармотов, Мусса Суламбекович
- Дикусаров Владимир Григорьевич
- Дмитриев, Александр Иванович
- Дмитриева, Полина Дмитриевна
- Добрик, Виктор Фёдорович
- Довбыш, Виктор Иннокентьевич
- Довженко Анна Денисовна
- Довлетханова, Фаият Сейфеддин кызы
- Додобаева, Махфират
- Докунина, Клавдия Фёдоровна
- Долгих Владимир Иванович
- Долгова, Валентина Алексеевна
- Доненбаева Камшат Байгазиновна
- Дони, Михаил Иосифович
- Доржукай, Татьяна Монгушевна
- Дорохов Илья Диомидович
- Дрыгин Анатолий Семёнович
- Дугер, Мижит Кыргысович
- Дудник, Тамара Семёновна
- Дуйшеев Арстанбек Дуйшеевич
- Думбадзе Нодар Владимирович
- Дутка, Софья Васильевна
- Душина, Матрена Ивановна
- Дыбенко Николай Кириллович
- Дымшиц Вениамин Эммануилович
- Дьяконов Владислав Дмитриевич
Е
- Евтушенко, Иван Васильевич
- Егоров Анатолий Григорьевич
- Егоров Михаил Васильевич
- Ежевский Александр Александрович
- Елиашвили, Реваз Калистович
- Елоева, Дуся Владимировна
- Ельджаров, Артур Савельевич
- Ельцин Борис Николаевич
- Ельчина, Любовь Петровна
- Елютин Вячеслав Петрович
- Епишев Алексей Алексеевич
- Еремей Григорий Исидорович
- Ерёменко, Зинаида Петровна
- Ерёмин, Геннадий Эдвинович
- Ермакова, Галина Кирилловна
- Ермаш Филипп Тимофеевич
- Ермин Лев Борисович
- Ерпилов Пётр Иванович
- Есетов, Такей
- Ефименко, Пётр Иванович
- Ефименко, Сергей Петрович
- Ефимов Александр Николаевич
- Еце, Зигрида Андреевна
Ж
- Жарко, Галина Семёновна
- Жданов Дмитрий Александрович
- Железняк, Любовь Васильевна
- Жигалин Владимир Фёдорович
- Жиловский Виктор Дмитриевич
- Жлоба, Евгений Егорович
- Жуков Георгий Александрович
- Жукова, Анна Евгеньевна
- Жумабекова, Салима Жумабековна
- Журавлёв, Борис Александрович
- Журавлёва, Евгения Александровна
- Жученко Александр Александрович
З
- Заболотный, Александр Михайлович
- Заболотный, Василий Макарович
- Загладин Вадим Валентинович
- Загребельный Павел Архипович
- Зайков Лев Николаевич
- Зайцев Михаил Митрофанович
- Зайцев, Анатолий Александрович
- Зайцев, Валентин Иванович
- Зайцев, Валерий Павлович
- Зайцев, Михаил Аркадьевич
- Зайцев, Николай Прохорович
- Зайченко, Николай Михайлович
- Замараева, Зинаида Васильевна
- Замятин Леонид Митрофанович
- Зардакова, Раджабмо
- Зарудин Юрий Фёдорович
- Захаров, Геннадий Сергеевич
- Захарчук, Алексей Васильевич
- Звягин, Юрий Константинович
- Згурский Валентин Арсентьевич
- Зиёев, Таварали
- Зимянин Михаил Васильевич
- Зиненко, Иван Лаврентьевич
- Зитманис, Август Карлович
- Злобин Николай Анатольевич
- Знаменский Юрий Степанович
- Золотухин Григорий Сергеевич
- Зуев, Владимир Евсеевич
- Зуев, Николай Иванович
- Зуева, Любовь Владимировна
- Зуева, Любовь Владимировна
- Зуева, Ольга Павловна
И
- Ибрагимов Али Измаилович
- Ибрагимов Мирза Аждар оглы
- Ибраимов Султан Ибраимович
- Иванов Иван Иванович
- Иванова, Людмила Александровна
- Иванова, Людмила Афанасьевна
- Иванова, Светлана Константиновна
- Ивановский Евгений Филиппович
- Иванчук, Александра Степановна
- Ивашутин Пётр Иванович
- Игнатов Вадим Николаевич
- Изотова, Людмила Фёдоровна
- Израэль Юрий Антониевич
- Иконникова, Генриэтта Алексеевна
- Икрамова, Турсуной Артыкбаевна
- Иксанов Мустахим Белялович
- Илтнер Эдгар Карлович
- Ильина — Дмитриева, Анегина Егоровна
- Ильницкий, Юрий Васильевич
- Ильяшенко, Кирилл Фёдорович
- Имамвердиева, Тарлан Насиб кызы
- Имамова, Ташбиби
- Иманалиев Мурзабек Иманалиевич
- Иманалиева, Сулубек
- Имашев, Саттар Нурмашевич
- Имралиев, Сардар Мамед оглы
- Инаури Алексей Николаевич
- Инжиевский, Алексей Алексеевич
- Иноземцев, Николай Николаевич
- Ионку, Ольга Калиновна
- Ионова, Александра Васильевна
- Исаев Александр Сергеевич
- Исаев, Борис Васильевич
- Исаев, Василий Яковлевич
- Исмаилова, Наиба Исмаил кызы
- Исмаилова, Санам
- Исраелян, Овнан Атанесович
- Италмазов, Алламурат
- Ишлинский Александр Юльевич
Й
К
- Кабалевский Дмитрий Борисович
- Кабалоев Билар Емазаевич
- Кавун Василий Михайлович
- Кадирова, Зухрахан Абдурашитовна
- Кадыркулова, Анарбу Абдуразаковна
- Кадыров, Кадыр
