Список парусных шхун Российского императорского флота
Поделись знанием:
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
В список включены все парусные и парусно-винтовые шхуны, состоявшие на вооружении Российского императорского флота на протяжении более 200 лет его истории с 1700 по 1917 год.
Содержание
Шхуны Балтийского флота
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Легма»[1] | 
|
6 | — | неизвестна | неизвестен | 1790 год | 1801 год | С 1791 по 1800 год ежегодно находилась в плаваниях в финляндских шхерах. |
| Без названия[1] |
|
4 | — | неизвестна | неизвестен | 1791 год | 1801 год | С 1792 по 1800 год ежегодно находилась в плаваниях в финляндских шхерах. |
| «Радуга»[2] |
|
14 | — | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1818 год | 1828 год | Выполняла гидрографические работы в Финском заливе. |
| «Опыт»[2] |
|
8 | — | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1819 год | 1830 год | Находилась в практических плаваниях в Финском заливе в 1820 и 1829 годах. |
| «Радуга»[2] |
|
14 | — | Кронштадтская верфь | А. В. Зенков | 1828 год | 1842 год | Принимала участие в практических плаваниях в Финском заливе, несла брандвахту на Северном фарватере Кронштадта. |
| «Снег»[2] |
|
14 | — | Свеаборгская верфь | Ф. А. Берсенев | 1829 год | неизвестен | C 1830 по 1832 год ежегодно выходила в практические, а с 1833 по 1843 и с 1846 по 1849 годы принимала участие в гидрографических работах в Финском заливе. В 1845 году несла брандвахту в Свеаборге. |
| «Стрела»[2] |
|
14 | 50[3] | Лодейнопольская верфь[3] | Н. И. Федоров[3] | 1829 год | 1831 год | Использовалась для практических плаваний в Финском и Ботническом заливах. Пропала без вести 20 августа 1831 года, попав в шторм у мыса Дагерорт. |
| «Гонец»[2] |
|
14 | 50[3] | Лодейнопольская верфь[3] | Н. И. Федоров[3] | 1829 год | 1842 год | Использовалась для борьбы с польскими мятежниками, практических плаваний и несения брандвахтенной службы в портах Балтийского моря. |
| «Вихрь»[2] |
|
14 | 50[3] | Лодейнопольская верфь[3] | Н. И. Федоров[3] | 1829 год | 1843 год | Использовалась для практических плаваний и гидрографических работ в Финском заливе. |
| «Молния»[2] |
|
14 | 50[3] | Лодейнопольская верфь[3] | Н. И. Федоров[3] | 1829 год | 1844 год | Использовалась для практических плаваний и гидрографических работ в Финском заливе, а также несения брандвахтенной службы в Ревеле. |
| «Град»[2] |
|
16 | — | Охтенская верфь | В. Ф. Стоке | 1831 год | 1862 год | Принимала участие в практических плаваниях и транспортировке войск в акватории Балтийского моря, а также несении брандвахтенной службы в Риге. |
| Без названия[1] |
|
2 | — | Верфь «Новая Голландия» | Ф. А. Берсенев | 1833 год | неизвестен | Несла службу при гребном флоте. |
| «Дождь»[2] |
|
16 | — | Охтенская верфь | К. И. Шваббе | 1834 год | 1863 год | Принимала участие в Крымской войне. В 1854 и 1855 годах занимала брандвахтенный пост в Свеаборге, а 28 июля 1855 года принимала участие в отражении штурма Свеаборга[1]. |
| «Метеор»[2] |
|
16 | — | Соломбальская верфь | Мельников | 1836 год | 1863 год | Использовалась для гидрографических работ и практических плаваний в Балтийском море, несения брандвахтенной службы, а также принимала участие в Высочайшем смотре судов Балтийского флота на Кронштадтском рейде в 1856 году. |
| «Радуга»[2] |
|
16 | — | Соломбальская верфь | Ф. Т. Загуляев | 1845 год | 1863 год | Совершала плавания в Белом море, Финском и Ботническом заливах. В 1854 году стояла в Кронштадтском порту. |
| «Опыт»[2] |
|
