Список имён греческого происхождения
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 23 марта 2012 года. |
Ниже приводится список личных имён греческого происхождения. Многие греческие имена с распространением христианства вошли в антропонимиконы других языков.
А
- Авксентий — «преумножение»
- Агапия, Агапий — «любовь»
- Агапит — «возлюбленный»
- Агафон (др.-греч. Ἀγάθων) — «благостный"
- Агата, Агафья — «добрая»
- Агния — «непорочная»
- Аглая (др.-греч. Ἀγλαΐα) — «красота, блеск», перен. «ликование»
- Акакий (греч. Aκακιος) — «не делающий зла», «неплохой»
- Александр, Александра (греч. Αλέξανδρος, др.-греч. Αλέξ — «защитник», ανδρος — «мужчина», вместе — «защитник людей»)
- Алексей, Алексий — «защитник»
- Анастас, Анастасия (греч. Αναστασία) — «воскресение» (возвращённый к жизни)
- Анатолий — «восточный»
- Ангелина — «вестница»
- Андрей (греч. Ανδρεας) — «мужественный, храбрый»
- Андроник — «победитель мужей»
- Анфиса — «цветущая»
- Аполлинария - "Посвященная Аполлону" (Солнечная)
- Аркадий — «из Аркадии»
- Ариадна — легендарная дочь критского царя
- Аристарх (др.-греч. Ἀρίσταρχος) — «старший из лучших», «властитель лучших»
- Арсений — «мужественный»
- Артемий — см. Артемида
- Афина (др.-греч. Ἀθηνᾶ) — древнегреческая богиня войны и мудрости
- Афанасий (греч. Ἀθανάσιος) — «бессмертный»
- Ахилл, Ахиллес (др.-греч. Ἀχιλλεύς) — легендарный герой
- Афобий — «бесстрашный»
- Афродита (др.-греч. Ἀφροδίτη, в древности истолковывалось как производное от ἀφρός — «пена»[1])
В
- Варвара — от греч. βάρβαρος — «чужеземный»
- Василий — от греч. βασιλεύς — «царь»
- Василиса — от греч. βασίλισσα — «царица»
- Виссарион — от греч. Βησσαρίων, которое в свою очередь, возможно — от др.-греч. βήσσα — «лесная лощина»
Г
- Галактион — от греч. Γαλακτίων — «молочный» (греч. γάλα — молоко)
- Галина — от др.-греч. γαλήνη — «спокойствие»
- Генна́дий — от др.-греч. Γεννάδιος; γεννάδας (геннадас) — «благородный», «благородного происхождения»
- Георгий — от др.-греч. γεωργός — «земледелец»
- Гера́кл др.-греч. Ἡρακλῆς
- Герасим — от греч. Γεράσιμος — «почтенный»
- Глафира — от др.-греч. Γλαφυρή — «изящная»
- Гликерия — от греч. γλυκός — «сладкий»
- Григорий — от греч. γρήγορος — «бдительный»
Д
- Денис — от греч. Διόνυσος — Дионис, греческий бог виноделия
- Демис
- Дмитрий — от греч. Δημήτριος — Деметра, греческая богиня плодородия и земледелия
- Дионисий — от греч. Διονύσιος — посвящённый Дионису, греческому богу виноделия
- Дорофея — от греч. Δωροθέα — «дар Божий»
Е
- Евангел (также Вангел) — от греч. εὐαγγέλιον — «благая весть», «евангелие»
- Евангелия (также Вангелия) — от греч. εὐαγγέλιον — «благая весть», «евангелие»
- Евгений — от греч. Ευγένιος, которое в свою очередь — от греч. ευγενής — «благородный»
- Евгения — см. Евгений
- Евдоким — от греч. εὐδόκιμος — «славный»
- Евдокия — от греч. Εὐδοκία — «благоволение»
- Евстафий — от греч. Εὐστάθιος — «стойкий»
- Екатерина (также Катерина) — от греч. Αικατερίνη, которое в свою очередь — от др.-греч. καθαρός «чистый»
- Елена — от греч. Ἑλένη, которое в свою очередь, возможно — от греч. ἐλένη — «светоч»
- Ельпида (также Эльпида) — от др.-греч. ἐλπίς — «надежда»
- Ерофей (также Иерофей) — от греч. Ιερόθεος, которое в свою очередь — от др.-греч. ἱερός — «посвящённый» и др.-греч. θεός — «бог»
- Ефимия (также Евфимия) — от др.-греч. εὔφημος — «несущий добро»
- Ефросинья — от др.-греч. Εὐφροσύνη — «радость», одна из харит
З
И
