Список испанских завоевателей и хронистов в Новом Свете
Поделись знанием:
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
Испанские завоеватели и хронисты (или стоявшие на службе у Испании) — конкистадоры, путешественники, исследователи, хронисты и историки Нового Света — Америки и Тихого океана в XV—XVI веках.
Хронология
- 1492—1504 Христофор Колумб
- 1492 Яньес Пинсон, Висенте
- 1492 Мартин Алонсо Пинсон
- 1492—1498 Охеда, Алонсо де
- 1492—1510 Коса, Хуан де ла
- 1493 Педро де лас Касас
- 1493 Хуан Родригес де Фонсека
- 1493 Пералонсо Ниньо
- 1493 Кристобаль Герра
- 1493 Колон, Диего
- 1493 Педро Маргарит
- 1493—1494 отец Бернардо Боиль
- 1494 Перо Эрнандес Коронель
- 1494 Алонсо Санчес Карвахаль
- 1494 Хуан де Лухан
- 1494 Бартоломе Колумб
- 1499—1503 Веспуччи, Америго
- 1500—1502 Франсиско де Бобадилья
- 1501—1502 Бастидас, Родриго де
- 1502 Лас Касас, Бартоломе де
- 1502 Эрнандо Колумб
- 1502 Кортес, Эрнан
- 1502—1511 Николас де Овандо
- 1508 Антонио де Торрес
- 1508 Хуан Диес де Солис
- 1508 Сантьяго де Окампо
- 1509 Колон, Диего
- 1509 Никуэса
- 1509 Охеда, Алонсо де
- 1510 Альварадо, Педро де
- 1510 Давила, Педрариас
- 1511 Веласкес де Куэльяр, Диего
- 1511 монах Антонио де Монтесинос
- 1511—1563 Франсиско де Вильягра
- 1512 Хуан Диес де Солис
- 1512 Понсе де Леон, Хуан
- 1512 Хуан Веспуччи
- 1513 Нуньес де Бальбоа, Васко
- 1514 Андагоя, Паскуаль де
- 1514 Кончильос
- 1514 Мигель де Пасамонте
- 1514 Ибаньес де Ибарра
- 1514 Родриго де Альбукерке
- 1516 Эрнан Понсе и Бартоломе Уртадо
- 1516 Педро Мартин де Англериа
- 1517 Франсиско Эрнандес де Кордова
- 1518 Грихальва, Хуан де
- 1519 Мартин Фернандес де Энсисо
- 1519 Максимилиано Трансильвано
- 1519 Магеллан, Фернан
- 1519 Диас дель Кастильо, Берналь
- 1519 Андрес Сан Мартин
- 1519 Франсиско Альбо
- 1519 Пигафетта, Антонио
- 1519 Хинес де Мафра
- 1520 Андрес Ниньо
- 1520 Антон де Эскивель
- 1520 Маркос де Агилар
- 1520 Гаспар де Эспиноса
- 1522 Андагоя, Паскуаль де
- 1522 Гонсало Гомес де Эспиноса
- 1522 Гарсия Хофре де Лоайса
- 1522 Хуан Себастьян Элькано
- 1522 Хиль Гонсалес Давила и Андрес Ниньо
- 1522 Писарро, Франсиско
- 1522 Франсиско де Херес
- 1522 Луис Эрнандес де Бьедма
- 1522 Альмагро, Диего де
- 1522 Писарро, Эрнандо
- 1522 Писарро, Гонсало
- 1523 Франсиско Эрнандес де Кордова
- 1523 Франсиско де Гарай
- 1524 Кристобаль де Олид
- 1524 монах Торибио де Бенавенте, «Мотолиниа»
- 1524 Эрнандо Луке
- 1525 Родриго де Бастидас
- 1526 Кабот, Себастьян
- 1526 Лукас де Айльон
- 1526 Давила, Педрариас
- 1526 Хиль Г. Давила
- 1527 Педро де Кандиа
- 1527 Альваро де Сааведра
- 1527 Панфило де Нарваес
- 1527 Лопе де Овьедо
- 1527 Монтехос
- 1528 Хуан де Ампуес
- 1529 Бернардино де Саагун
- 1529 Николас де Гусман
- 1529 Николас Федерманн
- 1529 Амбросио Альфинхер
- 1530 Диего де Ордас
- 1530 Педро де Ласо
- 1532 Мартин Кортес
- 1532 Уртадо де Мендоса, Диего
- 1533 Диего Бесерра
- 1533 Себастьян де Белалькасар
- 1533 Диего де Бесерра и Грихальва, Эрнандо де
- 1533 Орельяна, Франсиско де
- 1534 Педро де Эредиа
- 1534 Франсиско де Херес
- 1535 Хорхе де Спира или Оэмут
- 1535 Педро де Вальдивия
- 1535 Хуан Саласар де Эспиноса
- 1535 Педро Фернандес де Луго
- 1535 Гонсало Фернандес Овьедо
- 1535 Франсиско Эрнандес Хирон
- 1536 Франсиско Сесар
- 1536 Франсиско Карвахаль
- 1536 Грихальва, Эрнандо де
- 1536 Мендоса, Педро де
- 1536 Франсиско Эрнандес
- 1536 Хуан де Кесада
- 1537 Бернардо де Тапиа
- 1537 Франсиско де Ульоа
- 1537 Николас де Федерманн