— | — | Кронштадтская верфь | Петров | 1847 год | 1863 год | Построена из элементов набора разобранного фрегата «Александра» с добавлением нового леса для палубы и обшивки. Строилась как яхта главного командира Кронштадтского порта. |
| «Александра»[2] |
|
— | — | Соломбальская верфь | Рихтер | 1848 год | 1860 год | Принадлежала Императорскому Санкт-Петербургскому яхт-клубу. Продана в Ревеле в 1860 году. |
| «Стрела»[2] |
|
16 | — | Главное адмиралтейство | Дементьев | 1848 год | 1861 год | Участвовала в экспедиции Балтийского флота 1848—1850 годов в воды Дании. |
| «Вихрь»[2] |
|
10 | — | Кронштадтская верфь | Тирнштейн | 1852 год | 1863 год | Принимала участие в Крымской войне. С 1858 по 1860 год на шхуне выполнялись гидрографические работы в Балтийском море, Рижском и Финском заливах. В 1861 году отчислена порту. |
| «Бакан» </br>(«Лейтенант Скуратов»)[2] |
|
6 | — | Построена в Англии | неизвестен | 1857 год | 1910 год | Принимала участие в полярных экспедициях по исследованию морей Северного Ледовитого океана. С 1 февраля 1892 года переквалифицировна в транспорт. 3 октября 1899 года вошла в состав в Беломорской флотилии, где в 1902 году была переименована в «Лейтенант Скуратов». |
| «Веха»[2] |
|
— | — | Построена в Англии | неизвестен | 1857 год | 1869 год | 11 февраля 1868 года села на камни в Моонзунде. В феврале следующего года унесена льдом и затонула. |
| «Секстан»[2] | 
|
— | — | Построена в Англии | неизвестен | 1859 год | 1950-е | В феврале 1892 года переквалифицирована в транспорт. В 1910 году подверглась капитальному ремонту. В феврале 1918 года оставлена в Ревеле, где захвачена немецкими войсками, продавшими её Эстонии. C августа 1940 года в составе Балтийского флота СССР. Принимала участие в Великой Отечественной войне. Разобрана на металл в начале 1950-х годов. |
| «Компас»[2][4] | 
|
— | — | Построена в Англии | неизвестен | 1859 год | 1952 год | В феврале 1892 года переквалифицирована в транспорт. В 1910 году подверглась капитальному ремонту. В феврале 1918 года оставлена в Ревеле, где захвачена немецкими войсками, продавшими её Эстонии. C августа 1940 года в составе Балтийского флота СССР. Принимала участие в Великой Отечественной войне. Разобрана на металл в 1952 году. |
Шхуны Черноморского флота
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Победослав Дунайский»[5] |
|
12/18 | М. И. Рябинин[6] | 1772 год | Принимала участие в русско-турецких войнах 1768—1774 и 1787—1791 годов. В 1773 и 1788 годах выходила в крейсерство в Чёрное море. С 1784 по 1787 год — брандвахта в Козлове. В 1788 году Принимала участие в сражении у острова Фидониси. | |||
| «Браилов»[5] |
|
12 | М. И. Рябинин[6] | 1773 год | 1775 год | Принимала участие в русско-турецкой войне 1768—1774 годов. В 1773 году выходила в крейсерство в Чёрное море. С 1784 по 1787 год — брандвахта в Козлове В 1788 г. 19 января 1775 года на Очаковском рейде ночью шхуну сорвало льдами с якоря и унесло в море. 30 января прибило к устью Днестра у Аккермана и разбило о мель. | ||
| «Вячеслав»[5] |
|
12/18 | М. И. Рябинин[6] | 1773 год | Принимала участие в русско-турецкой войне 1768—1774 годов. В 1773 году выходила в крейсерство в Чёрное море. С 1784 по 1787 год — брандвахта в Козлове В 1788 г. Принимала участие в сражении у острова Фидониси. В 1787 году брандвахта в Севастополе. | |||
| «Измаил»[5] |
|
12/18 | М. И. Рябинин[6] | 1773 год | 1787 год | Принимала участие в русско-турецкой войне 1768—1774 годов. Весной 1775 года несла брандвахту в Днепровском лимане, препятствовала выходу в море запорожских казаков. В июле 1787 года доставила действительного статского советника Я. И. Булгакова в Константинополь, где из-за полученных во время перехода повреждений осталась на ремонт. После объявления войны была задержана турками, команда и командир посажены в тюрьму, в которой 5 июля 1789 года командир шхуны П. И. Борисов умер. | ||