- Иероним — от греч. Ιερώνυμος, которое в свою очередь — от др.-греч. ἱερός «священный» и др.-греч. ὄνομα «имя»
- Иерофей — см. Ерофей
- Илларион (также Иларион) — от греч. Ιλαρίων, которое в свою очередь — от др.-греч. ἱλαρός «веселый»
- Илиодор — см. Гелиодор
- Ипатий — от др.-греч. Υπάτιος, которое в свою очередь — от др.-греч. ὕπατος — «высочайший»
- Ипатия — см. Ипатий
- Иппократ — см. Гиппократ
- Ипполит — от др.-греч. Ἱππόλυτος, что в свою очередь — от др.-греч. ἵππος — «лошадь» и др.-греч. λύω — «освобождаю»
- Ираклий — см. Геракл
- Ирина — от др.-греч. εἰρήνη — «мир», «спокойствие»
- Иродион — см. Родион
- Исидор — от греч. Ισίδωρος — «дар Изиды» (др.-греч. Ἶσις — «Изида», египетская богиня; др.-греч. δῶρον — «подарок»)
- Исмена — от греч. Ισμήνη — значение неясно
- Ифигения — от др.-греч. Ἰφιγένεια — «рождённая сильной»
- Ия — от др.-греч. Ία — «фиалки»
К
- Катерина — см. Екатерина
- Каллиник — от греч. Καλλίνικος, которое в свою очередь — от др.-греч. κάλλος — «прекрасный» и др.-греч. νίκη — «победа»
- Каллиопа — от греч. Καλλιόπη, которое в свою очередь — от др.-греч. κάλλος — «прекрасный» и др.-греч. ὄψ — «голос»
- Каллироя — от греч. Καλλιρρόη, которое в свою очередь — от др.-греч. κάλλος — «прекрасный» и др.-греч. ροή — «поток»
- Каллистрат — от греч. Καλλίστρατος, которое в свою очередь — от др.-греч. κάλλος — «прекрасный» и др.-греч. στρατός — «войско»
- Каломира — от греч. Καλομοίρα, которое в свою очередь — от др.-греч. καλός — «хороший» и др.-греч. μοίρα — «судьба»
- Карп — от др.-греч. κάρπος — «плод»
- Кассандра — от греч. Κασσάνδρα, которое в свою очередь — от др.-греч. κάζομαι — «сияю» и др.-греч. ἀνδρος — «человек»
- Кибела (также Кивела) — от греч. Κυβέλη — фригийская богиня Кибела, значение имени неясно
- Кир — от греч. Κύρος, которое в свою очередь, возможно — от др.-греч. κύριος — «господин»; либо от др.-перс. خور [khūr] — «солнце»; либо от др.-перс. کوروش [kūruš] — «дальновидный»
- Кира — от греч. Κύρα, далее см. Кир
- Кирик — от греч. Κηρύκος, которое в свою очередь — от др.-греч. κήρυξ — «гонец», «вестник»
- Кирилл (также Кирил) — от греч. Κύριλλος, которое в свою очередь — от греч. κύριος — «господин»
- Кирьяк (также Кириак) — от греч. Κυριάκος, которое в свою очередь — от греч. κύριος — «господин»
- Кирьяка (также Кириака) — от греч. Κυριακή, далее см. Кирьяк
- Клеарх — от греч. Κλέαρχος, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава» и др.-греч. ἀρχός
- Клеон — от греч. Κλέων, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава»
- Клеоника — от греч. Κλεονίκη, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава» и др.-греч. νίκη — «победа»
- Клеопатра — от греч. Κλεοπάτρα, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава» и др.-греч. πατήρ — «отец»
- Клио — от греч. Κλειώ, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава»
- Клеомен — от греч. Κλεομένης, которое в свою очередь — от др.-греч. κλέος — «слава» и др.-греч. μένος — «сила»
- Колот — от др.-греч. Κολώτης, редкое, вышедшее из употребления древнерусское, славянское и русское личное имя, имеющее греческое происхождение[1][2][3]. Это имя в Древней Греции носил философ Колот из Лампсака (др.-греч. Κολώτης Λαμψακηνός; III в. до н. э.), один из наиболее известных учеников Эпикура, и Колот (др.-греч. Κολώτης) — древнегреческий скульптор, у Страбона назван: Колот из Пароса (около 444 г. до н. э.), ученик Фидия, которому помогал при создании одного из семи чудес света — статуе Зевса в Олимпии[4].
