Монгольские музыкальные инструменты
Монгольские музыкальные инструменты представлены различными, в основном, традиционными музыкальными инструментами ранней и современной Монголии. В список инструментов не входят западные инструменты, такие, как труба, фортепиано или скрипка, которые хотя и распространены в Монголии, но их происхождение явно не монгольское.
Содержание
История
Начиная с VI-го века до н. э. известно, что люди монгольской национальности играли на струнных инструментах. Самым древним инструментом, вероятно, был цуур, изображенный на стене пещеры в четвертом или третьем тысячелетии до нашей эры. Другие инструменты были переняты у соседних или покорённых стран (например, в эпохи империи Хунну и Монгольской империи) и изменены. До революции 1911 года, некоторые инструменты были ограничены для дворян или для использования в церемониях в монастыре. На таком инструменте, как ятга, обычным людям не позволялось иметь более восьми струн. Только при дворе можно было играть на одиннадцати- или двенадцатиструнных инструментах.
В отличие от большинства народов, монголы ограничились четырьмя инструментами для исполнения народной музыки и других выступлений: моринхур, хуучир, топшур и цуур. В настоящее время топшур заменяют чанзом.
В наше время некоторые инструменты были модернизированы. Так, появилась 21-струнная ятга (добавлено порядка 10 струн), у моринхура заменили струны и корпус. Существуют различные контексты, где используются монгольские инструменты, но в целом, в настоящее время нет никаких ограничений относительно того, кто и на каких инструментах может что-либо играть.
Список монгольских музыкальных инструментов
Большинство из этих инструментов были изменены в 1940-х и 1960-х годах, для стандартизации в социалистический период в Монголии и во время культурной революции в Китае. Это означает, что многие инструменты имеют «осовремененные» формы, различные материалы и детали.
К примеру, традиционный моринхур был обтянут кожей сверху и снизу, и звук выходил из отверстий по бокам. После он получил простой деревянный корпус. У традиционных ятга было от 8 до 13 струн (в Корее есть похожий инструмент, струны которого изготовлены из конского волоса); в настоящее время такие струны редкость, распространены нейлоновые и стальные струны.
Щипковые струнные музыкальные инструменты
- Чанз — трёхструнный щипковый инструмент, широко распространенный в Азии. В Японии известен как сямисэн, в Китае как саньсянь, в Монголии так же известен как шударга.
- Топшур (монг. ᠲᠣᠪᠰᠢᠭᠤᠷ Tobshuur; халха диалект: товшуур; кит. 托布秀尔) — двуструнный щипковый инструмент, некогда популярный на ойратской территории.
- Ятаг — монгольская щипковая цитра.
Струнные смычковые музыкальные инструменты
- Моринхур (монг. Морин хуур) — национальный инструмент Монголии, является типичным монгольским струнно-смычковым инструментом. Основные части моринхура изготовляются из дерева. Гриф имеет форму лошадиной головы. Звук моринхура похож на скрипку или виолончель. Струны изготовляют из засушенных сухожилий оленей и горных баранов.
- Игил хур (монг. Игил хуур) — вариант моринхура, используемый в Туве, на Алтае и в Урянхае. Также известен как Чоор.
- Их хур — (монг. Их хуур) — дву- или трёхструнный инструмент
- Хучир — (монг. Хуучир) — двуструнный инструмент
Ударные музыкальные инструменты
- Ёчин — (монг. Ёчин) — струнный музыкальный инструмент, наподобие цимбал. В Китае известен как янцинь.
- Гонг
- большой металлический гонг, известный как там-там.
- 9 небольших гонгов на раме
- монастырский барабан
- оркестровый барабан
Духовые музыкальные инструменты
- Бурэ — (монг. Бүрээ) — духовой инструмент наподобие кларнета
- Лимбэ — (монг. лимбэ) — духовой инструмент наподобие флейты
- Цуур — (монг. цуур) — духовой инструмент наподобие флейты, изготовляют в основном из светлого дерева, бамбука или тростника и некоторых других трав, плечевой кости — (монг. мөрийн яс) или ракушек.
Жанры
- Короткая песня — (монг. Богино дуу) — небольшие ансамбли исполняют песню на различных классических инструментах, в том числе и в современном стиле.
- Протяжная песня — (монг. уртын дуу) — только под аккомпанемент моринхура.
- Биелгээ, бий — в повседневности исполняется в юртах на моринхуре.
- Татлага — исполняется на струнных инструментах.
- Ульгэр, магтал, домог — (монг. үлгэр, магтаал, домог) — легенды, народные сказки, с исполнением только под моринхур или хучир. Наиболее часто исполняемая магтаал — «Хухуу Намжил», легенда о создании моринхура.
- Еруул — (монг. Ерөөл) — в основном исполняется без инструментов, иногда под моринхур
- Современная духовная музыка
Между 1926 и 1990 годами предпринимались попытки организовать оркестры. Большие оркестры в истории Монголии не были известны, но сегодня они не менее популярны, чем небольшие ансамбли. Многие музыкальные произведения существуют для разных танцевальных мероприятий.
Стандартный монгольский ансамбль имеет: 17 чанзов, 14 ятагов, 11 моринхуров, 5 ёчинов, 2 иххура, 1 треугольник, 7 хучиров, 1 гонг, 2 барабана, 1 монастырская труба, 2 больших и 6 малых флейт, 6 бурэ, 2 эвэрбурэ.
Современные композиторы: Шарав, Нацагийн Жанцанноров, Чулуун, Б. Наранбаатар
Напишите отзыв о статье "Монгольские музыкальные инструменты"
Литература
- Хөгжим 8-9 (Улаанбаатар 2009) — Монгольский учебник для школьных 8 и 9 класса и для 11 класса в колледжах. ISBN 978-99929-3-358-5 (ошибоч.)
- Нацагийн Жанцанноров (Улаанбаатар 2009) Монгол хөгжмийн эгшиг-сэтгэлийн онолын утга тайлал ISBN 99929-0-757-6
- Лувсанноровын Эрдэнэчимэг. 18 мелодий для кочевников на флейте / Гүн гэрийн хатагтайн «нүүдэлчдийн цуурын арва найман аялгуу», языки: английский-монгольский-китайский традиционный, Улаанбаатар 2002, ISBN 99929-0-127-6
Отрывок, характеризующий Монгольские музыкальные инструменты
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
