Список деталей рельефа Луны
Поделись знанием:
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
На поверхности Луны находится много интересных геологических структур. Ниже перечислены детали рельефа, имеющие название, утверждённое Международным астрономическим союзом, кроме тех, что приведены в перечнях лунных гор, долин, кратеров и морей. Русские названия даны по изданию «Номенклатурный ряд названий лунного рельефа»[1]. Для большинства этих структур эпонимом является название близлежащего кратера или горы. Под диаметром в приведенном перечне понимается максимальный размер. Широта и долгота указана в селенографической системе координат.
Содержание
Деталь альбедо
На Луне получила название только одна деталь альбедо (яркая)
| Русское название | Латинское название | Координаты | Диаметр | Эпоним |
|---|---|---|---|---|
| Рейнер Гамма | Reiner Gamma | 7°30′ с. ш. 59°00′ з. д. / 7.5° с. ш. 59.0° з. д. (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Рейнер |
Примечание: на обратной стороне Луны существуют безымянные детали с высоким альбедо в Море Мечты и Море Краевом, расположенные как антиподы ударных бассейнов Моря Дождей и Моря Восточное.
Борозда
Бороздами принято называть трещины или узкие каналы на поверхности Луны
| Русское название | Латинское название | Координаты | Диаметр | Эпоним |
|---|---|---|---|---|
| борозда Агатархида | Rima Agatharchides | 20°00′ ю. ш. 28°00′ з. д. / 20.0° ю. ш. 28.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-20.0&mlon=-28.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Близлежащий кратер Агатархид |
| борозда Агриколы | Rima Agricola | 29°00′ с. ш. 53°00′ з. д. / 29.0° с. ш. 53.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=29.0&mlon=-53.0&zoom=14 (O)] (Я) | 110 км | Близлежащие горы Агрикола |
| борозда Аридея | Rima Ariadaeus | 6°24′ с. ш. 14°00′ в. д. / 6.4° с. ш. 14.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=6.4&mlon=14.0&zoom=14 (O)] (Я) | 250 км | Близлежащий кратер Аридей |
| борозда Архита | Rima Archytas | 53°00′ ю. ш. 3°00′ в. д. / 53.0° ю. ш. 3.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-53.0&mlon=3.0&zoom=14 (O)] (Я) | 90 км | Близлежащий кратер Архит |
| борозда Арцимовича | Rima Artsimovich | 26°42′ с. ш. 38°42′ з. д. / 26.7° с. ш. 38.7° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=26.7&mlon=-38.7&zoom=14 (O)] (Я) | 68 км | Близлежащий кратер Арцимович |
| борозда Берта | Rima Birt | 21°00′ ю. ш. 9°00′ з. д. / 21.0° ю. ш. 9.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-21.0&mlon=-9.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Близлежащий кратер Берт |
| борозда Бийи | Rima Billy | 15°00′ ю. ш. 48°00′ з. д. / 15.0° ю. ш. 48.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-15.0&mlon=-48.0&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Бийи |
| борозда Бонда Дж. | Rima G. Bond | 33°18′ с. ш. 35°30′ в. д. / 33.3° с. ш. 35.5° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.3&mlon=35.5&zoom=14 (O)] (Я) | 168 км | Близлежащий кратер Бонд Дж. |
| борозда Брейли | Rima Brayley | 21°24′ с. ш. 37°30′ з. д. / 21.4° с. ш. 37.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=21.4&mlon=-37.5&zoom=14 (O)] (Я) | 311 км | Близлежащий кратер Брейли |
| борозда Брэдли | Rima Bradley | 23°48′ с. ш. 1°12′ з. д. / 23.8° с. ш. 1.2° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=23.8&mlon=-1.2&zoom=14 (O)] (Я) | 161 км | Близлежащий пик Брэдли |
| борозда Ван-Ю | Rima Wan-Yu | 20°00′ с. ш. 31°30′ з. д. / 20.0° с. ш. 31.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=20.0&mlon=-31.5&zoom=14 (O)] (Я) | 12 km | Китайское женское имя |
