Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО в России
Поделись знанием:
Количество объектов по федеральным округам:
Кандидаты, вошедшие в Предварительный список на карте спорного Крымского полуострова
Культурное наследие; 
Смешанного типа
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
(перенаправлено с «Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО в России»)
В списке Всеми́рного насле́дия ЮНЕ́СКО в Росси́йской Федера́ции значится 26 наименований (на 2016 год), это составляет 2,5 % от общего числа (1052 на 2016 год). 16 объектов включены в список по культурным критериям, причём 6 из них признаны шедевром человеческого гения (критерий i), и 10 объектов включено по природным критериям, причём 4 из них признаны природными феноменами исключительной красоты и эстетической важности (критерий vii). В 2016 году Россия занимала 9 место в мире по общему количеству объектов всемирного наследия[1], а по числу природных объектов — 4-ое (после Китая, США и Австралии)[2].
Кроме этого, по состоянию на 2016 год, 24 объекта (не считая трех повторно номинированных) на территории России находятся в числе кандидатов на включение в список всемирного наследия[3]. Союз Советских Социалистических Республик, правопреемницей которого является Россия, ратифицировал Конвенцию об охране всемирного культурного и природного наследия 12 октября 1988 года[4]. Первые объекты, находящиеся на территории России, были занесены в список в 1990 году на 14-й сессии Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО.
Содержание
Список
В данной таблице объекты расположены в порядке их добавления в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
| № | Изображение | Название | Местоположение | Время создания | Описание | Год внесения в список | № | Критерии |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним комплексы памятников | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: город Санкт-Петербург |
XVIII—XX века | «Северная Венеция», с ее множеством каналов и более чем 400 мостами, — это результат величайшего градостроительного проекта, начатого в 1703 году при Петре Великом. Город оказался тесно связанным с Октябрьской революцией 1917 года, и в 1924-1991 годах он носил имя Ленинград. В его архитектурном наследии сочетаются столь различные стили как барокко и классицизм, что можно видеть на примере Адмиралтейства, Зимнего дворца, Мраморного дворца и Эрмитажа. | 1990 | [whc.unesco.org/ru/list/540 540] | Культурные:
i, ii, iv, vi |
| 2 | 
|
Архитектурный ансамбль Кижского погоста | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Республика Карелия Ближайший город: Медвежьегорск |
XVIII—XIX века | Кижский погост расположен на одном из многочисленных островов Онежского озера, в Карелии. Здесь можно увидеть две деревянные церкви XVIII века, а также восьмигранную колокольню, построенную из дерева в 1862 году. Эти необычные сооружения, являющиеся вершиной плотницкого мастерства, представляют собой образец древнего церковного прихода и гармонично сочетаются с окружающим природным ландшафтом. | 1990 | [whc.unesco.org/en/list/544 544] | Культурные:
i, iv, v |
| 3 | 
|
Московский Кремль и Красная площадь | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: город Москва |
XIII—XVII века | Это место неразрывно связано с наиболее важными историческими и политическими событиями в жизни России. Начиная с XIII века Московский Кремль, созданный в период с XIV по XVII век выдающимися русскими и иностранными зодчими, являлся великокняжеской, а затем и царской резиденцией, а также религиозным центром. На Красной площади, раскинувшейся у стен Кремля, возвышается собор Василия Блаженного — подлинный шедевр русской православной архитектуры. | 1990 | [whc.unesco.org/ru/list/545 545] | Культурные:
i, ii, iv, vi |
| 4 | 
|
Исторические памятники Новгорода и окрестностей | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Новгородская область Город: Новгород |
XI—XVII века | Новгород, выгодно располагаясь на древнем торговом пути между Средней Азией и Северной Европой, был в IX веке первой столицей России, центром православной духовности и русской архитектуры. Его средневековые памятники, церкви и монастыри, а также фрески Феофана Грека (учителя Андрея Рублева), датируемые XIV веком, наглядно иллюстрируют выдающийся уровень архитектурного и художественного творчества. | 1992 | [whc.unesco.org/ru/list/604 604] | Культурные:
ii, iv, vi |
| 5 | 
|
Культурный и исторический ансамбль «Соловецкие острова»[5] | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Архангельская область Ближайший город: Кемь |
XVI—XVII века | Соловецкий архипелаг, располагающийся в западной части Белого моря, состоит из 6 островов общей площадью более 300 км². Они были заселены в V веке до н.э., однако самые первые свидетельства пребывания здесь человека относятся к 3-2-му тысячелетиям до н.э. Острова, начиная с XV века, стали местом создания и активного развития крупнейшего на Русском Севере монастыря. Здесь также расположены несколько церквей XVI-XIX веков. | 1992 | [whc.unesco.org/ru/list/632 632] | Культурные:
iv |
| 6 | 
|
Белокаменные памятники Владимира и Суздаля | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: Владимирская область Город: Владимир, Суздаль |
XII—XIII века | Эти два старинных центра культуры Центральной России занимают важное место в истории становления архитектуры страны. Здесь находится целый ряд величественных культовых и общественных зданий XII-XIII веков, среди которых выделяются Успенский и Дмитриевский соборы. | 1992 | [whc.unesco.org/ru/list/633 633] | Культурные:
i, ii, iv |
| 7 | 
|
Архитектурный ансамбль Троице-Сергиевой лавры | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: Московская область Город: Сергиев Посад |
XV—XVIII века | Это яркий пример действующего православного монастыря, обладающего чертами крепости, что вполне соответствовало духу времени его формирования — XV-XVIII векам. В главном храме лавры — Успенском соборе, созданном по образу и подобию одноименного собора Московского Кремля, — находится гробница Бориса Годунова. Среди сокровищ лавры знаменитая икона «Троица» работы Андрея Рублева. | 1993 | [whc.unesco.org/ru/list/657 657] | Культурные:
