Список патриархов Антиохийских

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Этот список включает в себя первоиерархов Антиохийской православной церкви с момента основания Антиохийской епархии (ок. 34 года н. э.) включая периоды расколов на различные христианские церкви, имеющих своих собственных Патриархов Антиохийских (687-1782).





Ранний период (45—395)

Епископы Антиохии (45—70)

Информация о епископах Антиохии первого века черпается в основном из христианских преданий. Это означает, что и периоды правления и последовательность иерархов может быть несколько неопределёнными.

Митрополиты Антиохийские (70—451)

С разрушением Иерусалима в 70 году Антиохия стала важнейшей епархией на Ближнем Востоке, распространив своё влияние на Азию и Африку, вследствие чего епископ стал архиепископом и митрополитом.

  • Игнатий I (70—104)
  • Ирон I (Иродион, Эрос I) (104—126)
  • Корнилий (127—151)
  • Ирон II (Эрос II) (151—169)
  • Феофил (169—188)
  • Максимин (188—192)
  • Серапион (192—212)
  • Асклипиад (212—220)
  • Филипп (220—232)
  • Зевин (232—240)
  • Вавила (240—252)
  • Фавий (252—255)
  • Димитрий (256—262)
  • Амфилохий (262—266)
  • Павел I Самосатский (267—270)
  • Домн (270—273)
  • Тимей (273—277)
  • Кирилл I (277—279)
  • вдовство архиепископской кафедры (279—299)
  • Тиранн (299—308)
  • Виталий I (308—314)
  • Филогоний (314—324)
  • Роман (324)
  • Павлин I (324)
  • Евстафий (324—331), низложен
  • Павлин I (332) вторично
  • Евлавий (332—333), арианин
  • Евфроний (333—334), арианин
  • Филакл (334—342), арианин
  • Плакентий (334—341), арианин
  • Стефан I (341—345), арианин
  • Леонтий (345—356), арианин
  • Евдоксий (357—358), арианин
  • Анний (359), арианин
  • Мелетий I (360—361), близкий к кафоликам, низложен во времена императора Констанция за омоусианские взгляды

Мелетианская схизма (361—392)

Низложение Мелетия привело к так называемой Антиохийской Мелетианской схизме или расколу (не смешивать с Мелитианским расколом в Александрии), в результате чего образовалось несколько внутрицерковных групп и на антиохийскую архиепископскую кафедру претендовало несколько человек :

Группа омиев

Мелетианская группа

Крупнейшая группировка, вокруг низложенного архиепископа Мелетия. Мелетий склонялся к принятию Никейского символа веры и принял участие в Константинопольском соборе, но не был признан архиепископами Александрии и Рима:

  • Мелетий I (362—365—367) вторично, изгнан
  • Мелетий I (371/372-378-381) в третий раз
  • Флавиан I (381—404), признан Александрией и Римом в 399 году
  • Порфирий (404—412)
  • Александр (412—417), он завершил схизму с Евстахианами в 415 году

Евстахианская группа

Последователями Евстафия, строго придерживавшимися Никейского символа веры, были избраны следующие архиепископы, признанные церковными иерархами Александрии и Рима:

После смерти Евагрия, Евстахиане не избрали другого епископа. В 399 году они потеряли признание в Александрии и Риме, но остались в расколе до 415 года.

Аполлинаристская группа

  • Виталий II (376—380?), бывший последователь Мелетия, рукоположенный Аполлинарием Лаодикийским


Первая Византийская эра (395—637)

  • Феодот (418—427)
  • Иоанн I (427—443)
  • Домн II (443—450)
  • Максим (450—451)

Патриархи Антиохийские (451—518)

Митрополит Антиохии с давних времен один из четырёх основных епископов христианства (наряду с Римом, Константинополем и Александрией). Термин «Патриарх» для епископов Рима, Константинополя, Антиохии, Александрии и Иерусалима был официально принят на Халкидонском соборе в 451 году.