| борозда Владимир | Rima Vladimir | 25°12′ с. ш. 0°42′ з. д. / 25.2° с. ш. 0.7° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.2&mlon=-0.7&zoom=14 (O)] (Я) | 14 км | Славянское мужское имя |
| борозда Галилея | Rima Galilaei | 11°54′ с. ш. 58°30′ з. д. / 11.9° с. ш. 58.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=11.9&mlon=-58.5&zoom=14 (O)] (Я) | 89 км | Близлежащий кратер Галилей |
| борозда Гей-Люссака | Rima Gay-Lussac | 13°00′ с. ш. 22°00′ з. д. / 13.0° с. ш. 22.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=13.0&mlon=-22.0&zoom=14 (O)] (Я) | 40 км | Близлежащий кратер Гей-Люссак |
| борозда Гертнера | Rima Gartner | 59°00′ с. ш. 63°00′ в. д. / 59.0° с. ш. 63.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.0&mlon=63.0&zoom=14 (O)] (Я) | 30 км | Находится внутри кратера Гертнер |
| борозда Гесиода | Rima Hesiodus | 30°00′ ю. ш. 20°00′ з. д. / 30.0° ю. ш. 20.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-30.0&mlon=-20.0&zoom=14 (O)] (Я) | 256 км | Близлежащий кратер Гесиод |
| борозда Гигина | Rima Hyginus | 7°24′ с. ш. 7°48′ в. д. / 7.4° с. ш. 7.8° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=7.4&mlon=7.8&zoom=14 (O)] (Я) | 219 км | Близлежащий кратер Гигин |
| борозда Дауэса | Rima Dawes | 17°30′ с. ш. 26°36′ в. д. / 17.5° с. ш. 26.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=17.5&mlon=26.6&zoom=14 (O)] (Я) | 15 км | Близлежащий кратер Дауэс |
| борозда Делиля | Rima Delisle | 31°00′ с. ш. 32°00′ з. д. / 31.0° с. ш. 32.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=31.0&mlon=-32.0&zoom=14 (O)] (Я) | 60 км | Близлежащий кратер Делиль |
| борозда Диофанта | Rima Diophatnus | 29°00′ с. ш. 33°00′ з. д. / 29.0° с. ш. 33.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=29.0&mlon=-33.0&zoom=14 (O)] (Я) | 150 км | Близлежащий кратер Диофант |
| борозда Дрэпера | Rima Draper | 18°00′ с. ш. 25°00′ з. д. / 18.0° с. ш. 25.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=18.0&mlon=-25.0&zoom=14 (O)] (Я) | 160 км | Близлежащий кратер Дрэпер |
| борозда Захии | Rima Zahia | 25°00′ с. ш. 29°30′ з. д. / 25.0° с. ш. 29.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.0&mlon=-29.5&zoom=14 (O)] (Я) | 16 км | Арабское женское имя |
| борозда Зигфрида | Rima Siegfried | 25°54′ ю. ш. 103°00′ в. д. / 25.9° ю. ш. 103.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-25.9&mlon=103.0&zoom=14 (O)] (Я) | 14 км | Немецкое мужское имя |
| борозда Зюсса | Rima Suess | 6°42′ с. ш. 48°12′ в. д. / 6.7° с. ш. 48.2° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=6.7&mlon=48.2&zoom=14 (O)] (Я) | 165 км | Близлежащий кратер Зюсс |
| борозда Калиппа | Rima Calippus | 37°00′ с. ш. 13°00′ в. д. / 37.0° с. ш. 13.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.0&mlon=13.0&zoom=14 (O)] (Я) | 40 км | Близлежащий кратер Калипп |
| борозда Кардана | Rima Cardanus | 11°24′ с. ш. 71°30′ в. д. / 11.4° с. ш. 71.5° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=11.4&mlon=71.5&zoom=14 (O)] (Я) | 175 км | Близлежащий кратер Кардан |
| борозда Кармен | Rima Carmen | 19°48′ с. ш. 29°18′ в. д. / 19.8° с. ш. 29.3° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=19.8&mlon=29.3&zoom=14 (O)] (Я) | 10 км | Испанское женское имя |
| борозда Клеомеда | Rima Cleomedes | 27°00′ с. ш. 57°00′ в. д. / 27.0° с. ш. 57.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.0&mlon=57.0&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Находится внутри кратера Клеомед |
| борозда Клеопатры | Rima Cleopatra | 30°00′ с. ш. 53°48′ з. д. / 30.0° с. ш. 53.8° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=30.0&mlon=-53.8&zoom=14 (O)] (Я) | 14 км | Греческое женское имя |
| борозда Конона | Rima Conon | 18°36′ с. ш. 2°00′ в. д. / 18.6° с. ш. 2.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=18.6&mlon=2.0&zoom=14 (O)] (Я) | 30 км | Близлежащий кратер Конон |