- Коралия — от греч. Κοραλία, которое в свою очередь — от др.-греч. κοράλλιον — «коралл»
- Корина — от греч. Κορίνα, которое в свою очередь — от др.-греч. κόρη — «девушка»
- Косма (также Козьма, Кузьма) — от греч. Κοσμάς, которое в свою очередь — от др.-греч. κόσμος — «порядок»
- Кристаллия (также Кристалия) — от греч. Κρυσταλλία, которое в свою очередь — от др.-греч. κρύσταλλος — «кристалл»
- Ксанфа (также Ксанта) — от греч. Ξανθή, которое в свою очередь — от др.-греч. ξανθή — «золотистая»
- Ксантиппа — от греч. Ξανθίππη, которое в свою очередь — от др.-греч. ξανθός — «золотистый» и др.-греч. ἵππος — «конь»
- Ксения — от греч. Ξένια, которое в свою очередь — от др.-греч. ξενία — «гостеприимная»
- Ксенофон (также Ксенофонт) — от греч. Ξενοφών, которое в свою очередь — от др.-греч. ξένος — «чужой» и др.-греч. φωνή — «голос», т.е «говорящий на чужом языке»
Л
- Ламбр (также Лампр) — от греч. λαμπρός — «сияющий»
- Лариса — возможно, от греч. Λάρισα — «Лариса», город в Греции, или лат. larus — «чайка»
- Леандр — от греч. Λέανδρος, которое в свою очередь — от др.-греч. λέων — «лев» и др.-греч. ἀνδρός — «человек»
- Леонид — от греч. Λεωνίδας, которое в свою очередь — от др.-греч. λέων — «лев» и др.-греч. ίδας — «потомок»
- Леонтий — от греч. Λεόντιος, которое в свою очередь — от др.-греч. λέων — «лев»
- Лидия — от др.-греч. Λυδία — Лидия, историческая область на западе Малой Азии (ныне Западная Турция)
- Ликург — от др.-греч. Λυκούργος, которое в свою очередь — от др.-греч. λύκος — «волк» и др.-греч. ἔργον — «дело»
М
- Майя — от др.-греч. Μαϊα — матушка, кормилица, богиня плодородия.
- Макарий, Макар — от греч. Μακάριος, которое в свою очередь — от др.-греч. μάκαρ — «благословенный»
- Макария — см. Макарий
- Мелания — от греч. Μελανία, которое в свою очередь — от др.-греч. μέλαινα — «тёмный», «чёрный»
- Мелетий — от греч. Μελέτιος, которое в свою очередь — от др.-греч. μελετάω — «забочусь»
- Мелисса — медовая пчела
- Мелетия — см. Мелетий
- Мелина — от греч. Μελίνα, которое в свою очередь — от др.-греч. μέλι — «мёд»
- Мельпомена — от др.-греч. Μελπομένη, которое в свою очередь — от др.-греч. μέλω — «петь»
- Менелай — от др.-греч. Μενέλαος, которое в свою очередь — от др.-греч. μένω — «остаюсь» и др.-греч. λαός — «народ»
- Меропа — от др.-греч. Μερόπη, которое в свою очередь — от др.-греч. μέροψ — «красноречивый»
- Метаксия — от греч. Μεταξία, которое в свою очередь — от др.-греч. μέταξα — «шёлк»
- Мильтиад — от греч. Μιλτιάδης, которое в свою очередь — от др.-греч. μίλτος — «сурик»
- Мина — от греч. Μηνάς, которое в свою очередь — от греч. μηνάς — «луна»
- Мирон — от греч. Μύρων, которое в свою очередь — от др.-греч. μύρων — «мирра»
- Мирофора — от греч. Μυροφόρα, которое в свою очередь — от др.-греч. μύρων — «мирра» и др.-греч. φέρω — «приношу»
- Мирт — от греч. Μυρτώ, которое в свою очередь — от др.-греч. μύρτος — «мирт»
Н
- Нарцисс (также Наркисс) — от греч. Νάρκισσος, которое в свою очередь — от др.-греч. ναρκή — «сон»
- Нектарий — от греч. Νεκτάριος, которое в свою очередь — от др.-греч. νέκταρ — «нектар»
- Нектария — см. Нектарий
- Неокл — от греч. Νεοκλής, которое в свою очередь — от др.-греч. νέος — «новый» и др.-греч. κλέος — «слава»
- Нестор — от греч. Νέστωρ, которое в свою очередь, возможно, от др.-греч. νόστος — «путешествие»
- Никандр — от греч. Νίκανδρος, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκη — «победа» и др.-греч. ἀνδρός — «человек»
- Никанор — от греч. Νικάνωρ
- Ника — от греч. Νίκη, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκη — «победа»
- Никита — от греч. Νικήτας, которое в свою очередь — от др.-греч. νικητής — «победитель»
- Никифор — от греч. Νικηφόρος, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκη — «победа» и др.-греч. φέρω — «приношу»
- Никодим — от греч. Νικόδημος, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκη — «победа» и др.-греч. δῆμος — «народ»
- Николай — от греч. Νικόλαος, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκη — «победа» и др.-греч. λαός — «народ»
- Николета — от греч. Νικολέτα, см. Ника
- Николина — от греч. Νικολίνα, см. Ника
- Никон — от греч. Νίκων, которое в свою очередь — от др.-греч. νίκωνος — «побеждающий»