- Кадырова, Серафима Григорьевна
- Казаков Василий Александрович
- Казаков Василий Иванович
- Казаков, Леонид Дмитриевич
- Казаков, Пётр Егорович
- Казанец Иван Павлович
- Какаева, Амантэч
- Калашников, Алексей Максимович
- Калашников Михаил Тимофеевич
- Калинина Ида Павловна
- Калюжная, Мария Павловна
- Камалов Каллибек
- Камалов, Махкам
- Камалова, Айим
- Кан, О-Нам
- Кандренков Андрей Андреевич
- Каноатов Муминшо
- Капитонов Иван Васильевич
- Карабекова, Зейнеп
- Караваев Георгий Аркадьевич
- Карагаева Любовь Ивановна
- Караев Кара Абульфаз оглы
- Каракаш, Любовь Николаевна
- Карамбетова, Карлыга Еркегуловна
- Каримов, Абдувахид Каримович
- Каримов, Абдухалик
- Карлов Владимир Алексеевич
- Карплюк, Елена Константиновна
- Карпова, Евдокия Фёдоровна
- Карпова, Татьяна Петровна
- Каррыев Чары Союнович
- Картвелишвили, Тристан Ильич
- Кархалёва, Валентина Васильевна
- Касумов, Имран Ашум оглы
- Касьяненко, Фёдор Дмитриевич
- Катигроб, Станислав Анатольевич
- Катушев Константин Фёдорович
- Качаловский Евгений Викторович
- Качин Дмитрий Иванович
- Качура Борис Васильевич
- Кашин, Борис Сергеевич
- Кварчия, Марго Хутовна
- Кветкаускас, Аполинарас Юозович
- Кеворков Борис Саркисович
- Келехсаев, Казбек Ражденович
- Кенжебаев, Каршыга
- Керимов, Али Габиб оглы
- Керимов, Мансыр Паша оглы
- Киктенко, Владимир Константинович
- Килин, Владимир Петрович
- Киракосян, Алексан Матевосович
- Киргизбаева, Тухтахон Базаровна
- Кириленко Андрей Павлович
- Кириллин Владимир Алексеевич
- Кириченко Николай Карпович
- Киселёв Тихон Яковлевич
- Киселёва, Зоя Владимировна
- Кисленко, Елена Дмитриевна
- Кихай, Анастасия Ивановна
- Кичинская, Вера Михайловна
- Клаусон Вальтер Иванович
- Кленкова, Раиса Алексеевна
- Клепиков Михаил Иванович
- Клёцков Леонид Герасимович
- Климавичене, Иоана Антановна
- Клименко Иван Ефимович
- Клименков, Александр Тарасович
- Климук Пётр Ильич
- Клочкова, Людмила Сергеевна
- Клычев Иззат Назарович
- Клюев Владимир Григорьевич
- Князев Филипп Кириллович
- Кобыльчак, Михаил Митрофанович
- Коваленко, Галина Гавриловна
- Коваленко Александр Власович
- Кожевников Вадим Михайлович
- Кожухар, Алексей Васильевич
- Кожухивская, Юлия Ивановна
- Козина, Нина Васильевна
- Козлов, Валерий Сергеевич
- Козлов, Иван Макарович
- Козлов Николай Тимофеевич
- Козловский Евгений Александрович
- Козуб, Надежда Григорьевна
- Кокарев Александр Акимович
- Кокеева, Галина Габдеевна
- Колабекова, Елена Владимировна
- Колбин Геннадий Васильевич
- Колдунов Александр Иванович
- Колесников, Борис Иванович
- Колецкова, Галина Ивановна
- Коломайко, Николай Иванович
- Коломина, Лариса Яковлевна
- Колыванов, Александр Александрович
- Комарова, Лилия Владимировна
- Комова, Лидия Александровна
- Конова, Маргарита Константиновна
- Коновалов Николай Семёнович
- Коноплёв Борис Всеволодович
- Коноплёва, Ольга Валентиновна
- Конотоп Василий Иванович
- Константинов Анатолий Устинович
- Константинова, Людмила Николаевна
- Кончиц, Владимир Николаевич
- Конышев, Юрий Васильевич
- Коокуева, Антонина Ивановна
- Коолмейстер, Элви Иоханнесовна
- Кооп, Арнольд Викторович
- Корж Николай Афанасьевич
- Коржова, Александра Александровна
- Коржова, Виктория Александровна
- Коркин Александр Гаврилович
- Корниенко Георгий Маркович
- Коробан, Пётр Иванович
- Коровякова, Лидия Ивановна
- Королёва, Любовь Степановна
- Коротеньков Анатолий Романович
- Корсукова, Лидия Петровна
- Корытов, Василий Яковлевич
- Косанбаев, Ахмет
- Косолапов Ричард Иванович
- Костандов Леонид Аркадьевич
- Костоусов Анатолий Иванович
- Костюкевич, Виктор Филиппович
- Косыгин Алексей Николаевич
- Косяк, Юрий Фёдорович
- Котельников, Владимир Александрович
- Котин, Станислав Александрович
- Котк, Малле Яановна
- Котова, Галина Афанасьевна
- Кохоева, Роза Яковлевна
- Кочинян, Сейран Ашхарбекович
- Кошик, Надежда Ивановна
- Кошоев Темирбек Кудайбергенович
- Кравцов, Семён Иванович
- Красильников, Виталий Сергеевич
- Крец, Лидия Антоновна
- Кривда Федот Филиппович