ii, iv |
| 8 | 
|
Церковь Вознесения в Коломенском | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: город Москва |
XVI век | Эта церковь была построена в 1532 году в царском поместье Коломенское вблизи Москвы в ознаменование появления на свет наследника — будущего царя Ивана IV Грозного. Церковь Вознесения, являющаяся одним из самых ранних примеров выполнения в камне традиционного для деревянной архитектуры шатрового завершения, оказала большое влияние на дальнейшее развитие русской церковной архитектуры. | 1994 | [whc.unesco.org/ru/list/634 634] | Культурные:
ii |
| 9 | 
|
Девственные леса Коми | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Республика Коми |
— | В состав объекта наследия, покрывающего территорию 3,28 млн. га, включаются равнинные тундры, горные тундры Урала, а также один из самых крупных массивов первичных бореальных лесов, уцелевших в Европе. Обширная территория с болотами, реками и озерами, где произрастают хвойные породы, береза и осина, изучается и охраняется более 50 лет. Здесь можно проследить ход естественных природных процессов, определяющих биоразнообразие таежной экосистемы. | 1995 | [whc.unesco.org/ru/list/719 719] | Природные:
vii, ix |
| 10 | 
|
Озеро Байкал | Федеральный округ: Сибирский Субъект федерации: Республика Бурятия и Иркутская область |
— | Расположенный на юго-востоке Сибири и занимающий площадь 3,15 млн. га, Байкал признан самым древним (25 млн. лет) и самым глубоким (около 1700 м) озером планеты. Водоем хранит примерно 20% всех мировых запасов пресной воды. В озере, которое известно как «Галапагосы России», благодаря древнему возрасту и изоляции сформировалась уникальная даже по мировым меркам пресноводная экосистема, изучение которой имеет непреходящее значение для понимания эволюции жизни на Земле. | 1996 | [whc.unesco.org/ru/list/754 754] | Природные:
vii, viii, ix, x |
| 11 | 
|
Вулканы Камчатки | Федеральный округ: Дальневосточный Субъект федерации: Камчатский край |
— | Это один из наиболее интересных вулканических районов мира, где сконцентрировано большое число действующих вулканов, равно как и множество других природных феноменов, связанных с вулканической деятельностью. Объект наследия состоит из шести отдельных участков, которые в сумме отражают все основные особенности Камчатки как региона активного вулканизма. Действующие вулканы в сочетании с ледниками формируют исключительно живописный и постоянно развивающийся ландшафт. Местность выделяется значительным биоразнообразием, здесь отмечена высочайшая концентрация лососевых рыб, а также крупные скопления калана, большое количество бурых медведей и белоплечих орланов. | 1996, 2001 (расширение) | [whc.unesco.org/ru/list/765 765] | Природные:
vii, viii, ix, x |
| 12 | 
|
Золотые Алтайские горы[6] | Федеральный округ: Сибирский Субъект федерации: Республика Алтай |
— | Алтайские горы, являющиеся главной горной областью на юге Западной Сибири, формируют истоки крупнейших рек этого региона — Оби и Иртыша. Объект наследия включает три отдельных участка: Алтайский заповедник с водоохранной зоной Телецкого озера, Катунский заповедник плюс природный парк Белуха, плато Укок. Суммарная площадь составляет 1,64 млн. га. Район демонстрирует самый широкий в пределах Центральной Сибири спектр высотных поясов: от степей, лесостепей и смешанных лесов до субальпийских и альпийских лугов и ледников. Территория является местообитанием исчезающих животных, таких как снежный барс. | 1998 | [whc.unesco.org/ru/list/768 768] | Природные:
x |
| 13 | 
|
Западный Кавказ | Федеральный округ: Южный Субъект федерации: Краснодарский край, республики Адыгея и Карачаево-Черкесия |
— | Это один из немногих крупных высокогорных массивов в Европе, где природа еще не подверглась существенному антропогенному влиянию. Площадь объекта примерно 300 тыс. га, он располагается на западе Большого Кавказа, в 50 км к северо-востоку от побережья Чёрного моря. На здешних альпийских и субальпийских лугах пасутся только дикие животные, а обширные нетронутые горные леса, простирающиеся от низкогорной зоны до субальпики, — также уникальны для Европы. Местность характеризуется большим разнообразием экосистем, высокоэндемичной флорой и фауной, и является районом, где некогда обитал, а позднее был реакклиматизирован, горный подвид европейского зубра. | 1999 | [whc.unesco.org/ru/list/900 900] | Природные:
ix, x |
| 14 | 
|
Историко-архитектурный комплекс «Казанский кремль» | Федеральный округ: Приволжский Субъект федерации: Республика Татарстан Город: Казань |
XVI—XXI века | Возникший на обитаемой с очень давних времен территории, Казанский Кремль ведет свою историю от мусульманского периода в истории Золотой Орды и Казанского ханства. Он был завоеван в 1552 году Иваном Грозным и стал оплотом православия в Поволжье. Кремль, во многом сохранивший планировку древней татарской крепости и ставший важным центром паломничества, включает выдающиеся исторические здания XVI-XIX веков, построенные на руинах более ранних сооружений X-XVI веков. | 2000 | [whc.unesco.org/ru/list/980 980] | Культурные:
ii, iii, iv |
| 15 | 
|
Ансамбль Ферапонтова монастыря |
Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Вологодская область Село: Ферапонтово |
XV—XVII века | Ферапонтов монастырь располагается в Вологодской области, на севере Европейской части России. Это исключительно хорошо сохранившийся православный монастырский комплекс XV-XVII веков, то есть периода, имевшего огромное значение для формирования централизованного российского государства и развития его культуры. Архитектура монастыря своеобразна и целостна. В интерьере храма Рождества Богородицы сохранились великолепные настенные фрески Дионисия — величайшего русского художника конца XV века. | 2000 | [whc.unesco.org/ru/list/982 982] | Культурные:
i, iv |
| 16 | 
|
