Список персонажей сериала «Американский папаша!»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Все перечисленные ниже персонажи являются героями американского мультсериала «Американский папаша!».





Семья Смитов

  • Стэн Смит (англ. Stan Smith; озвучен Сетом Макфарлейном) работает в ЦРУ с 1980 года на должности «эксперта по оружию» и находится в постоянной боевой готовности перед террористической угрозой. Начиная с первой серии второго сезона («Camp Refoogee»), он претендует на звание «Заместителя зам. директора», однако официальное извещение о его продвижении не было показано зрителю. С этого времени, его работа заключалась в допросе потенциальных террористов. Он часто теряет контроль над собой и становится параноиком и «защитником» одновременно. Его холодильник всегда показывает цвет террористической угрозы, а когда его тостер выдает поджаренный хлеб, Стэн может просто расстрелять его. Несмотря на свой возраст, Стэн в отличной физической форме (невзирая на то, что у него есть солидный живот), что позволяет ему двигаться, как Джеймс Бонд. Он не гнушается похищением людей, торговлей наркотиками или применении электрошока по его личному сумасшедшему разумению. Кстати, это касается и членов его семьи. Так в первом эпизоде «Pilot», где его сын по имени Стив не мог пригласить кого-либо на свидание, Стэн украл американскую актрису Хилари Дафф.
Кумиром Стэна является Рональд Рейган. Он цитирует его речи, и даже выбрал собаку, которая жила ещё при правлении Рейгана. Он не имеет ни малейшего представления о международных событиях. Стэн очень любит напиток «Мистер Пибб». Также он водит свой чёрный Ford Expedition. На DVD-диске с первым сезоном сериала в комментариях Сета Макфарлейна к первой серии «Американского папы» рассказывается, что образ Стэна базируется на ведущем американских антикоммунистических пропагандистских программ 1950 годов. Стэн также страстно одержим чисткой и коллекционированием оружия. Он известен своей постоянной заботой (и использованием в неподходящее время) о своём Glock 17. Он также заботится о AR-15, MAC-10, ручке-пистолете MK 5, которые зовёт «sword gun» (сабля-пистолет) (то есть орудия объединены с Глок 17 и кухонным ножом). Все это вооружение он хранит в шкафчике для специй, который используется его женой, но это его не сильно беспокоит. У Стэна много складов оружия во всем доме. Он говорит, что когда использует оружие, он делает это один раз, но очень эффективно. «Оружие не убивает людей, это люди убивают людей. Оружие защищает людей от людей с более маленьким оружием». (англ. «Guns don't kill people, people kill people. Guns defend people from people with smaller guns».) Появлялся в 6 сезоне 5 серии мультфильма «Гриффины».
  • Франсин Смит (англ. Francine Smith; озвучена Венди Шаал) — милая и симпатичная, типичная американская домохозяйка и жена Стэна Смита. Она имеет своё личное мнение и высказывает его в основном сама себе, потому как муж обладает крайне консервативными взглядами. У неё почти нет друзей, как, собственно, и карьеры, а Стэн всегда отпугивает всех соседей. Раньше в 1980 годах она спала с Адамом Антом, Билли Гиббонз из группы «ZZ Top», и «Dexy’s Midnight Runners». Она больше симпатизирует своей дочери Хейли, а своего сына, Стива считает таким же «заучкой», что и его отец. Работа по дому — это вся её жизнь, хотя время от времени ей приходится делать и более серьёзные вещи. Франсин — ненастоящая платиновая блондинка, на самом деле она — тёмно-русая. Однажды она продавала кексы в киоске, который находился в торговом центре и впоследствии был разрушен взрывом, который организовали хиппи-экстремисты. У неё было желание отомстить Джорджу Клуни, уронившему осветительный прожектор в момент её выступления на телевидении, которое гарантировало ей карьеру киноактрисы.