- Кривонос, Владимир Александрович
- Кривошапкин, Илья Ильич
- Кривошея, Надежда Самсоновна
- Крикунова, Ираида Павловна
- Кротов Виктор Васильевич
- Круглова Зинаида Михайловна
- Круза, Мара Викторовна
- Круминьш, Вольдемар Кристапович
- Кручина Николай Ефимович
- Крылов, Алексей Иванович
- Крюков, Василий Яковлевич
- Крюков, Вячеслав Михайлович
- Крюкова, Галина Александровна
- Куанышев Оразбек Султанович
- Кубасова, Валентина Ивановна
- Кубилюс Йонас Пятрович
- Кубицкайте, Дануте Вапловна
- Кудрявцев, Владимир Леонтьевич
- Кузнецов Василий Васильевич
- Кузнецов, Иван Максимович
- Кузнецова, Любовь Николаевна
- Кузьмин Александр Трифонович
- Кузьмичёва, Евдокия Яковлевна
- Кулиджанов Лев Александрович
- Кулиев Кайсын Шуваевич
- Куликов Виктор Георгиевич
- Куликов Яков Павлович
- Куличенко Леонид Сергеевич
- Кулишёв, Олег Фёдорович
- Кулматова, Дилбар Баратовна
- Кульбачная, Раиса Ивановна
- Кульбекова, Злиха Джанбековна
- Кунаев Аскар Минлиахмедович
- Кунаев Динмухамед Ахмедович
- Куницкий, Иван Дмитриевич
- Куняев, Александр Трофимович
- Куракин Евгений Фёдорович
- Курбанов, Пархат
- Куркина, Валентина Андреевна
- Куркоткин Семён Константинович
- Куртанидзе, Георгий Николаевич
- Кусаинов Сакан
- Кутахов Павел Степанович
- Куулар, Хеймерек Бадыевна
- Кууль, Оскар Пээтерович
- Куусберг, Пауль Аугустович
- Куусик, Хейно Аугустович
- Кучерявая, Алла Валентиновна
- Кучмезов, Абдул-Керим Магомедович
- Кушеков Унайбай Кушекович
- Кушмурадова, Дарья Савовна
- Кыйв, Райво Самуелович
- Кэбин Иван Густавович
Л
- Лавринович, Ирина Владимировна
- Лавров Кирилл Юрьевич
- Ладанов, Владимир Никитьевич
- Лапин Сергей Георгиевич
- Лаптева, Валентина Андреевна
- Ларионов, Николай Иванович
- Латария, Медеа Акакиевна
- Лебедев, Константин Васильевич
- Леин Волдемар Петрович
- Лендюк, Устинья Владимировна
- Ленцман, Леонид Николаевич
- Леонов Павел Артёмович
- Лесечко Михаил Авксентьевич
- Лесогорова, Тамара Михайловна
- Лесюченко, Анна Константиновна
- Ливенцов Василий Андреевич
- Ливитчук, Любовь Григорьевна
- Лигачёв Егор Кузьмич
- Лиеберг Эндель Аугустович
- Лийв, Валерий Рихардович
- Лингене, Ирена Йоновна
- Лине Велта Мартыновна
- Лисовой, Тимофей Григорьевич
- Литвинова, Лидия Михайловна
- Личук, Юстын Тодорович
- Лобанок, Владимир Елисеевич
- Логачёв Николай Алексеевич
- Логунов Анатолий Алексеевич
- Ломакин Виктор Павлович
- Ломако Пётр Фадеевич
- Ломидзе, Отари Александрович
- Ломов Николай Петрович
- Ломова, Любовь Владимировна
- Ломоносов Владимир Григорьевич
- Лосев, Константин Семёнович
- Лотова, Инесса Михайловна
- Лощенков Фёдор Иванович
- Лукьянченко Станислав Александрович
- Лунгу, Семён Мефодьевич
- Лутак Иван Кондратьевич
- Лушев Пётр Георгиевич
- Лыкова Лидия Павловна
- Лысенко, Иван Егорович
- Лыткина, Анна Ивановна
- Лыкина, Мария Сидоровна
- Любин, Николай Васильевич
- Любченко Любовь Андреевна
- Лялин, Михаил Дмитриевич
- Лямкина, Валентина Дмитриевна
- Ляшенко, Анна Ивановна
- Ляшко Александр Павлович
М
- Мазур, Зинаида Митрофановна
- Мазуре, Текла Брониславовна
- Маилов, Афик Ягуб оглы
- Майоров Александр Михайлович
- Макаренко Виктор Сергеевич
- Макаров Александр Максимович
- Макарова, Лидия Алексеевна
- Макеев, Валентин Николаевич
- Макеев Виктор Петрович
- Маклеева, Тамара Дмитриевна
- Максимов Юрий Павлович
- Максимова, Надежда Тимофеевна
- Макухин, Алексей Семёнович
- Макушева, Валентина Ивановна
- Малдонис Альфонсас Мотеевич
- Малмейстер, Александр Кристапович
- Малолеткина, Нина Павловна
- Малхозов, Рауф Муссович
- Мальбахов Тимбора Кубатиевич
- Мальков Николай Иванович
- Мальцев Виктор Фёдорович
- Мальцев Николай Алексеевич
- Мамадияров, Усман Эсанович
- Мамарасулов Салиджан
- Маматов, Зулпукар
- Маматова, Руяб
- Мамбетакунов, Орозакун
- Мамедова, Рухсара Аллахверди кызы
- Мамунц Самвел Ваниевич
- Манасян, Гарник Хачатурович
- Манджгаладзе, Ия Михайловна
- Манюшис Иосиф Антонович
- Манякин Сергей Иосифович
- Марина, Нина Евдокимовна
- Марисов Валерий Константинович
- Маркин, Леонид Владимирович
