Список монархов Кореи
Поделись знанием:
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
Корейские династии перечислены в хронологическом порядке.
Этот список включает кириллизованные имена монархов и периоды их царствования.
Содержание
Кочосон
Кочосон (до 108 до н. э.) — первое корейское королевство. По легенде основано Тангуном в 2333 до н. э. На севере Кореи и в Южной Манчжурии были найдены археологические свидетельства существования этого королевства, относящиеся к Бронзовому веку. Наиболее давние упоминания о королевстве сделаны в китайских хрониках, относящихся к VII веку до н. э.
Правители королевства носили титул Тхандже.
Хроники правителей Кочосона находятся в сборнике Кювон Сахва (1675). Другой сборник текстов, Хвандан Коги, приводит другие периоды царствования.
Большинство историков считает Кочосон полумифическим королевством, дата возникновения которого сильно занижена и приводят другие даты возникновения — от второго до тринадцатого века до нашей эры.
Линия Тангуна по Кювон Сахва
Считается мифической.
- Тангун Вангом 왕검 (2333 до н. э. — 2240 до н. э.)
- Пуру 부루 (2240 до н. э. — 2182 до н. э.)
- Карык 가륵 (2182 до н. э. — 2137 до н. э.)
- Оса 오사 (2137 до н. э. — 2099 до н. э.)
- Куыль 구을 (2099 до н. э. — 2083 до н. э.)
- Тальмун 달문 (2083 до н. э. — 2047 до н. э.)
- Ханьюль 한율 (2047 до н. э. — 1993 до н. э.)
- Сохан 서한 (1993 до н. э. — 1985 до н. э.)
- Асуль 아술 (1985 до н. э. — 1950 до н. э.)
- Ноыль 노을 (1950 до н. э. — 1891 до н. э.)
- Тохэ 도해 (1891 до н. э. — 1834 до н. э.)
- Ахан 아한 (1834 до н. э. — 1782 до н. э.)
- Хыльдаль 흘달 (1782 до н. э. — 1721 до н. э.)
- Кобуль 고불 (1721 до н. э. — 1661 до н. э.)
- Порым 벌음 (1661 до н. э. — 1610 до н. э.)
- Вина 위나 (1610 до н. э. — 1552 до н. э.)
- Йоыль 여을 (1552 до н. э. — 1484 до н. э.)
- Тоном 동엄 (1484 до н. э. — 1435 до н. э.)
- Кумосо 구모소 (1435 до н. э. — 1380 до н. э.)
- Кохоль 고홀 (1380 до н. э. — 1337 до н. э.)
- Сотхэ 소태 (1337 до н. э. — 1285 до н. э.)
- Сэкпуллу 색불루 (1285 до н. э. — 1237 до н. э.)
- Амуль 아물 (1237 до н. э. — 1161 до н. э.)
- Йонна 연나 (1161 до н. э. — 1150 до н. э.)
- Солла 솔나 (1150 до н. э. — 1062 до н. э.)
- Чхуро 추로 (1062 до н. э. — 997 до н. э.)
- Тумиль 두밀 (997 до н. э. — 971 до н. э.)
- Хэмо 해모 (971 до н. э. — 943 до н. э.)
- Махю 마휴 (943 до н. э. — 909 до н. э.)
- Нэхю 내휴 (909 до н. э. — 874 до н. э.)
- Тыноль 등올 (874 до н. э. — 849 до н. э.)
- Чхумиль 추밀 (849 до н. э. — 819 до н. э.)
- Каммуль 감물 (819 до н. э. — 795 до н. э.)
- Орумун 오루문 (795 до н. э. — 772 до н. э.)
- Саболь 사벌 (772 до н. э. — 704 до н. э.)
- Мэрык 매륵 (704 до н. э. — 646 до н. э.)
- Мамуль 마물 (646 до н. э. — 590 до н. э.)
- Тамуль 다물 (590 до н. э. — 545 до н. э.)
- Тухоль 두홀 (545 до н. э. — 509 до н. э.)
- Тарым 달음 (509 до н. э. — 491 до н. э.)
- Ымчха 음차 (491 до н. э. — 471 до н. э.)
- Ыруджи 을우지 (471 до н. э. — 461 до н. э.)
- Мулли 물리 (461 до н. э. — 425 до н. э.)
- Кухоль 구홀 (425 до н. э. — 396 до н. э.)