| «Курьер»[5] |
|
16 | Гнилотонская верфь[7] | 1783 год | С 1784 по 1786 год стояла в Севастополе. С 1787 года — брандвахта в Козлове. | |||
| «Сокол»[5] |
|
16 | Гнилотонская верфь[7] | 1783 год | В 1786 году несла брандвахту в Керчи. Принимала участие в русско-турецкой войне 1787—1791 годов. В 1790 году в составе отряда находилась в Севастополе для защиты порта и рейда во время выхода эскадры в море. | |||
| Без названия[5] |
|
8 | 1788 год | Заложена на Дунае, спущена в 1788 году. | ||||
| № 1[5] |
|
8 | Севастопольское адмиралтейство | 1795 год | 1810 год | Участвовала в войне с Францией 1798—1800 годов. В сентябре 1798 года ушла из Севастополя в Средиземное море, где присоединилась к эскадре Ф. Ф. Ушакова. Принимала участие в блокаде Корфу[8]. | ||
| № 2[5] |
|
8 | Севастопольское адмиралтейство | 1795 год | 1810 год | В 1800 году стояла на почтовом сообщении между Севастополем и Константинополем. С 1801 по 1802 годы — брандвахта в Одессе[8]. | ||
| «Севастополь»[5] |
|
14 | — | Севастопольское адмиралтейство | Тарусов | 1818 год | 1855 год | Принимала участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов. |
| «Гонец»[5] |
|
12 | 1820 год | 1831 год | Принимала участие в русско-турецкой войне 1828—1829 годов[9]. | |||
| «Вестник»[5] |
|
12 | — | Николаевское адмиралтейство | Г. Иванов[10] | 1831 год | 1837 год | Принимала участие в операциях у берегов Кавказа, в том числе в уничтожении судов противника. |
| «Курьер»[5] |
|
12 | — | Николаевское адмиралтейство | Г. Иванов[10]/Г. Игнатьев[5] | 1831 год | 1852 год | Принимала участие в операциях у берегов Кавказа и высадке десантов. |
| «Вестовой»[5] |
|
12/14 | — | Николаевское адмиралтейство | Г. Иванов | 1835 год | 1850 год | В 1835 и 1836 годах находилась в распоряжении русской миссии в Греции. Использовалась в операциях у Кавказского берега и для несения брандвахтенной службы в различных портах Чёрного моря. |
| «Гонец»[5] |
|
16 | Николаевское адмиралтейство | В. Карачурин[11] | 1835 год | 1855 год | В 1838 и 1839 годах находилась в распоряжении русской миссии в Греции. С 1851 по 1853 год — брандвахта в Керчи. Затоплена в Севастополе в 1855 году при оставлении города гарнизоном. | |
| «Стрела»[5] |
|
10 | Николаевское адмиралтейство | 1835 год | ||||
| «Суджук-Кале» </br>(«Уиксен»)[12] | 
|
1836 год | 14 ноября 1836 года в Суджукской бухте бриг Черноморского флота «Аякс» задержал английскую коммерческую шхуну «Уиксен» с контрабандным грузом оружия и боеприпасов. Шхуна была конфискована русским правительством и вошла в состав Черноморского флота под именем «Суджук-Кале». | |||||
| «Ласточка»[5] | 
|
16 | Николаевское адмиралтейство | С. И. Чернявский[11] | 1838 год | 1854 год | В 1841 и 1842 годах находилась в распоряжении русской миссии в Греции. В 1853 году ходила в Константинополь. С 1854 года стояла в Севастопольской гавани для охраны арсенала и блокшивов, после чего была затоплена. | |
| «Дротик»[5] |
|
16 | Николаевское адмиралтейство | А. Вейнбергер[11] | 1839 год | 1855 год | В 1854—1855 годах стояла в Севастополе. Снятые со шхуны карронады были установлены на Госпитальной батарея Корабельной стороны. Затоплена в Севастополе в 1855 года при оставлении города гарнизоном. | |
| «Забияка»[5] |
|
