Список королей Иерусалима
Поделись знанием:
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Список монархов Иерусалимского королевства, существовавшего в период с 1099 по 1291 год.
| Король/Королева | Годы правления | Регент | |
|---|---|---|---|
| Готфрид Бульонский (Защитник Гроба Господня) | 1099—1100 | ||
| Балдуин I | брат Готфрида | 1100—1118 | |
| Балдуин II | родственник (возможно, двоюродный племянник) Готфрида и Балдуина I | 1118—1131 | Евстахий Гранье, сеньор Сидона и Цезареи, коннетабль Иерусалима (Регент, 1123) Гильом де Бюр, коннетабль Иерусалима (Регент, 1123—1124) |
| Мелисенда и Фульк | дочь Балдуина II и её муж | 1131—1153 Фульк потерял влияние после 1136, и умер в 1143. Мелисенда продолжила правление после него. | |
| Балдуин III | сын Мелисенды и Фулька | 1143—1162, был коронован в качестве со-правителя Мелисенды 1143; получил полную власть в 1153 | Мелисенда (Регент и советчик, 1154—1161) |
| Амори I | сын Мелисенды и Фулька | 1162—1174 | |
| Балдуин IV | сын Амори I | 1174—1185 | Раймунд III, граф Триполи (регент, 1174—1177) Ги де Лузиньян (регент, 1183—1184) |
| Балдуин V | внук Амори I | 1185—1186 | Раймунд III, граф Триполи (Регент, 1185—1186) |
| Сибилла и Ги де Лузиньян | мать Балдуина V (старшая дочь Амори I) и её второй муж | 1186—1187 | |
| Иерусалим захвачен Айюбидами в 1187; Сибилла умерла в 1190, но Ги отказался отдавать корону; спор о праве на трон длился до 1192, после этого в руках королей находилась только узкая прибрежная полоса | |||
| Изабелла I | вторая дочь Амори I | 1192—1205 | |
| вместе с Конрад I Монферратский | второй муж Изабеллы I | 1192 | |
| вместе с Генри II Шампанский | третий муж Изабеллы I | 1192—1197 | |
| вместе с Амори II, Король Иерусалима | четвёртый муж Изабеллы I, брат Ги | 1198—1205 | |
| Мария Монферрат | дочь Изабеллы I и Конрада | 1205—1212 | Жан I Ибелин (Регент, 1205—1210) |
| вместе с Иоанн де Бриенн | муж Марии | 1210—1212 | |
| Иоланта (Изабелла II) | дочь Марии и Иоанна | 1212—1228 | Иоанн де Бриенн (регент 1212—1225) |
| вместе с Фридрих II Гогенштауфен | муж Иоланты | 1225—1228 | |
| Конрад II Гогенштауфен | сын Иоланты и Фридриха | 1228—1254 | Фридрих II (Регент, 1228—1243) королева Алиса Кипрская (регент, 1243—1246) король Генрих I Кипрский (регент, 1246—1253) королева Плезанция Антиохийская (регент, 1253—1254) |
| Конрад III Гогенштауфен | сын Конрада II | 1254—1268 | королева Плезанция Антиохийская (Регент, 1254—1261 Изабелла де Лузиньян (Регент, 1261—1264) Гуго Антиохийский (регент, 1264—1268 (права оспаривал Гуго де Бриенн)) |
| Гуго I | правнук Изабеллы I и Генри II, также король Кипра под именем Гуго III, также на королевство претендовали Гуго де Бриенн и Мария Антиохийская | 1268—1284 (фактически до 1276, с 1277 королевство находилось в руках Карла I Анжуйского) | |
| Карл I Анжуйский | 1277—1285 (Противник Гуго и Жана) | ||
| Жан I | сын Гуго | 1284—1285 (Противник Карла I Анжуйского) | |
| Генрих II | сын Гуго | 1285—1291 | |
| Акра захвачена мамлюками в 1291 году; конец Иерусалимского королевства. | |||
Напишите отзыв о статье "Список королей Иерусалима"
Литература
- Ришар, Жан. [www.biblio.nhat-nam.ru/Latino-Ierusalimskoe_korolevstvo.djvu Латино-Иерусалимское королевство] / Пер. с фр. А. Ю. Карачинского ; Вступ. ст. С. В. Близнюк. — СПб.: «Издательская группа Евразия», 2002. — 448 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0057-3.
| |||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список королей Иерусалима
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