| борозда Коши | Rima Cauchy | 10°30′ с. ш. 38°00′ в. д. / 10.5° с. ш. 38.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=10.5&mlon=38.0&zoom=14 (O)] (Я) | 140 км | Близлежащий кратер Коши |
| борозда Кригера | Rima Krieger | 29°00′ с. ш. 45°36′ з. д. / 29.0° с. ш. 45.6° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=29.0&mlon=-45.6&zoom=14 (O)] (Я) | 22 км | Близлежащий кратер Кригер |
| борозда Мариуса | Rima Marius | 16°30′ с. ш. 48°54′ з. д. / 16.5° с. ш. 48.9° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=16.5&mlon=-48.9&zoom=14 (O)] (Я) | 121 км | Близлежащий кратер Мариус |
| борозда Марчелло | Rima Marcello | 18°36′ с. ш. 27°42′ в. д. / 18.6° с. ш. 27.7° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=18.6&mlon=27.7&zoom=14 (O)] (Я) | 2 км | Итальянское мужское имя |
| борозда Мерана | Rima Mairan | 38°00′ с. ш. 47°00′ з. д. / 38.0° с. ш. 47.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.0&mlon=-47.0&zoom=14 (O)] (Я) | 90 км | Близлежащий кратер Меран |
| борозда Мессье | Rima Messier | 1°00′ ю. ш. 45°00′ в. д. / 1.0° ю. ш. 45.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-1.0&mlon=45.0&zoom=14 (O)] (Я) | 100 км | Близлежащий кратер Мессье |
| борозда Милихия | Rima Milichius | 8°00′ с. ш. 33°00′ з. д. / 8.0° с. ш. 33.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=8.0&mlon=-33.0&zoom=14 (O)] (Я) | 100 км | Близлежащий кратер Милихий |
| борозда Оппольцера | Rima Oppolzez | 1°42′ ю. ш. 1°00′ в. д. / 1.7° ю. ш. 1.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-1.7&mlon=1.0&zoom=14 (O)] (Я) | 94 км | Близлежащий кратер Оппольцер |
| борозда Рейко | Rima Reiko | 18°36′ с. ш. 27°42′ в. д. / 18.6° с. ш. 27.7° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=18.6&mlon=27.7&zoom=14 (O)] (Я) | 2 км | Японское женское имя |
| борозда Реомюра | Rima Reaumur | 3°00′ ю. ш. 3°00′ в. д. / 3.0° ю. ш. 3.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-3.0&mlon=3.0&zoom=14 (O)] (Я) | 30 км | Близлежащий кратер Реомюр |
| борозда Рудольфа | Rima Rudolf | 19°36′ с. ш. 29°36′ в. д. / 19.6° с. ш. 29.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=19.6&mlon=29.6&zoom=14 (O)] (Я) | 8 км | Немецкое мужское имя |
| борозда Сунь-Мей | Rima Sung-Mei | 24°36′ с. ш. 11°18′ в. д. / 24.6° с. ш. 11.3° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=24.6&mlon=11.3&zoom=14 (O)] (Я) | 4 км | Китайское женское имя |
| борозда Т. Майера | Rima T. Mayer | 13°00′ с. ш. 31°00′ з. д. / 13.0° с. ш. 31.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=13.0&mlon=-31.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Близлежащий кратер Майер Т. |
| борозда Фламмариона | Rima Flammarion | 2°48′ ю. ш. 5°36′ з. д. / 2.8° ю. ш. 5.6° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-2.8&mlon=-5.6&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий кратер Фламмарион |
| борозда Фурнерия | Rima Furnerius | 35°00′ ю. ш. 61°00′ в. д. / 35.0° ю. ш. 61.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-35.0&mlon=61.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Находится внутри кратера Фурнерий |
| борозда Ханстена | Rima Hansteen | 12°00′ ю. ш. 53°00′ з. д. / 12.0° ю. ш. 53.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-12.0&mlon=-53.0&zoom=14 (O)] (Я) | 25 км | Близлежащий кратер Ханстен |
| борозда Хэдли | Rima Hadley | 25°00′ с. ш. 3°00′ в. д. / 25.0° с. ш. 3.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.0&mlon=3.0&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий пик Хэдли |
| борозда Шарпа | Rima Sharp | 46°42′ с. ш. 50°30′ з. д. / 46.7° с. ш. 50.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=46.7&mlon=-50.5&zoom=14 (O)] (Я) | 107 км | Близлежащий кратер Шарп |