16 | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1839 год | 1855 год | В 1844 году находилась в распоряжении русской миссии в Константинополе. С 1854 года стояла в Севастопольской гавани для охраны арсенала и блокшивов. Затоплена на Севастопольском рейде в 1855 года при оставлении города гарнизоном. | |
| «Смелая»[5] |
|
16 | Севастопольское адмиралтейство | А. П. Прокофьев[11] | 1839 год | 1855 год | В 1854 году стояла в Севастопольской гавани для охраны арсенала и блокшивов. Затонула в 1855 году от полученных во время бомбардировки Севастополя англо-французской эскадрой пробоин. | |
| «Вестник»[5] |
|
12 | — | Николаевское адмиралтейство | Кириллов | 1841 год | 1847 год | Использовалась для практических плаваний и разведки в Чёрном море. В 1843, 1844 и 1846 годах находилась в распоряжении русской миссии в Греции. 22 декабря 1847 года разбилась у мыса Тарханкут. |
| «Мензула»[13] |
|
1844 год | 1859 год | |||||
| «Скучная»[5] |
|
10/14 | — | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1845 год | 1859 год | Использовалась для несения брандвахтенной службы на Чёрном море, по завершении службы переоборудована в магазин в Керчи. |
| «Унылая»[5] |
|
8/14 | — | Николаевское адмиралтейство | Г. В. Афанасьев | 1845 год | 1855 год | Использовалась для несения брандвахтенной службы на Чёрном море, погибла в мае 1855 года в Таганроге во время обстрела города и порта судами англо-французской эскадры. |
| «Анапа»[5] |
|
4 | Блейкпульская верфь | 1849 год[13] | 1874 год | Использовалась для несения брандвахтенной службы на Чёрном море, погибла в мае 1855 года в Таганроге во время обстрела города и порта судами англо-французской эскадры. | ||
| «Аргонавт»[5] |
|
2 | — | Заказана в Англии | неизвестен | 1851 год | 1855 год | Использовалась для грузоперевозок Отдельного Кавказского корпуса. Принимала участие в Крымской войне. 13 мая 1855 года уничтожена командой в Бердянске . |
| «Бомбары» </br>(«Бомборы»)[14] | 
|
1852 год[13] | 1903 год | |||||
| «Опыт» |
|
16/7 | — | Николаевское адмиралтейство | И. С. Дмитриев | 1852 год | 1868 год[13] | В 1854 году находилась в практическом плавании на реке Буг, в 1855 году — на Николаевском рейде, 1856—1857 годы — крейсерство в Чёрном море, а с 1858 по 1866 год — брандвахта в Севастополе. |
| «Дон» |
|
1854 год[13] | 1891 год | |||||
| «Казбек» |
|
1854 год[13] | 1888 год | |||||
| «Редут-Кам» |
|
1854 год[13] | 1892 год | |||||
| «Салгир» |
|
1854 год[13] | 1885 год | |||||
| «Аю-Даг»[5]</br> («Аю-Дах»[9], «Аюдак»[13]) |
|
8 | Куплена у князя В. П. Кочубея | 1856 год | 1868 год | 1857—1858 годы — гидрографические работы. С 1859 по 1864 годы — брандвахта на Очаковском рейде. В 1867 году продана на слом[9]. | ||
| «Новороссийск» |
|
1856 год[13] | 1884 год | |||||
| «Абин» |
|
1857 год[13] | ||||||
| «Пицунда» |
|
1857 год[13] | 1893 год | |||||
| «Псезуапе» |
|
1857 год[13] | 1910 год | |||||
| «Туапсе» |
|
1858 год[13] | 1892 год | |||||
| «Келасуры»[14] | 
|
1859 год[13] | 1891 год | |||||
| «Соук-су» |
|
1859 год[13] | 1891 год | |||||
| «Колхида» |
|
2 | — | 1866 год | 1920 год |
Шхуны Аральской флотилии
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Михаил»[15] | 
|
нет | — | Заложена в Оренбурге | неизвестен | 1847 год | неизвестен | Построена для организации компанейского рыболовства на Аральском море. |
| «Николай»[16] | 
|
2 | — | Заложена в Оренбурге | неизвестен | 1847 год | 1870 год | Построена для изучения Аральского моря. Принимала участие в Аральской экспедиции 1848—1849 годов. |
| «Константин»[16] |
|
2 | 27 | Заложена в Оренбурге | А. И. Бутаков[1] | 1848 год | 1863 год | Построена для изучения Аральского моря. Принимала участие в Аральской экспедиции 1848—1849 годов. |
Шхуны Беломорской флотилии
