Список знаменитых ботанических работ
Поделись знанием:
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Список иллюстрированных ботанических работ, получивших известность и ставших знаковыми в истории ботаники.
 |
 |
 |
 |
| ||||||
Примеры рисунков из ботанических работ разных авторов и эпох
| ||||||||||
| Год(ы) | Название | Русский перевод названия | Автор(ы) | Викисклад | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
| 515 | «Vienna Dioscorides» | Венский Диоскорид | Диоскорид | Vienna Dioscorides | Манускрипт VI века, копия работы натуралиста античности Диоскорида «De materia medica» (О лекарственных веществах). |
| 1649—1659 | «Gottorfer Codex» | Атлас растений замка Schloss Gottorf | нем. Hans Simon Holtzbecker | Category:Gottorfer Codex | Атлас создан по заказу Фридриха III, состоит из 4 томов и содержит 377 иллюстраций, в настоящее время атлас хранится в Копенгагене. |
| 1738 | «Hortus Cliffortianus» | Сад Клиффорда | Карл Линней, гравюры по рисункам Георга Эрета | Category:Hortus Cliffortianus | Книга создана по заказу Джорджа Клиффорда, содержит 36 иллюстраций экзотических для того времени растений. |
| 1747—1759 | «Flora Sibirica» | Флора Сибири | Иоганн Георг Гмелин | Category:Flora Sibirica | Четырёхтомный труд с ботаническими описаниями 1178 видов, произрастающих в Сибири, описания дополнены изображениями 300 растений. |
| 1761—1883 | «Flora Danica» | Флора Дании | Flora Danica | Ботанический атлас флоры Датского королевства. Состоит из 51 части. | |
| 1784, 1788 | «Flora Rossica (книга Палласа)» | Флора России | Петер Симон Паллас | ||
| 1787— | «Curtis's Botanical Magazine» (англ. Curtis's Botanical Magazine) |
Curtis's Botanical Magazine | ботанический журнал | ||
| 1790—1813 | «English Botany» (англ. English Botany) |
Английская ботаника | Джеймс Эдвард Смит Джеймс Соуэрбай (англ. James Sowerby) |
English Botany | Периодическое издание (полное название English Botany or, Coloured Figures of British Plants, with their Essential Characters, Synonyms and Places of Growth), выпущенное в 36 томах. |
| 1796—1862 | «Deutschlands Flora in Abbildungen» | Флора Германии в рисунках, с описанием | Якоб Штурм | Category:Deutschlands Flora in Abbildungen | Deutschlands Flora in Abbildungen nach der Natur mit Beschreibungen |
| 1806—1840 | «Flora Graeca» (англ. Flora Graeca) |
Флора Греции | Фердинанд Бауэр Джон Сибторп |
Многотомное издание XVIII века, содержащее описание растений Греции. | |
| 1813 | «Illustrationes Florae Novae Hollandiae» | Флористические иллюстрации Новой Голландии | Фердинанд Бауэр Роберт Броун |
Category:Illustrationes Florae Novae Hollandiae | иллюстрации гравированы и раскрашены от руки самим автором — Фердинандом Бауэром |
| 1829—1834 | «Flora Altaica» | Карл Христиан Фридрих фон Ледебур | с иллюстрациями «Icones plantarum novarum vel imperfecte cognitarum, floram rossicam, imprimis altaicam illustrantes» | ||
| 1840—1906 | «Flora Brasiliensis» (Flora Brasiliensis) |
Флора Бразилии | Карл Фридрих Марциус | Category:Flora Brasiliensis | |
| 1883—1914 | «Köhler's Medizinal-Pflanzen» | Лекарственные растения Кёлера | Category:Köhler's Medizinal-Pflanzen | ||
| 1885 | «Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz» | Флора Германии, Австрии и Швейцарии в рассказах и образах для школы и дома | Отто Вильгельм Томе | Category:Thomé, Flora von Deutschland | Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz in Wort und Bild für Schule und Haus |
| 1901—1905, 1917 | «Bilder ur Nordens Flora» | Картинки северной флоры | Карл Аксель Магнус Линдман | Category:Bilder ur Nordens Flora | иллюстрированная работа о флоре северных стран |
| 1981 | «The Banksias» (англ. The Banksias) |
Банксии | англ. Celia Rosser | Трёхтомная монография, содержащая изображения всех разновидностей рода Банксия (Banksia L.f.) Это первый случай, когда столь большой род был полностью нарисован одним художником, считается, что это одна из выдающихся ботанических работ XX столетия. |
Напишите отзыв о статье "Список знаменитых ботанических работ"
Отрывок, характеризующий Список знаменитых ботанических работ
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