- Марков, Георгий Минеевич
- Марков Георгий Мокеевич
- Маркова, Надежда Павловна
- Мартынов Николай Васильевич
- Марченко, Надежда Ивановна
- Марчук Гурий Иванович
- Масалиев Абсамат Масалиевич
- Масленников Николай Иванович
- Маслова Анна Васильевна
- Масол Виталий Андреевич
- Матафонов Михаил Иванович
- Матвеева, Антонина Петровна
- Матулис, Юозас Юозович
- Матусевич, Мария Несторовна
- Махарадзе, Талико Иосифовна
- Махмудова Наима Махмудовна
- Маху, Елена Гавриловна
- Мачалова, Нина Васильевна
- Мачула, Евдокия Петровна
- Машеров Пётр Миронович
- Мащенко, Тамара Леонтьевна
- Мегес, Сафиет Баричевна
- Медведев, Иван Андреевич
- Медведева, Лидия Ивановна
- Медников, Иван Семёнович
- Медунов Сергей Фёдорович
- Медянкина, Рута Арнольдовна
- Мейлус, Альбертас Пранович
- Мелека, Тамара Георгиевна
- Мелёхин, Василий Ефимович
- Меликова, Ашрафханум Абдулага кызы
- Мелкумов, Левон Николаевич
- Мельник Василий Степанович
- Мельников, Леонид Георгиевич
- Мельниченко Афанасий Кондратьевич
- Мендак, Леонида Владимировна
- Ментешашвили Тенгиз Николаевич
- Мередов, Бяшим
- Меренищев Николай Владимирович
- Месяц Валентин Карпович
- Меунаргия, Валерьян Германович
- Мехренцев, Анатолий Александрович
- Мешков Фёдор Степанович
- Мика, Лигита Робертовна
- Микулич Владимир Андреевич
- Мирзомурадов, Мирзошариф
- Мирзоян, Арпрун Маргарович
- Мирзоян, Кнарик Айказовна
- Миррахматов, Шокирбай
- Митрин, Евгений Тимофеевич
- Митрофанова, Нина Никоноровна
- Михайлов, Михаил Павлович
- Михалков Сергей Владимирович
- Мицкевич, Владимир Фёдорович
- Мишин Виктор Максимович
- Модогоев Андрей Урупхеевич
- Мозговой Александр Иванович
- Мозговой Иван Алексеевич
- Мокат, Александр Михайлович
- Молдакунова, Уулман
- Молдобаев Карыбек Молдобаевич
- Молодцов Борис Андреевич
- Монолов, Токторбай
- Моргун Фёдор Трофимович
- Моркунене, Теодора Алексовна
- Мороз, Римма Аркадьевна
- Морозов, Владимир Иванович
- Морозов Иван Павлович
- Морозов Николай Ефимович
- Морой, Валентина Гавриловна
- Мосашвили, Теймураз Ильич
- Москаленко Кирилл Семёнович
- Мосолова, Клавдия Васильевна
- Моталин, Александр Васильевич
- Моторико Михаил Георгиевич
- Мохначёва, Вера Ивановна
- Моцак, Григорий Иванович
- Мочалин Фёдор Иванович
- Мукашев Саламат Мукашевич
- Мукимова, Шарифа
- Мулдагалиев, Джубан
- Муравьёв Евгений Фёдорович
- Мурадов, Худик
- Мураховский Всеволод Серафимович
- Муртазина, Флюра Гатаевна
- Мусаева Тарлан Гасан кызы
- Мусаханов Мирзамахмуд Мирзарахманович
- Мусиенко, Иван Данилович
- Мусин Рашид Мусинович
- Мусоева, Зайнура
- Мухин, Виктор Петрович
- Мухина, Екатерина Ивановна
- Мышкина, Надежда Ивановна
- Мякишева, Татьяна Ивановна
- Мясоедова, Вера Валентиновна
Н
- Набиев Рахмон Набиевич
- Набиуллина, Разиля Карамовна
- Наговицына, Фаина Иосифовна
- Нажбудинова, Раджабгул Шодневна
- Назаренко, Прасковья Александровна
- Назарова, Эжеш
- Наровская, Ольга Александровна
- Насиров, Закир Шахмардан оглы
- Насриддинова, Махбубахон
- Наумова, Людмила Владимировна
- Невечера, Ирина Алексеевна
- Немаева, Галина Григорьевна
- Немяшев, Пётр Доржинович
- Непорожний Пётр Степанович
- Нерсесян, Леонид Нерсесович
- Никитенко, Виктор Васильевич
- Никитин Владилен Валентинович
- Никифоров, Иван Никифорович
- Николаева, Зоя Петровна
- Николаева-Терешкова Валентина Владимировна
- Никонов Виктор Петрович
- Никончук, Валентина Григорьевна
- Никулин Владимир Илларионович
- Никулкин, Яков Прокопьевич
- Насляев, Владимир Александрович
- Новгородова Екатерина Иннокентьевна
- Новиков, Владимир Николаевич
- Новиков, Владимир Фёдорович
- Новиков, Евгений Фёдорович
- Новиков, Игнатий Трофимович
- Новикова, Людмила Фёдоровна
- Новожилов Генрих Васильевич
- Новожилов, Иван Георгиевич
- Новолодский Алексей Борисович
- Новосёлов, Ефим Степанович
- Новосёлова, Нина Александровна
- Ногаев Фёдор Дзабоевич
- Норейка, Пранас Миколович
- Носач, Татьяна Михайловна
- Нугис, Сильви Эдуардовна
- Нугманов, Кабдулла Нугманович
- Нугманов, Камиль (Яшен)
- Нуриев Зия Нуриевич