  • Максим (451—456)
  • Василий (456—459)
  • Акакий (459—461)
  • Мартирий (461—465)
  • Петр II Сукновал (465—466)
  • Юлиан (466—474)
  • Петр II Сукновал (474—475) вторично
  • Иоанн II Кодонат (475)
  • Петр II Сукновал (475) в третий раз
  • Стефан II (477—?)
  • Стефан III (?—481)
  • Калландион (481—484)

Схизма (484)

В 484 году Церковь Востока на поместном Синоде в Бет-Лапате под председательством Барсаумы, Католикоса — Патриарха Востока подтверждает свою приверженность богословскому учению Феодора Мопсуэстийского и Нестория и официально отделяется от Антиохийского патриархата.

  • Петр II Сукновал (485—488) в четвёртый раз
  • Палладий (488—498)
  • Иоанн II Кодонат (495—497) вторично
  • Флавиан II (498—512)
  • Севир (512—518)

Схизма (518)

Халкидонский собор привел к спору между халкидонитами (впоследствии — православными и католиками) и дохалкидонитами (впоследствии — Восточные православные Церкви) церквей. После нескольких лет внутренней борьбы в 518 году Антиохийский Патриархат раскололся на две кафедры: собственно Антиохийскую православную и Сирийскую православную.

Мелькитские Патриархи Антиохийские (518—687)

Приверженцы Халкидонского собора дохалкидонитами были названы мелькитами

Эра Халифата (637—750 Омейяды с 661)

Патриархи вынуждено проживали в Константнополе, так как Атиохия с 638 года находилась под властью мусульманами

  • вдовство патриаршей кафедры (628—639)
  • Македоний (639—645/649), вторично, монофелит
  • Георгий I (645/649—650/656), монофелит,
  • Макарий I (653—680), монофелит, анафемстван VI Вселенским Собором
  • Феофан (680—687)

Схизма (687)

Не согласившись с решениями VI Вселенского Собора, сирийские монофелиты ушли в монастыри в горах Ливана, где добились для себя сравнительной автономии в составе исламского халифата. С 687 года монахи-марониты стали назначать собственных Патриархов Антиохийских, а позже вошли в унию с Римской церковью. Эти действия породили новый раскол патриаршей кафедры на Маронитский Патриархат Антиохийский из маронитов и Мелькитский Патриархат Антиохийский из православных.

Мелькитские Патриархи Антиохийские (687—1098)

  • Севастиан (687—690)
  • Георгий II (690—695)
  • Александр II (695—702)
  • вдовство патриаршей кафедры (702—742)
  • Стефан IV (742—748)

Эра Аббасидского халифата (750—969)

  • Феофилакт (748—757)
  • Федор I (757—797)
  •  ? (797—810)
  • Иов I (810—826)
  • Николай I (826—834)
  • Симеон (834—840)
  • Илия (840—852)
  • Феодосий I (852—860)
  • Николай II (860—878)
  • Михаил I (878—889)
  • Захария (890—901)
  • Георгий III (902—917)
  • Иов II (917—937)
  • вдовство патриаршей кафедры (937—939)
  • Евстафий (939—959)
  • Христофор I (960—966)

Вторая Византийская эра (969—1084)

  • Феодор II (23 января 970 — 28 июля 976)
  • Агапий II (22 января 978 — сентябрь 996)
  • Иоанн III (22 октября 996 года — июль 1021 года)
  • Николай III (?—?)
  • Илия II (?—?)
  • Георгий IV Ласкарис или Феодор III (?—?)
  • Макарий I (II) Добродетельный (?—1023)
  • Елевферий (1023—1028)
  • Петр II (1028—1051)
  • Иоанн VI (1051—1062)
  • Эмилиан (1062—1075)
  • Феодосий II (1075—1084)

Сельджукская эра (1084—1098)

  • Никифор (1084—1090)
  • Иоанн VII (1090—1099)

Схизма (1098)

В рамках Первого крестового похода французские католики в 1098 году основали Антиохийское княжество. Князь изгнал православного Мелькитского Патриарха Антиохийского и поставил вместо него католического Патриарха Антиохии:

Латинская эра (1098—1268)

Мелькитские Патриархи Антиохийские в изгнании (1098—1276)

Изгнанный мелькитский патриарх пребывал в Константинополе.