  • Хейли Смит (англ. Hayley Smith; озвучена Рэйчел Макфарлейн) — ультралиберальная дочь Стэна и Франсин. Из-за её взглядов отец ей не доверяет. Ей 18 лет и она учится в местном муниципальном колледже. Она балуется марихуаной совместно с её то нынешним, то бывшим парнем, а с некоторых пор и мужем Джеффом Фишером (англ. Jeff Fischer), а также увлекается вместе с ним туризмом. Они оба — вегетарианцы. Хейли не приемлет насилие ни в каком виде и очень доверяет Джеффу. В эпизоде «Bullocks To Stan» она оставила Джеффа и переспала с начальником своего отца, Баллоком, потому как искала парня, который будет взрослым и самостоятельным. После вмешательства Стэна, она все свалила на Баллока и вернулась к своему парню Джеффу. В сериале тонко пародируется методика и способы американского общественного протеста, даже когда Хейли защищает свободу и правильный выбор, она часто раздражена по отношению к тем, кто не поддерживает её либеральных взглядов. В серии про золота Оливера Норта выясняется, что её второе имя Обламинго, так как своим рождением она помешала Стэну искать золото Оливера Норта,
  • Стив Смит (англ. Steve Smith; озвучен Скоттом Гримесом) — заученный маленький мальчик, являющийся братом Хейли и сыном Стэна и Франсин. Инопланетянин Роджер является его лучшим другом. Стив делает все возможное для того, чтобы повысить свой социальный статус в обществе и пригласить кого-нибудь на свидание, и пока ещё он знает слишком мало о сексе. Однако в первом эпизоде («Pilot»), он — шумный и резкий, в последующих сериях он — самонадеянный и умный. Стив постоянно играет в компьютерную игру Dungeons & Dragons со своими тремя лучшими друзьями. Ему 14 лет, и он учит толкиновский язык «Elvish». Вообще Стив является типичным молодым человеком подросткового возраста, которому присущи все проблемы переходного периода. Отец Стива мечтает, чтобы сын пошёл по его стопам и продолжил «дело отца», поэтому часто критикует его по поводу круга друзей. По мнению отца, у сына должно быть все самое лучшее, поэтому часто Стиву сложно объяснить своему отцу те некоторые неудачи, что случаются у него в жизни.
  • Роджер (англ. Roger; озвучен Сэтом Макфарлейном) — саркастический, угрюмый, одинокий космический пришелец, который спас жизнь Стэну в загадочном месте «Ангар 51»(в США есть байка о таинственной Зоне 51, где военные исследуют инопланетян, летающие тарелки и т. д.). Большинство времени он проводит у себя на чердаке, смотря телевизор, поедая вредную пищу, куря и выпивая. Роджер обожает фильмы, телевидение, и праздники. Он постоянно придумывает себе новые образы. Так например, он был учителем актёрского мастерства, психологом, детективом, водителем лимузина и т. д. Имеет склонность к гомосексуальности (в серии 616, «Jenny Fromdabloc», он притворяетсся девушкой по имени Дженни, и вступает в половой акт с другом Стива, Шмулей). Также в 8 сезоне 18 серия, показывают, что Роджер встречался с королём пришельцев, который был мужчиной, и изменил ему тоже с мужчиной, только уже землянином. Но и помимо этого Роджер в образах самых разных своих персонажей многократно проявляет сексуальный интерес именно к мужчинам. Тем не менее, во 2 серии 2 сезона Роджер влюбляется в пышнотелую девушку Стива, а в 1 серии 8 сезона — в Хейли Смит. В 11 серии 8 сезона Роджер в образе сразу двух своих персонажей (Макса Джетса и его сына) влюбляется в сексуальную официантку Джину. Кроме того, в начале 2 серии 7 сезона Роджер пытается порвать с девушкой, с которой только что провел ночь.