- Нуров, Косим
- Нуруллаева, Гульбахор Саидмурадовна
О
- Овезекова, Айбиби
- Овчар, Евгений Лукьянович
- Оганян, Гайк Агасиевич
- Огарков Николай Васильевич
- Оданец, Валентина Ивановна
- Одилов, Ахмаджан
- Одилова, Рахбар
- Одинцова, Зоя Дмитриевна
- Ожёгов, Юрий Александрович
- Окас Эвальд Карлович
- Окладников, Юрий Капидонович
- Оконечников Борис Павлович
- Окунева, Татьяна Александровна
- Оленина, Таисия Анатольевна
- Олефиренко, Надежда Фёдоровна
- Омарова, Беневше Казиматомедовна
- Оразаева, Людмила Гумаровна
- Оразов, Куванч
- Орбелян, Сайда Михайловна
- Орехов, Владимир Пантелеевич
- Орлов, Владимир Александрович
- Орлов Владимир Павлович
- Орлов, Георгий Михайлович
- Оруджев Сабит Атаевич
- Осадчев, Николай Иванович
- Осётров Тимофей Николаевич
- Османова, Ваху Магомедовна
- Оспанбеков Жарас Молдабекович
- Оспанов, Жолдасбай
- Островская, Ванда Ивановна
П
- Павлов Георгий Сергеевич
- Павлов, Григорий Петрович
- Павлова, Татьяна Николаевна
- Павловский Иван Григорьевич
- Павловский Иван Григорьевич
- Паллаев Гаибназар Паллаевич
- Панасенко Тарас Иванович
- Панасюк, Владимир Васильевич
- Панкова, Нина Михайловна
- Панфилов Михаил Панфилович
- Панченко, Вера Семёновна
- Панькина, Любовь Николаевна
- Папунидзе, Вахтанг Рафаэлович
- Папутин, Виктор Семёнович
- Пардаева, Тулган
- Пармакли, Савелий Михайлович
- Паршина Валентина Романовна
- Паскарь Пётр Андреевич
- Пастухов Борис Николаевич
- Патаридзе, Зураб Александрович
- Патоличев Николай Семёнович
- Патон Борис Евгеньевич
- Пахолкина, Мария Ивановна
- Пашин, Виктор Григорьевич
- Пегов Николай Михайлович
- Пейпс, Лейда Аугустовна
- Пельше Арвид Янович
- Первенцев Евгений Иванович
- Первышин Эрлен Кирикович
- Перевощиков, Александр Вениаминович
- Переляйнен Хильма Андреевна
- Переудин, Виктор Михайлович
- Перкун Анатолий Сафронович
- Петерсоне, Луция Яновна
- Петкявичюс Юозас Юозович
- Петренко, Александра Тимофеевна
- Петренко, Нина Тарасовна
- Петрик, Павел Петрович
- Петров, Алексей Сергеевич
- Петров Василий Иванович
- Петров, Пётр Николаевич
- Петровский, Борис Васильевич
- Петросян, Сурен Мартиросович
- Петрухина, Галина Васильевна
- Печёркина, Клавдия Михайловна
- Пикалова, Вера Владимировна
- Пилия, Лери Михайлович
- Пильщикова, Надежда Андреевна
- Пилюгин, Николай Алексеевич
- Пименов, Пётр Тимофеевич
- Пингина, Татьяна Гавриловна
- Пинка, Янис Петрович
- Пискун, Татьяна Фёдоровна
- Питайкина, Анна Захаровна
- Питра, Юрий Юрьевич
- Пичугина, Евгения Фёдоровна
- Пичужкин Михаил Сергеевич
- Платонов, Иван Васильевич
- Плешаков Пётр Степанович
- Плиева, Ирина Фёдоровна
- Погребняк, Пётр Леонтиевич
- Подгаев Григорий Ефимович
- Поздняков, Александр Николаевич
- Поклонская, Екатерина Ивановна
- Покрышкин Александр Иванович
- Полатайло Екатерина Алексеевна
- Полещук Мария Дмитриевна
- Полозов Николай Никифорович
- Полукаров, Юрий Иванович
- Поляков, Виктор Николаевич
- Поляков Иван Евтеевич
- Пономарёв Борис Николаевич
- Пономарёв, Михаил Александрович
- Пономарёв Николай Афанасьевич
- Попов Борис Вениаминович
- Попов, Филипп Васильевич
- Порк, Август Петрович
- Потейко, Светлана Геннадьевна
- Почечуев Юрий Тимофеевич
- Почхуа, Демури Иродиевич
- Приезжев Николай Семёнович
- Прихно, Николай Васильевич
- Прищепчик Виталий Викторович
- Прокопьев Илья Павлович
- Прокофьев Иван Яковлевич
- Прокофьев Михаил Алексеевич
- Промыслов Владимир Фёдорович
- Проскурина, Раиса Ивановна
- Протазанов, Александр Константинович
- Прохоров, Василий Ильич
- Прядко, Татьяна Сидоровна
- Птицын Владимир Николаевич
- Пугачёв, Юрий Николаевич
- Пудков Иван Иванович
- Путвинскис, Вацловас Станиславович
- Путилов, Михаил Алексеевич
- Пухова Зоя Павловна
- Пучилов, Вячеслав Георгиевич
- Пюрбеева, Альмен Тукаевна
Р
- Рагимов, Камран Наби оглы
- Рагимханова, Абидат Кезимхановна
- Раевский, Владимир Николаевич
- Раецкая, Мария Петровна
- Разакова, Сонагул
- Размадзе, Лиана Омаровна
- Разумовский, Георгий Петрович
- Райк, Хельве Аугустовна
- Ралько, Владимир Антонович