- Йору 여루 (396 до н. э. — 341 до н. э.)
- Поыль 보을 (341 до н. э. — 295 до н. э.)
- Койольга 고열가 (295 до н. э. — 237 до н. э.)
Линия Киджа
Считается мифической:
- Король Мунсон, Киджа 문성대왕 (1126 до н. э. — 1082 до н. э.)
- Король Чанхе 장혜왕 (1082 до н. э. — 1057 до н. э.)
- Король Кёнхё 경효왕 (1057 до н. э. — 1030 до н. э.)
- Король Конджон 공정왕 (1030 до н. э. — 1000 до н. э.)
- Король Мунму 문무왕 (1000 до н. э. — 972 до н. э.)
- Король Тхэвон 태원왕 (972 до н. э. — 968 до н. э.)
- Король Кёнчхан 경창왕 (968 до н. э. — 957 до н. э.)
- Король Хынпхён 흥평왕 (957 до н. э. — 943 до н. э.)
- Король Чхорви 철위왕 (943 до н. э. — 925 до н. э.)
- Король Сонхе 선혜왕 (925 до н. э. — 896 до н. э.)
- Король Ыйян 의양왕 (896 до н. э. — 843 до н. э.)
- Король Мунхэ 문혜왕 (843 до н. э. — 793 до н. э.)
- Король Сондок 성덕왕 (793 до н. э. — 778 до н. э.)
- Король Тохве 도회왕 (778 до н. э. — 776 до н. э.)
- Король Мунёль 문열왕 (776 до н. э. — 761 до н. э.)
- Король Чхангук 창국왕 (761 до н. э. — 748 до н. э.)
- Король Мусон 무성왕 (748 до н. э. — 722 до н. э.)
- Король Чонгён 정경왕 (722 до н. э. — 703 до н. э.)
- Король Наксон 낙성왕 (722 до н. э. — 703 до н. э.)
- Король Хёджон 효종왕 (722 до н. э. — 703 до н. э.)
- Король Чхонхё 천효왕 (658 до н. э. — 634 до н. э.)
- Король Судо 수도왕 (634 до н. э. — 615 до н. э.)
- Король Хвиян 휘양왕 (615 до н. э. — 594 до н. э.)
- Король Пониль 봉일왕 (594 до н. э. — 578 до н. э.)
- Король Токчхан 덕창왕 (578 до н. э. — 560 до н. э.)
- Король Сусон 수성왕 (560 до н. э. — 519 до н. э.)
- Король Йонголь 영걸왕 (519 до н. э. — 503 до н. э.)
- Король Ильмин 일민왕 (503 до н. э. — 486 до н. э.)
- Король Чесе 제세왕 (486 до н. э. — 465 до н. э.)
- Король Чхонгук 청국왕 (465 до н. э. — 432 до н. э.)
- Король Тогук 도국왕 (432 до н. э. — 413 до н. э.)
- Король Хоксон 혁성왕 (413 до н. э. — 385 до н. э.)
- Король Хвара 화라왕 (413 до н. э. — 385 до н. э.)
- Король Сольмун 설문왕 (369 до н. э. — 361 до н. э.)
- Король Кёнсун 경순왕 (361 до н. э. — 342 до н. э.)
- Король Кадок 가덕왕 (342 до н. э. — 315 до н. э.)
- Король Самхё 삼효왕 (315 до н. э. — 290 до н. э.)
- Король Хёнмун 현문왕 (315 до н. э. — 290 до н. э.)
- Король Чанпхён 장평왕 (251 до н. э. — 232 до н. э.)
- Король Чхонтхон 종통왕 (232 до н. э. — 220 до н. э.)
- Король Э 애왕 (220 до н. э. — 195 до н. э.)
Линия Вимана
- Виман 위만 衛滿 (194 до н. э.? — ?)
- Неизвестный, (? — ?), сын Вимана
- Уго 우거왕 右渠王 (? — 108 до н. э.), внук Вимана
Пуё
Пуё (239 до н. э. — 494 н. э.) стало преемником Кочосона. Правители продолжали именоваться Тхандже.
- Хэмосу (239 до н. э. — 195 до н. э.)
- Морису (195 до н. э. — 170 до н. э.)
- Кохэса (170 до н. э. — 121 до н. э.)
- Ковуру (121 до н. э. — 86 до н. э.)