Куршская коса | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Калининградская область Ближайший город: Зеленоградск (Совместно с Литвой  )
|
— | Освоение человеком этого узкого песчаного полуострова, имеющего протяженность 98 км и ширину от 400 м до 4 км, началось еще в доисторические времена. Коса подвергалась также воздействию природных сил — ветра и морских волн. Сохранение этого уникального культурного ландшафта до наших дней стало возможным только благодаря непрекращающейся борьбе человека с процессами эрозии (закрепление дюн, лесопосадки). | 2000 | [whc.unesco.org/ru/list/994 994] | Культурные:
v |
| 17 | 
|
Центральный Сихотэ-Алинь | Федеральный округ: Дальневосточный Субъект федерации: Приморский край |
— | В горах Сихотэ-Алинь произрастают дальневосточные хвойно-широколиственные леса, которые признаны одними из самых богатых и оригинальных по видовому составу среди всех лесов умеренного пояса Земли. В этой переходной зоне, находящейся на стыке тайги и субтропиков, отмечается необычное смешение южных (тигр, гималайский медведь) и северных видов животных (бурый медведь, рысь). Территория простирается от самых высоких вершин Сихотэ-Алиня до побережья Японского моря, и служит убежищем для многих исчезающих видов, включая амурского тигра. | 2001 | [whc.unesco.org/ru/list/766 766] | Природные:
x |
| 18 | 
|
Убсунурская котловина | Федеральный округ: Сибирский Субъект федерации: Республика Тыва (Совместно с Монголией  )
|
— | Объект наследия (площадью 1069 тыс. га) находится в границах самой северной из всех бессточных котловин Центральной Азии. Его наименование происходит от названия обширного мелководного и очень соленого озера Убсунур, в районе которого скапливается масса перелетных, водоплавающих и околоводных птиц. Объект состоит из 12 разрозненных участков (в том числе в России семь участков, площадью 258,6 тыс. га), которые представляют все основные типы ландшафтов, характерных для Восточной Евразии. В степях отмечено большое разнообразие пернатых, а на пустынных участках обитают редкие виды мелких млекопитающих. В высокогорной части отмечены такие животные, редкие в глобальном масштабе, как снежный барс и горный баран аргали, а также сибирский козерог. | 2003 | [whc.unesco.org/ru/list/769 769] | Природные:
ix, x |
| 19 | 
|
Цитадель, старый город и крепостные сооружения Дербента | Федеральный округ: Северо-Кавказский Субъект федерации: республика Дагестан |
VI—XIX века | Древний Дербент располагался на северных рубежах Сасанидской Персии, простиравшейся в те времена на восток и запад от Каспийского моря. Старинные укрепления, выстроенные из камня, включают две крепостные стены, которые идут параллельно друг другу от берега моря до гор. Город Дербент сложился между этих двух стен и сохранил до настоящего времени свой средневековый характер. Он продолжал быть важным в стратегическом отношении местом вплоть до XIX в. | 2003 | [whc.unesco.org/ru/list/1070 1070] | Культурные:
iii, iv |
| 20 | 
|
Остров Врангеля | Федеральный округ: Дальневосточный Субъект федерации: Чукотский автономный округ |
— | Объект наследия, расположенный за Полярным кругом, включает гористый остров Врангеля (7,6 тыс. км²) и остров Геральд (11 км²) вместе с прилегающими акваториями Чукотского и Восточно-Сибирского морей. Поскольку данный район не был охвачен мощным четвертичным оледенением, здесь отмечается очень высокое биоразнообразие. Остров Врангеля известен благодаря огромным лежбищам моржа (одни из крупнейших в Арктике), а также наибольшей во всем мире плотностью родовых берлог белого медведя. Этот район важен как место нагула серых китов, мигрирующих сюда со стороны Калифорнии, и как место гнездования для более чем 50 видов птиц, многие из которых отнесены к редким и исчезающим. На острове зафиксировано более 400 видов и разновидностей сосудистых растений, то есть больше, чем на любом другом арктическом острове. Некоторые из встречающихся здесь живых организмов — это особые островные формы тех растений и животных, которые широко распространены на континенте. Около 40 видов и подвидов растений, насекомых, птиц и зверей определены как эндемичные. | 2004 | [whc.unesco.org/ru/list/1023 1023] | Природные:
ix, x |
| 21 | 
|
Ансамбль Новодевичьего монастыря | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: город Москва |
XVI—XVII века | Новодевичий монастырь, расположенный на юго-западе Москвы, создавался на протяжении XVI-XVII столетий и являлся одним из звеньев в цепочке монастырских ансамблей, объединенных в оборонную систему города. Монастырь был тесно связан с политической, культурной и религиозной жизнью России, а также с Московским Кремлем. Здесь были пострижены в монахини и погребены представительницы царской фамилии, знатных боярских и дворянских родов. Ансамбль Новодевичьего монастыря является одним из шедевров русского зодчества (стиль «московское барокко»), а его интерьеры, где хранятся ценные коллекции живописи и произведений декоративно-прикладного искусства, отличаются богатым внутренним убранством. | 2004 | [whc.unesco.org/ru/list/1097 1097] | Культурные:
i, iv, vi |
| 22 | 
|
Исторический центр Ярославля | Федеральный округ: Центральный Субъект федерации: Ярославская область Город: Ярославль |
XVI—XX века | Исторический город Ярославль, расположенный приблизительно в 250 км к северо-востоку от Москвы при впадении реки Которосль в Волгу, был основан в ХI веке и впоследствии развился в крупный торговый центр. Он известен своими многочисленными церквями ХVII века, и как выдающийся образец осуществления реформы городской планировки, проведенной по указу императрицы Екатерины Великой в 1763 году по всей России. Хотя город и сохранил ряд замечательных исторических построек, в дальнейшем он был реконструирован в стиле классицизма на основе радиального генерального плана. В нем также сохранились относящиеся к ХVI веку сооружения Спасского монастыря — одного из старейших в Верхневолжском регионе, возникшего в конце ХII века на месте языческого храма, но со временем перестроенного. | 2005 | [whc.unesco.org/ru/list/1170 1170] | Культурные:
ii, iv |
| 23 | 1.Точка Z:  [www.mernieks.lv/uploads/Image/43161780.jpg 2.Пункт Мякипяллюс] Добавить иллюстрации.К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан) |
Геодезическая дуга Струве (2 пункта) | Федеральный округ: Северо-Западный Субъект федерации: Ленинградская область Ближайший город: Кингисепп (Совместно с Норвегией  , Швецией  , Финляндией  , Эстонией  , Латвией  , Литвой , Белоруссией  , Молдавией  , Украиной  )
|
XIX век | «Дуга Струве» — это цепь триангуляционных пунктов, протянувшаяся на 2820 км по территории десяти европейских стран от Хаммерфеста в Норвегии до Чёрного моря. Эти опорные точки наблюдений были заложены в период 1816-1855 гг. астрономом Фридрихом Георгом Вильгельмом Струве (он же — Василий Яковлевич Струве), который произвел таким образом первое достоверное измерение большого сегмента дуги земного меридиана. Это позволило точно установить размер и форму нашей планеты, что стало важным шагом в развитии наук о Земле и топографического картирования. Это был исключительный пример сотрудничества в научной сфере между учеными разных стран и между правящими монархами. Первоначально «дуга» состояла из 258 геодезических «треугольников» (полигонов) с 265 основными триангуляционными пунктами. В объект всемирного наследия вошли 34 таких пункта (наиболее хорошо уцелевших к настоящему времени), которые маркированы на местности самым разным образом, как то: выдолбленные в скалах углубления, железные кресты, пирамиды из камней или специально установленные обелиски. | 2005 | [whc.unesco.org/ru/list/1187 1187] | Культурные:
ii, iii, vi |
| 24 | 
|
Плато Путорана | Федеральный округ: Сибирский Субъект федерации: Красноярский край |
— | Этот объект совпадает своими границами с Путоранским государственным природным заповедником, расположенным в северной части Центральной Сибири, в 100 км за Полярным кругом. На части этого плато, включенной в Список всемирного наследия, сохранился полный набор субарктических и арктических экосистем, сохранившихся в условиях изолированной горной цепи, в том числе — нетронутая тайга, лесотундра, тундра и системы арктических пустынь, а также первозданное озеро с холодной водой и речные системы. Через объект пролегает основной путь миграции оленей, что являет собой исключительное, величественное и все более редко встречающееся явление природы. | 2010 | [whc.unesco.org/ru/list/1234 1234] | Природные:
vii, ix |
| 25 | 
|
Ленские столбы | Федеральный округ: Дальневосточный Субъект федерации: республика Якутия Ближайший город: Покровск |
— | Природный парк «Ленские столбы» образуют редкой красоты скальные образования, которые достигают в высоту около 100 метров и располагаются вдоль берега реки Лена в центральной части республики Саха (Якутия). Они возникли в резко континентальном климате с разницей в годовой температуре до 100 градусов по Цельсию (от -60 °C зимой до +40 °C летом). Столбы отделены друг от друга глубокими и крутыми оврагами, частично заполненными заиндевевшими обломками горной породы. Проникновение воды с поверхности ускоряло процесс промерзания и способствовало морозному выветриванию. Это вело к углублению оврагов между столбами и их рассредоточению. Близость реки и её течение являются для столбов опасными факторами. На территории объекта встречаются останки множества разнообразных видов Кембрийского периода. | 2012 | [whc.unesco.org/ru/list/1299 1299] | Природные:
viii |
| 26 | 
|
Архитектурно-исторический комплекс Булгар | Федеральный округ: Приволжский Субъект федерации: Республика Татарстан Ближайший город: Болгар |
X—XV века | 2014 | [whc.unesco.org/en/list/981 981] | Культурные:
ii, vi | |
| А | 
|
Древний город Херсонес Таврический и его хора[комм. 1][7] | Севастополь, Крым | V век до н. э. — XIV век | 2013 | [whc.unesco.org/en/list/1411 1411] | Культурные:
ii, v |
Географическое расположение объектов
Северо-Западный — 8
Центральный — 6
Сибирский — 4
Дальневосточный — 4
Приволжский — 2
Южный — 2
Северо-Кавказский — 1
Уральский — 0
Предварительный список объектов-кандидатов
В таблице объекты расположены в порядке их добавления в предварительный список. В данном списке указаны объекты, предложенные правительством России в качестве кандидатов на занесение в список всемирного наследия.
Цветом выделены объекты, предложенные правительством Украины в качестве кандидатов на занесение в список всемирного наследия и находящиеся на контролируемой Россией территории Крымского полуострова.
| # | Изображение | Название | Местоположение | Время создания | Год внесения в список | № | Критерии | Состояние
(продвижение номинации) |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Культурно-исторический ландшафт Асса—Джейрах (Джейрахско-Ассинский государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник) | Республика: Ингушетия Федеральный округ: Северо-Кавказский |
V век до н. э.—XVII век | 1996 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/569/ 569] | Культурные | |
| 2 | 
|
Архитектурно-исторический комплекс «Странноприимный дом» графа Шереметьева | Город федерального значения: Москва Федеральный округ: Центральный |
XIX век | 1996 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/571/ 571] | Культурные:
i, iii, vi |
|
| 3 | 
|
Валаамский архипелаг | Республика: Карелия Федеральный округ: Северо-Западный |
С XIX века | 1996 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/572/ 572] | Природно-культурные | |
| 4 | 
|
Комплекс исторических зданий в Свияжске | Республика: Татарстан Федеральный округ: Приволжский |
С XVI века | 1998 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1111/ 1111] | Культурные:
iv, vi [8] |
В 2013 году была предпринята попытка номинировать остров Свияжск как культурно-природный объект Всемирного наследия, однако Россия в последний момент отозвала [whc.unesco.org/en/decisions/5136 заявку]. Причиной стала рекомендация экспертов ИКОМОС: на территории древнего селения находится большое количество новоделов[9].