| борозда Шипшенкса | Rima Sheepshanks | 58°00′ с. ш. 24°00′ в. д. / 58.0° с. ш. 24.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.0&mlon=24.0&zoom=14 (O)] (Я) | 200 км | Близлежащий кратер Шипшенкс |
| борозда Шрётера | Rima Schroter | 1°00′ с. ш. 6°00′ з. д. / 1.0° с. ш. 6.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=1.0&mlon=-6.0&zoom=14 (O)] (Я) | 40 км | Близлежащий кратер Шрётер |
| борозда Эйлера | Rima Euler | 21°00′ с. ш. 31°00′ з. д. / 21.0° с. ш. 31.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=21.0&mlon=-31.0&zoom=14 (O)] (Я) | 90 км | Близлежащий кратер Эйлер |
| борозда Янгеля | Rima Yangel | 16°42′ с. ш. 4°36′ в. д. / 16.7° с. ш. 4.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=16.7&mlon=4.6&zoom=14 (O)] (Я) | 30 км | Близлежащий кратер Янгель |
| борозда Янсена | Rima Jansen | 14°30′ с. ш. 29°00′ в. д. / 14.5° с. ш. 29.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=14.5&mlon=29.0&zoom=14 (O)] (Я) | 35 км | Близлежащий кратер Янсен |
Борозды
Системы трещин или узких каналов на поверхности Луны
| Русское название | Латинское название | Координаты | Диаметр | Эпоним |
|---|---|---|---|---|
| борозды Альфонса | Rimae Alphonsus | 14°00′ ю. ш. 2°00′ з. д. / 14.0° ю. ш. 2.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-14.0&mlon=-2.0&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий кратер Альфонс |
| борозды Аполлония | Rimae Apollonius | 5°00′ с. ш. 53°00′ в. д. / 5.0° с. ш. 53.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=5.0&mlon=53.0&zoom=14 (O)] (Я) | 230 км | Близлежащий кратер Аполлоний |
| борозды Арзахеля | Rimae Arzachel | 18°00′ ю. ш. 2°00′ з. д. / 18.0° ю. ш. 2.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-18.0&mlon=-2.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Находятся в кратере Арзахель |
| борозды Аристарха | Rimae Aristarchus | 26°54′ с. ш. 47°30′ з. д. / 26.9° с. ш. 47.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=26.9&mlon=-47.5&zoom=14 (O)] (Я) | 121 км | Близлежащий кратер Аристарх |
| борозды Архимеда | Rimae Archimedes | 26°36′ с. ш. 4°06′ з. д. / 26.6° с. ш. 4.1° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=26.6&mlon=-4.1&zoom=14 (O)] (Я) | 169 км | Близлежащий кратер Архимед |
| борозды Атласа | Rimae Atlas | 47°30′ с. ш. 43°36′ в. д. / 47.5° с. ш. 43.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.5&mlon=43.6&zoom=14 (O)] (Я) | 60 км | Находятся в кратере Атлас |
| борозды Боде | Rimae Bode | 10°00′ с. ш. 4°00′ з. д. / 10.0° с. ш. 4.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=10.0&mlon=-4.0&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Боде |
| борозды Бошковича | Rimae Boscovich | 9°48′ с. ш. 11°06′ в. д. / 9.8° с. ш. 11.1° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=9.8&mlon=11.1&zoom=14 (O)] (Я) | 40 км | Находятся в кратере Бошкович |
| борозды Бюрга | Rimae Bürg | 44°30′ с. ш. 25°12′ в. д. / 44.5° с. ш. 25.2° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.5&mlon=25.2&zoom=14 (O)] (Я) | 98 км | Близлежащий кратер Бюрг |
| борозды Васко да Гама | Rimae Vasco da Gama | 10°00′ с. ш. 82°00′ в. д. / 10.0° с. ш. 82.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=10.0&mlon=82.0&zoom=14 (O)] (Я) | 60 км | Близлежащий кратер Васко да Гама |
| борозды Гассенди | Rimae Gassendi | 18°00′ ю. ш. 40°00′ з. д. / 18.0° ю. ш. 40.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-18.0&mlon=-40.0&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Находятся в кратере Гассенди |
| борозды Гевелия | Rimae Hevelius | 0°48′ с. ш. 66°24′ з. д. / 0.8° с. ш. 66.4° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=0.8&mlon=-66.4&zoom=14 (O)] (Я) | 180 км | Близлежащий кратер Гевелий |