Пукпуё
Северный Пуё (108 до н. э. — 58 до н. э.)
Тонбуё
Южный Пуё (86 до н. э. — 22 н. э.) Правители Южного Пуё отделились от северной части и стали носить титул ван («король»).
- Хэбуру 해부루왕 解夫婁王 (86 до н. э. — 48 до н. э.)
- Кымва 금와왕 金蛙王 (48 до н. э. — 7 до н. э.)
- Тэсо 대소왕 臺素王 (7 до н. э. — 22 н. э.)
Конфедерация Кая
Конфедерация Кая (42—532) состояла из нескольких небольших государств. Все правители Кая носили титул ван («Король»).
Кымгван Кая
Список династии Ким Кымгвана Кая.
| # | Имя | Хангыль | Ханча | Период правления |
| 1 | Суро | 수로왕 | 首露王 | (42—199) |
| 2 | Кодын | 거등왕 | 居登王 | (199—259) |
| 3 | Мапхум | 마품왕 | 麻品王 | (259—291) |
| 4 | Коджиль | 거질미왕 | 居叱彌王 | (291—346) |
| 5 | Исипхум | 이시품왕 | 伊尸品王 | (346—407) |
| 6 | Чваджи | 좌지왕 | 坐知王 | (407—421) |
| 7 | Чхвихый | 취희왕 | 吹希王 | (421—451) |
| 8 | Чильджи | 질지왕 | 銍知王 | (451—492) |
| 9 | Кёмджи | 겸지왕 | 鉗知王 | (492—521) |
| 10 | Кухён | 구형왕 | 仇衡王 | (521—532) |
Тэкая
Только четыре из шестнадцати королей Тэкая (42 — 562) известны по именам.
- 1. Король Иджинаси 이진아시왕, также известный как Нэджинджуджи 내진주지 или Нведжильджуиль 뇌질주일
- 9. Король Инве 이뇌왕, потомок Иджинаси в восьмом поколении
- 16. Король Тосольджи 도설지왕
- Неизвестный номер: король Хаджи 하지왕
Пэкче
Пэкче (18 до н. э. — 660 н. э.) был одним Трёх корейских королевств. Храмовое имя совпадало с обычным именем, кроме особо оговорённых случаев.
| # | Храмовое имя | Хангыль | Ханча | Период правления | Обычное имя | Родство | Примечание |
| 1 | Онджо | 온조왕 | 溫祚王 | 18 до н. э. — 29 н. э. | основатель династии | сын основателя Когурё | |
| 2 | Тару | 다루왕 | 多婁王 | 29 — 77 | старший сын Онджо | ||
| 3 | Киру | 기루왕 | 己婁王 | 77 — 128 | старший сын Тару | ||
| 4 | Кэру | 개루왕 | 蓋婁王 | 128 — 166 | сын Киру | ||
| 5 | Чхого | 초고왕 | 肖古王 | 166 — 214 | сын Кэру | также Сого (소고왕, 素古王) | |
| 6 | Кусу | 구수왕 | 仇首王 | 214 — 234 | старший сын Чхого | также Квесу (귀수왕, 貴須王) | |
| 7 | Сабан | 사반왕 | 沙泮王 | 234 | старший сын Кусу | также Саи(사이왕, 沙伊王) | |
| 8 | Кои | 고이왕 | 古爾王 | 234 — 286 | второй сын Кэру | также Куи(구이군, 久爾君) | |
| 9 | Чхэкке | 책계왕 | 責稽王 | 286 — 298 | сын Кои | также Чхонге (청계왕, 靑稽王) | |
| 10 | Пунсо | 분서왕 | 汾西王 | 298 — 304 | старший сын Чхэкке | ||