В результате очередная заявка будет рассмотрена в ходе 41-й сессии Комитета в 2017 году»[10], но на звание памятника всемирного наследия претендует уже не весь природно-архитектурный комплекс, а только Успенский собор.[11]. |
| 5 | 
|
Исторический центр Иркутска | Область: Иркутская Федеральный округ: Сибирский |
С XIX века | 1998 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1166/ 1166] | Культурные | |
| 6 | 
|
Храм Христа Спасителя | Город федерального значения: Москва Федеральный округ: Центральный |
1994—1997 года | 1998 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1168/ 1168] | Культурные:
ii, vi |
Решение выдвинуть храм, целиком отстроенный в 1994-1997 гг, в качестве кандидата на включение в список Всемирного наследия подверглось критике за несоответствие одному из главных критериев ЮНЕСКО — подлинности ("воссоздание заново полностью утраченных сооружений не может рассматриваться как реставрация")[12]. |
| 7 | 
|
Ростовский кремль | Город: Ростов Область: Ярославская Федеральный округ: Центральный |
XVII век | 1998 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1185/ 1185] | Культурные:
ii, iii, iv, vi |
|
| 8 | 
|
Исторический центр Енисейска | Край: Красноярский Федеральный округ: Сибирский |
С XVII века | 2000 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1460/ 1460] | Культурные:
ii, iii, iv |
|
| 9 | 
|
Церковь Димитрия на крови | Город: Углич Область: Ярославская Федеральный округ: Центральный |
XVII век | 2001 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1518/ 1518] | Культурные:
i, ii, iv |
|
| 10 | 
|
Великий Псков | Область: Псковская Федеральный округ: Северо-Западный |
С X века | 2002 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1638/ 1638] | Культурные:
i, ii, iv |
В графике Министерства культуры подать заявку на внесение Пскова в список Всемирного наследия на 2018 год[13].
Поданная в 2015 году заявка "Памятники Древнего Пскова" (всего 18 объектов) была отклонена на очередном заседании ЮНЕСКО в мае 2016 года из-за неполноты документации[14]. |
| 11 | 
|
Петроглифы Сикачи-Аляна | Край: Хабаровский Федеральный округ: Дальневосточный |
— | 2003 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1787/ 1787] | Культурные | |
| 12 | 
|
Даурский заповедник | Край: Забайкальский Федеральный округ: Сибирский |
— | 2005 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1996/ 1996] | Природные:
ix, x |
В 2015 году Россия с Монголией предприняли попытку номинировать совместный заповедник ("Ландшафты Даурии") в список ЮНЕСКО, однако Комитет отправил [whc.unesco.org/en/tentativelists/1996/ заявку] на дальнейшую доработку. Вопрос о включении «Ландшафтов Даурии» в cписок будет повторно рассмотрен в ходе 41-й сессии Комитета в 2017 году»[10]. |
| 13 | 
|
Командорские острова | Ближайшее поселение: Никольское Край: Камчатский Федеральный округ: Дальневосточный |
— | 2005 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1997/ 1997] | Природные:
vii, viii, ix, x |
|
| 14 | 
|
Магаданский заповедник | Область: Магаданская Федеральный округ: Дальневосточный |
— | 2005 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/1998/ 1998] | Природные:
vii, viii, ix, x |
Номинация (документация) для включение в список ЮНЕСКО подготовлена ([www.nhpfund.ru/nomination-files/magadansky-reserve-nomination.html версия] за 2010 год). |
| 15 | 
|
Красноярские столбы | Ближайший город: Красноярск Край: Красноярский Федеральный округ: Сибирский |
— | 2007 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5113/ 5113] | Природные:
vii, viii, ix, x |
|
| 16 | 
|
Васюганские болота | Области: Омская, Новосибирская, Томская Федеральный округ: Сибирский |
— | 2007 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5114/ 5114] | Природные:
vii, viii, ix, x |
|
| 17 | 
|
Ансамбль Астраханского кремля | Город: Астрахань Область: Астраханская Федеральный округ: Южный |
XVI век | 2008 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5368/ 5368] | Культурные:
ii, iii, iv |
|
| 18 | 
|
Ильменские горы | Ближайший город: Миасс Область: Челябинская Федеральный округ: Уральский |
— | 2008 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5388/ 5388] | Природные:
vi, vii, viii |
Номинация (документация) для включение в список ЮНЕСКО подготовлена ([www.nhpfund.ru/nominations/ilmensky-mountains.html версия] за 2010 год). |
| 19 | 
|
Археологический музей-заповедник Танаис | Ближайший город: Ростов-на-Дону Область: Ростовская Федеральный округ: Южный |
III век до н. э.—V век | 2009 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5422/ 5422] | Культурные:
ii, iii, v |
|
| 20 |   
|
Кремли России (Астраханский, Псковский, Угличский) | Города: Астрахань, Псков, Углич Область: Астраханская, Псковская, Ярославская Федеральный округ: Южный, Центральный, Северо-Западный |
С XI века | 2010 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5517/ 5517] | Культурные:
ii, iii, iv |
В 2013 году Россией была предпринята попытка номинировать объект из 6 кремлей (включая Московский, Казанский и Новгородский), однако Комитет отклонил [whc.unesco.org/en/decisions/4806 заявку] (за размытость категории и неполноту перечня), отправив ее на доработку.
Номинация также подверглась критике со стороны российских экспертов[15]. |
| 21 | 
|
Бикин (повторная номинация в рамках расширение объекта Центральный Сихотэ-Алинь) | Края: Хабаровский, Приморский Федеральный округ: Дальневосточный |
— | 2010 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5571/ 5571] | Природные:
x |
Документация для включение в список ЮНЕСКО подготовлена ([www.nhpfund.ru/nomination-files/bikin-river-valley-nomination.html версия] за 2010 год).
