Список лиц, отказавшихся от государственных наград Российской Федерации

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Возможность добровольного отказа награждённого от государственной награды России не предусмотрена действующим российским законодательством. Награждённый вправе не принять награду или возвратить её государству, но такие действия не влекут отмены Указа Президента Российской Федерации о награждении соответствующего лица, в силу чего, с точки зрения государства, лицо, отказавшееся от награды, продолжает рассматриваться в качестве награждённого. Таким образом, отказ от государственной награды России следует расценивать лишь как морально (а не юридически) значимый поступок.

Ниже приводится список лиц, о которых из опубликованных общедоступных источников известно, что они отказались от государственных наград Российской Федерации.

1990-е

• Юрий Васильевич Бондарев — русский советский писатель; в 1994 году отказался от награждения орденом Дружбы народов, направив Б. Н. Ельцину телеграмму, в которой сообщил, что «сегодня это уже не поможет доброму согласию и дружбе народов нашей великой страны».

• Константин Евгеньевич Кинчев — рок-музыкант, поэт; в 1994 году возвратил медаль «Защитнику свободной России», которой был награждён в 1993 году, протестуя таким образом против начала боевых действий в Чечне и убийства журналиста Д. Холодова.

• Евгений Дмитриевич Похитайло — бывший первый секретарь Омского обкома КПСС; отказался сначала от получения юбилейной медали «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», аргументировав это тем, что не желает принимать награду «из рук Ельцина», а затем — от получения юбилейной медали «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», опубликовав в печати такое заявление: «Принять из рук В. Путина, Президента РФ медаль „60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов“, не без одобрения которого США своим военным присутствием окружили Россию, а НАТО вплотную приблизилось к нашим границам, отказываюсь».

• Лев Яковлевич Рохлин — генерал-лейтенант, один из руководителей штурма Грозного в 1994 году; в январе 1995 года отказался от высшего почётного звания Героя Российской Федерации, заявив, что «не имеет морального права получать эту награду за боевые действия на территории своей страны».

• Умахан Гаджимамаевич Умаханов — заместитель начальника отдела управления уголовного розыска МВД Республики Дагестан, подполковник милиции; 2 февраля 1996 года написал рапорт об отказе от принятия ордена Мужества, где указал: «После увиденного собственными глазами, как разыгрывалась эта трагедия в селении Первомайском, моя совесть не позволяет получить какую-либо награду…».

• Андрей Алексеевич Трофимук — геолог, академик РАН; в марте 1998 года отказался от получения ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени, опубликовав в газете «Советская Россия» открытое письмо Б. Н. Ельцину, в котором, в частности, говорилось: «Я считаю зазорным для себя принимать из ваших рук награду за то, что не смог убедить вас и вашего соратника В. С. Черномырдина в проведении не разорительных реформ Международного валютного фонда, а действительных преобразований, поднимающих благосостояние народов России, обеспечивающих им заслуженное величие и процветание!».

• Владимир Афанасьевич Бирюков — губернатор Камчатской области в 1991—2000 гг.; в октябре 1998 года отказался принять орден Почёта от Б. Н. Ельцина, заявив, что такая оценка его заслуг «несвоевременна»; в 2000 году принял данный орден от В. В. Путина.

• Александр Исаевич Солженицын — писатель, общественный деятель, лауреат Нобелевской премии; в декабре 1998 года отказался принять орден Святого Андрея Первозванного, сделав следующее заявление: «От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я принять награду не могу».

• Надежда Константиновна Орешникова — учительница Кеврольской школы Пинежского района Архангельской области; в 1999 году отказалась от получения медали ордена «За заслуги перед Отечеством», поскольку, по её словам, «кощунство в такое время получать награды от президента».

• Аман-Гельды Молдагазыевич Тулеев — политик, губернатор Кемеровской области; в июле 1999 года отказался принять от Б. Н. Ельцина орден Почёта, мотивировав это так: «Я просто не могу принципиально принять награды от власти, которая ввергла страну в нищету». Однако в сентябре 2000 года принял эту награду от В. В. Путина.