  • Клаус (англ. Klaus; озвучен Ди Бредлей Бейкером) — результат работы ЦРУ по пересадке мозга (а точнее мозговых волн) от восточногерманского спортсмена по прыжкам с трамплина в тело золотой рыбки. Сделано это было лишь для того, чтобы спортсмен из коммунистической страны не выиграл золотую медаль на соревнованиях. Эта «похотливая рыбёшка» имеет некоторые садистские наклонности. «Я немец!» (англ. «I’m German!») — любимая фраза, которую он произносит довольно часто. Он часто пристает к Франсин. В эпизоде «Finances With Wolves» Клаус меняет своё тело рыбы на тело темнокожего парня и сбегает с Франсин, но так как тело было разорвано вместе с киоском Франсин взрывом в торговом центре, то его мозг поместили в новое тело золотой рыбки. Клаус очень терпим к качеству воды. Обычные рыбы могут умереть от водопроводной воды, Клаус же, напротив, может плавать в стиральной машине, жить в термосе с кофе, и частенько выбирается сам из воды. Мозги Клауса были пересажены во время «Зимних олимпийских игр 1986 года», которых на самом деле не было. Его голос был сделан похожим на голос словацкого актёра Петера Лорре. В немецкой версии сериала «Американский папа», Клаус разговаривает на саксонском диалекте, который так типичен для восточногерманских жителей. Его образ в немецкой версии напоминает бывшего агента Штази.
  • Джефф Фишер (англ. Jeff Fischer) — наркоманский и хипповатый друг Хейли Смит. Она бросила его в первом сезоне, потому как он соглашается с людьми слишком быстро и просто. Позже Стэн научил его, как можно «постоять за себя» (избивая, истязая током и погребая заживо). Джефф и Хейли вернулись друг к другу. Любовь пришла, и разгорелся в сердце пламенный огонь. В одном из эпизодов его трясло и корчило на полу в кухне после того, как Баллок швырнул его головой об стену. Джефф через время восстановился полностью, но с Хейли отношения были разрушены. В 1 эпизоде 6 сезона Джефф и Хейли поженились, а в 6 эпизоде того же сезона эпизоде Джефф переезжает в дом к Смитам. В 8 сезоне Джеффа, узнавшего, что Роджер — инопланетянин, тот обманом отправляет вместо себя на летающей тарелке. В итоге, Джеффу приходится с трудом пробивать путь назад на Землю с инопланетного мира Роджера. Позже вместе с Синбадом нашел воронку, которая сможет вернуть их на землю. Однако, когда они преодолели воронку, оказалось, что пара минут в космосе оказалась 60 годами на земле . Он понял, что Хейли все время ждала его и тем самым испортила себе жизнь. Он с Синдабом улетел обратно в космос и через рацию, которая помогала Хейли разговаривать с Джеффом, сказал ей, чтобы она жила дальше без него. В 13 серии 11 сезона Джефф вернулся на Землю. Но оказалось, что настоящий Джефф мертв, а вместо него послали пришельца, который собирался изучать нашу планету. Потом пожертвов собой он смог спасти Джеффа. В конечном итоге настоящий Джефф вернулся домой к Хейли. Образ Джеффа списан с настоящего одноимённого друга Сета Макфарлейна, который и озвучивает самого себя.