Планируется номинировать объект в 2018 году на 42 сессии, ведется работа над обновлением документов[16]. |
| 22 | 
|
Архитектурно-парковый ансамбль Измайлово | Город федерального значения: Москва Федеральный округ: Центральный |
XVII век | 2011 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5622/ 5622] | Культурные:
ii, iv |
|
| 23 | 
|
Комплекс Башкирский Урал (заповедник Шульган-Таш и заказник Алтын-Солок) | Республика: Башкортостан Федеральный округ: Приволжский |
— | 2012 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5666/ 5666] | Природно-культурные:
i, iii, v, vi, viii, x |
|
| 24 | 
|
Заветы Кенозера | Область: Архангельская Федеральный округ: Северо-Западный |
— | 2014 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5922/ 5922] | Природно-культурные:
iii, iv, v, vi, vii |
|
| 25 |
|
Девственные леса Коми (повторная номинация в целях расширения и уточнения границ объекта) |
Республика: Коми Федеральный округ: Северо-Западный |
— | 2014 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5925/ 5925] | Природные:
vii, ix |
Объект должен был быть представлен на [whc.unesco.org/archive/2015/whc15-39com-inf8B3-en.pdf рассмотрение] на 40-й сессии Комитета в 2016 году, однако Россия отозвала [whc.unesco.org/archive/2016/whc16-40com-8B-en.pdf заявку] по рекомендации ИККРОМ (консультативный орган ЮНЕСКО). |
| 26 |
|
Западный Кавказ (повторная номинация в целях расширения и уточнения границ объекта) |
Край: Краснодарский, республики: Адыгея, Карачаево-Черкесия Федеральный округ: Южный |
— | 2014 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5926/ 5926] | Природные:
ix, x |
Объект должен был быть представлен на [whc.unesco.org/archive/2015/whc15-39com-inf8B3-en.pdf рассмотрение] на 40-й сессии Комитета в 2016 году, однако Россия отозвала [whc.unesco.org/archive/2016/whc16-40com-8B-en.pdf заявку] по рекомендации ИККРОМ (консультативный орган ЮНЕСКО). |
| 27 | 
|
Мамаев курган | Город: Волгоград Область: Волгоградская Федеральный округ: Южный |
1959—1967 года | 2014 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5936/ 5936] | Культурные:
i, iv, vi | |
| А | 
|
Ханский дворец в Бахчисарае[17] | Крым | XVI век | 2003 2012 |
[whc.unesco.org/en/tentativelists/1820 1820] [whc.unesco.org/en/tentativelists/5774 5774] |
i, ii, iii, v, vi | |
| Б | 
|
Генуэзская крепость Солдайя в Судаке[18] | Крым | VI — XVI век | 2007 2010 |
[whc.unesco.org/en/tentativelists/5117 5117] [whc.unesco.org/en/tentativelists/5575 5575] |
ii, iv, v | |
| В | 
|
Крымская астрофизическая обсерватория[19] | Крым | 1945 | 2008 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5267 5267] | ii, iv, vi | |
| Г |  
|
Генуэзские колонии в Северном Причерноморье:[20] Солдайя,[21] Каффа и Чембало | Крым Севастополь |
XIII — XV век | 2010 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5575 5575] | ii, iv | |
| Д |  
|
Культурный ландшафт «Пещерных городов» Крымской Готии: Мангуп-Кале и Эски-Кермен | Крым | V век VI век |
2012 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5773 5773] | iii, v, vi, vii | |
| Е | 
|
Чуфут-Кале[22] | Крым | V век — VI век | 2012 | [whc.unesco.org/en/tentativelists/5774 5774] | ii, iii, v, vi |
Количество объектов по федеральным округам (за исключением повторных номинаций):
Южный — 9
Центральный — 5
Сибирский — 5
Северо-Западный — 3
Дальневосточный — 3
Приволжский — 2
Уральский — 1
Северо-Кавказский — 1
Географическое расположение объектов
Кандидаты, вошедшие в Предварительный список
Культурное наследие; 
Природное наследие; Смешанного типа
Культурное наследие; Природное наследие; Смешанного типа
Культурное наследие; Смешанного типаИсключённые объекты
Часть объектов была ранее исключена ЮНЕСКО из Предварительного списка по той или иной причине.
В данный перечень не включены объекты, которые были исключены, но позднее опять добавлены в Предварительный список или включены в Основной список, в том числе под другим названием (например, «Истоки Великой Оби» и «Золотые Алтайские горы»).
Источники: [whc.unesco.org/archive/periodicreporting/EUR/cycle02/section1/groupb/ru.pdf], [www.worldheritagesite.org/countries/russianfederation.html]
| # | Изображение | Название | Местоположение | Время создания | Год внесения в список | № | Причина |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  |
Водлозерский национальный парк | Республика: Карелия и Область: Архангельская Федеральный округ: Северо-Западный |
— | 1995 | 767 | Не соответствие природным критериям Всемирного наследия.
Вместе с тем, Комитет отметил богатое культурное наследие региона и рекомендовал номинировать его как культурный объект. Также Комитет не исключил того, что Водлозерский национальный парк может быть номинирован как часть Зеленого Пояса Фенноскандии. Представительство России, при поддержке делегата из Финляндии, заявило, что продолжит работу над этим предложением[23]. |
| 2 |  |
Дельта реки Лены | Республика: Якутия Федеральный округ: Дальневосточный |
— | 1998 | 953 | Снят с номинирования[24] |
| 3 |  |
Первый Железнодорожный мост через реку Енисей | Край: Красноярский Федеральный округ: Сибирский |
1895—1899 | 2001 | 1071 | Разборка оригинального моста на металлолом и невыполнение п. 67 «Оперативного руководства»[25] |
| 4 |  |
Тебердинский заповедник (в рамках расширения объекта «Западный Кавказ»)[26] | Республика: Карачаево-Черкесия Федеральный округ: Северо-Кавказский |
— | 2003 | [web.archive.org/web/20111017123450/whc.unesco.org/en/tentativelists/1862/ 1862] | Физически совершенно отдельная часть [от Западного] Кавказа с расстоянием друг от друга в 40 км, что больше подходит для создания нового объекта, а не расширению существующего[27] |
Географическое расположение объектов
Исключённые объекты
Возможные кандидаты на включение в список
Несмотря на поручение президента России от 25 декабря 2015 года по объектам ЮНЕСКО[28], большинство регионов не торопится предоставлять информацию о находящихся на их территории объектах всемирного наследия или сообщают об их отсутствии, что не соответствует действительности, по заявлениям ответственных экспертов[29]. Особенно остро ситуация обстоит с культурными памятниками, в частности, в период за 2005 год до 2014 не было включено ни одного объекта в российский список, хотя сессии ЮНЕСКО проводятся ежегодно.