- Рамазанов, Аманулла Габдулхаевич
- Рампилова, Рыгзыма Намсараевна
- Расулов Джабар
- Ратынская, Людмила Александровна
- Рафиков, Сагид Рауфович
- Рахимов Бекташ Рахимович
- Рахмонова, Сайли
- Рашидов Шараф Рашидович
- Рашидова, Розия
- Ребане Карл Карлович
- Ревенко, Татьяна Тимофеевна
- Резников Вадим Федотович
- Резяпов, Влас Рамазанович
- Рейзинь, Лилия Яновна
- Репринцев, Василий Михайлович
- Рес, Калев Кристьянович
- Риваре, Моника Албертовна
- Рогунович, Леонида Петровна
- Родионова, Фаина Антоновна
- Роженкова, Любовь Геннадьевна
- Рожков, Борис Сергеевич
- Романенко, Александр Григорьевич
- Романенко, Екатерина Петровна
- Романов Григорий Васильевич
- Ромоданов Андрей Петрович
- Ростиашвили, Трифон Вахтангович
- Рошка, Иван Никитович
- Рубен Виталий Петрович
- Рубэн Юрий Янович
- Рудаков, Валерий Владимирович
- Рудаков, Николай Петрович
- Руденко Роман Андреевич
- Руднев, Константин Николаевич
- Рукина, Татьяна Фёдоровна
- Русаков Константин Викторович
- Русановский, Михаил Васильевич
- Рухадзе, Нугзар Доментьевич
- Рыбаков Алексей Миронович
- Рыбакова, Галина Илларионовна
- Рыбакова, Таисия Константиновна
- Рыженков, Николай Георгиевич
- Рыжков Николай Иванович
- Рыым, Эрика
- Рябов Яков Петрович
- Рябова, Любовь Ивановна
- Ряскина, Екатерина Ивановна
С
- Саакян, Левон Гургенович
- Сабанеев, Станислав Николаевич
- Сабутов, Кадыр Янмурзаевич
- Савельева, Мария Павловна
- Савинкин, Николай Иванович
- Савитахунов, Алымбек
- Садретдинова, Гульсирень Салимовна
- Садриддинов, Талбак
- Садыков, Абид
- Садыков, Курбаналий Гулямович
- Сакалаускас Витаутас Владович
- Сакулин, Владимир Алексеевич
- Саламатов, Аркадий Александрович
- Салманов, Григорий Иванович
- Салчак, Алексей Дадаевич
- Самарова, Валентина Никитична
- Саматов, Абдугафур
- Саматова, Мавджуда Саидовна
- Самойленко, Александр Иванович
- Самолётова Зоя Петровна
- Самохин, Николай Петрович
- Самси, Георгий Фёдорович
- Самусева, Нина Николаевна
- Санаев, Михаил Михайлович
- Санакоев, Феликс Сергеевич
- Санин, Михаил Семёнович
- Сапаров, Холмумин
- Сапарова, Огулдурсын
- Саркисов, Бабкен Есаевич
- Саркисян Фадей Тачатович
- Сарыглар, Николай Очур-Оолович
- Саушкин, Анатолий Николаевич
- Саушкина, Валентина Михайловна
- Сауырбаева Жумакул Кошуаккызы
- Сахнюк, Иван Иванович
- Сванидзе, Евтихий Викторович
- Свиридонов, Алексей Иванович
- Свирин, Юрий Миронович
- Себастьянович, Вальдемар Витольдович
- Селенене, Елеонора Степоновна
- Семёнов Василий Иванович
- Семёнов Иван Михайлович (умер 09.03.1982)
- Семёнова, Александра Филипповна
- Семченков, Николай Никифорович
- Сенькин, Иван Ильич
- Сербин Иван Дмитриевич
- Сергеева, Светлана Михайловна
- Сержантович, Стефания Стефановна
- Серка, Рээт Вяйновна
- Сиволап Анна Николаевна
- Сидоренко, Александр Васильевич
- Сидорик, Тимофей Николаевич
- Сидоров, Владимир Васильевич
- Сизенко, Евгений Иванович
- Сизов, Геннадий Фёдорович
- Сикорскис, Юозас-Антанас Стасевич
- Силкина, Людмила Яковлевна
- Сильченко Николай Кузьмич
- Синицын Иван Флегонтович
- Скачков, Семён Андреевич
- Скиба, Иван Иванович
- Скобликов, Александр Павлович
- Скрипченко, Нина Егоровна
- Скудра, Лаймонис Янович
- Скурко Евгений Иванович (Максим Танк)
- Скучка, Ирина Михайловна
- Славский Ефим Павлович
- Смалакис, Антанас Пранович
- Смирнов Геннадий Николаевич
- Смирнов, Алексей Алексеевич
- Смирнов, Алексей Сергеевич
- Смирнов, Лев Николаевич
- Смирнов, Леонид Васильевич
- Смирнов, Николай Иванович
- Смиртюков Михаил Сергеевич
- Смокотина, Нина Константиновна
- Смыкалова, Валентина Ивановна
- Снетков, Борис Васильевич
- Созонов, Виталий Константинович
- Сокол, Владимир Харитонович
- Соколов, Ефрем Евсеевич
- Соколов, Иван Захарович
- Соколов, Сергей Леонидович
- Соколова, Антонина Никитична
- Соктоев, Цыренжаб Сокшигбоевич
- Соловьёв, Павел Александрович
- Соловьёв, Юрий Филиппович
- Сологуб, Виталий Алексеевич
- Соломенцев Михаил Сергеевич
- Сонгайла Рингаудас-Бронисловас Игнович
- Сорокин, Михаил Автономович
- Сорокин Михаил Иванович
