Список переименованных населённых пунктов Ставропольского края
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 октября 2011 года. |
1-9
- 1-е отделение совхоза «Большевитская Искра» — Целинный
- 1-е отделение откормсовхоза «Георгиевский» — Балковский
- 1-е отделение совхоза «Грачевский» — Верхняя Кугульта
- 1-е отделение совхоза «Ульяновский» — Крутоярский
- 1-я ферма совхоза «Большевик» — Верхнетахтинский
- 1-я ферма совхоза «Советское Руно» — Двуречный
- 1-я ферма совхоза «Терский» — Кудрявый
- 1-я ферма совхоза «Янкульский» — Нижний Янкуль
- 2-я ферма совхоза «Айгурский» — Хлебный
- 2-е отделение откормсовхоза «Георгиевский» — Роговой
- 2-е отделение совхоза «Грачевский» — Ямки
- 2-е отделение совхоза «Каменнобалковский» — Каменка
- 2-е отделение совхоза «Ставропольский» — Молочный
- 2-е отделение совхоза «Ульяновский» — Падинский
- 2-я ферма совхоза «Большевитская Искра» — Тихий
- 2-я ферма совхоза «Ипатовский» — Горлинка
- 2-я ферма совхоза «Советское Руно» — Калаусский
- 2-я ферма совхоза «Янкульский» — Верхний Янкуль
- 3-е отделение совхоза «Изобильненский» — Новоизобильный
- 3-е отделение совхоза «Ставропольский» — Видный
- 3-е отделение совхоза «Терский» — Луговой
- 3-я ферма совхоза «Большевитская Искра» — Прогресс
- 3-я ферма совхоза «Советское Руно» — Донцово
- 3-я ферма совхоза «Янкульский» — Овражный
- 4-е отделение совхоза «Дружба» — Левоегорлыкский
- 4-я ферма совхоза «Большевик» — Залесный
А-Б
- Александровское лесничество — Лесная Поляна
- Александрталь — Нагорный
- Аллмяэ — Подгорное
- Байчара — Родниковское
- Белоусовский — Розовка
- Блюменфельд — Имени Тельмана
- Большевистская Искра — Искра
- Богомолов — Красная Звезда — Богомолов
- Богословское — Балахоновское
- Борец — Восточный
- Бурцевка — Донская Балка
В-Г
- Вайценфельд — Трудовое
- Валдгейм — Колтуновский
- Верхнекурунтинское — Петропавловское
- Вольдемфюрст — Великокняжеское — Ольгинское — Кочубеевское
- Воровская Балка - Подлесное
- Воронцово-Александровское — Советское — Зеленокумск
- Гартенфельд — Садовый
- Гокинаев — Балтрабочий — Балтийский
- Госпитальная слободка — Красная слободка — Краснокумское
- Госптицефабрика — Нижнезольский
- Государственная — Советская
- Графский — Новотерский
- Громки — Левокумское
Д-И
- Дворцовка — Ленинский — Дворцовское
- Десятое — Николо-Александровское
- Джелал — Махач-Аул
- Добровольно-Васильевское — Добровольное
- Дом Чабана — Малостепновский
- Дудаковское — Новоалександровское
- Дьячковский — Степной
- Зурмата — Ленинский
- имени Тельмана — Санамер
- имени Сталина — Веселый
- Иоганесдорф — Молочный
- имени Воровского — 1-я ферма совхоза «Айгурский» — Водный
К
- Кавказский Усвят — Бургун-Маджары
- Казбек — Всадник
- Казгулакский — Берёзовский
- Калининталь — Сухая Падина — отд. № 2 свх. Знамя Труда — Сухая Падина
- Карабаглы — Святого Креста — Будённовск — Прикумск — Будённовск
- Карамык — Обильное
- Карантинная — Суворовская
- Карлсруэ — 2-е отделение совхоза «Айгурский» — Довсун
- Карлсфельд — Весёлый — Зелёная Роща
- Каррас — Иноземцево
- Касаево — Новозаведенное
- Касаи — Первомайский
- Кистинское — Манычское
- Княжий Дар — Дунаевка
- Конзавод № 170 — Средний
- Кубурла — Предтеченское — Книгино — Октябрьское
Л-М
- Люксембург — ОТФ Правобережное
- Магна — Глубокий
- Мамайский — Надежда
- Мангит Русский — Кара-Тюбе
- Маслов Кут — Стародубское
- Мариенбрунн — Марьины Колодцы
- Марксштадт — Горьковский
- Мартынсфельд — Мартыновка
- Марьевский — Фазанный
- Марьяновская — Терский
- Медведское — Гофицкое
- Медвежье — Евдокимовское — Молотовское — Красногвардейское
- Мирзоевых — Гражданское
- Мирполь — Добровольное
- Митрофановское — Апанасенковское
- Михайловское — Шпаковское — Михайловск
- Моргенталь — Утренняя Долина
- Муса Аджи — Приозёрское
Н-Р
- Намко — Чапаев
- Ней-Кана — Новоканово
- Нижнекурунтинское — Новоромановское
- Николайфельд — Николаевская Степь
- Новая Киста — Вишневый
- Ново-Крестьянский — Правокумское
- Новотроицкий гидроузел — Солнечнодольск
- Новый Джелал — Уллуби-Юрт
- Новомостинский — Заря
- Новосунженская — Сунжа
- Петровское — Светлоград
- Плодопитомник — Ореховая Роща
- Плодопитомник № 3 — Незлобненский — Приэтокский
- Подкумок — Садовая Долина
- Ребровка — Владимировка
- Рейнфельд — Садовый
- Рот-Фронт — Заветное
- Роте-Фане — Еремизов
- Рыбалкин — Водораздел
С-Ч
- Симаковка — Добровольное
- Солдатское — Величаевское
- Солонцы — Правокумское
- Спецшкола — Малые Родники
- Ставрополь — Ворошиловск — Ставрополь
- Ставропольстрой — Тоннельный
- Стрепетово — Николо-Александровское
- Темпельгоф — Ольгино
- Терновка — Урожайное
- Терновка — Труновское
- Трудовой поселок № 4 — Новая Жизнь
- Туркменский — Турксад
- Удельное — Томузловское
- Фриденфельд — Озёрное
- Фридрихсфельд — Золотарёвка
- Фролов Кут — Нины
- Центральная усадьба совхоза «Айгурский» — Чограйский
- Центральная усадьба совхоза «Ипатовский» — Красочный
- Центральная усадьба винсовхоза «Орловский» — Виноградный
- Центральная усадьба зерносовхоза «Ставропольский» — Ставропольский
- Центральная усадьба совхоза «Ульяновский» — Ульяновское
- Чемрек — Винодельное — Ипатово
- Чундута — Янушевка — Первомайское
- Чуреково — Георгиевская
Ш-Я
- Шангрык — Садовое
- Шевцов — Кочубей
- Шенфельд — Северный
- Шорника — Маныч — Довсун
- Эйгенгейм — Правобережное (упразднено в 1997 году)
- Яма — Ново-Спасский — Новая Деревня
- Яман-Коцубинский — Варениковское
Напишите отзыв о статье "Список переименованных населённых пунктов Ставропольского края"
Отрывок, характеризующий Список переименованных населённых пунктов Ставропольского края
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.