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № 1[17] |
|
8 | — | Соломбальская верфь[18] | В. А. Ершов | 1826 год | 1845 год | Участник экспедиций по описанию берегов Белого моря. |
| № 2[17] |
|
4/8 | — | Соломбальская верфь[18] | В. А. Ершов | 1826 год | 1844 год | Участник экспедиций по описанию берегов Белого моря. |
| «Кротов»[1] |
|
8 | — | Соломбальская верфь | неизвестен | 1834 год | 1843 год | Участник экспедиций к архипелагу Новая Земля |
| «Новая Земля»[17] |
|
2 | 15 | Соломбальская верфь | В. А. Ершов | 1838 год | 1839 год | В 1839 году разбилась в Старцевой губе |
| «Шпицберген»[17] |
|
2 | 15 | Соломбальская верфь | В. А. Ершов | 1838 год | 1850 год | С 1840 по 1845 годы занимала брандвахтенный пост в Лапоминской гавани. С 1846 по 1848 годы совершала плавания в Белом море. |
| «Полярная Звезда»[17] |
|
6 | — | Соломбальская верфь | Ф. Т. Загуляев | 1844 год | 1859 год | Использовалась для доставки обеспечения на маяки. |
| «Задорная»[17] |
|
6 | — | Соломбальская верфь | Ф. Т. Загуляев | 1855 год | 1865 год | Использовалась для обеспечения маяков и исследования рыбных промыслов. |
| «Ломоносов»[17] |
|
— | — | Соломбальская верфь | Гагарин | 1859 год | 1863 год | Использовалась в качестве учебного судна «шхиперских учебных курсов»[19]. |
| «Полярная Звезда»[17] |
|
2 | Заложена в Архангельске | 1862 год | 1888 год | |||
| «Самоед»[17] | 
|
4 | Заложена в Або | 1870 год |
Шхуны Каспийской флотилии
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Опыт»[20] |
|
4 | 30 | Абовская верфь | 1843 год | 1858 год | C 1852 по 1854 годы составе Астрабадской станции. С 1855 по 1858 годы — брандвахта в Баку. | |
| «Змея»[20] |
|
4 | Абовская верфь[21] | Юргенсон | 1847 год | 1861 год | В 1848 году по внутренним водным путям перешла в Астрахань. В 1855 году тимберована в Астрахани. В 1856, 1860 и 1861 годах в составе Астрабадской станции. | |
| «Тарантул»[20] |
|
4 | Абовская верфь[21] | Юргенсон | 1847 год | 1861 год | В 1848 году по внутренним водным путям перешла в Астрахань. В 1854 году тимберована в Астрахани. | |
| «Комар»[20] |
|
4 | Абовская верфь[21] | Юргенсон | 1849 год | 1875 год | В 1850 году по внутренним водным путям перешла в Астрахань. | |
| «Муха»[20] |
|
4 | Абовская верфь[21] | Юргенсон | 1849 год | 1872 год | В 1848 году по внутренним водным путям перешла в Астрахань. | |
| «Астрахань»</br>(«Наср Эдин Шах»)[20] |
|
6/8 | Нижегородская машинная фабрика | 1855 год | 1890 год | В 1866 году переименована в «Наср Эдин Шах». | ||
| «Казак»[20] |
|
5 | Завод Шепелевых | 1857 год | 1870 год | |||
| «Туркмен»[20] |
|
5 | Завод Шепелевых | 1857 год | 1870 год | |||
| «Бухарец»[20] |
|
4/6 | Нижегородская машинная фабрика | 1858 год | 1875 год | |||
| «Курд»[20] |
|
4/5 | Нижегородская машинная фабрика | 1858 год | 1870 год | |||
| «Персиянин»[20] |
|
5 | Нижегородская машинная фабрика | 1858 год | 1881 год | |||
| «Хивинец»[20] |
|
6 | Нижегородская машинная фабрика | 1858 год | 1881 год | |||
| «Лоцман»</br>(«Апшерон»)[20] |
|
2 | Воткинский завод Вятской губернии | 1876 год | 1906 год | С 1 февраля 1892 года переклассифицирована в портовое судно. В 1901 году переименована в «Апшерон». |
Шхуны Сибирской флотилии
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Доброе намерение» |
|
— | — | Охотская верфь | неизвестен | 1789 год | 1789 год | Построена для экспедиции И. И. Биллингса и Г. А. Сарычева. |
| «Слава России» | 
|
— | — | Охотская верфь | неизвестен | 1789 год | — | Принимала участие в экспедиции И. И. Биллингса и Г. А. Сарычева. |
| «Николай»[22] |
|