- 1538 Хуан де Айолас
- 1538 Пинеда
- 1539 отец Маркос
- 1539 монах Маркос де Ниса
- 1539 Хуан Саласар де Эспиноса
- 1539 Сото, Эрнандо де
- 1539 Инка Гарсиласо де ла Вега
- 1540 Франсиско Васкес де Гранада
- 1540 Эрнандо де Аларкон
- 1540 Санчо де Ос
- 1540 Хуан де Ладрильеро
- 1540 Андагоя, Паскуаль де
- 1540 Сото, Эрнандо де
- 1540 Франсиско Васкес де Коронадо
- 1540 Мельчор Диас
- 1541 Орельяна, Франсиско де
- 1541 Кристобаль Вака де Кастро
- 1541 Доминго Мартинес де Ирала
- 1541 Кабеса де Вака, Альвар Нуньес
- 1541—1551 Перо Эрнандес
- 1542 Луис Москосо де Альварадо
- 1542 Хуан Родригес Кабрильо
- 1542 Б. де Феррейо
- 1542 монах Карвахаль, Гаспар де
- 1542 Педрариас де Альместо
- 1542 Педро Тексейра
- 1542 Алонсо де Рохас
- 1542 Руй Лопес де Вильялобос
- 1543 Бартоломе Феррело
- 1543 Нуньес Вела, Бласко
- 1543 Фелипе Гутьеррес
- 1543 Диего де Рохас
- 1543 Альвар Нуньес
- 1543 Николас де Эредиа
- 1544 Бернардо де ла Торре
- 1544 Франсиско Вильягран
- 1544 Херонимо де Альдерете
- 1545 Х. де Карвахаль
- 1546 Фелипе де Уттен
- 1548 Доминго Мартинес де Ирала
- 1549 Хуан Нуньес де Прадо
- 1549 Алонсо Фернандес Луго
- 1549 Сан Франсиско Хавьер
- 1551 Ф. Агирре
- 1552 Франсиско Лопес де Гомара
- 1552 Ульрих Шмидель
- 1552 Хуан де Бетансос
- 1553 Сьеса де Леон, Педро
- 1554 Франсиско де Ибарра
- 1554 Антонио де Эррера
- 1555 Агустин де Сарате
- 1555 Франсиско Фахардо
- 1557 Педро де Урсуа
- 1557 Гарсия Уртадо де Мендоса
- 1558 Лопе де Агирре
- 1558 Херонимо де Вивар
- 1559 Руй Диас де Гусман
- 1563 Педро Кастаньеда де Нахера
- 1564 Мигель Лопес де Легаспи
- 1564 Андрес де Урданета
- 1564 Эстебан Родригес
- 1565 Родриго де Эспиноса
- 1565 Менендес де Авилес
- 1565 Хироламо Бенсони
- 1566 Хуан Родригес Фрейле
- 1566 Диего Лосада
- 1567 Эрнан Гальего
- 1567 Луис де Карвахаль
- 1568 Альваро де Менданья
- 1570 Хуан де Карденас
- 1570 Томас Лопес Медель
- 1571 Диего Фернандес «Палентино»
- 1571 Поло де Ондегардо
- 1571 Франсиско Эрнандес
- 1573 Хуан де Гарай
- 1574 Хуан Фернандес
- 1575 монах Херонимо Роман и Самора
- 1575 монах Педро Агуадо
- 1575 Хименес де Кесада, Гонсало
- 1575 Педро де Альфаро
- 1575 монах Диего де Ланда
- 1576 Эрнандо де лос Риос Коронель
- 1576 Хуан де Самудио
- 1579 Сармьенто де Гамбоа, Педро
- 1580 отец Акоста, Хосе де
- 1585 Мартин Игнасио де Лойола
- 1587 Педро де Унамуно
- 1589 Луис де Вальдивия
- 1589 Хуан Суарес де Перальта
- 1590 отец Акоста, Хосе де
- 1591 Хуан де Карденас
- 1595 Альваро де Менданья
- 1595 Педро Фернандес де Кирос
- 1595 Себастьян Родригес Серменьо
- 1595 Хуан де Оньяте
- 1595 Исабель де Баррето
- 1595 Гаспар де Вильягра
- 1596 Себастьян Вискаино
- 1596 Доминго де Вера
- 1596 монах Агустин Давила
- 1598 Эрнандо де Альварадо Тесосомок
- 1599 Антонио де Сааведра
- 1599 Бернардо де Варгас Мачука
- 1599 Диего де Оканья
Напишите отзыв о статье "Список испанских завоевателей и хронистов в Новом Свете"
Ссылки
- [www.indiansworld.org/hammond.html КОНКИСТАДОРЫ: История испанских завоеваний ХV-ХVI веков] (Хэммонд Иннес)
- [www.indiansworld.org/resist01.html Сопротивление индейцев испанским конкистадорам] (Хосефина Олива де Коль)
- [www.cervantesvirtual.com/historia/viajeros/viajeros2.shtml Эмилио Солер Паскуаль, Испанские или находившиеся на испанской службе завоеватели, исследователи и хронисты Латинской Америки 15-16 веков]
Отрывок, характеризующий Список испанских завоевателей и хронистов в Новом Свете
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.