| борозды Гиппала | Rimae Hippalus | 25°36′ ю. ш. 29°24′ з. д. / 25.6° ю. ш. 29.4° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-25.6&mlon=-29.4&zoom=14 (O)] (Я) | 266 км | Близлежащий кратер Гиппал |
| борозды Гокления | Rimae Goclenius | 8°00′ ю. ш. 43°00′ в. д. / 8.0° ю. ш. 43.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-8.0&mlon=43.0&zoom=14 (O)] (Я) | 240 км | Близлежащий кратер Гоклений |
| борозды Гримальди | Rimae Grimaldi | 9°00′ с. ш. 64°00′ з. д. / 9.0° с. ш. 64.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=9.0&mlon=-64.0&zoom=14 (O)] (Я) | 230 км | Близлежащий кратер Гримальди |
| борозды Гутенберга | Rimae Gutenberg | 4°30′ ю. ш. 36°24′ в. д. / 4.5° ю. ш. 36.4° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-4.5&mlon=36.4&zoom=14 (O)] (Я) | 223 км | Близлежащий кратер Гутенберг |
| борозды Даниеля | Rimae Daniell | 37°00′ с. ш. 26°00′ в. д. / 37.0° с. ш. 26.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.0&mlon=26.0&zoom=14 (O)] (Я) | 200 км | Близлежащий кратер Даниель |
| борозды Дарвина | Rimae Darwin | 19°18′ ю. ш. 69°30′ з. д. / 19.3° ю. ш. 69.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-19.3&mlon=-69.5&zoom=14 (O)] (Я) | 143 км | Близлежащий кратер Дарвин |
| борозды Де Гаспариса | Rimae de Gasparis | 24°36′ ю. ш. 51°06′ з. д. / 24.6° ю. ш. 51.1° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-24.6&mlon=-51.1&zoom=14 (O)] (Я) | 93 км | Близлежащий кратер Де Гаспарис |
| борозды Доппельмайера | Rimae Doppelmayer | 25°54′ ю. ш. 45°06′ з. д. / 25.9° ю. ш. 45.1° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-25.9&mlon=-45.1&zoom=14 (O)] (Я) | 162 км | Близлежащий кратер Доппельмайер |
| борозды Жансена | Rimae Janssen | 45°36′ ю. ш. 40°00′ в. д. / 45.6° ю. ш. 40.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-45.6&mlon=40.0&zoom=14 (O)] (Я) | 114 км | Находятся в кратере Жансен |
| борозды Жерара | Rimae Gerard | 46°00′ с. ш. 84°00′ з. д. / 46.0° с. ш. 84.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=46.0&mlon=-84.0&zoom=14 (O)] (Я) | 100 км | Близлежащий кратер Жерар |
| борозды Ипатии | Rimae Hypatia | 0°24′ ю. ш. 22°24′ в. д. / 0.4° ю. ш. 22.4° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-0.4&mlon=22.4&zoom=14 (O)] (Я) | 206 км | Близлежащий кратер Ипатия |
| борозды Копфа | Rimae Kopff | 17°24′ ю. ш. 89°36′ з. д. / 17.4° ю. ш. 89.6° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-17.4&mlon=-89.6&zoom=14 (O)] (Я) | 41 км | Близлежащий кратер Копф |
| борозды Литтрова | Rima Littrow | 22°06′ с. ш. 29°54′ в. д. / 22.1° с. ш. 29.9° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=22.1&mlon=29.9&zoom=14 (O)] (Я) | 115 км | Близлежащий кратер Литтров |
| борозды Маклира | Rimae Maclear | 13°00′ ю. ш. 20°00′ в. д. / 13.0° ю. ш. 20.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-13.0&mlon=20.0&zoom=14 (O)] (Я) | 110 км | Близлежащий кратер Маклир |
| борозды Менелая | Rimae Menelaus | 17°12′ с. ш. 17°54′ в. д. / 17.2° с. ш. 17.9° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=17.2&mlon=17.9&zoom=14 (O)] (Я) | 131 км | Близлежащий кратер Менелай |
| борозды Мерсенна | Rimae Mersenius | 21°30′ ю. ш. 49°12′ з. д. / 21.5° ю. ш. 49.2° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-21.5&mlon=-49.2&zoom=14 (O)] (Я) | 84 км | Близлежащий кратер Мерсенн |
| борозды Местлина | Rimae Maestlin | 2°00′ с. ш. 40°00′ з. д. / 2.0° с. ш. 40.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=2.0&mlon=-40.0&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий кратер Местлин |
| борозды Мопертюи | Rimae Maupertuis | 52°00′ с. ш. 23°00′ з. д. / 52.0° с. ш. 23.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.0&mlon=-23.0&zoom=14 (O)] (Я) | 84 км | Близлежащий кратер Мопертюи |