| 11 | Пирю | 비류왕 | 比流王 | 304 — 344 | второй сын Кусу | ||
| 12 | Ке | 계왕 | 契王 | 344 — 346 | первый сын Пунсо | ||
| 13 | Кынчхого | 근초고왕 | 近肖古王 | 346 — 375 | второй сын Пирю | также Чхого (초고왕, 肖古王) или Сокко (속고왕, 速古王) | |
| 14 | Кынгусу | 근구수왕 | 近仇首王 | 375 — 384 | сын Кынчхого | также Квису (귀수왕, 貴首王) | |
| 15 | Чхимрю | 침류왕 | 枕流王 | 384—385 | старший сын Кынсугу | ||
| 16 | Чинса | 진사왕 | 辰斯王 | 385 — 392 | младший брат Чхимню | также Пуёхви (부여휘, 扶餘暉) | |
| 17 | Асин | 아신왕 | 阿莘王 | 392 — 405 | двоюродный брат Чинса; старший сын Чхинмню | также Ахва (아화왕, 阿華王) | |
| 18 | Чонджи | 전지왕 | 腆支王 | 405 — 420 | старший сын Асина | также Чикчи (직지왕, 直支王) или Чинджи (진지대왕, 眞支王) | |
| 19 | Куисин | 구이신왕 | 久爾辛王 | 420 — 427 | старший сын Чонджи | ||
| 20 | Пию | 비유왕 | 毗有王 | 427 — 454 | старший сын Куисина | также Йоби (여비, 餘毗) | |
| 21 | Кэро | 개로왕 | 蓋鹵王 | 454 — 475 | Кёнса(경사, 慶司) или Кён (경, 慶) | старший сын Пию | также Йогён (여경, 餘慶) |
| 22 | Мунджу | 문주왕 | 文周王 | 475 — 477 | Модо (모도, 牟都) или До (도, 都) | сын Кэро | |
| 23 | Самгын | 삼근왕 | 三斤王 | 477 — 479 | Самгын(삼근, 三斤), Имголь (임걸, 壬乞) или Самголь (삼걸, 三乞) | старший сын Мунджу | также Мунгын (문근왕, 文斤王) |
| 24 | Тонсон | 동성왕 | 東城王 | 479 — 501 | Модэ (모대, 牟大) или Мамо (마모, 摩牟) | двоюродный брат Самгыма | |
| 25 | Мурён | 무령왕 | 武寧王 | 501 — 523 | Сама (사마, 斯麻 or 斯摩) или Юн (융, 隆) | второй сын Тонсона | также Сама (사마왕, 斯麻王), До (도왕, 嶋王) или Хорён (호령왕, 虎寧王) |
| 26 | Сон | 성왕 | 聖王 | 523 — 554 | Мён (명, 明) | сын Мурёна | также Мён (명왕, 明王) или Сонмён (성명왕, 聖明王) |
| 27 | Видок | 위덕왕 | 威德王 | 554 — 598 | Чхан (창, 昌) | старший сын Сона | также Чхан (창왕, 昌王) |
| 28 | Хе | 혜왕 | 惠王 | 598 — 599 | Ке (계, 季) | младший брат Видока | также Хон (헌대왕, 獻王) |
| 29 | Поп | 법왕 | 法王 | 599 — 600 | Сон (선, 宣) или Хёсун (효순, 孝順) | старший сын Хе | |
| 30 | Му | 무왕 | 武王 | 600 — 641 | Чан (장, 璋) или Содон (서동, 薯童) | сын Попа | также Муган (무강왕, 武康王) или Мугван (무광왕,武廣王) |
| 31 | Ыйджа | 의자왕 | 義慈王 | 641 — 660 | старший сын Му |
- Источник: [baekje.chungnam.go.kr/history/history_01_06.html]
Когурё
Когурё (37 до н. э. — 668 н. э.) было одним из Трёх корейских королевств. Правители Когурё носили титул Тхэван (太王), которое дословно означает «величайший из королей».