- Ниобея (также Ниоба) — от греч. Νιόβη, значение неясно
О
- Одиссей — от греч. Οδυσσέας, которое в свою очередь — от др.-греч. όδύσσομαι — «сержу», «злю»
- Олимпиада — от греч. Ολυμπιάς, которое в свою очередь — от др.-греч. Όλυμπος — «Олимп», горный массив в Греции
- Олимпий — от греч. Ολύμπιος, см. Олимпиада
- Олимпия — от греч. Ολυμπία, см. Олимпиада
- Гомер (также Омир, Гомир) — от греч. Όμηρος, которое в свою очередь — от др.-греч. ὅμηρος — «залог» или «заложник»
- Орест — от греч. Ορέστης, которое в свою очередь — от др.-греч. ὄρος — «гора»
П
- Паисий — от греч. Παΐσιος, которое в свою очередь — от др.-греч. παῖς — «дитя»
- Панагиота (также Панайота) — от греч. Παναγιώτα, которое в свою очередь — от др.-греч. παν — «весь» и др.-греч. άγιος — «святой»
- Панагиот (также Панайот) — от греч. Παναγιώτης, см. Панагиота
- Пандора — от греч. Πανδώρα, которое в свою очередь — от др.-греч. παν — «весь» и др.-греч. δῶρον — «дар»
- Панкратий (также Панкрат) — от греч. Παγκράτιος, которое в свою очередь — от др.-греч. παν — «весь» и др.-греч. κράτος — «власть»
- Панопия — от греч. Πανωπία, которое в свою очередь — от др.-греч. παν — «весь» и др.-греч. ὄψ — «голос»
- Пантелеймон — от греч. Παντελεήμων, которое в свою очередь — от др.-греч. παντες — «весь» и др.-греч. ἔλεος — «милость»
- Пантолеон — от греч. Παντολέων, которое в свою очередь — от др.-греч. παντες — «весь» и др.-греч. λέων — «лев»
- Параскева — от греч. Παρασκευή — «пятница»
- Парис — от греч. Πάρις — «Парис», сын Приама, мифический персонаж, буквальное значение неясно
- Парменион — от греч. Παρμενίων, которое в свою очередь — от др.-греч. παραμένω — «остаюсь», «держусь»
- Парфений — от греч. Παρθένιος, которое в свою очередь — от др.-греч. παρθένος — «целомудренный»
- Патапий (также Потап)— от греч. Πατάπιος, значение неясно
- Патрокл — от греч. Πάτροκλος, которое в свою очередь — от др.-греч. πατήρ — «отец» и др.-греч. κλέος — «слава»
- Пахомий (также Пахом) — от греч. Παχώμιος, которое в свою очередь, возможно, от др.-греч. παχύς — «плотный», «толстый»
- Пелагия (также Пелагея) — от греч. Πελαγία, которое в свою очередь — от др.-греч. πέλαγος — «море»
- Перикл — от греч. Περικλής, которое в свою очередь — от др.-греч. περί — «ради» и др.-греч. κλέος — «слава»
- Персефона — от греч. Περσεφόνη, значение неясно
- Пётр — от греч. Πέτρος, которое в свою очередь — от др.-греч. πέτρος — «камень»
- Пенелопа — от греч. Πηνελόπη, которое в свою очередь — от др.-греч. πηνέλοψ — «чирок»
- Пирр — от греч. Πύρρος — «рыжий», «огненный»
- Пифагор — от греч. Πυθαγόρας, которое в свою очередь, возможно, от др.-греч. Πυθώ — «Пиф» (раннее название Дельф) и др.-греч. αγορά — «городская площадь», «собрание»
- Платон — от греч. Πλάτων, которое в свою очередь — от др.-греч. πλατύς — «широкий», «широкоплечий»
- Полибий (также Поливий) — от греч. Πολύβιος, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. βίος — «жизнь»
- Полидор — от греч. Πολύδωρος, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. δῶρον — «дар»
- Поликарп — от греч. Πολύκαρπος, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. κάρπος — «плод»
- Поликсена — от греч. Πολυξένη, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. ξένος — «гость»
- Полигимния (также Полимния) — от др.-греч. Πολυύμνια, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. ὕμνος — «гимн», «песнь»
- Политима — от греч. Πολυτίμη, которое в свою очередь — от др.-греч. πολύ — «много» и др.-греч. τιμή — «почёт»
- Порфирий — от греч. Πορφύριος, которое в свою очередь — от др.-греч. πορφύρεος — «багряный»
- Продром — от греч. Πρόδρομος, которое в свою очередь — от др.-греч. πρό — «впереди» и др.-греч. δρόμος — «путь»
- Прокопий (также Прокоп) — от греч. Προκόπιος, которое в свою очередь — от др.-греч. προκοπή — «успех»
С
- Сивилла
- София, Софья = «мудрость»
- Спиридон
- Стефан, Стефания — от греч. «Στέφανος» -> στεφάνι (венок, венец) -> венценосный (-ая)
- Сакис — уменьшительно-ласкательное от Αθανάσιος -> Αθανασάκης -> Σάκης
Т
- Теодор — см. Федор
- Тимос - (греч. Thymos - "душа", "стремление","целесообразное стремление") - разнообразные душевные движения.
