Список персонажей Final Fantasy VIII

Final Fantasy VIII (яп. ファイナルファンタジーVIII файнару фантадзи: эйто) — японская ролевая игра, разработанная компанией Square и выпущенная в 1999 году как восьмая номерная часть серии Final Fantasy. Сюжет игры линеен, как и в остальных частях серии. Главного героя зовут Скволл Леонхарт, он является студентом вымышленной военной академии сад Баламб. Скволл оказывается втянут в противостояние с Ультимецией — колдуньей из далёкого будущего. События игры описывают борьбу шести главных героев с Ультимецией и её воплощениями в их времени.

Ниже представлены все игровые, а также основные неигровые персонажи Final Fantasy VIII.

Параметры персонажей

Для каждого игрового персонажа указаны следующие параметры:

• Имя персонажа в русском и японском вариантах.
• Возраст персонажа в годах (на момент его первого появления). Если возраст неизвестен, это помечается отдельно.
• Пол персонажа. Если пол невозможно определить, это помечается отдельно.
• Рост персонажа в сантиметрах. Если рост неизвестен, это помечается отдельно.
• Оружие, которое персонаж использует в сражении.

Для каждого неигрового персонажа указаны следующие параметры:

• Имя персонажа в русском и японском вариантах.
• Возраст персонажа в годах (на момент его первого появления). Если возраст неизвестен, это помечается отдельно.
• Пол персонажа. Если пол невозможно определить, это помечается отдельно.

Основные игровые персонажи

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Скволл Леонхарт (яп. スコール・レオンハート Суко:ру Рэонха:то)	17	мужской	173 или 177	Ганблейд
Скволл Леонхарт — семнадцатилетний студент военной академии сад Баламб, а впоследствии SeeD. Он является главным героем Final Fantasy VIII и игрок имеет возможность назвать его произвольным именем. Скволл провёл своё детство в сиротском приюте на континенте Центра, впоследствии попадает в сад Баламб. GamesRadar поставил Скволла на пятое место среди лучших героев серии Final Fantasy. Также его пара с Риноа была названа лучшей из созданных Square Enix. GameZone назвал его четвёртым лучшим персонажем в серии. В статье «5 лучших типов персонажей Final Fantasy» (англ. Top 5 Final Fantasy Character Types) сайта 1up.com, Скволл был включён в категорию «Угрюмый кретин» (англ. The Sullen Asshole), вместе с Клаудом из Final Fantasy VII и Сесилом из Final Fantasy IV. GameSpy включил его в список «Персонажи компьютерных игр, которые бы были отстоем в реальной жизни» (англ. Videogame Characters Who Would Suck in Real Life), отметив, что он был бы отвратительным солдатом в реальности.

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Квистис Трип (яп. キスティス・トゥリープ Кисутису Тури:пу)	18	женский	172	Цепной кнут
Квистис Трип — восемнадцатилетний инструктор в саду Баламб. Она отказывается от должности инструктора, поскольку считает, что ей не достаёт качеств лидера. Впоследствии она предпочитает неформальную манеру общения с коллегами SeeD. Как и многие другие персонажи, Квистис выросла в сиротском приюте на континенте Центра. Она стала SeeD в 15, а ещё через два года инструктором. При создании персонажей, Номура хотел сделать хотя бы одного женского персонажа в юбке. Квистис изначально планировалась как такой персонаж, но впоследствии Номура решил, что длинная юбка одетая поверх штанов будет смотреться лучше. Роль персонажа в юбке отошла Сельфи. Номура был удивлён, когда узнал, что сценаристы дали ей роль учителя, несмотря на то что она такого же возраста как вся остальная группа.