- Сорочинский, Иван Игнатьевич
- Соснов, Иван Дмитриевич
- Сотволдиева, Зухра
- Сотниченко, Виктор Александрович
- Сочнева, Валентина Владимировна
- Союнов, Хыдыр
- Спрудж, Антон Эдуардович
- Средин, Геннадий Васильевич
- Старицын, Валентин Николаевич
- Старовойтов Василий Константинович
- Стельмах Михаил Афанасьевич
- Стенина, Наталья Анатольевна
- Стенько, Григорий Терентьевич
- Степанеев, Леонид Петрович
- Степанюк, Екатерина Николаевна
- Стефанов, Валерий Васильевич
- Столяр, Пётр Ефремович
- Страутманис, Пётр Якубович
- Стрелков, Игорь Константинович
- Стрельцов, Николай Сергеевич
- Стрельченко, Иван Иванович
- Строде, Алида Антоновна
- Струев, Александр Иванович
- Стукалин Борис Иванович
- Сугако, Тамара Владимировна
- Сулейманов, Яков Магомед-Алиевич
- Султанов, Хатмулла Асылгареевич
- Султанова, Света Алыскаковна
- Сурков, Алексей Александрович
- Суслов Михаил Андреевич
- Сырлыбаев, Каналы Жаналиевич
- Сысоева, Тамара Михайловна
Т
- Табеев Фикрят Ахмеджанович
- Таганова, Донди Одебаевна
- Тагирова, Рауза Гумаровна
- Тайчабарова, Сабиркан Сапиевна
- Талызин Николай Владимирович
- Таранов, Иван Тихонович
- Тарасов Николай Никифорович
- Таратута Василий Николаевич
- Татарчук Николай Фёдорович
- Татлиев Сулейман Байрам оглы
- Тахмасиб, Алия Мехти кызы
- Терватович, Лариса Викторовна
- Теребилов Владимир Иванович
- Терехова, Валентина Михайловна
- Тилавов, Амиркул
- Тимофеев Николай Владимирович
- Тимофеева, Айна Юльевна
- Тимофеева, Дария Дмитрьевна
- Тимочкин Владимир Иванович
- Тимошен, Григорий Гаврилович
- Тимчак, Нина Петровна
- Титаренко, Алексей Антонович
- Титов, Виталий Николаевич
- Титов, Георгий Алексеевич
- Тихонов, Николай Александрович
- Тишков, Юрий Андреевич
- Ткачёва, Татьяна Михайловна
- Ткачук, Григорий Иванович
- Тоетов, Лев Арбаевич
- Тоиров, Косым Махматкулович
- Токарев, Александр Максимович
- Токумтаев, Смагул Кусаинович
- Толкунов Лев Николаевич
- Толова, Людмила Николаевна
- Толстых, Борис Леонтьевич
- Толубко, Владимир Фёдорович
- Трапезников, Сергей Павлович
- Трафимович, Татьяна Ивановна
- Третьяк, Иван Моисеевич
- Третьяков, Пётр Иванович
- Трофимова, Татьяна Дмитриевна
- Трофимова, Татьяна Николаевна
- Трубников, Иван Ефимович
- Трунов, Михаил Петрович
- Тукаева, Мария Кузьмовна
- Тукало, Галина Петровна
- Туполев Алексей Андреевич
- Тургунова, Оптовхон
- Туркина, Елена Константиновна
- Турсунов, Хурсанд
- Тынель, Лина Григорьевна
- Тынентекьев, Анатолий Николаевич
- Тынспоег, Густав Аугустович
- Тяжельников Евгений Михайлович
У
- Убилава, Юза Джахоевич
- Уманец, Николай Васильевич
- Умаров, Учкун
- Умаров, Хамдам
- Умарова, Маржанат Атаевна
- Умаханов Магомед-Салам Ильясович
- Усманходжаев Инамжон Бузрукович
- Устинов Дмитрий Фёдорович
- Усубалиев Турдакун Усубалиевич
- Усынина, Галина Павловна
- Уткин, Владимир Фёдорович
Ф
- Файзиева, Анажан Мамбетовна
- Фацалов, Сергей Деонисович
- Федирко, Павел Стефанович
- Фёдоров, Алексей Семёнович
- Фёдоров, Алексей Фёдорович
- Фёдоров, Виктор Степанович
- Фёдоров, Евгений Константинович
- Федорчук Виталий Васильевич
- Федосеев, Пётр Николаевич
- Федотова, Людмила Петровна
- Ференсас, Альгирдас Антонович
- Филатов, Александр Павлович
- Финогенов Павел Васильевич
- Финогенова, Надежда Сергеевна
- Форентьев, Леонид Яковлевич
- Фокина Людмила Ивановна
- Фомин, Павел Фёдорович
- Фомина, Екатерина Ивановна
- Фомиченко Константин Ефимович
- Фролов, Василий Семёнович
Х
- Хабитова, Антонина Ибрагимовна
- Хайдаров, Аюб
- Хайдуров, Виктор Алексеевич
- Халилов Курбан Али оглы
- Халилова, Гюльяз Махмуд кызы
- Халилова, Кузигуль
- Халилова, Шукюфа Ханкиши кызы
- Халиуллина, Бибинур Акрамовна
- Хамраева, Мунаввар Баймурадовна
- Хамракулов, Мусурман
- Хансен, Эви Карловна
- Харадзе Евгений Кириллович
- Харитон Юлий Борисович
- Харламова, Ангелина Петровна
- Хаткевич, Татьяна Петровна
- Хачатрян, Ася Вартановна
- Хечоян, Рузан Гургеновна
- Химшиашвили, Жужуна Емельяновна
- Хисамутдинов Ахмеджан
- Хитров Степан Дмитриевич