2000-е

• Владимир Николаевич Федоткин — политик, депутат Государственной Думы (фракция КПРФ); 1 марта 2004 года, будучи председателем Рязанской областной думы, отказался от получения ордена Почёта в знак протеста против утверждения областной думой «под давлением» со стороны областной администрации представителем в Совете Федерации «единоросса» Юрия Чаплина.

• Михаил Грачёв — сотрудник Сергиево-Посадского ОМОНа, погибший в Чечне; был награждён орденом Мужества посмертно; в 2005 году отец Михаила вернул награду Президенту РФ, считая, что расследование гибели его сына было необъективным.

• Анатолий Петраков — ветеран Великой Отечественной войны из села Пекша Петушинского района Владимирской области; в 2005 году возвратил сельской администрации медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» по причине того, что местная администрация, несмотря на данные обещания, не отремонтировала обвалившуюся крышу в доме ветерана.

• Николай Протасов — ветеран Великой Отечественной войны из Смоленского района Алтайского края; в 2005 году отказался от получения юбилейной медали «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» «в знак протеста против бедности в стране и в крае».

• Сергей Соколов — житель г. Мурманска, участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС; в 2005 году вернул орден Мужества, которым был награждён в 1996 году, протестуя против того, что его дочерям, страдающим врождёнными заболеваниями, отказывались присваивать статус инвалидов.

• Геннадий Владимирович Уминский — прапорщик, инвалид второй Чеченской кампании; в 2005 году вернул Министерству обороны все боевые награды (орден Мужества, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, медаль «За отвагу», медаль Жукова, медаль Суворова) в знак протеста против несправедливого, по его мнению, решения Орловского областного суда о компенсации вреда, причинённого его здоровью в результате боевых действий. Однако, по данным Министерства обороны, «указы Президента РФ, в соответствии с которыми прапорщик Уминский якобы был награждён, не издавались, а сами указанные награды (исходя из их порядковых номеров) вручены совсем другим людям».

• Вахтанг Константинович Кикабидзе — советский и грузинский актёр; в августе 2008 года отказался от ордена Дружбы «в знак протеста против действий РФ в отношении Грузии».

• Николай Ефимович Вавилов — ветеран Великой Отечественной войны из Хабаровска; в 2010 году отказался от получения медали «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», поскольку в его квартире неисправно отопление, и местные власти не предприняли необходимых мер для его починки.

• Анастасия Степановна Никитина — ветеран Великой Отечественной войны из Томска; в 2010 году отказалась от получения медали «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» ввиду того, что местные власти не оказали ей помощи в ремонте дома.

• Александр Леонидович Поршнев — лыжный тренер спортсменов-паралимпийцев из Сыктывкара; в 2010 году отказался от получения ордена Дружбы, поскольку «…орден должны давать за подвиги, за героизм. Я же ничего такого не совершал…». Однако в 2011 году принял этот орден.

• Анатолий Семёнович Раскин — ветеран Великой Отечественной войны из Санкт-Петербурга; в 2010 году отказался от медали «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» из-за конфликта с администрацией Центрального района города, которая не предпринимала мер для закрытия круглосуточного магазина, торгующего алкоголем на первом этаже дома ветерана.

2010-е

• Алексей Девотченко (1965—2014) — известный российский актёр театра и кино; был удостоен: в 1999 году — Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, в 2003 году — второй Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, в 2006 году — звания Заслуженный артист Российской Федерации. 18 ноября 2011 года в своём блоге в Живом журнале Девотченко объявил, что отказывается от звания «заслуженный артист России» и двух Государственных премий России: «ДОСТАЛО В КОНЕЦ ВСЁ ЭТО ЦАРСТВО-ГОСУДАРСТВО. Своим враньем, круговой порукой, узаконенным грабежом, взяточничеством и прочими доблестями... А главное — НЕВОЗМОЖНОСТЬЮ играть свои спектакли. Выстраданные и любимые. Вот так.» 5 ноября 2014 года Алексей Девотченко был найден мёртвым в съёмной квартире в Москве.