Родные Смитов

  • Джек Смит (англ. Jack Smith; озвучен Дараном Норрисом) — отец Стэна. Всю жизнь Стэн думал, что его отец — тайный секретный агент в «The Scarlet Alliance» (якобы сверхсекретная разведывательная структрура). После того как Стэн похоронил своего якобы настоящего отца, Джек прилетел на вертолете прямо на кладбище и объявил о том, что он вернулся к сыну, после 20-летнего отсутствия. У Джека седые волосы и нет одного глаза. Его образ базируется на одном из героев комиксов Marvel, суперагенте Нике Фьюри (англ. Nick Fury Agent of S.H.I.E.L.D.), имеющим сходство со Стэном. Образ Джека — это типичный американский супергерой, который сражается с «плохими парнями» любыми доступными методами, иногда переходя грань, для безопасности всего человечества. На самом деле, его отец был вором. Его разыскивала полиция и ФБР много лет подряд. Остаётся непонятным чувства Роджера к Джеку, но вот отношение Фрэнсин однозначно негативное, потому как Джек обвинил её в шпионаже и заставил поверить в это Стэна.

В рождественской серии 9 сезона стал Крампусом.

  • Расти Смит — «полубрат» Стэна. Коренной американец. Каждый год с семьёй приезжает в дом Смитов на День благодарения. Из-за его расовой принадлежности, Стэн долгое время считал, что Расти беден, и поэтому каждый раз стремился показать ему и его семье свой материальный достаток. Однако, позже выяснилось, что Расти — миллионер с шикарным домом, поскольку земля, которую он получил в наследство от дедушки вместо двадцати тысяч долларов (которые достались Стэну), богата медной рудой, а к Стэну он приезжал лишь затем, чтобы заставить своего сына ценить всё то, что у него есть.

Друзья Стива

  • Шмулей (Сопля) (озвучен Кертисом Армстронгом) — прыщавый друг Стива. Он разговаривает на языке Клингон (язык «Klingon» родом из сериала «Стар Трек»), и, кажется, он умеет читать на эльфийском. Ему нравится Стив, но у него есть одна страсть: взрослые (иногда даже очень) женщины. Хочет быть евреем, но предупредил родителей, что не сможет стать «Bar Mitzvah». Всю жизнь влюблен в Хейли Смит и в 6 сезоне 16 серии решается ей признаться и пытается завоевать её сердце.
  • Барри (озвучен Эдди Кей Томасом) — самый толстый друг Стива. Стэн ненавидит его, хотя и не знает почему. Барри тоже говорит на языке Клингон и умеет читать на эльфийском языке. Также у него есть страсть — Мисс Пигги (героиня Маппет-шоу). Позже выяснилось, что обычная молчаливость и личная невинность — результат приёма «антипсихотических витаминов». После того, как он перестал регулярно принимать эти «витамины», Барри превратился в безумного вдохновителя, блестяще подставляя Стива, разбив любимую Стэном коллекцию памятных тарелок и тем самым заменив Стива. Его безумство стало ещё сильнее прогрессировать, когда он попытался заменить всех и поделить власть между собой и Стэном. Все закончилось благополучно, когда Стив хитростью заставил Барри снова принимать свои таблетки.
  • Замечен в лагере для полных людей в Гриффинах (Family Guy) в 16 серии 10 сезона.
  • Тоси (озвучен Дайсукэ Судзуки) — японский друг Стива. Он отлично понимает английский, но часто говорит по-японски с субтитрами на экране, чтобы понимать его. Он также говорит по-русски (в эпизоде «Of Ice and Men») и по-испански (в эпизоде «Irregarding Steve»). Возможно, он также умеет читать на эльфийском. Персонаж Тоси очень схож с персонажем Линг-Лингом из сериала «Сумасшедшие за стеклом, или Мультреалити», потому что они оба говорят на родном языке с субтитрами на экране, и оба воспринимаются окружающими совершенно некорректно. К тому же, оба персонажа «социально опасны».

Остальные персонажи

  • Эйвери Баллок — заместитель директора ЦРУ и 58-летний начальник Стэна. Он также легко теряет равновесие, как и Стэн, но значительно более параноидальный и более компетентный. К Стэну у него очень сложное отношение, но очень часто он теряет самообладание. Баллок сам знает, что часто он бывает слишком груб и заносчив с подчинёнными. Он озвучен известным актёром Патриком Стюартом и был нарисован похожим на Патрика. У него были интимные взаимоотношения с Хейли, о которых знал отец Хейли. Он женат и имеет как и Стэн некоторые разногласия с женой. В одном из эпизодов его жена приковала Баллока наручниками к батарее в Фалуджи (город в Ираке) за то, что он «не собирается вести переговоры с террористами».
  • Грэг Корбин — ведущий местных новостей, Терри — со-ведущий и его вторая половина. Грэг — также сосед Стэна Смита. Дом, в котором он живёт вместе с Терри, продала жена Стэна, Фрэнсин. Грэг и Терри склонны к несущественным конфликтам, однако, они — полная противоположность Тома Такера и Дианы Симмонс из «Гриффинов». Грэг является членом политической организации «Log Cabin Republicans» и у него каштановые волосы.
  • Терри Бэйтс — ведущий местных новостей, со-ведущий Грэга и пассивный партнер в их отношениях. Он очень боится сказать своему отцу, что он — гей. Также является соседом Стэна. Сам Стэн не имеет ни малейшего представления, что его соседи — гомосексуальная пара, и в самом начале предвзято относился к их практике свободного журнализма, в конечном счёте, он просто полагал, что его соседи — это обычные молодые люди, которые рады жить вместе (до определённого момента, потом узнаёт). Терри — демократ и у него белокурые волосы. Он завел себе французского бульдога, названного именем Хита Леджера
  • Боб Мемари (озвучен Роном Ливингстоном) — родился в Кливленде (Огайо), муж Линды Мемари и сосед Стэна. Агент Смит вначале беспокоил Боба из-за его этнического прошлого. Предки Боба жили в Иране. По иронии судьбы Боб ненавидит людей с чёрным цветом кожи.
  • Линда Мемари (озвучена Мегин Прайс) — жена Боба Мемари и близкая подруга Фрэнсин. Она помогла остаться Фрэнсин в социальной группе женщин, которые изменяют своим мужьям под названием «Lady Bugs» («Божьи коровки»), просто поцеловав её. Это подтверждает то, что она не может в достаточной силе привлечь своего мужа. Её муж — очень покорный человек, что мешает реализовать и проявить ей себя на полную мощность. Латентная лесбиянка, и одна из председателей «Ассоциации домовладельцев».
  • Джексон (озвучен Майклом Генри) — один из сослуживцев Стэна, работающий в ЦРУ. Он — настоящий эстет, а не агент. К тому же, он — бывший гей. Однако, однажды он бросил работу риелтора и его «гомосексуальность» исчезла. Но изменение ориентации было не совсем удачным. К тому же, Джексон выразил желание иметь женские половые органы, поэтому его можно считать также транссексуалом.
  • Дик (озвучен Стэфаном Рутом) — ещё один сослуживец Стэна в ЦРУ. Со временем, его жена также обзавелась работой, и с тех пор она зарабатывает больше денег, чем он. На нём это отразилось плохо, и теперь назвать его полноценным мужчиной уже нельзя. Его сын обладает неестественно большими руками, которые он использует для того, чтобы бить своего отца.
  • Чак Вайт — самый злословный враг Стэна. Более того, он максимально защищает и ограничивает свою дочь, принуждая её делать гимнастику, а также держаться подальше от парней, которые могут только «обрюхатить» её. Он заканчивает каждую фразу лёгким смешком, например: «Похоже, ты, как всегда, предпочитаешь парковаться на Солнце! Ха-ха!» (англ. «Looks like you’re parking in the sun again, ha-ha!»)
  • Директор Льюис (озвучен Кевин Мишель Ричардсон) — директор средней школы «Pearl Bailey», в которой учится Стив. Когда Стив стал президентом школы среди студентов (эпизод «Pilot») он приказал Льюису, чтобы тот освободил свой кабинет, потому как Стив нуждается в нём, а в соответствии с законом, он, как президент школы среди студентов, может потребовать любое помещение. Директор школы не стал возражать, потому как был счастлив тому, что Стив умеет читать, так как чтобы узнать о своих правах, он должен был прочесть устав школы. Один из председателей «Ассоциации домовладельцев».
  • Натан Голдберг — офицер полиции, чей отец погиб во время Холокоста. Его последим желанием было, чтобы сын отправился в США и стал выдающимся офицером полиции, и мстил всем, кто совершил ту ошибку, которая была сделана с еврейским народом. Хотя этот персонаж редко появляется в сериале, его характер — очень яркий и запоминающийся.
  • Джапер — агент ЦРУ и конкурент Стэна, который, несомненно, хочет навредить Стэну каждый раз, как «цвет террористической опасности» изменяется при тестировании симулятора. Он более раздражителен, чем Стэн. В последнем эпизоде его попытка побить Стэна при президенте Буше провалилась, после того, как выяснилось, что он украл свой образ у персонажа «Willy Wonka».
  • Дебби — безразмерная девушка-гот, которую Стив приглашает в эпизоде «The American Dad After School Special». После того, как они начинают встречаться, у Стэна начинается приступ анорексии. Стив расстается с ней, как только узнает, что причиной болезни отца является именно она. А позже начинает снова с ней встречаться, потому что болезнь отца не проходит.
  • Донни Паттерсон — хам, который постоянно оскорбляет Стива. Своё поведение он объясняет очень просто. Дело в том, что его отец с ним обращается очень жестоко. Поэтому он позволяет себе то же самое и будет позволять себе это и дальше.
  • Лиза Сильвер — лидер в группе поддержки школьной команды. Она является объектом постоянного внимания Стива. К самому Стиву она относится очень плохо и постоянно бьёт его. В сериале она позиционируется как самая красивая и привлекательная девушка в школе, где учится Стив. Она — очень жестокая и мнительная ученица. Со Стивом она встречалась только лишь из-за того, что он был президентом школы и являлся в тот момент почётным учеником.
  • Сергей Круглов — бывший шпион Советского Союза. В прошлом, злейший враг Стэна Смита. Сейчас он живёт по соседству со Стэном, у него есть сын, который живёт в России. Сергей выполнен в манере типичной клюквы о русских людях. Внешне похож на Феликса Дзержинского. Один из председателей «Ассоциации домовладельцев».
  • Отец Донован — священник в местной церкви. Довольно пренебрежителен к церкви. Председательствует в «Ассоциации домовладельцев». Атеист. Убит антихристом.
  • Реджинальд — бывший бездомный афроамериканец, чёй мозг был пересажен в тело коалы для выполнения секретных операций ЦРУ. Симпатизирует Хейли.
  • Бакл — горный мужчина, который ранее работал на Дисней, а после ушел жить в лес в страхе аппокалипсиса. Впервые появляется в эпизоде «An Apocalypse to Remember», в котором он начинает преследовать Смитов после того, как встретил их в лесу. Смитам удается избавиться от него, женив его на отчаявшейся еврейке. Стен называл его Горцем. Довольно умен. Вероятно, работая на Дисней, он приобрел множество ценных навыков, таких как создание всяческих зрительных иллюзий и необычных предметов. Бакл чрезвычайно трудоспособен, может сделать сам множество невероятных вещей (например, плавающую мащину или огромный дом на дереве). Внешне Бакл выглядит как человек, долго живущий вне крупных поселений (обросший рыжей шевелюрой и бородой, носящий енотовую куртку). Из-за долгого пребывания в одиночестве забыл своё имя. Чрезвычайно силен. Время от времени появляется в сериале и играет разные по значимости роли.
  • Синдбад — афроамериканец и друг Джеффа Фишера. Так же как и Джефф служил в летающем торговом центре. Позже поверил что Джефф по-настоящему любил Хейли и помог ему сбежать, однако, ценой жизни. Но он возродился в виде призрака и вместе с Джеффом ищет путь домой.
  • Джакузи - появляется единственный раз в 1 серии 8 сезона. Это джакузи, наделенное искусственным интеллектом. Раньше оно принадлежало холостому мужчине, который любил тусоваться в этом джакузи. Позже мужчина стал женат и забыл про ванну, и в порыве ненависти убивает молодую семью. После этого джакузи покупает Стэн, который забывает про свою семью, и Франсин с детьми и Роджером уезжают. Джакузи начинает убеждать Стэна в том, что семья ему не нужна, но Стэн осазнает свою ошибку и едет извиняться, но Джакузи зовёт Франсин в дом и засасывает в водопровод, а после убивает и Стэна.

Новые религии и все такое прочее

  • Сатанист — новая ветвь атеиста. В одной из серии один друг Стэна приобрёл эту религию когда он был в коме. Любая религия сделает все чтобы эта религия не вышла на свет. Вместо воды пьют кровь.
  • Антихрист — или Анти-Иисус это сын Сатаны. Дважды появлялся в сериале.

См. также

Напишите отзыв о статье "Список персонажей сериала «Американский папаша!»"

Отрывок, характеризующий Список персонажей сериала «Американский папаша!»

Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.