| борозды Опельта | Rimae Opelt | 13°00′ ю. ш. 18°00′ з. д. / 13.0° ю. ш. 18.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-13.0&mlon=-18.0&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Опельт |
| борозды Пальмьери | Rimae Palmieri | 28°00′ ю. ш. 47°00′ з. д. / 28.0° ю. ш. 47.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-28.0&mlon=-47.0&zoom=14 (O)] (Я) | 150 км | Близлежащий кратер Пальмьери |
| борозды Парри | Rimae Parry | 6°06′ ю. ш. 16°48′ з. д. / 6.1° ю. ш. 16.8° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-6.1&mlon=-16.8&zoom=14 (O)] (Я) | 82 км | Близлежащий кратер Парри |
| борозды Петавия | Rimae Petavius | 25°54′ ю. ш. 58°54′ в. д. / 25.9° ю. ш. 58.9° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-25.9&mlon=58.9&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий кратер Петавий |
| борозды Петтита | Rimae Pettit | 23°00′ ю. ш. 92°00′ з. д. / 23.0° ю. ш. 92.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-23.0&mlon=-92.0&zoom=14 (O)] (Я) | 450 km | Близлежащий кратер Петтит |
| борозды Питата | Rimae Pitatus | 28°30′ ю. ш. 13°48′ з. д. / 28.5° ю. ш. 13.8° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-28.5&mlon=-13.8&zoom=14 (O)] (Я) | 94 км | Близлежащий кратер Питат |
| борозды Платона | Rimae Plato | 52°54′ с. ш. 3°12′ з. д. / 52.9° с. ш. 3.2° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.9&mlon=-3.2&zoom=14 (O)] (Я) | 87 км | Близлежащий кратер Платон |
| борозды Плиния | Rimae Plinius | 17°54′ с. ш. 23°36′ в. д. / 17.9° с. ш. 23.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=17.9&mlon=23.6&zoom=14 (O)] (Я) | 124 км | Близлежащий кратер Плиний |
| борозды Посидония | Rimae Posidonius | 32°00′ с. ш. 28°42′ в. д. / 32.0° с. ш. 28.7° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=32.0&mlon=28.7&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Посидоний |
| борозды Принца | Rima Prinz | 27°00′ с. ш. 43°00′ з. д. / 27.0° с. ш. 43.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.0&mlon=-43.0&zoom=14 (O)] (Я) | 80 км | Близлежащий кратер Принц |
| борозды Рамсдена | Rimae Ramsden | 33°54′ ю. ш. 31°24′ з. д. / 33.9° ю. ш. 31.4° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-33.9&mlon=-31.4&zoom=14 (O)] (Я) | 108 км | Близлежащий кратер Рамсден |
| борозды Репсольда | Rimae Repsold | 50°36′ с. ш. 81°42′ з. д. / 50.6° с. ш. 81.7° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.6&mlon=-81.7&zoom=14 (O)] (Я) | 166 км | Близлежащий кратер Репсольд |
| борозды Рёмера | Rimae Römer | 27°00′ с. ш. 35°00′ з. д. / 27.0° с. ш. 35.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.0&mlon=-35.0&zoom=14 (O)] (Я) | 110 км | Близлежащий кратер Рёмер |
| борозды Риттера | Rimae Ritter | 3°00′ с. ш. 18°00′ з. д. / 3.0° с. ш. 18.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=3.0&mlon=-18.0&zoom=14 (O)] (Я) | 100 км | Близлежащий кратер Риттер |
| борозды Риччоли | Rimae Riccioli | 2°00′ с. ш. 74°00′ з. д. / 2.0° с. ш. 74.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=2.0&mlon=-74.0&zoom=14 (O)] (Я) | 400 км | Близлежащий кратер Риччоли |
| борозды Секки | Rimae Secchi | 1°00′ с. ш. 44°00′ з. д. / 1.0° с. ш. 44.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=1.0&mlon=-44.0&zoom=14 (O)] (Я) | 35 км | Близлежащий кратер Секки |
| борозды Сирсалиса | Rimae Sirsalis | 15°42′ ю. ш. 61°42′ з. д. / 15.7° ю. ш. 61.7° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-15.7&mlon=-61.7&zoom=14 (O)] (Я) | 426 км | Близлежащий кратер Сирсалис |
| борозды Созигена | Rimae Sosigenes | 8°36′ с. ш. 18°42′ в. д. / 8.6° с. ш. 18.7° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=8.6&mlon=18.7&zoom=14 (O)] (Я) | 190 км | Близлежащий кратер Созиген |