| # | Посмертное имя (諡號) | Хангыль/ханча | Прижизненное имя | Период правления |
| Легендарная линия | ||||
|---|---|---|---|---|
| 1 | Тонмёнсон | 동명성왕 東明聖王 | Коджумон 고주몽 高朱蒙, Чхумо 추모 鄒牟, Санхэ 상해 象解 | 37 до н. э.-19 до н. э. |
| 2 | Юримён | 유리명왕 琉璃明王 | Юри 유리 琉璃, Юри 유리 類利, Юрю 유류 孺留 | 19 до н. э.-18 н. э. |
| 3 | Тэмусин | 대무신왕 大武神王 | Мухюль 무휼 無恤 | 18-44 |
| 4 | Минджун | 민중왕 閔中王 | Хэсэкчу 해색주 解色朱 | 44-48 |
| 5 | Мобон | 모본왕 慕本王 | Хэу 해우 解憂, (Хэ) Эру (해)애루 (解)愛婁 | 48-53 |
| Великая императорская линия | ||||
| 6 | Тхэджохо | 태조왕 太祖王 | Кун 궁 宮, Осу 어수 於漱 | 53-146 |
| 7 | Чхатхэ | 차대왕 次大王 | Сусон 수성 遂成 | 146—165 |
| 8 | Синтхэ | 신대왕 新大王 | Пэкко 백고 伯固, Пэкку 백구 伯句 | 165—179 |
| Линия Хвандо-Кукнэ | ||||
| 9 | Когукчхон | 고국천왕 故國川王 | Намму 남무 男武, Иимо 이이모 伊夷謨 | 179—197 |
| 10 | Сансан | 산상왕 山上王 | Чону 정우 廷優, Вигун 위궁 位宮 | 197—227 |
| 11 | Тончхон | 동천왕 東川王, 東襄王 | Увиго 우위거 憂位居, Кёчхо 교체 郊彘 | 227—248 |
| 12 | Йонбуль | 중천왕 中川王, 中襄王 | Йонбуль 연불 然弗 | 227—248 |
| 13 | Сочхон | 서천왕 西川王, 西襄王 | Якро 약로 藥盧, Ягу 약우 若友 | 248—270 |
| 14 | Понсан | 봉상왕 烽上王, 鴙葛王 | Санбу 상부 相夫, Сапсиру 插矢婁 | 292—300 |
| 15 | Мичхон | 미천왕 美川王, 好攘王 | Ыбуль 을불 乙弗, Убуль 우불 憂拂 | 300—331 |
| 16 | Когугвон | 고국원왕 故國原王 | Саю 사유 斯由, Ю 유 劉, Све 쇠 釗 | 331—371 |
| 17 | Сосурим | 소수림왕 小獸林王 | Кубу 구부 丘夫 | 371—384 |
| 18 | Когугян | 고국양왕 故國攘王 | Ирён 이련 伊連, Оджиджи 어지지 於只支 | 384—391 |
| 19 | Квангэтхохо | 광개토호태왕 廣開土好太王 | Тамдок 담덕 談德, Ан 안 安 | 391—413 |
| Пхеньянская линия | ||||
| 20 | Чансухо | 장수왕 長壽王 | Корён 거련 巨連, Корён고련 高璉 | 413—490 |
| 21 | Мунджамён | 문자명왕 文咨明王 | Наун 나운 羅雲, Коун 고운 高雲 | 491—519 |
| 22 | Анджан | 안장왕 安藏王 | Хынан 흥안 興安, Коан 고안 高安 | 519—531 |
| 23 | Анвон | 안원왕 安原王 | Пождон 보정 寶廷, Коджон 고정 高廷 | 531—545 |
| 24 | Янвон | 양원태왕 陽原王, 陽崗上好王 | Пхёнсон평성 平成 | 545—559 |
| 25 | Пхёнвон | 평원왕 平原王 | Янсон 양성 陽成, Тхан 탕 湯, Коян 고양 高陽 | 559—590 |
| 26 | Йонянхо | 영양왕 嬰陽王, 평양왕 平陽王 | Ковон 고원 高元, Тэвон 대원 大元 | 590—618 |
| 27 | Йонню | 영류왕 營留王 | Коконму 고건무 高建武, Сон 성 成, Кому 고무 高武 | 618—642 |
| 28 | Поджан | 보장왕 寶藏王 | Коджан 고장 高藏, Поджан 보장 寶藏 | 642—668 |
Примечание: имена и даты легендарной линии даются по источнику Самгук Саги. Вэй шу (История династии Вэй) приводит следующие имена: 朱蒙 Чумон (Жумэнь), 閭達 Люйда, 始閭諧 Шилюйхэ, 如栗 Жули и 莫來 Молай. Имена этой линии в том или ином виде появились в V веке, когда император Чансу построил своему отцу памятник, а Когурё завязало контакты с Северной Вэем. Подпись к памятнику даёт следующие имена: 鄒牟 Чхумо, 儒留 Юрю, и 大朱留 Тэджурю. Связь между этими именами до сих пор остаётся неясной.
Силла
Силла (57 до н. э. — 935 н. э.) была одним из Трёх корейских королевств. В Силле правили семьи Пак, Сок и Ким. Правители Силлы носили разные титулы, включая Исагым, Марипкан, Ван, и Йован. Как и некоторые короли Пэкче, отдельные представители династии брали титул императора.