Это связано как с большой ответственностью за сохранность объекта всемирного значения, так и с высокой стоимостью подготовки номинационного досье и предварительных работ по реставрации и управлению. Проблема существует и с теми объектами, которые уже значатся в списке (17 объектов на 2016 год), но не продвигаются по тем же причинам, как обстоит дело, например, с историческим центром Иркутска[30].
В рамках программы по оценке перспективности новых объектов для включения в список ЮНЕСКО был разработан Национальный индекс культурного наследия (НИКН)[31] из числа которого и будет производиться отбор культурных памятников для продвижения в список всемирного наследия. Что касается объектов природного наследия, то ниже приводится перечень только тех, которые предлается включить в предварительный список ЮНЕСКО России на официальном уровне ответственными лицами.- Опоки, геологическое обнажение в Вологодской области[32].
- Дельта Волги (Астраханская область)[33].
- Дельта Лены (Республика Якутия)[34].
- Курильские острова (Сахалинская область)[35].
- "Зеленый пояс Фенноскандии" (Мурманская, Карельская, Ленинградская и Архангельской области)[36].
- "Валдай - Великий водораздел" (Тверская область)[37].
- Западный Саян (Красноярский край, Тыва, Хакасия)[38].
- Берингия (Чукотка и Камчатка)[38].
См. также
- Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации
- Семь чудес России
- Россия 10
- Семь чудес Украины — включает в том числе и объекты в спорном Крыму
- Семь природных чудес Украины — включает в том числе и объекты в спорном Крыму
Напишите отзыв о статье "Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО в России"
Примечания
- Комментарии
- ↑ Расположен на контролируемой Россией территории Крыма и рассматривается российскими властями как объект всемирного наследия на территории РФ. ЮНЕСКО рассматривает Херсонес Таврический как входящий в число объектов всемирного наследия ЮНЕСКО на Украине
- Источники
- ↑ UNESCO World Heritage Centre. [whc.unesco.org/en/list/stat#d1 whc.unesco.org/en/list/stat#d1] (англ.). whc.unesco.org. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/world-heritage/russian-sites.html Российские природные объекты, включенные в Список всемирного наследия ЮНЕСКО, Предварительный список, и перспективные для включения]. www.nhpfund.ru. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ [whc.unesco.org/en/tentativelists/state=ru Tentative] (англ.). UNESCO World Heritage Centre. — Список кандидатов в объекты всемирного наследия ЮНЕСКО в России. Проверено 23 сентября 2011. [www.webcitation.org/65BuYA8kn Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].
- ↑ [whc.unesco.org/en/statesparties/ru The States Parties - Russian Federation]. unesco.org. Проверено 23 сентября 2011. [www.webcitation.org/65Buc7bf6 Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].
- ↑ Соловецкий монастырь также был признан одним из 80 чудес света по версии телеканала BBC
- ↑ Первоначально объект был заявлен как «Истоки Великой Оби»
- ↑ [www.russianunesco.ru/rus/article/1331 На сайте "Эха Москвы" перепечатана статья блогера по теме охраны всемирного наследия в России] // Постоянное представительство РФ при ЮНЕСКО — «В Список всемирного наследия ЮНЕСКО на сегодняшний день включены 27 российских объектов всемирного наследия (включая крымский "Херсонес Таврический"), из которых культурных памятников — 17.»
- ↑ [revival.tatarstan.ru/eng/sviyazhsk_complex.htm Sviyazhsk Historical-Architectural and Natural Landscape Complex]. revival.tatarstan.ru. Проверено 15 марта 2016.
- ↑ [www.evening-kazan.ru/articles/yunesko-ne-priznalo-vosstanovlennye-bolgar-i-sviyazhsk.html ЮНЕСКО не признало "восстановленные" Болгар и Свияжск | Вечерняя Казань]. www.evening-kazan.ru. Проверено 11 марта 2016.
- ↑ 1 2 [whc.unesco.org/archive/2016/whc16-40com-inf8B3-en.pdf List of nominations received by 1 February 2016 and for examination by the World Heritage Committee at its 41st session (2017)] (англ.) (pdf). UNESCO World Heritage Centre (27 May 2016). Проверено 9 июня 2016.
- ↑ Иван Скрябин, Александр Шагулин. [www.business-gazeta.ru/article/136683 Свияжск «протиснут» в ЮНЕСКО не целиком, так по частям?]. БИЗНЕС Online. Проверено 11 марта 2016.
- ↑ [kommersant.ru/doc/183296 Храм // Храм Христа Спасителя признают "всемирным наследием"]. Проверено 11 марта 2016.
- ↑ [pln-pskov.ru/culture/233496.html ЮНЕСКО рассмотрит вопрос о включении Пскова в список объектов всемирного наследия в 2018 году : Псковская Лента Новостей / ПЛН]. pln-pskov.ru. Проверено 11 марта 2016.
- ↑ [whc.unesco.org/archive/2016/whc16-40com-inf8B3-en.pdf List of nominations received by 1 February 2016 and for examination by the World Heritage Committee at its 41st session (2017)]. pln-pskov.ru. Проверено 12 сентября 2016.
- ↑ [ast-news.ru/node/6396 ПОЧЕМУ ЮНЕСКО ПРОИГНОРИРОВАЛ АСТРАХАНСКИЙ КРЕМЛЬ: мнение эксперта | Астраханские новости]. ast-news.ru. Проверено 11 марта 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/news/2016-03-25.html Возобновлена подготовка номинации «Долина реки Бикин»]. www.nhpfund.ru. Проверено 5 октября 2016.