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Зелл Динч (яп. ゼル・ディン Зэру Дин)	17	мужской	168	Перчатки
Зелл Динч — семнадцатилетний студент сада Баламб, а впоследствии SeeD. Зелл вырос в том же сиротском приюте что и другие основные персонажи в котором он постоянно был объектом придирок Сайфера. Однажды он был усыновлён семьёй Динч из Баламба. Он идеализирует своего приёмного деда, который был легендарным солдатом. Мечтая пойти по его стопам, Зелл поступил в Сад Баламб в возрасте 13 лет чтобы стать SeeD и последовать за своей мечтой стать похожим на своего деда. Зелл знакомится со Скволлом перед экзаменом на звание SeeD, так как они оба попадают в Отряд Б, лидером которого оказывается Сайфер. Зелл успешно сдаёт экзамен и становится SeeD. Вместе со Сквоммом и Сельфи, Зелл отправляется на задание в Тимбер. После того как волшебница Эдея мешает выполнению задания, группа получает приказ отправиться в Делинг для убийства Эдеи. Зелл помогает группе во время задания как часть «команды ворот» вместе с Селфи и Квистис, пока Скволл и Ирвин Киннес, студент из Сада Галбадия который специализируется на ружьях, входят в состав «команды снайперов». Хотя Зелл справляется со своей задачей запереть колдунью между воротами моста, само задание проваливается и вся группа, кроме Ирвина и Риноа, схвачена. Зелл и остальные отправлены в окружную тюрьму, которую Зелл узнаёт как место где работал Вард Забак когда демобилизовался из Галбадианской армии. Зелл видел сны о нём благодаря Элоне, девушке с уникальной способностью отправлять сознание кого-либо назад во времени и переживать эпизоды из жизни другого человека. В случае с Зеллом, обычно это были эпизоды из жизни Варда. Когда Зелл понимает это, группа пытается сбежать. Так как Зелл единственный кто способен сражаться без оружия, он решается вернуть группе оружие которое забрали охранники, а затем, используя свои знания о тюрьме, он пытается вести группу по тюрьме, чтобы найти Скволла и впоследствии сбежать из тюрьмы. Вскоре они узнают что под командованием волшебницы Эдеи, расположенная неподалёку Галбадианская Ракетная База атаковала Сад Трабия и планирует запустить ракеты по Саду Баламб. Группа решает разделиться на две подгруппы и одна команда отправляется на Ракетную Базу чтобы попытаться остановить ракеты, а другая оповестить Сад Баламб о готовящейся атаке. Спустя какое-то время, после того как Сад Баламб становится мобильным и Ракетная База уничтожена, обе команды объединяются в городе Фишерманс Хорайзон. Дизайн Зелла был создан с намерением, что он должен выглядеть и вести себя так же как главный герой манги жанра сёнэн (японские комиксы рассчитанные в основном на подростков мужского пола). Торчащие волосы, манера одеваться, его сочетание комичности и уверенности в себе — это всё основные качества которые обычно демонстрирует протагонист таких комиксов. Согласно Final Fantasy VIII Official Strategy Guide, эта концепция отражена в реакции соседей Зелла в городе Баламб, которые искренне считают его «типом супергероя из комиксов.» Так же можно провести определённую параллель между его татуировкой и татуровкой на лице на лице Майка Тайсона.

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Сельфи Тилмитт (яп. セルフィ・ティルミット Сэруфи Тирумитто)	17	женский	157	Нунчаку
Сельфи Тилмитт — семнадцатилетняя студентка сада Баламб, которая перевелась из сада Трабия. Она очень энергичная, но немного неуклюжая. Она занимается организационной работой, в том числе планированием фестиваля сада и развитием сайта сада. Сельфи встречает Скволла в самом начале игры столкнувшийся с ним в коридоре. Позднее она присоединяется к Скволлу и Зеллу на экзамене чтобы передать дальнейшие инструкции, после того как Сайфер оставляет группу. Как Скволл и Зелл, она становится SeeD и отправляется на первое задание вместе с ними. Когда Галбадия направляет ракеты на сады, Сельфи возглавляет отряд отправляющийся на ракетную базу. Тем не менее ей не удаётся спасти свой сад Трабия. В дальнейшем она становится пилотом космического корабля «Рагнарёк». Сельфи была вторым персонажем в игре, после Скволла, чей дизайн создал Номура. В серии игр Kingdom Hearts, Номура поместил более молодую версию Сельфи со скакалкой вместо нунчаку на Острова Судьбы.

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Риноа Хартилли (яп. リノア・ハーティリー Риноа Ха:тири:)	17	женский	163	Лезвие-бластер
Риноа Хартилли — главный женский протагонист Final Fantasy VIII. Она семнадцатилетняя дочь генерала Галбадианской армии Фьюри Кэрэвэя и пианистки Джулии Хартилли. Риноа член «Лесных сов» — организации сопротивления в оккупированном Тимбере. У неё есть пёс по кличке Анджело. Риноа встречает Скволла на балу после посвящения в SeeD. Впоследствии она присоединяется к Скволлу, Зеллу и Сельфи, которые по заданию должны были помочь «Лесным совам» в борьбе с оккупантами.

Имя	Возраст	Пол	Рост	Оружие
Ирвин Киннеас (яп. アーヴァイン・キニアス А:ваин Киниасу)	17	мужской	185	Ружьё
Ирвин Киннеас — семнадцатилетний студент сада Галабадия, присоединяющийся к остальным героям в роли снайпера для убийства Эдеи. Любит флиртовать с женскими персонажами.

Отрывок, характеризующий Список персонажей Final Fantasy VIII

– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.