- Ховрин, Николай Иванович
- Ходалова, Татьяна Геннадьевна
- Ходжиев, Рифъат
- Ходжимуратов, Акбар
- Холиков, Собир
- Холов, Махмадула
- Хомяков, Александр Александрович
- Храмцова, Антонина Алексеевна
- Хренников Тихон Николаевич
- Христораднов Юрий Николаевич
- Худайбергенов, Мадьяр
- Худайбердиев, Розыкулы
- Худайбердыев, Нармахонмади Джураевич
- Худайкулиев, Салай
- Худаярова, Товуз Вели кызы
- Хусаинов, Юрий Минивалич
Ц
- Цвигун Семён Кузьмич
- Церклевич, Янина Дмитриевна
- Цирулев, Владимир Павлович
- Цискаришвили, Михаил Аполлонович
- Цитлидзе, Гиви Акакиевич
- Цуканов, Георгий Эммануилович
- Цура, София Васильевна
- Цыбулько, Владимир Михайлович
- Цыденов, Анатолий Николаевич
Ч
- Чазов Евгений Иванович
- Чаковский Александр Борисович
- Чарыев, Ата
- Чащин, Григорий Васильевич
- Чебриков Виктор Михайлович
- Чекиджян, Оганес Арутюнович
- Челомей Владимир Николаевич
- Чемезова, Людмила Гаврильевна
- Черкунова, Лидия Кузьминична
- Чернавин Владимир Николаевич
- Чернева, Галина Васильевна
- Черненко Константин Устинович
- Черненко, Михаил Иванович
- Чернинов, Мунко-Жаргал Дашиевич
- Чернов, Николай Павлович
- Чернова, Лидия Николаевна
- Чёрный, Алексей Клементьевич
- Чернышёв, Евгений Фёдорович
- Черняев, Герман Маркелович
- Черский Николай Васильевич
- Чиксте, Артур Эдуардович
- Чиряев Гавриил Иосифович
- Читадзе, Пётр Николаевич
- Читанава, Нодари Амросиевич
- Чичеватов, Владимир Васильевич
- Чкония, Ламара Григорьевна
- Чокой, Георгий Степанович
- Чугай, Тамара Ивановна
- Чугунникова, Анна Дементьевна
- Чуйков, Василий Иванович
- Чуприн, Сидор Алексеевич
- Чхеидзе Реваз Давидович
Ш
- Шабалатдзе, Цицино Николаевна
- Шабашов, Сергей Михайлович
- Шаваева, Нальжан Акашовна
- Шакенова, Кулпаш
- Шакиров, Мидхат Закирович
- Шапиро, Лев Борисович
- Шарипов, Абдусаттор
- Шарипов, Искандар Самандарович
- Шаронов, Геннадий Иванович
- Шаталов Владимир Александрович
- Шауро Василий Филимонович
- Шваров, Владимир Леонович
- Швецова, Екатерина Викторовна
- Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич
- Шевченко Василий Тарасович
- Шейшеналиева, Манакан
- Шербутаев, Муса
- Шерстнёв, Николай Ефремович
- Шибаев, Алексей Иванович
- Шибалов, Александр Никонорович
- Шимкус, Владас Владович
- Шинкуба, Баграт Васильевич
- Широких, Станислав Яковлевич
- Ширшин, Григорий Чоодуевич
- Шитиков Алексей Павлович
- Шишкин, Николай Фёдорович
- Шкадов Иван Николаевич
- Школьная, Людмила Афанасьевна
- Школьников Алексей Михайлович
- Шниткова, Светлана Викторовна
- Шовкун, Сергей Гордеевич
- Шокин Александр Иванович
- Шолохов Михаил Александрович
- Шошиашвили, Теймураз Шотаевич
- Шукявичене, Виргиния Каролевна
- Шуленбаев Жанарбек
Щ
- Щеглова, Валентина Ивановна
- Щёлоков Николай Анисимович
- Щербаков Валенти Петрович
- Щербакова, Татьяна Павловна
- Щербина Борис Евдокимович
- Щербицкий Владимир Васильевич
- Щейлов, Василий Петрович
Э
Ю
- Югансон, Николай Оттович
- Юзбашян, Мариус Арамович
- Юмагулов, Аглям Минигужевич
- Юнак, Иван Харитонович
- Юргов, Дмитрий Семёнович
- Юсупов, Джаникул
- Юсупов, Магомед Юсупович
- Юсько, Надежда Антоновна
Я
- Язкулиев, Баллы
- Язов Дмитрий Тимофеевич
- Якименкова, Вера Афанасьевна
- Яковлев, Александр Сергеевич
- Яковлева, Валентина Николаевна
- Яковлева, Галина Петровна
- Якубинене, Марийона Антановна
- Якушевич, Зинаида Васильевна
- Янковский, Александр Алексеевич
- Янсонс, Андрис Иварович
- Янукян, Айгуш Гургеновна
- Ярец, Пётр Ефимович
- Ярковой, Иван Мефодиевич
- Ярошевич, Зинаида Петровна
- Яснов Михаил Алексеевич
- Ясюкявичене, Саломея Юозовна
- Ятимова, Ановарби
- Яцков Сергей Егорович
- Яшин, Алексей Иванович
- Яшкаева, Валентина Александровна
- Яшкин, Иван Андреевич
Напишите отзыв о статье "Список депутатов Верховного Совета СССР 10-го созыва"
Ссылки
- [www.knowbysight.info/1_SSSR/07704.asp Список в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
|
Отрывок, характеризующий Список депутатов Верховного Совета СССР 10-го созыва
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.