- ↑ Повторно номинирован вместе с Чуфут-Кале в рамках объекта «Исторические окрестности столицы крымских ханов в Бахчисарае»
- ↑ Повторно номинирован вместе со остальными генуэзскими колониями в рамках объекта «Торговые пути и укрепления на генуэзских торговых путях. От Средиземного до Чёрного морей»
- ↑ Номинирован совместно с Николаевской, Киевской и Одесской астрономической обсерваторией в рамках объекта «Астрономические обсерватории Украины»
- ↑ В рамках единого объекта «Торговые пути и укрепления на генуэзских торговых путях. От Средиземного до Чёрного морей»
- ↑ Повторная номинация Судакской крепости
- ↑ Номинирован совместно с Ханским дворецом в Бахчисарае в рамках объекта «Исторические окрестности столицы крымских ханов в Бахчисарае»
- ↑ [whc.unesco.org/en/decisions/2742 UNESCO World Heritage Centre — Decision — 22COM VIII.A.2]
- ↑ [whc.unesco.org/en/decisions/2423 UNESCO World Heritage Centre — Decision — 24COM X.6-7]
- ↑ [whc.unesco.org/en/decisions/741 UNESCO World Heritage Centre — Decision — 27COM 8C.47]
- ↑ В рамках текущего расширения ([whc.unesco.org/en/tentativelists/5926/ 5926]) заповедник не входит в номинанты
- ↑ whc.unesco.org/archive/2004/whc04-28com-14Breve.pdf
- ↑ [kremlin.ru/acts/assignments/orders/51640 Перечень поручений по итогам заседания Совета по культуре и искусству • Президент России]. Президент России. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ Administrator. [www.heritage-institute.ru/news/media-about-us/item/2162-bolee-poloviny-regionov-ne-speshat-prodvigat-svoi-pamyatniki-v-spisok-vsemirnogo-naslediya-yunesko Более половины регионов не спешат продвигать свои памятники в список Всемирного наследия ЮНЕСКО - Институт Наследия]. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ Administrator. [www.heritage-institute.ru/news/media-about-us/item/2161-vlasti-irkutskoy-oblasti-ne-speshat-prodvigat-istoricheskiy-tsentr-irkutska-v-spisok-osobo-tsennyh-ob%25E2%2580%2599ektov-kulturnogo-naslediya-eksperty Власти Иркутской области не спешат продвигать исторический центр Иркутска в список особо ценных объектов культурного наследия - эксперты - Институт Наследия]. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ Михаил Гуров. [www.heritage-institute.ru/search-the-site/item/1937-%25D0%25B8%25D0%25BD%25D1%2581%25D1%2582%25D0%25B8%25D1%2582%25D1%2583%25D1%2582-%25D0%25BD%25D0%25B0%25D1%2581%25D0%25BB%25D0%25B5%25D0%25B4%25D0%25B8%25D1%258F-%25D0%25BF%25D1%2580%25D0%25B8%25D1%2581%25D0%25B2%25D0%25BE%25D0%25B8%25D0%25BB-%25D0%25BD%25D0%25B0%25D1%2586%25D0%25B8%25D0%25BE%25D0%25BD%25D0%25B0%25D0%25BB%25D1%258C%25D0%25BD%25D1%258B%25D0%25B9-%25D0%25B8%25D0%25BD%25D0%25B4%25D0%25B5%25D0%25BA%25D1%2581-%25D0%25BA%25D1%2583%25D0%25BB%25D1%258C%25D1%2582%25D1%2583%25D1%2580%25D0%25BD%25D0%25BE%25D0%25B3%25D0%25BE-%25D0%25BD%25D0%25B0%25D1%2581%25D0%25BB%25D0%25B5%25D0%25B4%25D0%25B8%25D1%258F-54-%25D0%25BE%25D0%25B1%25D1%258A%25D0%25B5%25D0%25BA%25D1%2582%25D0%25B0%25D0%25BC Институт Наследия присвоил Национальный индекс культурного наследия 54 объектам - Институт Наследия]. Проверено 1 октября 2016.
- ↑ [ria.ru/vologda/20151120/1324861776.html Два вологодских объекта пополнят Список Всемирного наследия ЮНЕСКО], РИА Новости. Проверено 7 октября 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/nominations/volga-delta.html Дельта Волги]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/nominations/lena-delta.html Дельта Лены]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/nominations/kuril.html Курильские острова]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/nominations/fennoscandia.html Зеленый пояс Фенноскандии]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ [www.nhpfund.ru/nominations/valdai.html Валдай - Великий водораздел]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ 1 2 [www.nhpfund.ru/world-heritage/russian-sites.html Российские природные объекты, включенные в Список всемирного наследия ЮНЕСКО, Предварительный список, и перспективные для включения]. www.nhpfund.ru. Проверено 30 сентября 2016.
Ссылки
|
Портал «Россия» |
|---|
- [www.unesco.ru/ru/?module=objects&action=list Российский национальный Комитет всемирного наследия]
- [whc.unesco.org/en/statesparties/ru Объекты всемирного наследия в Российской Федерации] (англ.)
- [whc.unesco.org/ru/list/?iso=ru&search=& Объекты всемирного наследия в Российской Федерации] (рус.)
- [www.worldheritagesite.org/countries/country.php?id=92 Объекты всемирного наследия в РФ на портале «World Heritage Site»] (англ.)
- [www.worldheritagesite.org/countries/country.php?id=112 Объекты всемирного наследия на Украине на портале «World Heritage Site»] (англ.) — включая объекты в Крыму, де-факто присоединённом к России в 2014 году
- [www.greenpeace.org/russia/ru/campaigns/90164 Проект Гринпис России «Всемирное наследие»]
- [www.nhpfund.ru/world-heritage/russian-sites.html Российские природные объекты, включенные и подготовленные к включению в Список всемирного наследия ЮНЕСКО]
- [www.thesalmons.org/lynn/wh-russia.html Каталог ссылок по Всемирному наследию в России (англ.)]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||
|
Этот список входит в число избранных списков и порталов русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО в России
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