• Сергей Борисович Пархоменко — российский издатель, журналист, политический обозреватель, бывший главный редактор издательства «Вокруг света»; согласно распоряжению председателя правительства В. В. Путина, ему была присуждена премия правительства РФ 2011 года в области печатных средств массовой информации. Однако на церемонию вручения премии 13 января 2012 года он не явился, пояснив впоследствии: «Менять свои планы и нестись стремглав в прямом смысле слова с другого конца Света, оттого, что мне позавчера позвонили и спросили, смогу ли я присутствовать на церемонии, мне показалось совершенно не нужным. О чём я тогда же и сообщил звонившей из Белого Дома девушке. Тем более, что я ещё в ноябре, когда премия была присуждена, много раз говорил и писал, что принадлежит она, в сущности, не совсем мне, а скорее журналу «Вокруг Света».»

• «Участники непризнанных войн» Александр Веселов из организации «Коммунисты России», подполковник Кирилл Барабаш, подполковник государственной безопасности Александр Гусак — 23 февраля 2012 года, на митинге организованном главным редактором ФОРУМа.мск Анатолием Барановым на Суворовской площади в Москве, генералы и офицеры возвратили верховному главнокомандующему свои награды — медали «простые, солдатские, за те войны, которых по мнению официальных властей, "не было"». Также «вручили» ему "ПОЗОРНУЮ ГРАМОТУ" и от Союза офицеров добавили «гостинец верховному главнокомандующему»: 30 рублей мелочью, верёвку и кусок мыла. «Есть у нас главнокомандующий, который дослужившись до двух больших звёзд, ни дня не провёл на войне. Вот и решили — пусть на коробке с наградами будет посвящение: "Носи, Вова!" Мы ж недостойные, а достойный гражданин у нас один, как в песне поется: "За нами Путин и Сталинград!" Вот и пусть носит чужие медали, раз пока другие воевали, он пиво пил.»

• Ханс Боланд — известный нидерландский филолог-славист и переводчик; 26 августа 2014 года получил приглашение от атташе по культуре российского посольства в Голландии Федора Воронина на церемонию вручения медали Пушкина президентом России Владимиром Путиным в Кремле. Однако он отказался принять награду, заявив при этом: «Я был бы рад принять честь, которая мне вами оказана, если бы не ваш президент, сам образ мыслей и поведение которого я глубочайше презираю. Владимир Путин представляет огромную опасность для мира и свободы на всей нашей планете. Я молю Бога о том, чтобы он и его "идеалы" как можно скорее были уничтожены. Любая связь между мной, Владимиром Путиным и светлым именем Пушкина для меня является невыносимой и отвратительной».

• Иван Ардан — 80-летний украинский ветеран-разведчик из г. Калуша Ивано-Франковской области; в июле 2015 года узнал, что из Львова выехал российский консул, чтобы вручить ему юбилейную медаль «70 лет победы» и денежную премию в 1000 гривен. Ардан написал заявление об отказе от медали и премии, узнав, что ее «будет вручать представитель страны-агрессора». Он назвал ее «Путинской премией».

• Сергей Коновалов — российский офицер, подполковник военно-морского флота, прослуживший в армии с 1986 по 2010 г (более 23 лет), участвовавший в боевых операциях и обучавший молодых офицеров, уволенный со службы по состоянию здоровья (заболевание крови и военные травмы); 5 августа 2015 года отказался от боевых наград (орден Мужества и медаль «За отвагу»), сдал свои награды в администрацию президента в знак протеста против «издевательств обманувшего его государства»: пять лет не может получить положенную ему по закону квартиру. В приложенном к наградам письме, обращенном к президенту России Владимиру Путину, Коновалов также предложил: «Прошу Вас за мужество и героизм, проявленные при нарушении прав и свобод человека, наградить директора департамента жилищного обеспечения МО РФ С. Пирогова орденом Мужества, а заместителя директора департамента И. Лысенко медалью «За отвагу».».

Литература

• Винокуров В. А. Отказ от награды государства: основы правового регулирования // Юридическая мысль : журнал. — 2006. — № 7. — С. 66-71.

Отрывок, характеризующий Список лиц, отказавшихся от государственных наград Российской Федерации

Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.