- Тимофей — «почитающий Бога»
- Тихон (др.-греч. Τύχη — «судьба», «случай») — удачливый
- Трифон
Ф
- Фаина (др.-греч. φαεινή — «сияющая, блестящая»)
- греч. Θαλλέλαιος: θαλλώ — «цвести» и ελιά — «маслина») (
- Фёдор, Теодор (греч. Θεόδωρος — «дарованный Богом», «Божий дар»)
- Федос (греч. Θεοδόσιος — «отданный Богу»)
- Федосей (греч. Θεός — «Бог» и δόσιος — «данный»)
- Федот (греч. Θεόδοτος — «богоданный», «отданный, посвящённый богам»)
- Федотий
- Федул (греч. Θεόδουλος — «раб Божий»)
- Фёкла (др.-греч. Θέxλα — «слава Божья»)
- Фемистокл (др.-греч. Θεμιστοκλῆς — «прославленный за справедливость»)
- Феогност (греч. Θεογκνοστουσ — «Богу известен»)
- Феодосия (греч. Θεοδοσία — «Богом данная»)
- Феоктист (др.-греч. Θεόκτιστος — «созданный Богом»)
- Феофан, Феофания (греч. Θεοφανής — «богоявление»)
- Феофил
- Феофилакт
- Ферапонт (др.-греч. Θεράποντος — «спутник, помощник, гостеприимный, услужливый», вторичное значение — «ученик, слуга»)
- Филарет (греч. Φιλάρετος — «любящий добродетель»)
- Филат (греч. «богохранимый»)
- Филимон (др.-греч. Φιλεμόν — «любимый»)
- Филипп (от др.-греч. φιλέω — «люблю» и ἵππος — «лошадь»)
- Филофей
- Фирс
- Флавиан (греч. Φλαβιανός)
- Флавий
- Флегонт (греч. Φλέγοντος — «горящий»)
- Фотий (греч. φως — «свет, светлый»)
- Феврония — от греч. Φευρωνία, которое в свою очередь, возможно — от др.-греч. φοῖβος — «лучезарный»
- Федра — от др.-греч. Φαίδρα, которое в свою очередь — от др.-греч. φαιδρός — «сияющий»
- Филарет — от др.-греч. Φιλάρετος, которое в свою очередь — от др.-греч. φίλος — «друг» и др.-греч. ἀρετή — «доблесть»
- Фотида — от греч. φῶς — «свет»
- Фотий (также Фот) — см. Фотида
- Фотин — см. Фотида
- Фотина — см. Фотида
- Фотиния — см. Фотида
Х
- Харитон (др.-греч. Χαρίτων — «благосклонный»)
- Хара (греч. Χαρα — «радость»)
- Харалампий
- Христофор (др.-греч. Χριστόφορος — «несущий Христа»)
Напишите отзыв о статье "Список имён греческого происхождения"
Примечания
- ↑ [www.all-names.net/slav_m.php Поговорим об именах… Славянские Имена Мужские]
- ↑ [supercook.ru/name-day.html#name-day-01-si Славянские имена, которые были традиционными на Руси]
- ↑ Смотри также Колот из Лампсака
- ↑ Латышев, «Очерк греческих древностей» (ч. II, 1889).
Отрывок, характеризующий Список имён греческого происхождения
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал: