Список императоров России

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Титул импера́тор всеросси́йский (импера́торъ всероссíйскій) был принят Петром I 22 октября (2 ноября) 1721 по просьбе Сената после победы в Северной войне[пр. 1] и просуществовал до Февральской революции 1917[пр. 2].

В данном списке в хронологическом порядке представлены все общепризнанные императоры и императрицы (самодержицы) всероссийские.

Также в списке содержится информация: имя и отчество императора, портрет, герб государства на период правления данного императора, даты начала и конца правления, дата коронации и источник информации.

Даты приведены по старому и новому стилям.





Список императоров России

Император Портрет Герб Начало
правления
Конец
правления
Коронация И.
Пётр I Алексеевич
(16721725)
22 октября (2 ноября1721
(16821721
Великий государь, царь и великий князь)
28 января (8 февраля1725 25 июня (5 июля1682 [1]
Екатерина I Алексеевна
(16841727)
28 января (8 февраля1725 6 (17) мая 1727 7 (18) мая 1724
(как императрица-супруга Петра I)
[2]
Пётр II Алексеевич
(17151730)
6 (17) мая 1727 19 (30) января 1730 25 февраля (8 марта1728 [3]
Анна I Иоанновна
(16931740)
15 февраля (26 февраля1730[пр. 3] 17 (28) октября 1740 28 апреля (9 мая1730 [4]
Иван VI Антонович
(17401764)
17 (28) октября 1740 25 ноября (6 декабря1741 Не короновался [5]
Елизавета Петровна
(17091762)
до 1761 по ст. стилю
25 ноября (6 декабря1741 25 декабря 1761 (5 января 1762) 25 апреля (6 мая1742 [6]
Пётр III Фёдорович
(17281762)
25 декабря 1761 (5 января 1762) 28 июня (9 июля1762 Коронован
посмертно Павлом I в 1796 году
[7]
Екатерина II Алексеевна
(17291796)
28 июня (9 июля1762 6 (17) ноября 1796 22 сентября (3 октября1762 [8]
Павел I Петрович
(17541801)
6 (17) ноября 1796 12 (24) марта 1801 5 (16) апреля 1797 [9]
Александр I Павлович
(17771825)
12 (24) марта 1801 19 ноября (1 декабря1825 15 сентября (27 сентября1801 [10]
Николай I Павлович
(17961855)
19 ноября (1 декабря1825[пр. 4] 18 февраля (2 марта1855 22 августа (3 сентября1826 [11]
Александр II Николаевич
(18181881)
18 февраля (2 марта1855 1 (13) марта 1881 26 августа (7 сентября1856 [12]
Александр III Александрович
(18451894)
1 (13) марта 1881 20 октября (1 ноября1894 15 (27) мая 1883 [13]
Николай II Александрович
(18681918)
20 октября (1 ноября1894 2 (15) марта 1917 14 (26) мая 1896 [14]

Статистика

Списки Романовых
  • Всего титул Императора Всероссийского носило 14 человек: 10 мужчин (2 из которых были детьми) и 4 женщины.
  • Самое долгое правление у Екатерины II — правила 34 года (если не считать формальное полное царствование Петра I, которое длилось 43 года). Также она прожила самую долгую жизнь — 67 лет.
  • Самое короткое правление у Петра III — правил 6 месяцев (если не считать таких спорных монархов, как Константин I, номинально правивший 16 дней, и Михаил II, де-юре бывший императором менее 1 дня и отрекшийся от престола).
  • Самый пожилой монарх на момент вступления в должность, Павел I — принял титул в 42 года. Кроме того, Пётр I принял титул императора в возрасте 49 лет, однако царствовать он начал с 10-летнего возраста.
  • Самый молодой монарх на момент вступления в должность, Иван VI — вступил в должность в 2 месяца и 5 дней. Правил номинально при регентстве Эрнста Бирона и Анны Леопольдовны.
  • Самую короткую жизнь — 14 лет — прожил Пётр II.

Генеалогическое древо

Фрагмент генеалогического древа[15]. Знаком обозначены лица, носившие титул Императора Всероссийского.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Мария
Милославская
 
 
 
 
 

Алексей Михайлович
 
 
 
 
 
Наталья
Нарышкина
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Прасковья
Салтыкова
 
 

Иван V
 
 
Евдокия
Лопухина
 

Пётр I
 

Екатерина I
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Карл-Леопольд
 
Екатерина
Ивановна
 

Анна
Иоанновна
 
Наталья
Петровна
 
Алексей
Петрович
 
Анна
Петровна
 
Карл
Фридрих
 

Елизавета
Петровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Анна Леопольдовна
 
Антон Ульрих
 
 
 
 
 

Пётр II
 
 
 
 
 

Пётр III
 

Екатерина II
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Иван VI
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Мария Фёдоровна
 

Павел I
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Александра Фёдоровна
 

Николай I
 

Александр I
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Александр II
 
Мария Александровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Александр III
 
Мария Фёдоровна
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Николай II


См. также

Напишите отзыв о статье "Список императоров России"

Примечания

  1. Акт о поднесении Петру I титула императора всероссийского, 22 октября 1721 г.
    В 20 день сего октября, по совету в Сенате обще с духовным Синодом, намерение воспринято, его величество, в показание своего должного благодарения, за высокую его милость и отеческое попечение и старание, которое он о благополучии государства во все время своего славнейшего государствования и особливо во время прошедшие шведские войны явить изволил, и всероссийское государство в такое сильное и доброе состояние, и народ свой подданной в такую славу у всего света через единое токмо своё руковождение привел, как то всем довольно известно, именем всего народа российского просить, дабы изволил принять, по примеру других, от них титло: отца отечествия, императора всероссийского, Петра Великого…

    — Полное собрание законов Российской империи. Т. VI. № 3840.

  2. До 26 февраля 1730 самодержавная власть Анны Иоановны была ограничена Верховным тайным советом
  3. В связи с восстанием Декабристов, Николай I приступил к своим обязанностям 14 декабря (26 декабря1825
Источники
  1. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=661361&thSearchText=%CF%C5%D2%D0%20I%20%C2%E5%EB%E8%EA%E8%E9 ПЕТР I Великий]
  2. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=631584&thSearchText=%C5%CA%C0%D2%C5%D0%C8%CD%C0%20I ЕКАТЕРИНА I]
  3. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=661363&thSearchText=%CF%C5%D2%D0%20II ПЕТР II]
  4. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=610913&thSearchText=%C0%CD%CD%C0%20%C8%E2%E0%ED%EE%E2%ED%E0 АННА Ивановна]
  5. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=634006&thSearchText=%C8%C2%C0%CD%20VI ИВАН VI]
  6. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=631644&thSearchText=%C5%CB%C8%C7%C0%C2%C5%D2%C0%20%CF%E5%F2%F0%EE%E2%ED%E0 ЕЛИЗАВЕТА Петровна]
  7. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=661365&thSearchText=%CF%C5%D2%D0%20III%20%D4%E5%E4%EE%F0%EE%E2%E8%F7 ПЕТР III Федорович]
  8. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=631585 ЕКАТЕРИНА II]
  9. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=659284 ПАВЕЛ I Петрович]
  10. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=609329 АЛЕКСАНДР I Павлович]
  11. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=656044&thSearchText=%CD%C8%CA%CE%CB%C0%C9%20I%20%CF%E0%E2%EB%EE%E2%E8%F7 НИКОЛАЙ I Павлович]
  12. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=609332 АЛЕКСАНДР II Николаевич]
  13. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=609334&thSearchText=%C0%CB%C5%CA%D1%C0%CD%C4%D0%20III%20%C0%EB%E5%EA%F1%E0%ED%E4%F0%EE%E2%E8%F7 АЛЕКСАНДР III Александрович]
  14. [www.megabook.ru/Article.asp?AID=656045&thSearchText=%CD%C8%CA%CE%CB%C0%C9%20II%20%C0%EB%E5%EA%F1%E0%ED%E4%F0%EE%E2%E8%F7 НИКОЛАЙ II Александрович]
  15. Показаны только основные представители

Отрывок, характеризующий Список императоров России

В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.