| борозды Сульпиция Галла | Rimae Sulpicius Gallus | 21°00′ с. ш. 10°00′ в. д. / 21.0° с. ш. 10.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=21.0&mlon=10.0&zoom=14 (O)] (Я) | 90 км | Близлежащий кратер Сульпиций Галл |
| борозды Тарунция | Rimae Taruntius | 5°30′ с. ш. 46°30′ в. д. / 5.5° с. ш. 46.5° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=5.5&mlon=46.5&zoom=14 (O)] (Я) | 25 км | Близлежащий кратер Тарунций |
| борозды Теэтета | Rimae Theaetetus | 33°00′ с. ш. 6°00′ в. д. / 33.0° с. ш. 6.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.0&mlon=6.0&zoom=14 (O)] (Я) | 50 км | Близлежащий кратер Теэтет |
| борозды Триснеккера | Rimae Triesnecker | 4°18′ с. ш. 4°36′ в. д. / 4.3° с. ш. 4.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=4.3&mlon=4.6&zoom=14 (O)] (Я) | 215 км | Близлежащий кратер Триснеккер |
| борозды Фокаса | Rimae Focas | 28°00′ ю. ш. 98°00′ з. д. / 28.0° ю. ш. 98.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-28.0&mlon=-98.0&zoom=14 (O)] (Я) | 100 км | Близлежащий кратер Фокас |
| борозды Френеля | Rimae Fresnel | 28°00′ с. ш. 4°00′ в. д. / 28.0° с. ш. 4.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=28.0&mlon=4.0&zoom=14 (O)] (Я) | 90 км | Близлежащий мыс Френель |
| борозды Хазе | Rimae Hase | 34°42′ с. ш. 67°48′ в. д. / 34.7° с. ш. 67.8° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=34.7&mlon=67.8&zoom=14 (O)] (Я) | 257 км | Близлежащий кратер Хазе |
| борозды Цупи | Rimae Zupus | 15°00′ ю. ш. 53°00′ з. д. / 15.0° ю. ш. 53.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-15.0&mlon=-53.0&zoom=14 (O)] (Я) | 120 км | Близлежащий кратер Цупи |
| борозды Шакорнака | Rimae Chacornac | 29°00′ с. ш. 32°00′ в. д. / 29.0° с. ш. 32.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=29.0&mlon=32.0&zoom=14 (O)] (Я) | 120 км | Близлежащий кратер Шакорнак |
| борозды Эригона | Rimae Herigonius | 13°54′ ю. ш. 36°48′ з. д. / 13.9° ю. ш. 36.8° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-13.9&mlon=-36.8&zoom=14 (O)] (Я) | 180 км | Близлежащий кратер Эригон |
Гряда
Складки местности, часто встречаемые на поверхности лунных морей
Гряды
Системы складок местности, часто встречаемые на поверхности лунных морей
Мыс
Равнина
| Русское название | Латинское название | Координаты | Диаметр | Эпоним |
|---|---|---|---|---|
| Равнина Посадки | Planitia Descensus | 7°11′ с. ш. 64°09′ з. д. / 7.18° с. ш. 64.15° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=7.18&mlon=-64.15&zoom=14 (O)] (Я) | ? | Место посадки зонда "Луна-9". |
Уступы
Уступы в рельефе лунной поверхности
| Русское название | Латинское название | Координаты | Диаметр | Эпоним |
|---|---|---|---|---|
| уступ Алтай | Rupes Altai | 24°18′ ю. ш. 22°36′ в. д. / 24.3° ю. ш. 22.6° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-24.3&mlon=22.6&zoom=14 (O)] (Я) | 427 км | Алтайские горы на Земле |
| уступ Бориса | Rupes Boris | 30°30′ с. ш. 33°30′ з. д. / 30.5° с. ш. 33.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=30.5&mlon=-33.5&zoom=14 (O)] (Я) | 4 км | Близлежащий кратер Борис |
| уступ Кельвина | Rupes Kelvin | 27°18′ ю. ш. 33°06′ з. д. / 27.3° ю. ш. 33.1° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-27.3&mlon=-33.1&zoom=14 (O)] (Я) | 78 км | Близлежащий мыс Кельвина |
| уступ Коши | Rupes Cauchy | 9°00′ с. ш. 37°00′ в. д. / 9.0° с. ш. 37.0° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=9.0&mlon=37.0&zoom=14 (O)] (Я) | 120 км | Близлежащий кратер Коши |
| уступ Либиха | Rupes Liebig | 25°00′ ю. ш. 46°00′ з. д. / 25.0° ю. ш. 46.0° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-25.0&mlon=-46.0&zoom=14 (O)] (Я) | 180 км | Близлежащий кратер Либих |