  • вдовство патриаршей кафедры (1099—1156)
  • Сотирих Пантевген (конец 1156—12 мая 1157) (избран, но не рукоположен)
  • Иоанн VIII (1157—1159)
  • Евфимий I (1159—1164)
  • Макарий II (III) (1164—1166)
  • Афанасий II (1166—1180)
  • Феодосий III (1180—1182)
  • Илия III (1182—1184)
  • Христофор II (1184—1185)
  • Феодор IV (1193—1199)
  • Иоаким (1199)
  • Дорофей I (II) (1219—1245)
  • Симеон II ибн Абу Шаиб (1206—ок. 1242)
  • Давид (1242—после 1247)
  • Евфимий II (1260—1269)
  • Феодосий IV (1269—1276)

Мамлюкская (Египетская) эра (1268—1517)

Мелькитские Патриархи Антиохийские (1276—1724)

Феодосий V вернулся в патриаршую резиденцию в Антиохию.

  • Феодосий V (1276—1285)
  • Арсений (1285— ?)
  • Дионисий (1293—1308)
  • Марк I (1308—1316)
  • Дионисий II (1316 — ?)
  • Софроний (? —1341)

Игнатий II в 1342 году перенес резиденцию в Дамаск

  • Игнатий II (1342—1358)
  • Пахомий I (1358—1368)
  • Михаил II (1368—1375)
  • Пахомий I (1375—1377), вторично
  • Марк II (1377—1386)
  • Пахомий I (1386—1393), в третий раз
  • Нил (1393—1401)
  • Михаил III (1401—1410)
  • Пахомий II (1410—1411)
  • Иоахим II (1411—1426)
  • Марк III (1426—1436)
  • Дорофей II (III) (1436—1453)
  • Михаил IV (1454—1476)
  • Марк IV (1476)
  • Иоаким III (1476—1483)
  • Григорий III (1483—1497)
  • Дорофей III (IV) (1497—1523)

Османская эра (1517—1922)

  • Михаил V (1523—1541)
  • Дорофей IV (V) (1541—1543)
  • Иоаким IV ибн Джума (1543—1576)
  • Михаил VI (1577—1581)
  • Иоаким V (25 мая 1581 — 7 октября 1592)
  • Иоаким VI (1593—1604)
  • Дорофей V (VI) (1604—1611)
  • Афанасий III (1611—1619)
  • Игнатий III (1619—1631)
  • вдовство патриаршей кафедры (1631—1635)
  • Евфимий III (1635—1636)
  • Евфимий IV (1636—1648)
  • Макарий III (IV) (1648—1667, по другим данным − 1647—1672)
  • Неофит I (1674—1684)
  • Афанасий IV (1686—1694)
  • Кирилл III (1694—1720 или 1686—1688)
  • Афанасий IV (1720—1724), вторично

Схизма (1724)

В 1724 году произошел новый раскол между мелькитами — сторонниками унии с Римской католической церковью (они сохранили за собой название мелькиты) и частью церкви, оставшейся верной Вселенскому Константинопольскому патриархату

  • Сильвестр (1724—1766)
  • Филимон (9 мая 1766 — 16 июля 1767)
  • Даниил (17 августа 1767 — 26 декабря 1791)
  • Анфимий (январь 1792 — 1 августа 1813)
  • Серафим (1813- 3 марта 1823)
  • Мефодий (25 мая 1823 — 6 июля 1850)
  • Иерофей (19 октября 1850 — 25 марта 1885)
  • Герасим (11 июня 1885 — 24 апреля 1891)
  • Спиридон (Евфимиу) (14 октября 1891 — 12 февраля 1898)
  • Мелетий II (Думани) (27 апреля 1899 — 21 февраля 1906)

Современная эра (с начала XX века)

См. также

Напишите отзыв о статье "Список патриархов Антиохийских"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Список патриархов Антиохийских

– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.