- Пак Хёккосе 박 혁거세 (57 до н. э.-4 н. э.)
- Намхе Чхачхаун 남해 차차웅 (4-24)
- Юри (24-57) 유리이사금 儒理尼師今 (Короли от Юри до Хырхэ носили титул Исагым, старокорейское «правитель»).
- Тхархэ 탈해이사금 脫解尼師今 (57-80)
- Пхаса 파사이사금 婆娑尼師今 (80-112)
- Чима 지마이사금 祗摩尼師今 (112—134)
- Ильсон 일성이사금 逸聖尼師今 (134—154)
- Адалла 아달라이사금 阿達羅尼師今 (154—184)
- Порхю 벌휴이사금 伐休尼師今 (184—196)
- Нэхэ 내해이사금 奈解尼師今 (196—230)
- Чобун 조분이사금 助賁尼師今 (230—247)
- Чхомхэ 첨해이사금 沾解尼師今 (247—261)
- Мичху 미추이사금 味鄒尼師今 (262—284)
- Юре 유례이사금 儒禮尼師今 (284—298)
- Кирим 기림이사금 基臨尼師今 (298—310)
- Хырхэ 흘해이사금 訖解尼師今 (310—356)
- Нэмуль 내물이사금 奈勿尼師今 (356—402) (Короли от Нэмуля до Соджи носили титул Марипкан, старокорейское «правитель»).
- Сильсон 실성이사금 實聖尼師今 (402—417)
- Нульджи 눌지마립간 訥祗馬立干 (417—458)
- Чаби 자비마립간 慈悲馬立干 (458—479)
- Соджи 소지마립간 炤智馬立干 (479—500)
- Чиджын 지증왕 智證王 (500—514) (Короли от Чиджына до Кёнсуна носили титул Ван («король»), исключая некоторых, отмеченных ниже отдельно.
- Попхын Великий 법흥태왕 法興太王 (514—540) (Попхын носил титул Тхэван", «великий король»)
- Чинхын Великий 진흥태왕 眞興太王 (540—576) (Чинхын носил титул Тхэван", «великий король»)
- Чинджи 진지왕 眞智王 (576—579)
- Чинпхён 진평왕 眞平王 (579—632)
- Сондок 선덕여왕 善德女王 (632—647) (Королевы Сондок и Чиндок носили титул Йован, «королева»)
- Чиндок 진덕여왕 眞德女王 (647—654)
- Муйоль 무열왕 武烈王 (654—661)
- Мунму 문무왕 文武王 (661—681)
- Синмун 신문왕 神文王 (681—691)
- Хёсо 효소왕 孝昭王 (692—702)
- Сондок 성덕왕 聖德王 (702—737)
- Хёсон 효성왕 孝成王 (737—742)
- Кёндок 경덕왕 景德王 (742—765)
- Хегон 혜공왕 惠恭王 (765—780)
- Сондок 선덕왕 宣德王 (780—785)
- Вонсон 원성왕 元聖王 (785—798)
- Сосон 소성왕 昭聖王 (798—800)
- Эджан 애장왕 哀莊王 (800—809)
- Хондок 헌덕왕 憲德王 (809—826)
- Хындок 흥덕왕 興德王 (826—836)
- Хыйган 희강왕 僖康王 (836—838)
- Минэ 민애왕 閔哀王 (838—839)
- Синму 신무왕 神武王 (839)
- Мунсон 문성왕 文聖王 (839—857)
- Хонан 헌안왕 憲安王 (857—861)
- Кёнмун 경문왕 景文王 (861—875)
- Хонган 헌강왕 憲康王 (875—886)
- Чонган 정강왕 定康王 (886—887)
- Чинсон 진성여왕 眞聖女王 (887—897) (Королева Чинсон носила титул Йован, «королева»)
- Хёгон 효공왕 孝恭王 (897—912)
- Синдок 신덕왕 神德王 (913—917)
- Кёнмён 경명왕 景明王 (917—924)
- Кёнэ 경애왕 景哀王 (924—927)
- Кёнсун 경순왕 敬順王 (927—935)
Пархэ
Пархэ (669—926) стало преемником Когурё в северных землях Кореи, Манчжурии и нынешней территории Приморского края России. Основатель назвал королевство Чин, объявив его преемником Когурё, однако в истории осталось название Пархэ (Бохай по-китайски) после того как с Китаем были налажены постоянные контакты. Правители носили титул Хвандже («император»), а их храмовые имена, за редким исключением, оканчивались на -джо или -джон.