| уступ Меркатора | Rupes Mercator | 31°00′ ю. ш. 22°18′ з. д. / 31.0° ю. ш. 22.3° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-31.0&mlon=-22.3&zoom=14 (O)] (Я) | 93 км | Близлежащий кратер Меркатор |
| уступ Прямая Стена | Rupes Recta | 22°06′ ю. ш. 7°48′ з. д. / 22.1° ю. ш. 7.8° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-22.1&mlon=-7.8&zoom=14 (O)] (Я) | 134 км | От латинского Recta — прямая |
| уступ Тосканелли | Rupes Toscanelli | 27°24′ с. ш. 47°30′ з. д. / 27.4° с. ш. 47.5° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.4&mlon=-47.5&zoom=14 (O)] (Я) | 70 км | Близлежащий кратер Тосканелли |
Цепочка кратеров
Цепочки кратеров (лат. catena — цепь, непрерывный ряд)
Бывшие названия
Земля (Terra)
Материковые участки между лунными морями, которым Джованни Риччиоли присвоил собственные названия,[2] противоположные по смыслу названиям лунных морей. Так на лунных картах появились Земля Стерильности (Terra Sterilitatis), Земля Жары (Terra Caloris), Земля Живости (Terra Vitae). Однако на современных картах эти названия не используются, а термин «Земля» не признается Международным астрономическим союзом в номенклатуре лунных названий.[3]
| Название | Латинское название | Месторасположение |
|---|---|---|
| Земля Града | Terra Grandinis | Северо-восточная граница Моря Дождей.[4] |
| Земля Жары | Terra Caloris | Юго-западная часть видимой стороны Луны.[4] |
| Земля Живости | Terra Vitæ | Северо-восточная часть видимой стороны Луны.[4] |
| Земля Жизнерадостности | Terra Vigoris | Район на юго-востоке от Моря Кризисов.[4] |
| Земля Манны | Terra Manna | Район между Морем Спокойствия, Морем Изобилия и Морем Нектара.[4] |
| Земля Мороза | Terra Pruinæ | Северо-западная граница Моря Дождей.[4] |
| Земля Плодородия | Terra Fertilitatis | Юго-восточная часть видимой стороны Луны.[4] |
| Земля Снега | Terra Niuiu (Terra Nivium) | Юго-восточная граница Моря Дождей.[4] |
| Земля Стерильности | Terra Sterilitatis | |
| Земля Сухости | Terra Siccitatis | Северо-западная часть видимой стороны Луны.[4] |
| Земля Целебности | Terra Sanitatis | Центральный регион между Морем Облаков и Морем Спокойствия.[4] |
| Остров Ветров | Insula Ventorum | |
| Полуостров Грома | Peninsula Fulminu | Между Морем Влажности и Океаном Бурь.[4] |
См. также
- Список деталей поверхности объектов Солнечной системы
- Список кратеров на Луне
- Список морей на Луне
- Список гор на Луне
- Список долин на Луне
- Список борозд на Луне
- Планетная номенклатура
Напишите отзыв о статье "Список деталей рельефа Луны"
Примечания
- ↑ [selena.sai.msu.ru/Pug/Publications/Nomenclature%20of%20lunar%20names/Nomenclature%20of%20lunar%20names.htm С. Г. Пугачева, Ж. Ф. Родионова, В. В. Шевченко, Т. П. Скобелева, К. И. Дехтярева, А. П. Попов «Номенклатурный ряд названий лунного рельефа».]
- ↑ Wood, Chuck [www.lpod.org/?m=20060418 Restoring Bright Names]. LPOD lunar photo of the day (April 18, 2006). Проверено 2 декабря 2006. [www.webcitation.org/6AotyBh9Z Архивировано из первоисточника 20 сентября 2012].
- ↑ Blue, Jennifer [planetarynames.wr.usgs.gov/append6.html Categories for Naming Features on Planets and Satellites.]. USGS (October 16, 2006). Проверено 4 мая 2007. [www.webcitation.org/6Aotyr021 Архивировано из первоисточника 20 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Wood, Chuck [www.lpod.org/?m=20060418 Restoring bright names]. LPOD (13 июля 2006). Проверено 5 июля 2007. [www.webcitation.org/6AotyBh9Z Архивировано из первоисточника 20 сентября 2012].
Ссылки
- [planetarynames.wr.usgs.gov/Page/MOON/target/ Номенклатура деталей рельефа Луны]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список деталей рельефа Луны
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