— | — | — | неизвестен | 1822 год | 1827 год | 18 августа 1827 года разбилась недалеко от Охотска. |
| «Восток» </br>(«Fearles»)[22] | 
|
4 | 37 | Построена в Англии | неизвестен | 1852 год | 1884 год | Построена в Англии в 1852 годупод именем «Fearles» «для фруктовой торговли в Средиземном море». Куплена адмиралом Путятиным в Бристоле в 1853 году. 6 (18) июля 1883 года разбилась у берегов острова Стенина |
| «Анадырь»[22] |
|
— | — | Нижнекамчатская верфь | неизвестен | 1853 год | 1854 год | 27 августа 1854 года захвачена и сожжена англо-французской эскадрой на выходе из Авачинской бухты. |
| «Пурга»[22] |
|
4 | — | Куплена в Америке | Неизвестен | 1857 год | 1869 год | 10 августа 1869 года, попав в туман, разбилась у острова Кетой. |
| «Первая»[22] |
|
4 | — | Заложена в Николаевске | неизвестен | 1858 год | 1863 год | 26 октября 1863 года разбилась в Ангарском проливе. |
| «Сахалин»[14][22] | 
|
4 | — | Построена в Гамбурге | неизвестен | 1861 год | 1868 год | В марте 1862 года вышла из Гамбурга в Тихий океан. В октябре 1862 года пришла в Нагасаки, где осталась на зимовку. |
| «Алеут»[22] |
|
4 | — | Завод Берда | неизвестен | 1862 год | 1877 год | 3 ноября 1877 года погибла у берегов Японии. |
| «Вторая»</br>(«Фарватер»)[22] |
|
4 | — | Заложена в Николаевске | неизвестен | 1862 год | 1891 год | |
| Крейсерок | 2 | 21 (2 офицера, 2 унтер-офицера, 17 матросов) | неизвестно | неизвестен | 1886 (перешла под российский флаг) | 1889 | 17 августа 1886 года американская браконьерская шхуна "Генриетта" арестована клипером "Крейсер" в Анадырском заливе и отбуксирована во Владивосток. 14 мая 1887 года переименована в "Крейсерок" и включена в состав Российского флота. В 1888-1889 годах несла службу по охране острова Тюлений в заливе Терпения и выполняла гидрографические задачи. Погибла в шторм в декабре 1889 года. | |
| «Ермак»[22] |
|
4 | — | Завод Полстики | неизвестен | 1870 год | 1905 год | 4 декабря 1887 года сдана порту. 27 ноября 1893 года вновь введена в состав флотилии в качестве транспорта. 1 января 1905 года Затоплена в Порт-Артуре. |
| «Тунгус»[22] |
|
4 | — | Завод Полстики | неизвестен | 1870 год | 1912 год | 4 декабря 1887 года сдана порту. 27 ноября 1893 года вновь введена в состав флотилии в качестве транспорта. |
| «Алеут»[23] | 
|
4 | 9/91 | Nylands Vaerksted | неизвестен | 1886 год | 1929 год | Заказана как минный транспорт для Сибирской флотилии. |
Шхуны полярных экспедиций
| Название | Иллюстрация | Количество орудий | Экипаж | Верфь | Корабельный мастер | Год спуска на воду | Год вывода из состава флота | История службы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Заря»[24] | 
|
Нет | 20 | Норвегия | Неизвестен | 1873 год | 1902 год | Шхуна Русской полярной экспедиции 1900—1902 годов под руководством барона Э. В. Толля. |
| «Святая Анна»[25] | 
|
Нет | 24 | Пембрук-Док | Неизвестен | 1867 год | 1914 год | Шхуна российской полярной экспедиции 1912 года под руководством Г. Л. Брусилова. При попытке прохождения Северного морского пути в 1914 году пропала без вести. |
Напишите отзыв о статье "Список парусных шхун Российского императорского флота"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [sailing.shipmodelsbay.com/06/shhsp/index.html Шхуны специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 3 марта 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [www.randewy.ru/nk/shhuna.html Шхуны Балтийского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXXBAMR Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [sailing.shipmodelsbay.com/06/vihr/index.html Шхуны типа «Вихрь»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 17 марта 2014.