| # | Посмертное имя (諡號) | Хангыль/ханча | Прижизненное имя | Хангыль/ханча | Период правления | Девиз правления (年號) |
| 1 | Ко | 고왕 高王 | Тэ-Чоён | 대조영 大祚榮 | 698—718 | Чхонтхон 천통 天統 |
| 2 | Му | 무왕 武 | Муйе | 대무예 大武藝 | 718—737 | Инан 인안 仁安 |
| 3 | Мун | 문왕 文王 | Хымму | 대흥무 大欽茂 | 737—793 | Тэхын 대흥 大興 (Порёк 보력 寶曆 774-?) |
| 4 | Воный | 폐왕 廢王 | 대원의 大元義 | 793—794 | нет | |
| 5 | Сон | 성왕 成王 | Хваё | 대화여 大華與 | 794 | Чунхын 중흥 中興 |
| 6 | Кан | 강왕 康王 | Суннин | 대승린 大嵩璘 | 794—808 | Чоннёк 정력 正曆 |
| 7 | Чон | 정왕 定王 | Воню | 대원유 大元瑜 | 808—812 | Йондок 영덕 永德 |
| 8 | Си | 희왕 僖王 | Оный | 대언의 大言義 | 812—817? | Чуджак 주작 朱雀 |
| 9 | Кан | 간왕 簡王 | Мёнчхун | 대명충 大明忠 | 817?-818? | Тхэси 태시 太始 |
| 10 | Сон | 선왕 宣王 | Инсу | 대인수 大仁秀 | 818?-830 | Конхын 건흥 建興 |
| 11 | ? | Иджин | 대이진 大彝震 | 830—857 | Хамхва 함화 咸和 | |
| 12 | ? | Кон-хван | 대건황 大虔晃 | 857—871 | Конхван 虔晃 건황 | |
| 13 | Кён | 경왕 景王 | Хён-сок | 대현석 大玄錫 | 871—895 | |
| 14 | ? | Вихэ | 대위계 大瑋瑎 | 895—907? | ||
| 15 | Э | 애왕 哀王 | Инсон | 대인선 大諲譔 | 907?-926 |
Корё
Корё (918—1392) управлялось династией Ван. Первый король имел храмовое имя Тхэджо, которое означает «великий основатель». Этим именем назывались первые короли Корё и Чосон, так как они были основателями династий Ван и И(Ли) соответственно.
Двадцать три первых короля в следующем списке (до Вонджона) имели храмовые имена, оканчивающиеся на джон. Начиная с Чхуннёль-вана (25-го царя), все последующие цари Корё носили титул ван.
- Тхэджо (918—943);
- Хеджон (944—945);
- Чонджон (945—949);
- Кванджон (950—975);
- Кёнджон (975—981);
- Сонджон (981—997);
- Мокчон (997—1009);
- Хёнджон (1009—1031);
- Токчон (1031—1034);
- Чонджон (1034—1046);
- Мунджон (1046—1083);
- Сунджон (1083);
- Сонджон (1083—1094);
- Хонджон (1094—1095);
- Сукчон (1095—1105);
- Йеджон (1105—1122);
- Инджон (1122—1146);
- Ыйджон (1146—1170);
- Мёнджон (1170—1197);
- Синджон (1197—1204);
- Хиджон (1204—1212);
- Канджон (1212—1213);
- Коджон (1213—1259);
- Вонджон (1260—1274);
- Чхуннёль-ван (1274—1308), стал первым в Корё правителем, носящим титул вана;
- Чхунсон-ван (1298, 1308—1313);
- Чхунсук-ван (1274—1308);
- Чхунхе-ван (1330—1332 и 1339—1344);
- Чхунмок-ван (1344—1348);
- Чхунджон-ван (1349—1351);
- Конмин-ван (1352—1374);
- У-ван (1374—1388);
- Чхан-ван (1388—1389);
- Конъян-ван (1388—1392).
Чосон
Чосон (1391—1897) стала преемником Корё. В 1897, когда Чосон стала Корейской империей, некоторые из королей Чосон были посмертно возведены в ранг императоров.
Монархи Чосон имели храмовое имя, заканчивающееся на -джо или -джон. -Джо давалось первым королям или императорам новой линии внутри династии, остальным давалось имя, заканчивающееся на -джон.
Два короля — Ёнсан-гун и Кванхэгун — были лишены своих храмовых имён после окончания правления.
Каждый монарх имел свой посмертный титул, включающее титул Ван («король»), Хвандже («император»), Тхэван («великий царь») или Тхэдже («великий император»).
- Тхэджо 태조 (1392—1398)
- Чонджон 정종 (1398—1400)
- Тхэджон 태종 (1400—1418)
- Седжон 세종 (1418—1450)
- Мунджон 문종 (1450—1452)
- Танджон 단종 (1452—1455)
- Седжо 세조 (1455—1468)
- Йеджон 예종 (1468—1469)
- Сонджон 성종 (1469—1494)
- Ёнсан-гун 연산군 (1494—1506)
- Чунджон 중종 (1506—1544)
- Инджон 인종 (1544—1545)
- Мёнджон 명종 (1545—1567)
- Сонджо 선조 (1567—1608)
- Кванхэгун 광해군 (1608—1623)
- (Вонджон) — лишь номинально носил титул вана, реально никогда не правил
- Инджо 인조 (1623—1649)
- Хёджон 효종 (1649—1659)
- Хёнджон 현종 (1659—1674)
- Сукчон 숙종 (1674—1720)
- Кёнджон 경종 (1720—1724)
- Ёнджо 영조 (1724—1776)
- Чонджо 정조 (1776—1800)
- Сунджо 순조 (1800—1834)
- Хонджон 헌종 (1834—1849)
- Чхольчон 철종 (1849—1864)
- Коджон 고종 (1864—1907)
- Сунджон 순종 (1907—1910)
Корейская империя
Корейская империя (1897—1910) была создана во ознаменование окончания периода китаизации. Официально императоров следовало называть их согласно именам соответствующих эпох, но на практике чаще использовались их храмовые имена.
| Посмертное имя (諡號) | Прижизненное имя | Период правления | Название эпохи |
| Коджон (Кванму) 고종 | И (Ли) Мёнбок 이명복 | 1864-1907 | Кванму 광무 光武 |
| Сунджон (Юнхи) 순종 | И (Ли) Чхок 이척 | 1907-1910 | Юнхи 융희 隆熙 |
Колониальный период
Сунджон
В 1910 году Корея была аннексирована Японией. Последний император Кореи Сунджон был понижен в ранге до короля. Он умер в 1926 году во дворце Чхандоккун (японское название — Сёдокукю). С его смертью династия Ли прекратила своё существование.
Император Японии
Поскольку Корея вошла в состав Японской империи, император Японии с 1910 по 1945 годы являлся и правителем Кореи.
| Посмертное имя | Прижизненное имя | Период правления | Название эпохи |
| Мэйдзи 明治 | Муцухито 嘉仁 | (1868-) 1910—1912 | Мэйдзи 明治 |
| Тайсё 大正 | Ёсихито 嘉仁 | 1912-1926 | Тайсё 大正 |
| Сёва 昭和 | Хирохито 裕仁 | 1926-1945 (-1989) | Сёва 昭和 |
Современная ситуация
После капитуляции Японии во Второй мировой войне Корея получила независимость. В 1948 году на Корейском полуострове было создано два государства: Республика Корея и КНДР. Вопрос о возвращении рода Ли на престол не поднимался. Тем не менее, некоторые его представители проходили обряд коронации. На сегодняшний день самопровозглашенной «императрицей Кореи» является Ли Хэвон (이해원), но её претензии на престол не поддерживаются сколько-нибудь существенной частью южнокорейского общества.
См. также
- Династия Чосон
- Северная Корея (с 1948 года)
- Южная Корея (с 1948 года)
- Список президентов Южной Кореи
- Президент Южной Кореи
Напишите отзыв о статье "Список монархов Кореи"
Литература
- Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — С. 593—694. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/10.htm Восточная Азия] // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 3. — С. 346—353.
Ссылки
- www.rootsinfo.co.kr/index_sub02.html (корейский)
- www.rulers.org (английский)
- whp057.narod.ru/korea.htm Главы корейского государства
Отрывок, характеризующий Список монархов Кореи
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