- ↑ [www.stamps.ee/260.htm Stamps]. stamps.ee. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXbb5hQ Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 [randewy.ru/nk/shhunachf.html Шхуны Черноморского флота] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXYDRQO Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/06/pobedoslav/index.html Шхуны типа «Победослав-Дунайский»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 26 февраля 2014.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/06/kurer/index.html Шхуны типа «Курьер»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 27 февраля 2014.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/06/nomernaya/index.html Шхуны типа «Номерная»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 20 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 [sailing.shipmodelsbay.com/06/shhks/index.html Шхуны, купленные у судовладельцев] (рус.). «Военная Россия». Проверено 26 февраля 2014.
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/06/kurer/index.html Шхуны типа «Курьер»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 17 марта 2014.
- ↑ 1 2 3 4 [allfleet.info/par/shhuna-tip.htm?tip=8 Шхуны типа Гонец] (рус.). allfleet.info. Проверено 16 января 2014.
- ↑ Н. А. Залесский. [www.cartalana.ru/morzal-14.php «Одесса» выходит в море] (рус.). cartalana.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXZA9US Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [flot.sevastopol.info/ship/parus/shkhuni.htm Шхуны] (рус.). sevastopol.info. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXZvPxV Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 П. И. Белавенец. Нужен ли нам флот и значение его в истории России. — С-Пб: Товарищество Р. Голике и А. Вильборгъ, 1910.
- ↑ А. И. Макшеев. Путешествия по Киргизским степям и Туркестанскому краю // [litopys.org.ua/shevchenko/vosp.htm Воспоминания о Тарасе Шевченко] / Составл. и примеч. В. С. Бородина и Н. Н. Павлюка. — Киев: Дніпро, 1988. — С. 246—267, 520—522. — 608 с.
- ↑ 1 2 [randewy.ru/nk/aral.html Аральская флотилия] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXaiVMH Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [randewy.ru/nk/belomorfl.html Фрегаты, пароходы, бриги, шлюп и шхуны Беломорской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXfDrSp Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 [sailing.shipmodelsbay.com/06/nomernaya2/index.html Шхуны типа «Номерная»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 28 февраля 2014.
- ↑ Павел Алексеевич Богославский. [www.solovki.info/?action=archive&id=28 О беломорском судоходстве] (рус.). Официальный сайт Товарищества Северного Мореходства. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [randewy.ru/nk/shhunakf.html Шхуны Каспийской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXgAlPF Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ 1 2 3 4 [sailing.shipmodelsbay.com/06/zmeya/index.html Шхуны типа «Змея»] (рус.). «Военная Россия». Проверено 25 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [randewy.ru/nk/shlupsf.html Шлюпы и шхуны Сибирской флотилии] (рус.). randewy.ru. Проверено 24 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXh2lnV Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ [www.retroflot.com/dobrovoljnyj_flot/vintovaya_shhuna_aleut.html Винтовая шхуна «Алеут»] (рус.). retroflot.com. Проверено 29 июля 2013. [www.webcitation.org/6JPXhuRUr Архивировано из первоисточника 5 сентября 2013].
- ↑ Э. В. Толль. Плавание на яхте «Заря». — М.: Географгиз, 1959. — 340 с.
- ↑ Затерянные во льдах. Полярная экспедиция Г. Л. Брусилова на зверобойном судне «Св. Анна» / Под ред. Н. В. Пинегина. — Л.: Всесоюзный Арктический Институт, 1934. — (Полярная библиотека).
Литература
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 1997. — Т. 1. — 312 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01788-3.
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 2002. — Т. 2. — 480 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 5000 экз. — ISBN 5-203-01789-1.
- Широкорад А. Б. 200 лет Парусного флота России. — М.: Вече, 2007. — ISBN 978-5-9533-1517-3.
- [www.runivers.ru/bookreader/book9607/#page/2/mode/1up Военная энциклопедия] / Под ред. В. О. Новицкого, А. В. фон Шварца, В. А. Апушкина и Г. К. фон Шульца. — 2-е изд. — С-Пб.: Товарищество И. Д. Сытина, 1911. — 384 с.
|
||||||
Отрывок, характеризующий Список парусных шхун Российского императорского флота
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
